Интервью с человеком, который изменит русский футбол. Он перестроил ЛЧ и Евро и отменил лимит Блаттера
Всю последнюю неделю мы слышим разговоры о реформе РПЛ, ФНЛ-1 и ФНЛ-2 – за ней стоит нидерландская компания Hypercube, которую пригласил РФС.
Было много споров о делении команд на подгруппы, принципе составления календаря (не все сыграют со всеми по 2 раза) – все основные положения реформ вы можете изучить здесь и здесь.
Сейчас, когда возникла пауза (клубы запросили дополнительную информацию перед голосованием), мы поговорили с тем, кто заставил всех двигаться и спорить – с основателем Hypercube Питером Нювенхейсом. О том, как он пришел к реформированию турниров, общался с раскольниками из G-14, в чем видит ошибки Суперлиги и будущее европейского футбола.
Это Питер придумывал форматы ЛЧ и Евро, он же помог убить лимит 6+5 от Блаттера и вернул сборным 50% от продажи телеправ
– По большому счету, в европейском футболе дизайн турниров = Hypercube. Вы стоите за всеми заметными реформами: Лига чемпионов, Кубок УЕФА/Лига Европы, расширение Евро, плей-офф в Эредивизи в середине нулевых, Бельгия, Дания, Австрия… Как вы вообще этим занялись?
– Мой профиль с юности – это математика и информационные технологии. В 80-е и 90-е я занимался программированием, которое еще только формировалось как полноценная индустрия. Но в какой-то момент почувствовал, что не хочу покорять корпоративные высоты. Я хотел многое делать по-своему и основал свою компанию.
Тогда я работал в финансовом секторе – с банками и госорганами. В середине 90-х мы пытались понять, чего хочет и чего не хочет массовая аудитория. Мы занимались не соцопросами, а анализировали поведение людей по массивам данных – по части оплаты, транспорта и других логистических вещей. Разрабатывая алгоритмы, мы могли просчитывать: если вы что-то измените в привычном порядке вещей, каким будет эффект? Это не угадывание, а именно оценка на базе данных.
Со спортом мы поначалу не работали, но любили его и видели недостатки в его организации – но это была скорее просто академическая критика. Как-то мы освободили себе день и решили просто поговорить со спортивными менеджерами – так на одной конференции в Роттердаме в 2001-м познакомились сразу с Карлом-Хайнцем Румменигге и Хенком Кеслером (на тот момент – босс Союза футбола Нидерландов, KNVB). Мы разговорились. А через два года KNVB пригласила нас подумать о реформе Эредивизи.
Хенк Кеслер
Это был успех. В течение двух лет после реформы суммарная посещаемость лиги увеличилась на 1 миллион человек – на том же рынке, с теми же командами, просто за счет смены формата (ввели плей-офф за еврокубки). При том что у нас еще не было значимых футбольных знаний – мы просто применили законы математики и эконометрики из банковского сектора в футболе. С этого момента все стало интереснее.
Я про это прежде не рассказывал: дальше мы работали с G-14. Те команды – кто-то в большей степени, кто-то в меньшей – доминировали на европейском футбольном рынке, сейчас их с легкой руки Александера Чеферина называют dirty dozen, грязной дюжиной. Тогда их интересовало, что можно сделать с еврокубками, в том числе – нужно ли отделяться от пирамиды европейского футбола и создавать новую систему. Мы провели анализ и выяснили, что выход из пирамиды не даст вообще ничего хорошего. Футбол – это по большей части местный бизнес, наибольшая часть доходов все еще формируется в домашнем чемпионате – будь то «Манчестер Юнайтед», «Барселона» или «Брайтон» с «Хетафе». Мы так и сказали: выйдя из пирамиды, вы можете увеличить доходы от еврокубков в три или даже в четыре раза, но это не даст долгосрочного эффекта.
Но у нас все равно была большая интересная идея.
Мы предложили реструктуризировать футбол так, чтобы с августа по апрель клубы проводили чемпионаты и еврокубки без перерывов на матчи сборных, а в мае и июне проходил бы турнир сборных с разными дивизионами (каждый год можно вылететь ниже и подняться выше). В один год это был бы Евро, в другой – чемпионат мира.
Мы бы радикально уменьшили количество проходных матчей сборных в течение сезона. Анализ уже тогда показывал: квалификационный раунд почти никогда не дает большой спортивной ценности. При этом игроки тратят много сил, летая из страны в страну или даже в другие части света, и нередко играют с условной Андоррой, где против них в то время мог выйти условный полупрофессионал-мясник. Коммерческой пользы тоже мало. Наш турнир был бы более ценным для телевидения.
Менеджеры топ-клубов согласились, что это интересная идея, и сказали: «Мы очень влиятельны, но не можем напрямую решать судьбу форматов». Очевидно, что такие вопросы решают в ФИФА и УЕФА. У меня там друзей не было, поэтому я попросил лидеров топ-клубов представить меня.
И мне позвонил один человек: «Я из УЕФА, мы слышали, что вы провели интересную аналитическую работу. Хотим встретиться с вами, но это строжайше секретная встреча». И вот кое-каким утром кое-кто из УЕФА прилетел в аэропорт Амстердама, мы его встретили и отвезли напрямую в наш офис. Разговаривали целый день. Этот человек был впечатлен, поэтому нас позвали разработать предложения по реформам Лиги чемпионов и Кубка УЕФА.
И в 2006-м реформа случилась.
Если вы помните, в те времена в Кубке УЕФА были группы по пять команд: два матча дома, два на выезде. Мы взяли массив данных за 30 лет по отборочным группам сборных с нечетным количеством команд в группах – и уже порядок в группах (четное количество участников, одинаковый календарь) гарантировал 10% к рейтингам. Мы доработали систему отбора команд – и более сильный состав участников дал еще 10% роста. За первый цикл Лиги Европы (2009-2012 годы) аудитория турнира выросла на 20% – как мы и рассчитывали.
Когда мы работали над Лигой чемпионов и Лигой Европы, мне позвонил голландец из комитета УЕФА, занимавшегося играми сборных. Он сказал: «Мы хотим расширить Евро с 16 до 24 команд, мы – это генеральные секретари средних и малых национальных ассоциаций. Уверены, что Евро станет даже лучше». Я сразу ответил, что для начала нужно обсудить все с членами конгресса УЕФА, так как Мишель Платини точно будет против. А если не получишь стартовую политическую поддержку от стран-тяжеловесов, будет сложно сделать даже первый шаг.
Так вот, как-то в субботу утром в Амстердам приехали 10 менеджеров из разных ассоциаций. Мы сели в одном отеле и написали обращение к конгрессу.
Незадолго до Рождества случился забавный момент с представителем УЕФА. Он сказал мне: «До меня дошли слухи, что может быть запрос на расширение Евро. Ты готов сделать такой же анализ, как делал по Лиге чемпионов и Кубку УЕФА?» Я ответил: «Да-да, конечно».
Нас и позвали.
Причины изменения формата Евро очень просты:
• когда в начале 90-х Евро расширили с 8 до 16 команд, в УЕФА входили 44 страны, то есть в финальную часть попадала, грубо говоря, половина. С тех пор УЕФА расширился до 55 стран – так что расширить Евро было логично.
• посмотрите на рейтинги стран с 16-й по 24-ю строчки в Европе – они не настолько слабее тех, что занимают 12-16 места. То есть риски, касающиеся качества игры, были низки, а с добавлением команд плюс-минус равной силы стало гораздо больше сбалансированных, равных матчей.
• в странах, которые должны были добавиться при расширении, в среднем живут по 10 миллионов человек. То есть мы получаем доступ к огромной телеаудитории, которая без участия их стран не уделила бы такого внимания турниру. А это – другие охваты и деньги.
Но когда этот проект впервые попал на стол исполкома УЕФА и мистера Платини, он был буквально торпедирован. Отказ. Тем не менее на конгрессе большинство голосов было за то, чтобы изучить реформу.
Многие опасались, что болельщики из малых стран не будут подключаться к такому турниру и что люди не будут покупать билеты на дополнительные матчи. Мы провели еще одну аналитическую работу, чтобы понять, как ведут себя разные аудитории во время таких турниров – и увидели огромный потенциал для роста. Мы так и сказали: даже если выйдут исландцы, они приедут. И вы видели: во Францию на Евро-2016 приехали 10% населения страны. При этом средняя посещаемость матчей была выше 95% – никаких причин для беспокойства. Евро стал более значимым турниром во многих странах.
В 2009-м раздался звонок из ECA, Ассоциации европейских клубов. У ее лидера мистера Румменигге как раз была большая битва с мистером Блаттером по поводу правила «6+5» (по сути, лимит на иностранцев на поле), а мне предложили изучить его эффект.
Мы взяли несколько дней на стартовую проверку и поняли: правило 6+5 не дает футболу ничего из того, что заявлял мистер Блаттер (по его словам, оно обеспечивало баланс сил и развивало тех, кто находится в цепочке ниже). Все наоборот. После этого мы сделали полноценное исследование для всех членов ECA, после нашего заседания во главе с Румменигге эта работа была использована в обсуждениях с Европейским Союзом – и с тех пор про правило 6+5 никто больше не слышал. Не знаю, как они убили это правило политически, но, возможно, наше исследование было инструментом.
Карл-Хайнц Румменигге
Еще один интересный проект – экономическое исследование квалификаций на крупные турниры для УЕФА. Тогда сложилась странная ситуация: все национальные ассоциации сами продавали телеправа на все матчи своих сборных. Но условному президенту болгарского футбольного союза было невероятно сложно понять реальную стоимость телеправ домашнего матча Болгарии против Нидерландов на нидерландском рынке. Тут возникало агентство Sportfive, позднее приобретенное гигантом Lagardère, – они просто покупали права у всего футбольного мира и продавали на разные рынки. Я могу понять, когда они выступают консультантами и помогают Болгарии определить справедливую стоимость, но мне совершенно не понравилось, что они просто забирали деньги из мира футбола.
Мы все изучили. Оказалось, что национальные ассоциации недополучали 50% денег. То есть половина сумм уходила агентствам. К счастью, в УЕФА тоже понимали, что так быть не должно. В итоге продажа телеправ была централизована через УЕФА. Мы сразу прогнозировали, что это принесет от 900 миллионов до 1 миллиарда евро за 4-летний цикл 2014-2018. Так и получилось: 952 млн евро – ровно посередине нашего прогноза.
У российского футбола философия компании-чековой книжки. Что цифры говорят о реальных возможностях клубов?
– Дальше мы знаем – работа со многими лигами. Рассказывая о реформах, вы постоянно используете термин catchment area – зона экономического охвата каждого клуба. По ней вы определили, что Австрии в будущем нужно будет расшириться, а РПЛ – нельзя сокращаться с 16 клубов. Как вы это считаете?
– Когда мы начинаем работать, Минэкономразвития (или любой его аналог) дает нам информацию о компаниях, зарегистрированных в регионах с футбольными клубами. У всех есть коды деятельности (в ЕС, например, официально выделены 22 сектора), а мы на основе публичных списков спонсоров знаем, какие сферы бизнеса позитивно относятся к футболу и готовы вкладывать деньги, а какие денег не дадут. Так мы понимаем примерную емкость спонсорского рынка (сколько компаний потенциально могут стать рекламодателями, насколько они крупные).
Мы знаем, сколько людей живет в регионе – это позволяет посчитать, сколько людей в целом может охватить клуб при хорошей работе с аудиторией + сколько болельщиков могут стабильно посещать стадион – эти данные завязаны в том числе на времени в дороге.
Плюс мы на основе собственного рейтинга ECI (рассчитывается на основе статистики матчей) понимаем уровень каждой команды (середняку и аутсайдеру всегда будут платить меньше, так что это важная информация).
Комбинация факторов показывает нам потенциал каждой команды в своем регионе – от объема аудитории до потенциального роста доходов. Кстати, конкуренция клубов внутри региона – это всегда только плюс. Борьба между сильными брендами только привлекает внимание – доказано и Лондоном, и Манчестером, и Миланом.
У каждой зоны охвата есть нижняя граница и верхний предел. Интересен верхний предел. Если вы слишком многого хотите, то можете убить себя слишком высокими зарплатами. Давайте объясню на примере «Аякса». Амстердам – интересный город, у «Аякса» богатая история, но если вдруг клуб примет стратегию с целью стать постоянным претендентом на победу в Лиге чемпионов, то окажется, что Амстердам и Нидерланды в целом недостаточно велики, чтобы обеспечить такой уровень доходов. Нужно знать свой лимит. Предел «Аякса» по всем объективным данным – около 3200 очков рейтинга ECI.
Я не отказываю «Аяксу» в шансах забраться выше – может сказаться изумительная работа тренера, может собраться крепчайшая команда, как было недавно. «Аякс» может выиграть Лигу чемпионов в каком-то отдельном сезоне. Но если вы всерьез закладываете в стратегию цель выиграть ЛЧ, вам нужно как минимум 200-300 миллионов евро на зарплаты – а «Аякс» не может постоянно получать такие доходы в Амстердаме, такова реальность.
Отмечу, что сейчас ситуация понемногу меняется – мир диджитала меняет правила игры. Медиа потенциально могут компенсировать вам традиционную логистику зоны охвата. Условно, «Аякс» может стать четвертым в мире клубом в Тиктоке вслед за «Реалом», «Барселоной» и «Манчестер Юнайтед» – интернет позволяет расти безотносительно географических границ, а значит, и будущие доходы могут быть не ограничены географией. Наша теория о зоне охвата прекрасно и бесперебойно работает уже 25 лет, но ситуация может измениться через 5-10 лет, если доходы в диджитале будут вытеснять традиционные статьи бюджета футбольного клуба. Может, когда-то интернет вообще отменит нашу теорию?
– Для Австрии и Дании расстояние в 25 км уже значимо. Кажется, в России, с ее размахом, считать зону охвата тяжелее.
– Да. И еще важно, что российский футбол иначе организован в культурном смысле. Мы называем это checkbook-organization (компания-чековая книжка). Если представить образно: стратеги клубов сидят за одним столом и обсуждают, как играть в следующем сезоне, а в другой части стола сидит владелец – и как только они договариваются, владелец предоставляет нужные деньги. Только незначительную часть бюджета клубу остается заработать самому. У российских клубов нет привычки постоянно прокачивать локальные рынки.
При этом надо учитывать, что средний уровень доходов в России не такой высокий, нужно быть осторожными с ценами – иначе можно остаться без аудитории. Я всегда говорю, что болельщик на стадионе дает три пункта: он платит за билет, покупает еду/напитки и делает событие, атмосферу особенными. Последний пункт очень важен, ведь он делает ваши спонсорские контракты дороже. И на фоне пандемии все наконец поняли, насколько важны болельщики – больше об этом никто не забудет.
Так что в экономическом смысле российскому футболу нужно сменить культуру. На это нужно от 5 до 10 лет.
Например, один из шагов – достучаться до производителей товаров, которые работают и Восточной, и в Западной Европе. Производители автомобилей, финансовые корпорации, телекоммуникационные гиганты – всем нужна реклама, они платят огромные суммы за доступ к аудитории на многих рынках, и ваш рынок потрясающий, им нужны русские потребители. У России – даже на фоне всех ослаблений рубля – пятая экономика Европы. Такая экономика заслуживает большего количества спонсорских соглашений, чем есть сейчас в РПЛ. Вы заслуживаете и лучшего телеконтракта. Но сейчас мы сосредоточены на новом формате, который сделает лигу интереснее. Это первый шаг – надеюсь, за ним последуют и остальные.
При этом уже есть хорошая новость: многие очень богатые люди у вас готовы вкладывать в футбол, готовы содействовать процессу изменений.
– Вы интересно сказали про верхний предел «Аякса». Какой максимум у РПЛ как лиги?
– Определенно, в десятке лучших. Хотя если ничего не делать, то очень скоро Россия вылетит из нее – это показывают все цифры.
РПЛ должна бороться с чемпионатами Турции, Португалии и Нидерландов.
У всех свои особенности. В Португалии, например, очень слабая экономика – всего 1/3 датской. Но там отличные налоговые условия для молодых игроков, приезжающих из-за океана – им не нужно платить налоги. Если я захочу позвать бразильца в Нидерланды, ему придется платить не меньше 400 000 евро в год. В Бельгии и Португалии нет таких правил. Поэтому, например, бразильцам просто адаптироваться в Португалии – похожий климат и характер. «Бенфика» и «Порту» прекрасно знают, куда и как продавать игроков.
В Нидерландах – отличные тренировочные возможности. У нас официально зарегистрированы 1,5 миллиона футболистов при населении в 17 миллионов. Футбол очень популярен: везде на улицах Амстердама и Роттердама гоняют мяч. «Фейеноорд», «Аякс» и ПСВ создали очень сильные системы подготовки молодежи. Они знают, как получить то, что хотят. Я бы даже рекомендовал российским клубам кооперироваться с голландскими. Но не с «Аяксом» – там запросят слишком много денег. Можно выбрать клуб поменьше. Можно заплатить поменьше и в деталях изучить их практики.
В России живут 147 миллионов человек, у вас должны быть талантливые игроки. Я хорошо помню 80-е годы и классную сборную СССР Лобановского с Белановым. Тогда на Евро-1988 вы переиграли нас в обоих матчах, нам немного повезло с голом Ван Бастена. Вообще, советский футбол тогда был сильнее голландского.
Играл с Корчным в шахматы и привнес швейцарскую систему в ЛЧ. Почему провалилась Суперлига – и какие турниры будут вместо нее
– Вы были шахматистом. Расскажите.
– Я начал играть в 17 лет. Поступил в университет, начал учить математику и даже не знал правил. А потом попал в шахматный клуб и погрузился, проводил много времени за игрой. Это было в 70-х, когда играли Карпов, Каспаров и Корчной. Кстати, я даже играл против Корчного два раза!
Естественно, я проиграл.
Это была большая честь для меня. Корчной играл в Роттердаме, а я представлял Утрехт. Причем мы играли как раз после того, как Корчной проиграл Карпову в матче за звание чемпиона мира в Багио в 1978-м.
Корчной был тренером сборной Нидерландов по шахматам. Я играл до 25 лет, пока не начал работать в восьмидесятых. Работать пришлось довольно рано, потому что у меня четыре прекрасные дочери, а шахматами на жизнь не заработать. Приоритеты сменились. Тем не менее я два раз доходил до полуфинала чемпионата Нидерландов. Был двадцатым в рейтинге шахматистов страны со званием Мастер ФИДЕ.
Но до сих пор поигрываю на местных турнирах.
– Швейцарскую систему для Лиги чемпионов вы ведь взяли как раз из шахмат?
– Да. Швейцарку придумали в 1895 году, но это не совсем то, что будет в Лиге чемпионов. Тогда между собой играли спортсмены с одинаковым количеством очков, но генеральный принцип сохранен: швейцарская система создает высокую плотность в середине таблицы. Каждый игрок из середины может вырваться наверх.
УЕФА выбрала эту систему после долгих переговоров. Первый вариант от мистера Аньелли из «Ювентуса» был совсем другим: 4 группы по 8 команд, 14 матчей подряд, потом пять команд остаются в ЛЧ на следующий сезон, а шестая и седьмая команды – уходят плей-офф за выживание. В итоге 28 из 32 мест каждый сезон были бы забронированы. Осталось бы только 4 места для победителей чемпионатов. Убийство внутренних лиг!
Плюс швейцарской системы – в гибкости. Можно менять некоторые параметры, не меняя весь турнир. Например, увеличить или уменьшить количество команд или сделать не 10 матчей на первом этапе, а 8. Кстати, так турнир станет даже сбалансированнее.
Уверен, что швейцарскую систему можно применять и в чемпионатах. Можно придумать формат, в котором швейцарская система будет первой частью турнира. Но для этого нужно понять, нравится ли она людям и вещателям.
– Это важный момент. Все последние реформы чемпионатов предполагали уход от гладкого чемпионата, когда все играют в единой таблице от начала до конца. Где-то появляются элементы плей-офф, где-то – разделение на группы. Обычные круговые турниры умирают?
– Конечно. Посмотрите на новое поколение или даже на себя. Как вы потребляете футбол? Два экрана, телефон в руках с кучей информации. И вы хотите, чтобы эти люди были счастливы от простого кругового формата?
Нужен свежий импульс. Его нет в гладких турнирах.
Мы можем переделать формат, чтобы адаптироваться под запросы аудитории. Может, через десять лет люди вообще будут сидеть на стадионе в очках и смотреть на игру глазами Месси.
– Примерно то же говорила Суперлига. Да, метод был другой, но идея провалилась.
– Уверен, что это изначально неработающая идея. И причин много.
Посмотрите на проект формата – он очень странный. Две группы по 10 команд, каждая команда проводит 18 матчей. Очевидно, что довольно быстро очень большая доля команд оторвется, а еще одна группа – просто потеряет всякую мотивацию. Турнир не получится поистине сбалансированным.
Кроме того, в 2021 году нельзя исключать болельщиков из принятия решения – иначе вы останетесь в дураках. Они подняли 4,5 миллиарда долларов от американского банка, собрали подписи топ-менеджеров топ-клубов – но об изучении мнения болельщиков забыли. И проект умер через два дня.
Плюс футбол построен на локальных противостояниях. Такие противостояния есть у Нидерландов и Германии, у Испании и Португалии, Бельгии и Нидерландов – и так далее. Нельзя свести все к нескольким топ-лигам.
– А если бы вас позвали придумывать формат Суперлиги?
– Сложный вопрос. Мои внутренние принципы – против подобного турнира. С другой стороны, я не могу быть против работы над глобальным новым проектом и попытки сделать его лучше. Поэтому надеюсь, что меня не позовут. Это очень сильно усложнило бы мне жизнь.
– Вы говорили, что работали с G-14. Как это было?
– Очень важным человеком в моей карьере был Томас Курт. Он работал над запуском Лиги чемпионов в 1992-м, но потом поругался с УЕФА и основал офис G-14 в Брюсселе. В 2005 году я каждую среду приезжал на машине на встречу к нему. У него было понимание, что нужно футболу, а у меня – инструменты. Так мы и сошлись. Во многом благодаря нему европейский футбол так быстро развивался.
Была только одна проблема – время. Однажды я прилетел из Амстердама в Милан, а встреча задерживалась и задерживалась. Я сидел в зале ожидания, чтобы выступить с презентацией. Но так и ушел домой, не выступив, встреча закончилась без моей презентации.
– Вечный вопрос: что, если не Суперлига?
– Межнациональные турниры. Как пример – объединенная лига Бельгии и Нидерландов. Но не в том виде, как планируется сейчас: 10 голландских команд, 8 бельгийских, все играют гладкий турнир в 34 матча. Кажется, ребята, которые это придумали, не очень хорошо чувствуют, как меняется мир вокруг.
– Почему это не сработает?
– Сейчас в Нидерландах 38 команд в двух высших дивизионах (четыре из них – дубли «Аякса», ПСВ, АЗ и «Утрехта»). Если отрезать 10 сильнейших команд, останется всего 24 команды. За что они будут бороться? За одно прямое место в объединенном чемпионате?! Это же убийство большой части индустрии.
Маленькие клубы и так везде живут за счет домашних матчей с топами. Нельзя просто взять и отрезать 10 команд. Но я знаю, как нужно сделать!
В чемпионате Нидерландов и Бельгии – 18 команд. Они играют 12 туров по швейцарской системе, как в Лиге чемпионов. Для жеребьевки можно разделить всех на шесть групп по три команды – так будет соблюден баланс силы и получится равный календарь. Начинаем в августе, заканчиваем в середине ноября.
В ноябре по 6 лучших команд Бельгии и Нидерландов выходят в единую лигу. Там каждый играет с каждым дважды – 22 тура.
Оставшиеся 12 команд в Бельгии и Нидерландах тоже играют по 22 тура внутри своих стран. Победитель каждого дивизиона потом играет стык за еврокубки с командой Бенилиги из своей страны.
Получаются три таблицы: первая – Бенилига, где учитываются только 22 матча. Вторая и третья – таблицы чемпионатов Бельгии и Нидерландов (очки первого этапа делятся пополам, очки из 22 туров Бенилиги приплюсовываются полностью – так определяется чемпион каждой страны).
Так можно сохранить экосистему, борьбу на разных стадиях и доходы маленьких клубов. А еще оставить органический вылет и повышение в классе для каждой страны. В короткой первой части турнира и слабые команды успеют сыграть с топами, и увеличится количество рейтинговых матчей.
Но нужно быть осторожным.
– С Бельгией и Нидерландами понятно – страны близки, обе лиги близки к пику по доходам и хотят объединиться. А кто еще может так играть?
– Мы делали проект для объединенного чемпионата Ирландии и Северной Ирландии. Приостановились из-за коронавируса. 20 из 22 клубов захотели в этом участвовать, но в Федерации футбола Северной Ирландии возникли небольшие проблемы из-за юнионистов – им нравится быть в Великобритании, а это, по сути, объединение с Ирландией. После Брексита это особо сложный вопрос. Англия закрылась от других стран, а Ирландия и Северная Ирландия – нет. Из Дублина в Белфаст можно хоть сейчас спокойно доехать за пару часов без препятствий.
– А что нужно делать России на таком фоне?
– Не сопротивляться изменениям.
Мы много что уже обсуждали. Один из неупомянутых шагов – изменить систему распределения телеконтракта. Часть денег РПЛ должна доставаться первой и второй лигам, чтобы они развивались – становились стабильнее и привлекательнее. Если у вас настроена внутренняя экосистема, то она дает и новых ярких игроков.
Стоит сделать первую и вторую лигу важнее и нужнее, чем сейчас. Доказать неэффективность действующей системы легко с помощью симуляций и сравнений с другими форматами.
Чтобы посчитать эффект реформы, чемпионат симулируют 10 000 раз. А чтобы клубы развивались, на самом деле нужно не так много дополнительных денег
– Вы сказали про симуляции. Как именно вы это делаете? Сколько раз надо просимулировать сезон, чтобы получить достоверную оценку формата?
– Мы собираем компьютерную модель чемпионата, заливая в нее все доступные данные (посещаемость матчей в разные дни, в разное время и между разными соперниками; телерейтинги; соревновательный баланс чемпионата; сила команд по рейтингу ECI; спонсорские доходы; матчдей-доходы).
Дальше меняем ключевые параметры по придуманным нами форматам: количество матчей в целом, количество матчей между топовыми соперниками, которые привлекают больший интерес.
Смотрим, как меняется каждый показатель при 10 000 симуляций каждого сезона.
Все форматы мы называем в честь планет. Текущий формат – Земля. Остальные – другие планеты.
– Вы предсказываете эффект реформ, но вы не можете влиять на тренировочную и трансферную политику команд. А они сильно сказываются на результатах.
– Конечно, мы не знаем абсолютно точно, что случится с каждым отдельным клубом. Но понимаем, что если клуб прибылен благодаря общему здоровью лиги, то ему не нужно продавать всех лучших игроков – он может вложить эти деньги в состав и стать еще сильнее. Мы сравниваем уровень команд с другими чемпионатами по рейтингу European Club Index – он публичный.
Например, этот рейтинг показывает, что сейчас «Зенит» недостаточно силен, чтобы выйти в четвертьфинал Лиги чемпионов. Сейчас его рейтинг – 2800 очков, это 25% шансы на выход из группы. Если бы у него было 3200 очков (как у «Милана», «Аякса» и «Лестера»), то шанс выйти из группы – уже около 50%.
Так что мы делаем выводы, как каждый формат повлияет на посещаемость, теледоходы, ECI Index и другие показатели.
– Общая посещаемость и теледоходы не всегда реально отражают развитие лиги. Если матчей между «Спартаком» и «Зенитом» станет больше, то средние рейтинги взлетят вверх, топы станут еще сильнее, а слабые команды – не обязательно. Как решать эту проблему?
– Мы симулируем показатели не только для всей лиги, но и для команд каждой категории (в РПЛ их три – 1-6 места, 7-12 места и 13-16 места). Наша цель – придумать формат, который улучшит показатели ECI не только для топов, но и для аутсайдеров. И здесь есть другая важная закономерность.
Если уровень клуба – около 1000 по ECI («Тараз» из Казахстана, «Рига» из Латвии, «Левадия» из Эстонии, «Торпедо Кутаиси» из Грузии или «Шкендербеу» из Албании), то ему нужно вложить 100 тысяч евро, чтобы улучшить ECI на 100 очков.
Если уровень клуба около 2000 по ECI («Урал», «Русенборг» из Норвегии, «Штурм» из Австрии, ЦСКА София из Болгарии), то для набора 100 очков ECI нужно вложить 1 миллион евро.
Если уровень клуба около 3000 по ECI («Бенфика», «Лацио», «Вест Хэм»), то нужно вложить 10 миллионов евро для 100 очков.
Если уровень клуба около 4000 по ECI («Барселона» и «Реал»), то нужно вложить 100 миллионов евро для 100 очков.
В такой системе нужно не так много денег, чтобы помочь небольшим командам развиться. И здесь должно помочь распределение денег от телеконтракта и спонсоров между клубами (в том числе для ФНЛ-1 и ФНЛ-2).
– В России очень маленький телеконтракт. Не считаете, что делить его между таким количеством команд сейчас – самоубийство?
– Россия очень сильно недооценена с точки зрения телеконтракта. Сейчас сумма – около 18 миллионов евро. Вы – Ирландия Восточной Европы. Это слишком мало!
Есть компании, которые заинтересованы в российском рынке – не только традиционные телевещатели, но и ОТТ-платформы. Если тендер за лигу будет открытым и конкурентным – тогда и цена вырастет. Так ведь получилось в Бельгии. После реформы турнира не прошло и матча, а телеконтракт взлетел на 30% просто от ожиданий более интересных матчей.
А еще мы с вами не обсудили пиво на стадионах. Считаю, что разрешение на его продажу на стадионах способно повысить посещаемость. Конечно, это нужно обсуждать и не создавать проблем для властей. Но ведь это просто пиво – мы же не просим водку продавать. Не думаю, что от пива будут какие-то проблемы.
– Еще об одной вашей идее. Деление очков пополам перед второй частью сезона приносит дополнительные деньги?
– Конечно. Мы считали эффект такого шага в Австрии – он дает примерно 9 миллионов евро. Тогда я сказал местной лиги: «Вы можете взять 9 млн и получить риск неожиданного чемпиона». Австрийцы согласились. Болгары и датчане – нет.
Как убеждать менеджеров-консерваторов, которые не верят в данные? Почему у Hypercube не получилась реформа в Португалии?
– Звезда спортивной экономики Стефан Шиманьски как-то сказал, что главное для дизайна турнира – плотность таблицы и средний уровень команд – чтобы взять первое место было как можно сложнее. Насколько вы это учитываете?
– Я верю в эти теории.
Но самое сложное в нашей работе – построить мост между нами и людьми, которые вообще не готовы принять факт, что мы что-то делаем на основе данных.
С одной стороны, человек гораздо сильнее многих компьютеров в понимании многих вещей. С другой, могу сказать вам как шахматист: мы больше не можем обыграть компьютер. Если в шахматах суперкомпьютеры уже превзошли человека, то почему футболу не воспользоваться доступными преимуществами?
Начинать нужно с этого базового разговора, а уже потом применять теории экономистов.
– При этом не во всех странах к вашим рекомендациям прислушивались. Почему Португалия так и не поменяла формат?
– Они обратились к нам, когда «Боавишту» после судебных разбирательств вернули в высшую лигу. Им нужно было решить: расшириться с 16 команд до 18 и тогда добавить к «Боавиште» кого-то еще или выкинуть одну команду и поставить «Боавишту» на ее место.
На всю работу у нас был один месяц. До сих пор помню, как быстро ездил водитель президента Примейры, чтобы успеть отвезти меня на встречи к президенту каждого клуба (а это зачастую богатые люди, у каждого своя резиденция).
Мы предлагали разделить чемпионат на два этапа. 18 команд: 8 в верхней части, 10 в нижней. До Рождества они играют два круга (14 матчей наверху, 18 внизу), потом 5-8 места спускаются во вторую группу, а 8-11 – поднимаются в первую.
И снова два круга – 14 и 18 матчей. Победители двух частей сезона играют за чемпионство, такие же стыки – за еврокубки и выживание. Выполнялись все цели топ-клубов (больше матчей между собой – минимум 4) и аутсайдеров (играть чаще – 36 матчей вместо прежних 30). Эфир, где мы рассказывали о реформе, посмотрели более миллиона португальцев.
Но президент лиги при голосовании включил в пакет решений еще и централизацию продажи телеправ (чтобы «Бенфика», «Порту» и другие клубы не могли продавать домашние матчи отдельно от всех). Это не было нашей идеей – так решил президент лиги. В итоге клубы проголосовали против.
– Что не получилось в Норвегии?
– Я бы не сказал, что не получилось. Мы изменили местную футбольную пирамиду. Раньше там была система 1-1-4, как сейчас в России: высшая лига (РПЛ), второй дивизион (ФНЛ-1), в третьем (ФНЛ-2) – четыре группы. Это создавало проблемы для развития клубов на уровне местной ФНЛ-1: напрямую вылетали 4 команды (как сейчас у вас), и все, кто отвечал за развитие молодежи, раздражались: тренеры не были готовы выпускать молодых ребят из-за риска вылета (особенно во второй части сезона), в итоге средний возраст многих команд составлял 30-31 год. Молодые могут быть более одаренными, но у них есть минус: до 23 лет игрок и правда хуже концентрируется и чаще ошибается в простых ситуациях – из-за этого многие не рискуют и ставят опытных.
Мы предложили пирамиду 1-1-2-4, где между второй и третьей лигами возник промежуточный дивизион (так же мы предложили сделать и в России). Теперь переход смягчен: из второго дивизиона напрямую вылетают не 4 клуба, а 2, стало больше молодых игроков, больше равных матчей – потому что клубы из новых лиг лучше готовы к борьбе. Сейчас мы снова говорим с норвежцами о реформе высшей лиги, потому что при формате «16 команд играют 30 туров» очень много проблем.
Интересно, что Норвегия – страна эгалитаризма, они хотят, чтобы все и везде было равным, одинаковым. Думаю, в мире нет страны, где детский футбол стартово был бы организован лучше, чем в Норвегии. Потому что там у каждого класса в школе есть своя команда, все – и мальчики, и девочки – занимаются футболом. Но при этом нельзя собрать лучших из всех классов в одну команду, потому что вы нарушите закон эгалитарности. Это даже не спортивный, а социальный феномен. В итоге Норвегия не может получить прямое преимущество от этой системы на уровне профессионального спорта.
А что касается высшей лиги, то руководство лиги просто решило не внедрять наш формат на этом уровне. Сейчас я понимаю, что тогда нам не хватило разговоров один на один с клубами – были в основном общие встречи с лигой. Еще одна причина – время. Мы начали в марте, а закончили в декабре. Это убийственно долго. Теперь я бы не стал делать такой проект так долго – нужно обсуждать все плотнее, чтобы идеи не терялись.
Кроме того, после реформ в Норвегии мы начали приглашать местных ученых.
Тогда мы опубликовали отчет и получили тонну критики. «Вы делаете вещи, не связанные с настоящей наукой. Вы шарлатаны», – говорили нам. Тогда я сказал: «Окей, ребята. Давайте я приеду к вам, и мы вместе все обсудим и объясним, что и как мы делаем».
– Но ведь без критики все равно никак.
– Мы понимаем это. Потом мы встретились с норвежскими учеными, они все поняли и согласились с нами. Я никогда не говорю и не думаю, что мы лучшие. Знаю, что мы должны объединить всех. Только вместе мы можем придумать оптимальное решение.
Если завтра ко мне придет человек с готовой реформой и скажет, что она оптимальна, а мои компьютеры подтвердят это, то мы пойдем этим путем. Так получилось в Дании с местными болельщиками. И с журналистами в Болгарии.
Диалог и обмен идеями – самое важное. Если меня спросят, какое решение лучшее для России, а я поделюсь идеей без обсуждения со всеми сторонами – через два дня ее растопчут (как случилось с Суперлигой). Потому что нет готовности к изменению, запрос на реформу не сформирован. Сначала нужно познакомить людей с механизмами и практиками, запустить мышление – тогда они сами придут к таким идеями, как у нас.
Придумывание форматов – это не что-то запредельное и недоступное. Да, у нас огромный опыт, да, 20 лет назад мы бы не сделали такой проект, как с ЛЧ-2024, но менеджеры, тренеры и игроки, зная свои проблемы, тоже могут прийти к таким идеям. Нужно создать волну обсуждения – и она приведет нас к хорошему результату.
Времени не очень много, но это плюс: фокус работает на короткой дистанции, а если времени слишком много – возникает слишком много лишних сомнений.
Что не так с распределением денег в Европе – и почему гегемония «Зенита» не бьет по РПЛ как бизнесу
– Какие футбольные реформы за последние годы вы считаете неправильными?
– В 2016 году УЕФА разрешил топовым странам заявлять в Лигу чемпионов по четыре команды. Но это бессмысленно. Да, богатые заработают больше. Но что с этим деньгами сделает мистер Роналду? Купит восьмой «Бентли»? Станет ли он от этого играть лучше? Нет. Откроются новые неизвестные таланты? Нет. Нет смысла давать «Реалу» еще 100 миллионов евро.
Если бы я мог выбирать, я бы дал эти деньги, например, Болгарии. На 100 миллионов они могли бы построить новые стадионы и вырастить новых Стоичковых. Сделать страну снова великой, как когда-то в 1994-м, когда Болгария играла в полуфинале чемпионата мира.
Или Румынии – с фантастической футбольной историей и 19 миллионами населения. Румыны могли бы найти нового Хаджи.
– Что нужно сделать УЕФА, чтобы исправить неравенство?
– Мне кажется, что УЕФА ответственен за футбол во всех странах Европы. Его цель – сделать футбол в Румынии популярнее гимнастики.
Примерно так должно быть и в России. Не только «Спартак» и «Зенит» должны выиграть от реформ. Мы должны разнести хорошие новости по всей футбольной пирамиде. Уверен, что российский футбол гораздо сильнее выиграет от изменений в низших лигах, чем вы думаете. Потому что все не могут скаутить игроков в Сибири – там должны быть клубы, которые находят таланты. А мы должны объединить русский футбол.
– Лига конференций может скорректировать дисбаланс на уровне Европы?
– Сомневаюсь. Но реальность покажет. Мы не знаем призовые от УЕФА. Но пока мне кажется, что перелеты из Казахстана в Португалию или Исландию для матчей в третьем еврокубке – не слишком эффективная идея. Не знаю, откуда УЕФА возьмет деньги, чтобы сделать это привлекательным для клубов. Я гораздо больше верю в чемпионаты с участием нескольких стран. Как Бенилига.
В таком случае вам не нужно много путешествовать и вы точно получаете сопоставимый уровень соперников. В объединенном чемпионате Бельгии и Нидерландов большая часть соперников будет не хуже, чем в Лиге конференций. Только не придется летать в Казахстан.
Потребитель ленив. Если есть возможность не летать, он не полетит. И проблема Лиги конференций даже не в стоимости перелета, а в усилиях, которые нужно приложить, и в потере мощных локальных противостояний.
– И последний глобальный вопрос: мешает ли развитию гегемония? Три подряд чемпионства «Зенита» тормозят РПЛ?
– Вы считаете, что он так сильно отрывается?
Здорово, когда есть несколько претендентов на титул. Но на старте развития сильный лидер может помочь. Посмотрите на чемпионат Швейцарии. Там «Базель» стал локомотивом чемпионата: покупал игроков у более слабых клубов и вырастил их. «Цюрих» и «Янг Бойз» сейчас гораздо успешнее, чем до взлета «Базеля».
Теперь «Базель» сменил тип владения и больше не доминирует в Швейцарии, но он определенно поднял уровень футбола в стране. Так что если у вас есть одна сильная команда, то она подтянет уровень лиги. В точке, в которой находится Россия, не вижу никаких препятствий.
Правда, такие истории должны быть краткосрочными, чтобы не получилось как с «Баварией». У Германии фантастическая экономика, она должна быть лучшей футбольной страной в Европе. И глобально немцы многое выигрывают, но они не так сильны, как могли бы быть. Частично – из-за доминирования «Баварии». Она слишком сильна. Немецкий футбол лучше с «Боруссией», «Шальке», «Байером» и «Вердером», которые могут стать чемпионами.
Как будет устроен новый формат РПЛ? Текст для тех, кто запутался
«Госденьги в футболе – это незаконно». Дания лихо починила футбол за 5 лет – без помощи корпораций
Фото: Gettyimages.ru/Stuart Franklin, Joern Pollex/Bongarts, Alexander Hassenstein/Bongarts, Dan Istitene, Peter Powell – Pool, Leon Neal, Dean Mouhtaropoulos, Octavio Passos, Michael Regan, Stuart Franklin/Bongarts; РИА Новости/Максим Богодвид, Курт Десплентер, Михаил Воскресенский; sportnieuws.nl; tubantia.nl/Jeroen Jazet
Это сложнее конечно найти чем фоты подруг футболистов, но может осилите?
Просто данная безвыходная ситуация располагает к экспериментам, чтоб хоть что-то поменять.
____________________________________________________
Ну вот, очередной плюс популярности спартаковского тиктока :)