6 мин.

«Самый страшный момент: сунула руку в карман, а хлебной карточки нет». Легенда гимнастики – о войне

16

Сегодня исполняется 79 лет победе в Великой Отечественной войне.  

Людей, которые помнят 9 мая 1945-го, все меньше. Но они есть, в том числе и среди больших спортсменов.

Мы поговорили с Лидией Ивановой – двукратной олимпийской чемпионкой по спортивной гимнастике. На первые Олимпийские игры Иванова поехала в 1956-м в Мельбурн. Когда началась война, ей было 4 года. Но воспоминания остались. 

Вот ее монолог. 

«После третьего урока от голода кружилась голова»

Мы с мамой и братом всю войну прожили в подвале под зданием штаба Московского военного округа на улице Садовнической.

Короткие лавки вдоль стен в два ряда, мы с братом спали на одной, на другой – мама. Естественно, никакой горячей воды, кухня, туалет и ванная – общие. И только в самом конце войны поднялись на этаж выше. Условия там были похожие, зато были окна – такое счастье!

Мама нас с братом тянула одна. Слова «папа» я никогда в жизни не сказала. Думаю, они с мамой разошлись еще до войны, у меня и фамилия была мамина – Калинина. Подробностей не знаю, но для того времени это была обычная картина. У нас вся сборная – безотцовщина. Не было ни одной семьи, где кого-то из мужчин не забрала бы война.

Мама родом из Саратова, из зажиточной семьи. Потом их раскулачили, она оказалась в Москве. Но все это я узнала уже много лет спустя, мама рассказала только перед смертью. А тогда, в войну, говорить о таких вещах боялись. Страх вообще въедался под кожу. Если даже где-то садишься – то на краешек стула, если старшие говорят – не перечишь. Так нас воспитывали.

Главное воспоминание о военных годах – голод. Утром чай, кусочек сахара и маленький кусочек хлеба. И вот с таким «мощным» завтраком ты идешь в школу. Все тощие, синие, бедро рукой можно было обхватить. После третьего урока начинала кружиться голова, и иногда учительница отпускала меня домой. Но там ведь тоже еды не было.

Так как мама целыми днями работала, моей обязанностью было ходить и получать хлеб по карточкам.

Столько лет прошло, а до сих пор, если вспоминать самый страшный момент в жизни – когда я сунула руку в карман и обнаружила, что карточки нет. То ли потеряла, то ли ее украли у маленькой девочки – всякое могло быть... Тогда за карточку и убить могли. А я вернулась домой с пустыми руками.

Нас отчасти спасало, что мама работала в штабе уборщицей. А там постоянно военные уезжали на фронт. И вот они, зная, что у мамы двое маленьких детей, оставляли перед отъездом пайки. Без них мы бы, наверное, не выжили.

Так как наш дом был служебным, на первом этаже располагалось бюро пропусков. Просто так войти во двор было нельзя. Везде были предупреждения, что нужно тише говорить, враг подслушивает, повышенная секретность и так далее. Все окна в доме, естественно, были заклеены от бомбежек.

Запомнилось, что на крыше все время дежурили какие-то люди. Как я сейчас понимаю, наверное, они должны были скидывать горящие осколки, если попадала бомба. Сигналы воздушной тревоги звучали бесконечно, тогда мы прятались в подвале. Но как только все затихало – бежали гулять. Дети есть дети...

Не люблю ворчать – «в наше время все было иначе» – но мне кажется, тяжелейшие условия войны действительно заставили людей по-другому относиться друг к другу. Человек к человеку стал как будто ближе.

Соседки по очереди оставались сидеть с маленькими детьми, всеми разом, чтобы другие могли работать. В школу детей собирали всем двором. Что нужно, чем помочь? Тогда это были не дежурные вопросы, а настоящие дела.

День Победы, 9 мая 1945-го, мне 8 лет. Помню, как внезапно на улицах все стали широко улыбаться, обниматься и поздравлять друг друга. Я таких настоящих улыбок в жизни не видела. Как будто улыбки потерялись в последние четыре года, а потом вернулись. 

Тогда даже у меня, ребенка, который мало что понимал, было ощущение, словно жизнь начинается заново. И вот теперь-то будет все иначе, замечательно и прекрасно. К нам словно вернулась вера в чудо.  

Иванова была влюблена в легендарного Чукарина – он стал олимпийским чемпионом, пройдя 17 концлагерей

Уже несколько лет спустя, в 1956-м, я попала в сборную и там познакомилась с Виктором Ивановичем Чукариным – на тот момент уже четырехкратным олимпийским чемпионом Хельсинки-1952.

Во время войны он попал в плен, прошел 17 концлагерей, включая Бухенвальд и вернулся домой предельно истощенным, весом 40 кг. Как можно было после такого восстановиться и выиграть Олимпиаду? До сих пор не понимаю... 

К Играм в Мельбурне наша команда готовилась на сборах в Ташкенте. Там я впервые узнала, что такое обед из трех блюд – дома у нас такой роскоши не было.

А еще по дороге из тренировочного зала к гостинице была аллея. И она вся увита виноградом, сочные грозди свисали прямо на уровне рта. Я винограда раньше-то и не видела никогда, в Москве его не было. И вот ты идешь, клюешь по дороге эти ягоды и даже не замечаешь, что внутри косточки, кожура... Я просто его уничтожала!

А потом смотрю на Виктора Ивановича, а он так осторожненько клюет по ягодке, много не берет. В те годы ему уже приходилось контролировать вес. Скромный, тактичный, безумно симпатичный... Если честно, я влюбилась! В столовой сидели с ним за одним столом. Но про его прошлое никогда не говорили, мне духу не хватало спросить. Это казалось бесцеремонным и бестактным. И он не любил вспоминать. Но в сборной его все называли на «вы» и по имени-отчеству – в знак особого уважения.

Уже потом мы были даже коллегами, я тренировала женскую молодежную сборную, а он – мужскую. Но особенно карьера тренера у него не задалась. Он был удивительно интеллектуальным, скромным, выдержанным, но не хватало какой-то жесткости. Тренер ведь иногда должен и заставить.

А Виктор Иванович, мне кажется, после всего пережитого уже не мог или не хотел быть жестоким. Даже в спорте.

Монолог нашей олимпийской чемпионки-1952 ко Дню Победы – она прошла блокаду Ленинграда

Фото: РИА Новости/Александр Вильф, Анатолий Гаранин, Борис Криштул, Леонид Доренский, Яков Халип; личный архив Лидии Ивановой

logoЛидия Иванова
logoретро