Филимонов защищает медиафутбол и не смотрит РПЛ. Почему?
Выяснили в интервью.
Александр Филимонов – один из важных вратарей для футбола России. Был частью культового «Спартака» 90-х, побеждал на ЧМ в пляжке и до 44 играл в профессиональных лигах.
Последние два года Филимонов в медиафутболе – в «Народной Команде», которую создали фанаты «Спартака». Работал с вратарями, потом был опыт в качестве главного тренера. Но его главное дело сейчас – своя академия.
Мы поговорили с Филимоновым – чем его цепляет медиафутбол, почему не пугает трешток/скандалы в индустрии и из-за чего он перестал смотреть РПЛ.
«Сумками закрывали окна – чтобы не пораниться о камни и стекло». Почему Филимонова не пугает атмосфера медиафутбола
– Друзья спрашивают вас: «Зачем тебе этот медиафутбол»?
– Тут сам вопрос некорректен – никто же не спрашивает: «Зачем работать во Второй лиге, в Первой?». Есть предложение – каждый решает, хочет участвовать или нет.
Я с уважением отношусь к любительскому футболу – много играл в ЛФЛ, КФК, для меня это ветви футбольного сообщества. Формат 8 на 8 вообще очень популярен по всей стране. Медийный футбол – как одна из форм любительского, но с заполненными трибунами, шоу.
Почему его не должно быть? Чем больше разного футбола, тем лучше.
Многие команды из ФНЛ-2, а иногда из ФНЛ с РПЛ уступают медийным по просмотрам. Значит людей что-то привлекает. Поэтому существует определенная ревность у профессиональных футболистов, тренеров. Но здесь можно посмотреть с такой стороны – зачем ревновать? Создайте условия, чтобы профессиональный футбол был намного интереснее медийного. Если не получается, это не вина медиафутбола.
Не ревновать нужно, а понять, почему так получается. Может, взять лучшее, адаптировать.
Понятно, что есть негатив к определенным явлениям в медиафутболе. Но раз это [конфликты и трешток] привлекает людей, всех устраивает, значит так и будет. Если появится отторжение аудитории, команды перестроятся. Ведь чем хорош медийный футбол – он существует на самоокупаемости. Нет бюджетов корпораций, регионов – только частные лица, частные компании. И они понимают – если мы вкладываем, то что-то получаем. Если не получаем – заканчиваем существование.
Все честно.
– Вас трешток и агрессия не смущали?
– Конечно, мне не нравится, но понимаю – это часть игры. С такой логикой можем прийти к тому, что кричат болельщики на стадионах в РПЛ. Там оскорбления и мат присутствуют по полной программе. Негатива, наверное, даже больше, чем в медиафутболе.
Просто в РПЛ это слышат те, кто приходит на стадион, а в медиа – все, кто смотрят трансляцию. Камеры максимально близко, и зрители обращают внимание.
В наше время тоже разное случалось – и драки фанатов, и закидывали камнями, бутылками. В Самаре, Владикавказе, например. В 96-м после матча прятались в автобусе, закрывали окна сумками, чтобы не пораниться осколками, кто-то падал в проход. ОМОН сдерживал толпу, но не мог выцепить бросавших – либо всех разгонять, либо просто не подпускать людей ближе, охраняя приезжую команду.
Это происходило не на экране смартфона, но это было.
Дело не в медиафутболе, а в нашей общей культуре. К сожалению, если такие шоу нравятся детям, если они их любят, проблема не в шоу, а в воспитании. Другой вопрос – что, возможно, в медиафутболе конфликты наиграны и делаются специально. Но для меня эта составляющая в тени, не пересекаюсь и не слежу. Даже не слежу за роликами «Народной Команды». Главное – что происходит на футбольном поле, результат команды, общение с футболистами.
Поэтому когда идет разговор о Медиалиге, у меня другой акцент – как сильно вырос уровень футбола. В 2022-м был полудворовый, сейчас – полупрофессиональный. Во всем – в играх, тренировках, подготовке. Началась гонка вооружений – в позитивном ключе: люди ищут средства и возможности, чтобы стать сильнее.
– Кажется, Медиалига – это еще и возможность для профи продлить кайф от большого футбола и снова поиграть при полных трибунах. В КФК не скучали по этому?
– Нет. Всегда приятно играть при полных трибунах, но главное для меня – то, что происходит на поле. В 2022-23-м играл за команду Физтеха на КФК по области – и это была даже не зона А. С удовольствием помогал ребятам и никогда не было мыслей: «Блин, хочу, чтобы были полные трибуны».
Потом и тренировал в КФК. Всегда выкладывался по максимуму, хотел победить. Не важно, есть трибуны или нет. Сейчас тоже могу рассмотреть предложение из КФК.
Я в этом плане спокоен – повезло заниматься любимым делом и получать за это деньги. Нам же во дворе необязательно было, чтобы пришли болельщики? Ты просто выходишь и играешь.
Филимонову неинтересно смотреть РПЛ – пропала тренерская мысль, а футболисты стали одинаковыми
– Откуда берется ревность у проффутбола?
– Возможно, есть ощущение – что-то идет не так. В мое время профессиональная команда любого уровня никогда не могла проиграть любителям. Никогда. Сейчас в Кубке России медиаклубы регулярно побеждают Вторую лигу, пытаются конкурировать с Первой.
Деградация профессионального футбола, которую видел еще в 2018 году. Тогда вернулся во Вторую лигу – в «Долгопрудный», и отчетливо помню ощущение падения. Команды разваливаются, бюджеты слабые, затыкаются дыры в составе. Футболисты параллельно Второй лиге играют в ЛФЛ. Выживание, а не развитие.
Сейчас, к сожалению, стало только хуже.
Получается, что профессиональные клубы – якобы профессиональные – хуже, чем любители. Отсюда и ревность: «Как они нас побеждают?», «Мы не хотим, чтобы они с нами играли». Ну так вы обыграйте любителей, чтобы они поняли: тут делать нечего, не хотим здесь быть – нам здесь больно.
А выходит наоборот.
Сейчас не смотрю даже РПЛ – просто неинтересен уровень. Недавно пригласили экспертом на матч «Локомотива» и «Спартака» – в очередной раз убедился, что ничего не теряю, пропуская матчи.
– Почему идет деградация? Академии стали круче, инфраструктура не везде, но в целом улучшается.
– Это долгий и отдельный разговор. Думаю, вопрос в том, что мы как-то все делаем по шаблону – пропала тренерская мысль, все время пытаемся скопировать других. То голландскую систему, то испанскую, немецкую, итальянскую.
Раньше были разные тренерские взгляды, школы – свои. Футбол Бескова был не похож на футбол Лобановского, Малофеева, Садырина. Грузинские, армянские команды отличались от остальных. А сейчас все клубы одинаковые – условно, играют «Спартака» и «Динамо», но если поменять футболки, никто не отличит.
Это переносится на детей – яркий пример для меня опыт в юношеской сборной с Александром Кержаковым. К нам приезжали лучшие футболисты страны, но они все были похожи друг на друга. Беру не физические качества (это не главное), а технику, виденье поля. Раньше были те, кто хорошо бежал, другие обладали великолепным пасом, третьи – сумасшедшим ударом, четвертые — пониманием игры. Были защитники с великолепным отбором. А сейчас – все одинаковые.
Защитники не идут в отбор, а пласируют – ждут ошибки или передачи. Или идут в отбор с фолом. Думают: «Ну меня же не обыграли». Но так можно допласироваться до своих ворот. Что говорить, если нам даже в тульском «Арсенале» приходилось учить ребят отбирать мяч.
Еще удивляло, что у молодого поколения сквозило: «Я молодой, все успею». Пытались донести, что если будете все время считать себя молодым, так им и останетесь. Так и будут воспринимать – что все впереди, а на самом деле позади. Вспоминаю себя в 16 лет – никогда не было мысли, что мне 16, спешить некуда. Хотел максимально проявить себя в каждом эпизоде, каждом движении, чтобы конкурировать с теми, кто опытнее, мастеровитее.
Понимал: даже если травма, палец сломал, надо играть – иначе сяду в запас. Сейчас такого ощущения у молодых нет – люди спокойно берут паузу из-за микротравмы или потому что устали. Понимают: их конкурент точно такой же – выйдет, ошибется, и меня вернут в состав.
– И что делать с тренерской мыслью?
– У меня нет рецепта, но основное – культурная перестройка.
Нужно повышать авторитет педагога. Футбол – отражение жизни и общества, где тренер больше не главный и не царь и Бог (как это было раньше), а обслуживающий персонал, которого обвинят и уволят первым. Футболист может ничего не делать, смотреть, как меняются тренеры, и просидеть в клубе лет пять.
Такое внутреннее ощущение есть и в тренировках с детьми. Будто: «Ну да, тренер меня тренирует. Если я плохо играют, виноват тренер. Если плохо учусь – виноват учитель». Не сторонник авторитарного режима, но, мне кажется, с моими достижениями ребенок должен внимательно слушать и стараться делать так, чтобы я его похвалил. Здесь же приходиться убеждать, что упражнение необходимо, убеждать, как правильно выбирать позицию и улучшать технику.
Нужно брать пример с других видов, где у нас мировые успехи, – художественная гимнастика, фигурное катание, синхронное плавание. Там есть преемственность, никто не скажет, что Татьяна Покровская – плохой тренер. Что Этери Тутберидзе или Ирина Винер – плохие тренеры. Виноват будет спортсмен, которые делает плохо или неправильно.
Там, где тренер – авторитет, там мы и остаемся лидерами.
– В чем особенность нашей вратарской школы? Почему она не деградирует?
– Обсуждали это на тренерской учебе – в России нет никаких вратарских методик, учебника, системы, которая бы объяснила этот феномен. Все тренируют по своему видению – и по-разному. Поэтому ответа у меня нет.
Возможно, сохраняется инерция поколения советских вратарей.
«Не станут отговаривать молодых идти в медиафутбол – там можно развиваться». Главное дело Филимонова сейчас – вратарская академия
– Медиалига сейчас – главный кайф для вас в работе?
– Получаю удовольствие от тренировок, игр, но основное и любимое детище – моя вратарская академия. Это дело, которое обдуманно, выстрадано.
Хочу его развивать дальше. Потому что верю: остановка – уже деградация.
Вот и стараюсь двигаться – мне и дети не дают превращать тренировки в рутину. Даже если давно знаю ребенка, его слабые и сильные стороны, всегда могут быть сюрпризы. Тренировки – творчество. Ты должен найти ту небольшую деталь, которую надо поменять в упражнении, если не получается, – и тогда будет новый уровень.
Вчера у меня было шесть тренировок – шесть часов. И на каждой было что-то интересное, новое. Это не банальные слова. Меня это вдохновляет.
Но пока развиваюсь в сторону качества, а не количества. Для расширения нужны единомышленники – не хочу брать человека, который будет тренировать как он считает нужным. Должно быть одно направление, одно виденье.
Занятия в факультативном режиме, но они должны быть высокого уровня.
Все ребята занимаются в своих академиях, а ко мне приходят по разным причинам. Кому-то не хватает внимания от тренера, другим нужен совет, третьим – корректировка конкретного компонента или поиск ошибки в технике. Никогда никого не удерживаю и не уговариваю. Поэтому очень приятно, когда родители и дети пишут на каникулах: «Очень скучаем, ждем тренировок».
Чувствую, что все делаю правильно.
– Меняется ли обучение вратарей сейчас? Учитывая, как поменялись требования – игра ногами, выходы за пределы штрафной.
– Конечно, меняется. Стало больше игры на большом пространстве – с правой и левой ногой. Я хоть из старой школы, но понимаю, что сейчас вратарь не может играть так, как 20 лет назад.
Хотя во многих моментах не согласен с главными тренерами, которые говорят: «Главное, чтобы вратарь хорошо играл ногами». Возникает закономерный вопрос: «Может, вам тогда полевого на ворота поставить и обучить его ловить мяч?».
Излишний акцент на игре ногами снижает уровень осознания ошибки.
Человек получил гол – и очень легко к этому относится. Мне кажется, это неправильно. Важнейшее качество вратаря – чувство ответственности. Возможно, именно это и помогает нам растить хороших вратарей. Они всегда понимают, что их ошибка решающая. Так выкристаллизовывается фигура, личность, характер.
– Молодого вратаря вы бы отговаривали от медиафутбола?
– Нет. Везде можно развиваться. Был период, когда я играл на КФК – в «Долгопрудном», команде без задач. Если бы дал себе послабление, там бы и остался. Но потом перешел в тульский «Арсенал» – и мы дошли до РПЛ.
Можно заглохнуть и в РПЛ, и во Второй лиге. Все зависит от человека.
В Медиалиге сейчас можно развиваться – уровень очень вырос. Многие команды тренируются пять дней в неделю, есть врач, административный штаб, тренерский.
– Кто для вас главный российский вратарь сейчас?
– Повторюсь, практически не смотрю РПЛ, поэтому про всех не скажу. Но мне нравится как прибавил Максименко.
Еще в прошлом сезоне обратил внимание, что у него взгляд другой стал – увереннее. Когда было празднование 10-летия стадиона «Спартака» (в сентябре 2024-го – Спортс’‘), спросил у него: «Сань, а с чем это связано? Может, в жизни что поменялось?». Он ответил, что пришел Юрий Шишкин (тренер вратарей «Спартака» с 2023-го по лето 2024-го – Спортс’‘), и с помощью разговоров улучшил ментальную составляющую.
Раньше Максименко был немного нервозный, чувствовалась неуверенность — мог играть неплохо, но провалиться. Сейчас Саша обрел стабильность. Выглядит очень хорошо.
В Медиалиге Филимонов поработал главным тренером – уступил 2Drots 0:7, но вышел в плей-офф и хочет продолжать
– С мая вы полтора месяца были главным тренером «Народной Команды» – помогали после ухода Андрея Цуканова. Как опыт?
– Когда только закончил карьеру, отметал для себя роль главного. Понимал сложность – отвечать не за трех человек (как тренер вратарей), а за 23. Я перфекционист, у меня все должно быть идеально – считал, что не смогу контролировать все. А значит не надо и начинать.
Потом был опыт главным на КФК – в «Гераклионе», в Медиалиге – в «Роме». Наконец, в «Народной» – я не хотел принимать предложение, понимал, что ситуация сложная: три игры, три поражения. Но по ходу сезона руководство решило не приглашать человека со стороны. Попросило помочь – я второй сезон в клубе, всех знаю. Согласился.
Было тяжело, очень много сил и нервов потратил. Но не зря – потом это понял в разговорах с ребятами. Многие от души благодарили. Снова ощутил – противопоказаний быть главным тренером нет.
– Теперь цель на будущее – быть только главным?
– Не люблю загадывать. Можно в таких мечтах и желаниях надорваться.
Вижу так: делаю, что должен – и будет, что будет. Выучился на тренерскую лицензию А, это здорово. Потому что когда предоставится шанс, им надо воспользоваться. Я готов.
Но при этом понимаю: у меня есть любимое дело – вратарская академия, которой посвящаю много сил. Я в гармонии с собой – и не мечусь в поисках должности главного тренера.
– Какой футбол вам ближе как тренеру?
– Спартаковский. В «Народной Команде» пытался привить именно эти требования, видения и тактические моменты.
– С вами «Народная» вышла в плей-офф, за четыре матча – победа, две ничьи в основное время и поражение. Но поражение чувствительное – 0:7 от 2Drots в Сокольниках. Самый тяжелый матч в карьере?
– Самые тяжелые были в «Роме» – ребята меня не слышали, играли так, как им хочется, а не как я требовал. Поэтому ушел.
Что касается игры с 2Drots – было интересно. Понятно, результат плохой, но сказал это и ребятам после, и сейчас могу повторить – в целом, играли мы хорошо. Просто случились индивидуальные ошибки, которые испортили общую картину. Для меня показательным стало другое – в тайм-ауте я внес коррективы, команда их приняла, а через время тайм-аут уже взял Дмитрий Викторович Кузнецов [тренер 2Drots]. Потому что у его команды не получилось после наших перестановок.
Это был положительный знак, что движемся в правильном направлении.
К сожалению, после победы над СКА [командой Басты, 4:0] не получилось реализовать наш план, перенести то хорошее, что было. Но это опыт. Так что та игра не надломила, я не стал всех критиковать и уничтожать – наоборот мы собрались, и достойно сыграли в плей-офф. Хоть и уступили по пенальти [команде «Матч ТВ»].
– Могли остаться главным тренером в «Народной», а не вернуться на позицию тренера вратарей?
– Думал, так и произойдет, но руководство пригласило Илью Лисицына.
Считаю, сделал максимум из того, что мог в той ситуации. Воспринял решение философски, хотя и было определенное недопонимание. Решил его не озвучивать – надо было жить дальше и пытаться помочь Лисицыну.
Обид никаких нет.
– Вы говорили, что тренерский ориентир для вас – Романцев. В чем его особенность?
– Психология и требовательность. Он поменял мировоззрение в «Спартаке» – у него мы никогда не играли как получится.
Помню один момент – в квалификации ЛЧ с «Литексом»: в гостях победили 5:0, дома 5:2. Казалось, без проблем вышли в ЛЧ, но после матча Романцев серьезно предъявил.
Было так: я получил мяч, сбросил его Диме Парфенову, тот под давлением отдал дальше, потом еще одна передача – цейтнот, потеря и гол. Вроде бы какие ко мне вопросы – после прошло несколько передач, действий, только потом перехват. Но Олег Иванович хотел, чтобы мы всегда росли над собой – озвучил, что виноват был именно я. Тем, что подставил защитников под прессинг.
Я тогда очень злился, но с возрастом понял, насколько Романцев был прав. Насколько он велик. Учил смотреть как в шахматах на несколько ходов вперед – чтобы вратарь не создавал ситуации, приводящие к голу.
А второй пример – перед сезоном-1999. На собрании Романцев сказал, что никогда – ни в советское время, ни в российское время – одна команда не выигрывала чемпионат четыре раза подряд. Три было, четыре – никогда. У нас могло наступить пресыщение победами, а после этих слов из 30 матчей – 15 сыграли на ноль! И это «Спартак», который всегда много забивал, но и пропускал достаточно. В тот сезон мы пропустили меньше всех – 24 мяча. С тех пор «Спартак» ни разу не приближался к тому достижению.
Жаль, я не вел конспекты за Романцевым. Думаю, был бы другой уровень и моей тренерской деятельности.
– Последнее про тренерство – нет риска, что раз вы не смотрите РПЛ, то по-тренерски упускаете что-то важное?
– Такого ощущения нет. Иногда же бывает, что попадаю на РПЛ – и вижу: по-большому счету там ничего не меняется. Поэтому не кажется, что я что-то упускаю или чего-то себя лишаю.
«Для молодых Каррера более значим, хотя он выиграл один титул, а я — шесть». Почему «Спартак» 90-х забывают
– В «Народной Команде» ощущается, что она – кусочек того самого «Спартака» из 90-х?
– Ну какой «Спартак» из 90-х, если человеку из золотого поколения приходится доказывать игрокам свою точку зрения – словами и педагогическими методами?
Для молодых пацанов в команде Массимо Каррера более значим. Хотя он выиграл один титул, а я шесть. Или пришел Джикия: «О-о, Джикия». И получается, что ты тут просто тренер вратарей, а там – Джикия. Хотя с точки зрения достижений и регалий истории несопоставимы.
Для молодых футболистов 90-е, наверное, это сказка из прошлого. Ну было что-то там в царские времена, до революции.
– Разве в ваше время молодые всегда соглашались с предыдущим поколением?
– Не всегда. Но уважение было. Другое воспитание – сейчас ты иногда говоришь что-то игроку, а в глазах видишь: «Что ты мне рассказываешь? Тебя скоро уберут».
Я многое повидал – и как игроки ловят каждое слово тренера, и как смотрят будто сквозь тебя.
Но что дает позитив – по ходу тренировок, игр вижу, как отношение меняется. Так было и в «Народной» – да, это все через ошибки. Игрок ощущает, что у него не получается по-своему, начинает прислушиваться, приходит понимание, что я хочу помочь. Что я знаю как помочь.
Вы становитесь единомышленниками. Пусть это небыстро происходит, но происходит – находите общий язык, какой бы разница в возрасте не была. Человек ведь не меняется – каким был 100 и 1000 лет назад, таким и остался. Со своими слабостями и своей силой. У меня одно желание – предостеречь и помочь, если это найдет отклик у самого игрока.
– А есть то, чему вы учитесь у молодых?
– Есть такое выражение в педагогике: взрослые обязаны понимать детей, а те их – нет, потому что взрослые уже были детьми, а дети взрослыми – еще нет.
У молодых ребят учусь как тренер – находить ключики, методы, чтобы помочь им расти. Учусь их понимать и принимать, нельзя относиться к ним с пренебрежением. Они это сразу чувствуют – и это сразу поражение.
– Нет обиды, что «Спартак» 90-х забывается? И для молодых герои – уже другие люди.
– Обида – не то слово. Давно уже живу с этим чувством, отболело. Сейчас такое отношение само собой разумеющееся.
Когда даже достижения Олега Ивановича Романцева начинают с кем-то сравнивать – с новыми тренерами «Спартака», например. Или когда вообще забывают о нем, не узнают на улице, будто это лишь один из в истории «Спартака». Начинаешь понимать: если к такой глыбе подобное отношение, то чего обижаться мне? Глупо просто.
Знаете, как говорил нам Георгий Александрович Ярцев: «Вы еще не ели ничего слаще морковки». Он так наставлял – мол, сделанного мало, надо больше, не останавливайтесь. Сейчас люди смотрят наш футбол, стеночку увидели – и восхищаются. Потому что ничего слаще не видели, и эти крохи стали как пирожные, а в наше время стеночки и красота на поле были нормой.
Потому сейчас уже отболело.
Ну раз не хотите, то морковка будет самым сладким, что вы испытаете в жизни. А кричать на всех углах и заставлять помнить и ценить – смысла нет.
Филимонов хотел играть до 50 даже во Второй лиге, но попросили закончить карьеру. Как он сохраняет мотивацию?
– Вам – 51. Выиграли со «Спартаком» все, до 44 играли в проффутбол во Второй лиге, после – на КФК, даже побеждали на первенство Москвы. Зачем вам это?
– Портос говорил: «Дерусь просто потому, что я дерусь». Так, наверное, и я – играю, потому что нравится. Даже нет вопроса «Зачем?». Люблю – и все.
Понимаю, что многим не очень интересно после РПЛ играть в Первой и Второй лиге, на КФК. Но мне – нравилось. Даже сейчас в «Народной», когда не хватает людей на тренировках, выхожу в поле. Такой азарт накатывает – будто это мне 20-25 лет. Иногда даже удивительно: я с эмоциями и энергией бегаю, а ребята словно повинную отрабатывают.
Сейчас в основном играю с ветеранами – летом каждые выходные ездили по программе губернатора Подмосковья Воробьева. Играли с жителями подмосковных дворов. Меня приглашали – с удовольствием приезжал. Плюс держу себя в форме, травм серьезных не было, желание есть. Вообще ставил цель – до 50 играть профессионально. Наверное, и играл бы, если бы не попросили в 44 закончить.
– Кто попросил?
– Руководство «Долгопрудного» – в 2018-м. Был играющим тренером вратарей. Мне сказали, что мешаю молодым развиваться, полностью раскрыться.
Хотя результаты у нас были достойные – три года подряд занимали второе место во Второй лиге. Вперед пропускали только тех, кто на голову сильнее всех в дивизионе. «Химки», «Чертаново», «Динамо» Санкт-Петербург. С питерцами бодались до финишной прямой, но упустили в концовке.
– Меняли образ жизни, чтобы так долго играть?
– Кардинально – нет. Единственное, когда в 44 не стало ежедневных тренировок, начал делать зарядку каждый день. Кстати, стал гибче, чем был, когда играл.
Слежу за питанием, но без фанатизма. Ем все – вопрос количества. «Все в мире лекарство, все в мире яд». Все, что в меру, оно полезно.
– Какая самая серьезная травма была?
– Переломы пальцев на руке. С одним даже ездил на ЧМ-2002. Заехали на сбор, на первой тренировке травмировал мизинец. Намотал пластырь и дальше готовился к ЧМ, а после турнира заехал в ЦИТО. Оказалось, перелом – для любого вратаря обычное дело.
Перелом сросся, но палец – кривой. Спросил врача: «Что можно сделать, чтобы стал ровным?» – «Ломать и ставить спицу. Месяц так ходить». А у меня через неделю чемпионат России – оставил, как есть.
– Отсутствие больших травм и операций – генетика или везение?
– Наверное, никакая генетика бы не помогла, если бы отношение к организму было потребительским. И наоборот – мог беречься, но организм не выдержал бы нагрузки.
– Кто особенно повлиял на вас как на личность?
– Первое, конечно, родители. У нас спортивная семья: папа – футболист, мама играла в баскетбол, сестра занимались легкой атлетикой и плаванием. Сколько помню – родители каждое утро выбегали на зарядку, мы с ними. Как раньше был слоган: «Пама, мама, я – спортивная семья».
Второе – книги. Начинал со сказок, потом – приключенческие истории, Александр Дюма, Вальтер Скотт, Роберт Стивенсон, Джек Лондон. Когда стал постарше – исторические романы: Валентин Пикуль, Николай Гумилев, Ги де Мопассан.
Родители не заставляли читать, но как и во многих советских семьях – книг дома было полно. Когда старшие много читают, дети начинают повторять. В какой-то момент родители стали даже ругать – сижу, например, делаю уроки, а на коленках художественная книга. Слышу шаги мамы, прячу, для вида принимаюсь за учебники.
Или с фонариком читал – под одеялом, чтобы родители не видели, что допоздна не спал.
– Ваш отец сейчас в Йошкар-Оле – ходит на местный футбол, даже детский. Чем он занимается?
– К сожалению, ничем. Недавно тренировал команду на первенство Республики, чемпионами становились. А теперь – дача. Иногда за ветеранов играет – он воспитанник футбола Марий Эл, в Высшей лиге СССР выступал за кишиневский «Нистру». До распада Союза мы жили в Молдавии, а потом вернулись в Йошкар-Олу – там все родственники, родные.
Жаль, он рано закончил – в 32. Видел, как отец играл на первенство города – силы были, но там повлиял комплекс причин. В том числе мы с сестрой в школу пошли, нужно было уделять внимание. Ну и в то время футболисты вообще рано заканчивали.
Отец стал тренером в школе, где я и начал заниматься.
– Вы говорили, что у отца есть желание помочь футболу в Республике, но это никому не нужно.
– Он ходил ко всем – и к руководству школы Олимпийского резерва, и к министру спорта, и в федерацию. У него есть опыт – был заведующим в академии «Рубина», директором в академии Альметьевска, в Набережных Челнах. Поиграл в Высшей лиге СССР.
Есть желание и мысли, как правильно реализовать задуманное. Но всех все устраивало – футбол в Республике Марий Эл, к сожалению, никому не нужен. Нефутбольный регион. Одно время был всплеск, но сейчас нет команды даже на любительском уровне – в КФК.
Отец очень хотел помочь. Я его немного остужал, понимая, как все будет, говорил: «Ничего не получится, пап. Футбол тут никому не нужен». А он боролся: «Я здесь все исправлю, что-нибудь да сделаю».
Оказалось, я был прав. Мы это не особо обсуждали после, но, думаю, он тяжело принял. Сейчас философски относится – раз никому не надо, чего биться лбом о стену.
– Какой главный совет вам дал отец?
– Не сдавать игры. Не помню, почему об этом разговор зашел, я еще в школе учился. Но до сих пор помню его слова: «Если один раз поддашься, след останется навсегда. Даже если просто ошибешься, все будут думать, что ты сделал это специально. Да и футбольный мир маленький – отношение будет совершенно другое».
После были ситуации, когда подходили люди [с предложениями сдать матч], но я твердо отказывал. Отец заложил во мне какое-то искреннее и честное отношение к жизни и футболу. Это помогло потом. Всегда знал, что мне нечего стыдиться.
Иногда спрашивают в интервью – что бы вы изменили в своей жизни. Отвечал – ничего. Никогда не играл и не тренировался вполсилы. Что-то не получалось – это да, но не все в наших силах. А я делал все от меня зависящее.
– Люди, которые предлагали сдать матч, подходили до вашего попадания в «Спартак»?
– И до, и после «Спартака».
***
– О чем мечтаете сейчас?
– Когда создавал академию, была цель – чтобы в нашей стране было как можно больше классных вратарей.
Хочу, чтобы даже если ребенок придет только на одну тренировку, она была интересна, полезна и сделала его лучше. Чтобы она что-то изменила для него, помогла поверить в себя.
Бывают такие случаи: ребенок встает в большие ворота, первое время не дотягивается до перекладины. И все пытаются пробить именно туда, потому что – гарантированный гол. Иногда смотрю со стороны – и вижу: мяч летит под перекладину, а мальчик даже не прыгает.
Спрашиваю: «Почему»? – «Все равно не достану» – «Так ты прыгни хотя бы. Может, и достанешь».
Дети иногда даже не понимают своих возможностей – из-за неверия или боязни. И когда видишь вот этот блеск в глазах: «У меня получилось» – это самая большая награда. Понимаешь, ради этого и стоит заниматься любимым делом.
Телеграм-канала Артема Терентьева
Фото: РИА Новости/А. Родионов, Владимир Родионов, Владимир Федоренко; личный архива Игоря Акинфеева; пресс-служба ФК «Химки»; vk.com/narodnaya.komanda
