Юрий Ковтун: «Моя двойная жизнь»
Перехода из игроков в тренеры у Юрия Ковтуна не было. Ни длинного, ни короткого, ни подземного, ни какого бы то ни было крутого. Был просто бордюр, только что уложенный, не прикопанный и не побеленный. О который спотыкаешься, но через пару матюков его забываешь. Его не замечаешь. Юра играл себе обыденно - наверное, даже по инерции - во второй лиге, как позвонил давний по ростовским спортротовским временам друг и назвал его Юрием Михайловичем. Рассказал о том, что создается новый суперклуб и доверить тренерское руководство он может только ему. Ковтун попал. Пошел на новое место работы прямо в бутсах. Суперклуб впал в финансовый паралич после первого успешного шажочка, осиротив начинающего тренера. Затем все еще начинающий найдет новое пристанище, как находят те, кто ищет, потом потеряет его, как те, кто рискует, и между тем по нескольку раз за день будет образно выруливать на своей серой «Камри» из одной эпохи в другую. В обед он в Черкизово возится с артистами, к вечеру едет в Лефортово побиться – как и положено историей, с динамовцами, а на следующий день он вновь учится футболу со спартаковцами. Он играет за пяток ветеранских команд – с политиками, певцами и… настоящими. Однополчанами, из двух непримиримых лагерей, в каждый из который он когда-то скромно заходил и становился своим, не теряя лица. В его жизни было «Динамо», потом был «Спартак», теперь он вернулся обратно, сразу ко всем, и получается из этого очень интересная лабораторная работа по восприятию двух стилей.
- Хех, наше «Динамо» еще молодое, лет пять-шесть назад многие закончили как профессионалы, а «Спартак»…, - Ковтун берет паузу, жмет на тормоз, поднимает ручник. – «Спартак»… Его ни годами не измерить, ни аршином общим… В «Динамо»… Вернее, в ДСК (Домостроительный комбинат объединил динамовских ветеранов в первенстве Москвы) мы стараемся держать скорость, играем в корпус, расходуем, в общем, неиспользованный порох. А в «Спартаке» как в «Спартаке». Сначала подумай, потом делай. Это другой мир. Интересно, что я не чувствую себя ветераном. В «Динамо» из-за физического напора, в «Спартаке» - из-за мысли самой игры. Ветеранство – это дубликат чего-то знатного, только обветшалый, мало кому интересный. Но в динамовской компании еще прочна «физика», а в спартаковской – мысль. И если «физика» рано или поздно даст одышку, то у мысли предела нет. «Спартак» настолько многоярусная и сложная конструкция, что я, завершивший карьеру игрока человек, уже переквалифицировавшийся в тренера, продолжаю познавать футбол и, только представьте себе, я становлюсь сильнее как футболист.
Причиной тому стиль, который каждый из великих носителей философии клуба сохранял по-разному и уникально. Я, например, играл у Бескова, но в «Динамо». Сейчас я играю с теми, кто играл у Бескова в «Спартаке», и у них несколько иное отношение к игре и, видимо, к жизни. К жизни, на которую влиял Старостин, которого я не застал. Я восхищался Романцевым и мотал на ус каждую его идею, но в этих ветеранских схватках я понимаю доказательно, на практике, что Бесков, Старостин, Романцев – это разные люди, с разным творчеством, порождавшие других творцов, тоже очень разных, но которые глобально подбивались к единому идейному комплексу под названием «Спартак». Поэтому в ветеранский «Спартак» я зашел новичком. И память моя бегло вычерчивала начало и конец той шестилетней игры, что с 99-го по 2005-й я вел в «Спартаке». Вначале помогали влиться в коллектив мне, в конце помогал уже я. Сегодня вновь помогают мне, разница лишь в том, что тогда мне показывали дорогу в столовую, а сейчас множество дорожек к чужим воротам, которые я стилистически понимаю, но которые повторимы порой только одним единственным человеком. К этим красивым дорожкам можно подстроиться, можно по ним осторожно пробежаться, на них можно, наконец, учиться! Но проложить их заново не суждено никому и никогда. Стиль ведь у «Спартака» один. Но и Черенков один. И Гаврилов один. «Спартак» во все времена учил индивидуальности.
«Динамо» было другим. Жаль, что пока нет у нас - у нас в данном случае динамовцев, - нет такой организации. ДСК – это «Динамо» лишь отчасти, и «Динамо» одного поколения – 90-х. Саша Точилин, Эрик Яхимович, Олег Саматов, Денис Клюев, Ансар Аюпов. Да, это тоже стиль, это тоже дух, это аура непроходимого тыла. Ничего с виду сложного, но сколько людей этим жило! Ее-то, ауру, вот эту непроходимость, обставленную грудными мышцами и глазными искрами, передали нам другие поколения, с которыми у нас нынче нет комплексной ветеранской команды.
Пронесся Точилин по левой бровке как в былые времена – повод подтрунить. Выбил Яхимович мяч из штрафной площади за центр поля. Головой. Аплодисменты, пожалуйста. Встретил кого-то Ковтун по-дружески. Корпусом. О, Юрчик, «в поряде»! Заметьте, что вспоминают в «Динамо»: рывки, выносы, борьбу. Все стилистически едино, мы, бывало, играли смешно, бывало, что печально, но мы продолжали традицию и делали это достойно, потому что мы все-таки умели побеждать. Настоящее футбольное мышление настраивалось именно в те годы, и сегодня я уже подсознательно играю среди динамовцев в одной стилистической манере, а среди спартаковцев – в иной. У меня выработан своего рода инстинкт самосохранения – какие-то вещи я могу сделать в одной компании и вряд ли сделаю в другой. Слишком разные в «Динамо» и «Спартаке» трактования знаменитой идеологии Владимира Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо?». Я часто на игровых фотоснимках выступал с недоумевающим выражением лица, дескать, за что, товарищ судья, ничего ведь не было… Я иной раз и поныне с прежним несогласием наблюдаю за каким-нибудь ретивым парнишкой, самолюбиво продирающимся к нашим воротам и получающим от этого удовольствие. – А с чего бы то это он так прекрасно себя чувствует? – задумываюсь я, и в следующем эпизоде встречаю нападающего не столь гостеприимно. Здесь во мне играет «Динамо». И благодаря «Динамо» я нейтрализую соперника, не причиняя ему травмы. Потому что «Динамо» закладывало в своего воспитанника превосходство психологическое, а не сугубо физическое. Но «Спартаку» такое чуждо. В «Спартаке» такой ретивый если и промелькнет неподалеку от защитников, то защитники и вратарь, даже если его зовут Ринат, тут же удостоятся нагоняя от Георгия Саныча Ярцева, и в следующем эпизоде ретивый оступится возле центрального круга, причем даже не поймет, где и при каких обстоятельствах он потерял из виду мяч.
Кстати, обстановка среди ветеранов более уважительная, нежели в игроцкие годы. К тридцати пяти, - восьми, сорока и уж тем более пятидесяти человек, как правило, уже «напихался». Ему хочется погонять мяч, впасть в азарт, но не усугубить эту футбольную болезнь, на которую нет антибиотика. Но, конечно, мы знаем Георгия Саныча или Вагиза Хидиятуллина, которые совсем без «напихать» не могут, только эти нюансы давно органично присоседились к спартаковскому духу. В «Спартаке» любая борьба должна пребывать в спокойствии. Здесь не восхитятся творением Яхимовича дистанцией в пятьдесят метров, здесь хватит и пяти, можно ближнему, хотя лучше дальнему, можно в ногу, можно на ход, главное – чтоб с вариантами. А потом я переодеваюсь в форму ДСК, и вновь удаляюсь в первую половину девяностых, где в удовольствие себе и партнерам режу длиннющий пас словно на Диму Черышева. И неважно, что на лефортовском газоне вместо него бежит другой. Но ведь с не меньшим удовольствием бежит. Через пару дней под тебя открывается Федор Черенков, и удовольствия меняются.
А когда-то для удовольствия было так мало. Приезжает молодой парень из Ростова к главному тренеру Газзаеву. Сказочное начало. Все остальное вторично, в том числе и то, что я был всего лишь начинающим футболистом Ковтуном, а он – молодым тренером Газзаевым. Он опирался на агрессию, которая соответствовала его человеческой природе, агрессия была опорой его «Динамо», агрессия без какого бы то ни было стилистического обрамления. Но мне этого было достаточно, ведь я был безумно рад только тому, что человек с таким именем меня тренирует. Любопытно, что и само «Динамо» принимало Газзаева, который на тот момент еще не сформировался в мастера тренерского ремесла, потому что у них обоих была та самая агрессия – одна из нитей стиля, позволявшая тренеру и команде воспринимать друг друга. Нить по обыкновению своему тонка, она не выдержит долговременного сотрудничества, если ее не увязывать с другими такими же в один стилистический узел. Но она подталкивает к сохранению своих воспитанников после их перехода на тренерскую работу.
Газзаев не выпал из родной динамовской струи, а в сборной России у него не получилось. К тому времени Валерий Георгиевич агрессию уже обуздал довольно жесткой схемой, подкрепил ее дисциплиной, что тоже прошло бы в «Динамо», на первых порах это прошло в ЦСКА, но стилистически более разнообразная по своему составу сборная России этого не переварила. Я, как защитник, по установке искал длинной передачей сразу нападающего, а полузащитники тренировали зрение наблюдениями за полетами мяча и страдали от отсутствия импровизации. Играть таким образом можно и нужно, но более гибко, дабы не покалечить здоровую мотивацию футболистов. Мы же подгонялись под схему и данный этап национальной команды вспоминается с грустью. Газзаев и сборная логично разошлись. Но тренер рос, не шарахаясь от собственной индивидуальности в сторону. Одной агрессии оказалось мало, он ее схематизировал. Когда и это сочетание дало сбой, он в рамках схемы дал подопечным возможность импровизировать, он, в конце – уверен, не концов еще – выиграл Кубок УЕФА в агрессивной, дисциплинированной, но уже изобретательной манере, он неплохо, кстати, поработал в киевском «Динамо». Потому что человек смолоду привык не просто вариться в каком-то стиле, в данном случае динамовском, он находил в себе силы и разум пестовать свой сольный стиль. Будучи нападающим, будучи тренером. И сегодня мы имеем представления как о стиле «Динамо», из которого Газзаев вышел, так и о стиле самого Газзаева.
Рамка большого клуба настолько широка, что внутри нее помещается множество других ценных портретов, становящихся по мере созревания реликвиями. По-моему, фундаментальная причина уверенного тренерского становления моего динамовского товарища Андрея Кобелева точно такая же, как и в случае с Газзаевым – умение адаптировать свою личность к зрелому стилю.
Несмотря на всю ту силу и мощь, что в «Динамо» были канонизированы, Кобелев умудрялся играть «на свободных мячах». Из моего поколения я могу привести только два примера подобного «протестантского» ответвления от идеологии. Терехин и Кобелев. Но если первый был форвардом, умевшим играть стоя и при этом забивать головой большинство мячей команды, то второй был хавбеком, который обязан был заниматься черновой работой. Кобелев свои обязанности сумел сократить до минимума, причем с нескрываемым неудовольствием он ворчал на толкотню в центре поля, которую все, кроме него, принимали как должное и даже скучали по такой игре. Возможно, Кобелеву было легче перейти в «Спартак» и там найти свою ауру, тем более что Романцев хотел его видеть у себя, но Андрей продемонстрировал фантастическую способность стать лидером в системе, которая выталкивала его в оппозицию. Неудивительно, что ныне он имеет свой тренерский взгляд на футбол, в то время как многие другие его коллеги еще не научились рисовать внятные эскизы, какой бы необъятной ни была предоставленная им рамка.
Я и в «Динамо», и в «Спартаке» защищался. Скромно. Слева, с краю. Мои меры, конечно, не всегда были такими скромными, но я соответствовал и той, и другой философии. Возможно, у меня бы ничего не получилось, если бы я не играл у Бескова. В «Динамо». В начале девяностых. В том самом «Динамо» тех самых лет, которое не до конца приняло стиль Константина Ивановича, легендарно им опробованный в «Спартаке» восьмидесятых. И это очень интересный эпизод в истории и «Динамо», и «Спартака», и лично Бескова. Большого пути не вышло, не вышло даже начала большого. Но, если разбирать мелочи, то, допустим, я попал в сборную России именно благодаря Бескову. Благодаря тому стилю, который развивал игрока, но который в целом отвергало «Динамо». Вот такая природа: футболисты по отдельности прогрессируют, а командная игра нет. Сейчас об этом очень интересно вспоминать. С сожалением. Потому что тогда это был просто футбол. Оттренировался, отыграл, собрался и уехал. Если бы я тогда чуть повнимательнее улавливал нюансы, сегодня было бы легче уже в новой профессии, обязывающей искать свой собственный стиль…
Юрий Ковтун, Анатолий Самохвалов, специально для TF.
