Робби Фаулер. Моя футбольная жизнь: 4. Прорываясь дальше
***
***
В мой первый год в качестве Младшего школьника, связанного с ЛФК, «Ливерпуль» выиграл Лигу за два матча до конца чемпионата. Несмотря на то, что Джон Олдридж ушел в начале этого сезона для получения нового вызова с «Реалом Сосьедад», клуб еще не совсем проторил тропинку к моей двери, чтобы я пошел по его стопам. Мы подписали контракт с Ронни Розенталем из льежского «Стандарда», плюс в команде был парень по имени Иан Раш, который играл впереди. Тем не менее я подписал контракт на второй год на условиях Младшего школьника, что привело к письму от короля Кенни 14 мая 1990 года.
Дорогой Робби,
Я очень рад, что ты предпринял важный шаг по возобновлению Младших школьных отношений с футбольным клубом «Ливерпуль». Мы надеемся, что у тебя будет еще один приятный и успешный год в клубе.
Мы ожидаем высоких стандартов поведения и серьезного отношения, пока ты находишься с нами. Я также хотел бы напомнить тебе о твоей неизменной приверженности, во-первых, к твоим школьным спортивным занятиям и, самое главное, к твоим академическим занятиям.
Искренне твой,
К. Далглиш (Тренер)
Я был вне себя от радости от того факта, что Кенни Далглиш вообще знал о моем существовании, но после всего, что он сделал для семей и всего ливерпульского сообщества в прошлом году, после катастрофы в Хиллсборо, я был поражен и тронут тем, что он нашел время и образ мышления для того, чтобы написать мне. Он действительно замечательный человек и совершенно правильно и уместно, что в его честь была названа трибуна Кемлин Роуд на Энфилде.
Я быстро освоился в Мелвуде, наслаждаясь каждой секундой, как игрок на дорожке. Каждый раз, когда я преуспевал, Стив Хейвэй хвалил меня, но затем так же быстро напоминал мне, как далеко мне еще предстоит пройти, прежде чем я буду готов выйти на поле Энфилда в составе первой команды. У Стива была ежемесячная колонка в журнале ЛФК, где он собирал все новости и результаты Молодежной команды. Для него стало обычным делом писать что-то на тему «еще один великий гол молодого Робби Фаулера. Робби — разумный парень, который знает, что Первая команда все еще находится в шаге или двух от того, кем он является сейчас.» Но до тех пор, пока я был в ЛФК только на условиях Младшего школьника, любая другая команда могла бы прийти за мной. «Эвертон», восприняв это как должное, что я в конце концов подпишу с ними контракт, наконец проснулся и начал наступать во всем своем очаровании. Внезапно обнаружились «пригласительные билеты для папы!»
«Вулвз», у которых тогда была отличная Молодежная организация, сделали хорошее предложение. Но я простой, преданный парень и именно «Ливерпуль» с самого начала проявил свою любовь. В глубине души у меня был именно ЛФК с того самого лета после отказа сборной Англии среди школьников в Ноттингеме. Уверенность в том, что я могу просто вернуться в «Ливерпуль» и околачиваться в Мелвуде, выполняя случайную работу, но в основном просто наблюдая за звездами, занимающимися своими предсезонными тренировками и повседневными делами, укрепила глубокую и прочную связь между мной и клубом. Мне просто нравилось это место — оно было приземленным, но в нем было настоящее ощущение истории и величия.
Как только мне исполнилось 16 лет, 9 апреля 1991 года, я подписал условия СОМ в качестве Ученика ЛФК на сногсшибательные £29.50 в неделю, с гарантией полного профессионального контракта на мой 18-й день рождения (условия должны быть добросовестно согласованы). Я начал вкалывать с ближайшей целью попытаться закрепиться в легендарной ливерпульской резервной команде, которой руководил Фил Томпсон. Я говорю «легендарной», потому что, возвращаясь ко временам Билла Шенкли, резервная команда «Ливерпуля» была создана, чтобы стать почти мифической, непобедимой силой — выигрывать в своем дивизионе, Центральной Лиге, сезон за сезоном и действовать как теплица для преемственности будущих талантов ЛФК. Сам Фил Томпсон прошел через систему резервной команды и это должно было стать еще одним важным шагом в моем футбольном образовании. До сих пор, со всеми моими тренерами от мистера Линча до Дэйва Шеннона, Хьюи Маколи и Стива Хейвэя, я знал только поддерживающий, воспитывающий, образовательный подход. Управление людьми до сих пор не было частью уравнения, но я собирался познать на себе совершенно новый метод руководства.
Позвольте мне с самого начала прояснить одну вещь: мне нравится Фил Томпсон. Я встречался с ним много раз с тех пор, как мы оба пошли разными путями и совершенно ясно, что его единственная большая жизненная страсть — это ФК «Ливерпуль». Клуб — это любовь всей его жизни и все, что он делал как сотрудник ЛФК, было направлено на достижение целей команды, а не его собственных. Теперь я понимаю, даже если это порой была горькая пилюля, но, ей-богу, у Фила был особый способ мотивировать тебя! С первых же дней, когда я начал тренироваться в Мелвуде в качестве Ученика, старшие резервисты и игроки СОМ советовали мне держаться от него подальше. Он был типичным сержантом строевой подготовки — его было слышно за километры, он ругал какого-то бедолагу за то, что тот не смог вернуться назад или закрывал глаза при ударе головой или позволял одной из своих гетр соскользнуть вниз... по правде сказать, Фил Томпсон мог отчитать тебя почти за все что угодно!
Мне не потребовалось много времени, чтобы обнаружить, что я нахожусь не по ту сторону его внимания. Одной из наших обязанностей в качестве Учеников была подготовка комплекта формы для игроков Первой команды. Помните, это было еще в те времена, когда мы, молодые парни, чистили бутсы и так далее и мы вешали футболки каждого игрока на его индивидуальный крючок. Я был довольно жизнерадостным персонажем и ладил со всеми (по крайней мере, я надеюсь, что это было так), но особенно я сдружился с Филом Чарноком, который сейчас является физиотерапевтом в клубе. Однажды мы с ребятами из СОМ раскладывали форму Первой команды, а я стоял там с футболкой Иана Раша номер 9, держал ее в руках, смотрел на нее и говорил Филу Чарноку, что когда-нибудь буду носить такую же футболку. Я был просто ребенком и фанател от звезд команды. Я же не говорил: «Я великий Роберт Бернард Фаулер. Эта футболка моя и это только вопрос времени!» Я просто мечтал вслух, думал: «когда-нибудь...», «представь себе, каково это ...» и тому подобное. А потом Фил притих и тень упала на раздевалку — появляется Фил Томпсон, который очень убедительно дает мне понять, что я не гожусь даже для того, чтобы зашнуровать и бутсы Раши и никогда, никогда не буду достаточно хорош, чтобы надеть эту футболку!
Я знал, что не стоит даже пытаться объясниться. Нам уже хорошенько внушили даже не пытаться отвечать Томмо и я думаю, что был скорее поражен, чем раздавлен. Я просто стоял и смотрел на него, разинув рот. Оглядываясь назад, я думаю, что все эти крики и так далее были просто его способом получить лучшее от ребят. Подталкивая нас, бросая нам вызов и ругая нас до предела, я думаю, что он испытывал всех нас, чтобы увидеть, у кого хватит духа противостоять жестокой реальности большого футбола. Несмотря на то, что для меня, в конечном итоге, все вышло хорошо — все еще это кажется странным способом мотивации молодого игрока — и я сомневаюсь, что я что-то из этого включу в свою собственную тренерскую методику.
К сожалению, последствия Хиллсборо так подействовали на Кенни Далглиша, что он просто не смог продолжать. В январе 1991 года он покинул клуб после эпической ничьей 4:4 на Гудисоне в матче-переигровке на Кубок Англии, еще до того, как у меня появился шанс сыграть за него. Пришел Грэм Сунесс и, в конечном счете, он и станет тем тренером, который даст мне шанс. Но в краткосрочной перспективе существовал отработанный временем путь развития, который должен был пройти каждый доморощенный игрок: Команда Б, Команда А, Резерв, Первая команда и я не был исключением. Так что я продолжал забивать голы с головокружительной скоростью и довольно быстро пробрался через эту систему. К тому времени, когда мне исполнилось 17 лет, я был завсегдатаем резервной команды под руководством Сэмми Ли, хотя в профессиональном и эмоциональном плане все еще оставался Учеником. Но в этой команде я играл вместе с некоторыми фантастическими профессионалами, получая бесценные приемы и хитрости, а также понимание игры. В зависимости от того, кто возвращался после травмы или кто терял форму и был исключен из первой команды, я оказывался рядом с такими игроками, как Ян Молби, Джон Барнс, Марк Райт, Гленн Хюсиен, Марк Уолтерс и даже с великим Ронни Уилан. Как можно не учиться у такого таланта?
И все же с каждым шагом вперед тебя будет поджидать какая-то загвоздка, которая вернет тебя на землю. Перед началом нового сезона Грэм Сунесс привел Дина Сондерса в пару к Иану Рашу. Честно говоря, несмотря на то, что мне было всего 16 лет, в моем собственном сознании я определенно начинал посматривать на эту роль второго нападающего. Вскоре после прихода Соуи [Грэма Сунесса] он начал разгонять команду Кенни. Питер Бердсли ушел в «Эвертон» и хотя у нас были такие игроки, как Пол Стюарт, Ронни Розенталь и Марк Уолтерс, в команде не было еще одного чистого нападающего. Мне не стыдно признаться, что я просмотрел статистику самого молодого игрока «Ливерпуля» и нечетко представлял себе, что у меня еще есть достаточно времени, чтобы побить рекорд Макса Томпсона.
Затем, в апреле 1992 года, когда красные вышли в полуфинале Кубка Англии и должны были играть против «Портсмута» и я начал представлять себя там, на Уэмбли, в один прекрасный день, забив победный гол в финале Кубка, «Ливерпуль» взял и подписал молодого сенсационного подростка — заплатил «Рексэму» £250 тыс. за 18-летнего Ли Джонса. Ли был на год старше меня и уже регулярно забивал голы на гораздо более высоком уровне, чем на котором я когда-либо играл. Но мы всего лишь люди и для меня подписание контракта с Ли Джонсом было очень плохим знаком. Я даже мог принять логику Сунесса, желающего воссоединить Раши с его партнером по сборной, Дином Сондерсом — двумя опытными профессионалами, готовыми к работе. Но это партнерство на самом деле не сложилось так, как рассчитывал Соуи и я позволял себе думать, что это может быть моим шансом. Может быть, я начну с того, что займу место на скамейке запасных? Может быть, если дела пойдут очень хорошо — или очень плохо — я смогу хотя бы пару минут побыть на поле? Это то, о чем я начал мечтать, а потом клуб взял и подписал еще одного молодого нападающего. Я был выпотрошен. В глубине души я должен был верить, что у меня больше шансов, чем у Ли Джонса, но что поделаешь? Обратно к тренировочному планшету, обратно за работу.
Ради справедливости к Грэму Сунессу (который, как тренер, не обязан никому объясняться, не говоря уже о сопливых 16-летних Учениках), он вызвал меня, чтобы заверить, что он и все в Мелвуде возлагают на меня самые большие надежды и верят, что я добьюсь успеха. Он просто думал, что я еще не готов — эта старая фраза о том, что я слишком маленький, чтобы выдержать физические нагрузки Премьер-Лиги. Мне хотелось сказать ему, что если бы я знал, что дело в размере тела, то мог бы просто удвоить количество сухого пайка и хрустящих бутербродов! А если серьезно, то для меня в тот момент карьеры, которая даже не взлетела, не говоря уже о том, чтобы оторваться от земли, было очень важно услышать из уст самого тренера, что он оценил меня и у меня скоро появится шанс.
Это произошло в ноябре 1992 года на Вэйл Парке — кто бы мог подумать! — и после того болезненного отказа годы спустя, мой дебют произошел со сборной Англией до 18 лет, а не с «Ливерпулем». В сезоне 1992/93 годов больше внимания, чем обычно, уделялось новому урожаю молодежи до 18 лет, поскольку в конце сезона в Англии должен был состояться Молодежный турнир под эгидой УЕФА. Я был далеко не первым выбором среди нападающих, таких как Джулиан Иоахим, Джейми Форрестер и Пол Скоулз, которые прошли через систему Лиллешолла, но я впервые сыграл свою первую международную игру в матче против сборной Швейцарии. Самое ужасное, что у меня было не так уж много возможностей, но мне все равно удалось сделать хет-трик и мы выиграли со счетом 7:2. Мистер Линч был там, как всегда и Стив Хейвэй тоже пришел поддержать меня, с бандой из Молодежной команды «Ливерпуля». Но, более чем для кого-либо, мой первый международный гол, должно быть, был довольно особенным для моего отца. Я подбежал к нему с широкой улыбкой на лице и воздел кулаки в воздух. Я знаю, что он был счастлив — он обнимал всех, кто попадался ему на глаза, показывал пальцем и кричал: «Это мой парень!» — но никто не был так счастлив, как я. Я не то чтобы хотел послать к чертям сотрудников ФА, сколько меня переполняла чистая радость, которую всегда испытывают бомбардиры, независимо от того, насколько уродлив или красив был момент, когда мяч попадает в заднюю часть сетки. Я был на седьмом небе от счастья и вернулся домой, сжимая в руке игровой мяч (прим.перевод.: обычная практика для игроков, которые забивают три и более голов в матче — они обычно забирают мяч, которым это было сделано, себе), чтобы убедить себя, что все это не сон.
Мои голевые подвиги за сборную Англии не остались незамеченными. Грэм Сунесс снова вызвал меня и поздравил с хет-триком. Он сказал, что забить гол в такой игре — это определенно еще один шаг в правильном направлении для меня; я все делал правильно, все знали, что рано или поздно я дебютирую за первую команду. Сейчас же, пока я просто занимаюсь своим делом и продолжаю усердно работать, это произойдет рано или поздно. Кажется, я выплыл из его кабинета на облаке самоуважения!
13 января 1993 года я думал, что этот день наконец-то настал. Мы играли с «Болтоном» из второго дивизиона — на две лиги ниже нас — в матче третьего раунда Кубка Англии. Мы вообще не отлично сыграли в первой игре на их стадионе, но сумели отыграться со счета 2:0, выровняв ситуацию. Все, включая главного тренера «Болтона» Брюса Риоха, считали, что упустили свой шанс теперь, когда игра должна была повториться на Энфилде. Ожидалось, что «Ливерпуль» побьет их и я думал, что смогу продержаться последние 10-15 минут, если мы будем комфортно вести в счете. Так думают футболисты — особенно в таком возрасте. Мы эгоисты, это нормально. Я хотел выйти на поле, забить свой первый гол за «Ливерпуль» и услышать, как толпа скандирует мое имя. У меня даже где-то внутри головы была особая песня для себя! Я не мог дождаться, чтобы рассказать всем, кого я знал, что я, возможно, наконец-то выйду в соревновательной игре за красных.
Я сидел на скамейке запасных вместе с Доном Хатчисоном, которого в том сезоне мы подписали из «Хартлпула» — еще одним исключительно талантливым молодым игроком. Вечер был очень холодным и я провел много времени, бегая взад и вперед по бровке, главным образом, чтобы согреться. К несчастью, именно Рысаки из «Болтона» взяли игру в оборот. Они забили очень рано и к перерыву вели со счетом 1:0, наша атака их почти не беспокоила. Любой в толпе зрителей мог видеть, что между тремя или четырьмя игроками передового фронта «Ливерпуля» не было никакой химии — и это было большой частью проблемы. С Марком Уолтерсом, Полом Стюартом и Ронни Розенталем в качестве нашей атакующей тройки никто не играл в качестве чистейшего нападающего и не было вообще никакой реальной угрозы воротам.
Во втором тайме дела пошли еще хуже, когда Майкл Томас неприятно потянул сухожилие. Это означало, что Хатч войдет в игру на последние полчаса или около того, в то время как я продолжал патрулировать боковую линию. Пробегая мимо, я слышал отдельные голоса в толпе, кричащие мне:
«Давай, Робби, приятель. Иди на поле и разберись со всем этим хаосом!»
«Болтон» забил второй гол примерно через 15 минут и эти отдельные выкрики превратились в гневные требования толпы.
«Да выпустите уже парня! Он не сможет сыграть хуже этого дерьма!»
Это было несправедливо по отношению к моим товарищам по команде, которые как сумасшедшие пытались предотвратить это надвигающееся расстройство в матче за Кубок, но просто тогда что-то не сработало. Умом и сердцем я никак не мог взять в толк, почему Грэм Сунесс просто не рискнул и не бросил меня в пекло в течение последних десяти минут. Во-первых, толпа всегда массово поддерживает любого дебютирующего игрока — особенно местного парня, одного из своих, который прошел через все молодежные составы. Во-вторых, это элемент неожиданности. В подобных случаях даже опытные защитники склонны недооценивать неопытного парнишку. Большинство грубых центр-хавов думают, что немного жесткого контакта во время вашего первого с ним единоборства вернет новичка обратно в положение неотсвечиваемого. Но многие «дети» достаточно умны, чтобы получить пинок от команды по борьбе и дать сдачи, пока они на поле – я, конечно, таким и был. Но главная мысль, проносившаяся в моей голове, когда стрелки часов отмеряли время все ближе к концу матча и красные столкнулись с унизительным вылетом из Кубка Англии, состояла в том, что босс просто должен был выпустить меня, потому что больше ничего не работало! Эта команда на поле и не собиралась забивать, даже если судья добавит еще 90 минут добавленного времени, так что при альтернативе почти верного поражения, почему бы просто не пойти на это? Никакой оборотной стороны не было.
Годы спустя Соуи сказал мне, что он ценил меня так высоко, что не хотел запятнать мое имя ассоциацией с этим небывалым унижением. Он не хотел, чтобы на его совести было то, что игрок, от которого он ожидал достижения больших высот, будет иметь «поражение от «Болтона» из низшей лиги» рядом с его «дебютной» статистикой. И он беспокоился, что такое негативное начало повлияет на мою естественную игру — я могу что-то переосмыслить, стать осторожным, безопасным, а не следовать своим инстинктам. Не поймите меня неправильно, я ценю эту мысль, но я все еще жалею, что он не бросил меня — я бы забил, верняк!
Однако я чувствовал, что становлюсь все ближе, да настолько, что решил сделать заявление-покупку, которая выделила бы меня как серьезного игрока среди всей этой группы первоклассных профессионалов. На протяжении всего моего сотрудничества с ФК «Ливерпуль» вплоть до этого момента я всегда ездил на автобусе. Мой отец не водил машину, но сам я не так давно сдал экзамен на права. Я всегда водил машину в своих фантазиях, еще даже до того, как сэр Кенни отвез меня домой на своем мерсе. Это одна из тех вещей, о которых ты мечтаешь с детства, не правда ли? Какую машину ты бы купил, если деньги не были бы предметом для обсуждения? У Джона Барнса и Раши были БМВ, у Рэйзора Раддока — Порше и я решил, что пришло время сделать собственное заявление. Я бросил свою шляпу на ринг и дал понять всем, кто сомневался, что Робби Фаулер был новым игроком команды.
Поэтому я с большой гордостью приехал на тренировку весной 1993 года в прекрасно сохранившемся бежевом Форде Эскорт 1983 года выпуска, который я купил на свою разбухшую зарплату футболиста. Цунами уважения и любви, которое я почувствовал от своих восхищенных товарищей по команде, когда припарковался на тренировке в тот понедельник утром, все еще живет в моих самых теплых воспоминаниях: Что и говорить, я явился.
Однако моя первая игра за «Ливерпуль» так ко мне и не являлась. Я снова оказался на скамейке запасных в последней игре сезона против «Тоттенхэма», хотя эта игра начинала казаться более многообещающей. В первом тайме мы разнесли «Шпоры» в пух и прах, выйдя вперед со счетом 3:0, когда босс произнес эти три бессмертных слова: «иди разминайся, Робби.» Там, на зеленой-зеленой траве Энфилда, был мой бывший герой из «Эвертона», Пэт Псих Ван Ден Хауве. Псих славился тем, что был одним из самых жестких в подкате игроков в истории всех подобных ребят, но мне было все равно, с кем я имею дело, я воображал, что могу победить кого угодно и забить где угодно.
Стоя там, глядя на поле, я испытывал сочетание гусиной кожи, озноба, холодного пота и бешено колотящегося сердца, но прежде всего я ухмылялся внутри, как сумасшедший. Момент настал и я иду дальше! Я собирался дебютировать за футбольный клуб «Ливерпуль».
Я разделся и сделал так, как сказал Соуи, потихоньку, но многозначительно расхаживая взад и вперед, не отрывая глаз от происходящего. К тому времени я заработал небольшую, но растущую репутацию, забив так много голов за резервный состав и за различные молодежные команды на своем пути вверх по системе. Когда я пробежал вдоль боковой линии, раздались одобрительные возгласы и аплодисменты, а затем «Тоттенхэм» взял и забил. Ублюдки! Сунесс сразу вскочил и начал махать мне, чтобы я вернулся назад на скамейку. Вместо того, чтобы бросить чудо-мальчика, он решил укрепить положение и убедиться, что мы закончим этот несчастный сезон победой. Он выпустил Торбена Печника и они забили нам еще один гол — 3:2. Затем «Шпоры» заработали пенальти, который взял Брюс Гроббелаар — редкий промах для Тедди Шерингэма. Я смотрел на затылок Сунесса, пытаясь передать ему свои мысли:
«Дай поиграть Робби Фаулеру! Выпусти парня! Робби сделает результат в этой игре, Соуи! Дай Фаулеру шанс!»
Но вызова не последовало. И только в последние пять минут мы сами заработали пенальти. Марк Уолтерс очень хладнокровно реализовал его и «Тоттенхэм» выбросил полотенце. Перед концом и Раши и Джон Барнс вставили свои пять копеек, забив по голу и мы закончили достаточно легко, победив со счетом 6:2. Когда я присоединился к сдержанной пробежке вокруг Энфилда, чтобы поаплодировать болельщикам за их безграничную поддержку, ничто из всего этого не казалось мне особенно реальным. Честно говоря, я был выпотрошен. Я был так близок к этому моменту, но в конечном счете так и не вышел на поле и теперь всерьез начинал сомневаться, что когда-нибудь выйду. Клуб продолжал говорить мне, как высоко они оценивают меня, но я все еще был на тех же условиях того первого основного контракта, топтался на месте. Добиться успеха казалось чем-то очень отдаленным.
