14 мин.

Омский парень уехал в Америку и не жалеет. Рассказал нам, как живется в канадской глуши

533

Так вышло, что каждый год толпы русских парней перелетают океан, чтобы играть в хоккей в Северной Америке. Из них единицы приземляются в НХЛ – большинству нет двадцати, и они едут в команды CHL, канадской юниорской лиги, чтобы быть поближе к мечте и учиться местному хоккейному стилю. 

Ради этой учебы они погружаются в абсолютно новую окружающую среду: другой язык (не всегда английский), абсолютно другой быт и временами – чуть-чуть другая цивилизация (основа CHL – крохотные канадские городки на несколько десятков тысяч населения).  

Узнать, как происходит процесс вживления наших парней в североамериканскую реальность показалось мне интересным челленджем – и я связался с Дмитрием Завгородним, одним из русских героев юниорской лиги Квебека. Он переехал из Омска в Римуски еще в 17 лет, в 2017-м. В 2018-м «Калгари» задрафтовал его в 7-м раунде, весной 2019-го он подписал с клубом контракт новичка.

В прошлом сезоне он стал четвертым бомбардиром «Римуски», поиграл за нашу молодежку в серии против сборных CHL. За время, прошедшее с нашего интервью (мы говорили в конце августа) он поработал в лагере «Калгари», вернулся в Римуски и в первых трех матчах сезона набрал пять очков – в декабре он совершенно точно будет в списке кандидатов в молодежную сборную России.

Все это время он живет в одном и том же доме, у одной и той же семьи, два раза в неделю занимается английским, много тренируется, ездит по разным городам Канады и ежедневно сталкивается с незнакомой никому из нас реальностью.

– Я хочу на твоем примере рассказать о жизни наших юниоров в Канаде. Давай начнем с самого старта. Как был устроен твой переезд?

– Перед сезоном-2016/17 в СДЮШОР я еще не знал, что буду делать на следующий год. Конечно, хотел попробовать себя в Канаде, уехать в Северную Америку – считаю, что в CHL лучше развивают игроков. 

Меня пригласили в молодежную сборную, сыграл на турнирах пяти и четырех наций. Там мной заинтересовалась команда CHL – сказали, что задрафтуют. Потом я хорошо сыграл на Глинке и тогда уже всем рассказал, что перееду. Поговорил с родителями. 

– А вот прям буквально – где приземлился твой самолет?

– Я прилетел в Римуски. Это очень далеко: перелеты «Омск – Москва», «Москва – Париж», «Париж – Монреаль». Оттуда ехали еще 3-5 часов. Это был мой первый перелет в Канаду – когда приехали, уже спал.

В 2 часа ночи меня будят – «Что? Где я нахожусь?». Показывают арену – вау, интересно, но спать-то охота. Еле стоял на ногах после такого рейса.

Еще странно было, что все на французском говорят. Я знал, что там так, но не думал, что говорят прям все-все-все. Думаю: «Что вообще? Куда я прилетел?».

Мы с Денисом Михниным выгрузили на арене вещи, второй тренер нас встретил, показал трибуны. Потом поехали домой и познакомились с семьей – нас с Денисом поселили в одну семью. Быстро поговорили, мне объяснили, где я сплю.

– А расскажи про схему с семьей – я слышал о ней, но для нас это необычно.

– Здесь нет базы, как в России. Все игроки, кроме местных, которых человека три максимум, живут в «billet family». Это семья, которая принимает игроков, и за это ей снижается какой-то налог.

Для завтрака все есть – встаешь, сам себе делаешь, что хочешь. Обед на арене, а ужин готовит семья. Холодильник есть, там можно брать еду. Если какие-то проблемы, вещи там постирать – они помогают. Ну и просто тоже общаемся: они берут нас, если, например, едут в Квебек на выходных.

– И ты до сих пор живешь там?

– Сейчас мы живем вместе с Седриком Паре, он канадец. С семьей нормально общаемся. Они хорошо ко мне относятся. Приходят на игры, смотрят, болеют. Где-то плохо сыграл – подбодрят. Где-то похвалят. Я русский и мне сложно – они все это понимают.

– Твои родители были в гостях?

– Да, клуб оплачивает путевки. Раз в год родители могут прилететь на 10 дней. Мои прилетали после Нового года, у них были выходные. Клуб оплатил отель, перелет и проживание. Город-то небольшой, показать сильно нечего, но старался по максимуму куда-то их сводить. 

Им понравилось, что город в принципе чистый. Конечно, сказали, что после России здесь скучно. Здесь всего 50 тысяч человек живут, да еще такая страна размеренная.

– А что вообще есть в таком городке?

– Там есть кинотеатр – только на французском. Один раз в неделю идет что-то на английском, но это не точно, нужно узнавать. Хоккейная арена, бассейн есть большой, залив.

Ресторанов немного, но есть хороший, где отлично готовят мясо и можно поесть рыбу.

– Появилось любимое место?

– Мы с пацанами любим сходить в хороший ресторан-бар, такое молодежное заведение: бургеры, мясо, рис, рыба, все есть. Туда все ходят, самое популярное место.

– Ты рассказывал, что как-то простоял в Калгари на светофоре пять минут, не понимая, что происходит и куда поворачивать. Чем еще Канада удивляет в повседневности?

– Сложно было определиться с дорогами. Я получил права, начал водить – тут на красный светофор где-то можно направо поворачивать, где-то нельзя, надо учить.

Города по-разному устроены. В России большой город весь одинаковый. А тут есть даунтаун – центр города, где высотки, и остальное – все однотипное.

Но мне больше интересно, как они здесь живут, где друг друга видят, как общаются вообще? На улице особо никого нету. Только старые друзья выходят в ресторан или что?

Хоккей, конечно, другой. Это очень отличается. Отношение другое, люди приятные, улыбаются. 

– Про CHL есть мощный стереотип – там все команды, даже в самых маленьких городах собирают полные арены.

– В нашем городе на хоккей ходит по три тысячи. Арена на пять, но для молодежного хоккея три тысячи в 50-тысячном городе – очень и очень хорошо. Приезжаешь в какой-нибудь Квебек, где 600 000 человек живет, даже миллиона нет – у них арена на 18 000, сделана под НХЛ. И народу приходит по 9-10 тысяч. Там везде очень любят хоккей. 

В России куда бы ни приехал, тебя смотрят 300-400 человек максимум. Первое время тут страшно было, что публики столько. Еду на льду, смотрю сколько людей пришло – думаю что делать?

– Потом узнают на улицах?

– Некоторые узнают, просят автограф, иногда, но редко – сфотаться. Перед игрой доеду до «Тим Хортонс», мне кофе бесплатно дают: «А вы же из «Римуски»? Да вы вообще кумиры для моих детей!».

Ну там такая популярность: город-то маленький, все ходят на хоккей, все друг друга знают.

– Канада – немаленькая страна, сколько за сезон набегает времени в транспорте?

– Обычно в сезоне ездим на автобусах. Самый длинный переезд где-то 11 часов, это мы едем в Руэн-Норанду или в Валь-д’Ор. Самый маленький – 3 часа до Квебека. Обычный переезд занимает часов пять.

Если играем с Квебеком, то приезжаем в день матча. А обычно – за день. После игры переезжаем – бывает, что три игры за четыре дня. А бывает, что игра, потом выходной, потом снова игра, потом два дня выходных, а потом дома игра – и ты так, катаешься, катаешься. 

Расписание такое – 68 игр, календарь приближенный к НХЛ. Первое время было сложно, что много игр – я хотел тренироваться, дорабатывать. Я и сейчас много тренируюсь, но понимаю, что когда дают выходной, нужно отдохнуть, потому что скоро снова игра. 

– Придумал, как пережить это время в автобусе?

– Иногда не знаешь, что в этом автобусе делать. Всю музыку переслушал, все фильмы пересмотрел, чем заниматься? Бывает, что после игры едешь весь разгоряченный и не уснешь ведь – сидя же неудобно. Думаешь – когда уже домой, чтобы спокойно поспать? 

А так в плей-офф мы летаем на самолете. Там можно летать, когда расстояние больше определенного количества километров. И во 2-3 раунде, если две команды договорятся, то могут летать друг к другу на самолетах. Это уже зависит от клуба, хватает бюджета или нет. 

– На каком языке говорят в твоей команде?

– У нас было пять человек, которые говорят на английском. Три «англичанина» – это канадцы из Онтарио или тех городов, где не говорят на французском, например, из Новой Шотландии – я и другой европеец. Между собой мы разговаривали на английском. Остальные говорят на французском, но они все знают английский.

Например, идет разговор на французском, ты что-то спросишь по-английски, все перестраиваются на английский и говорят. Такой, смешанный язык. А тренер в основном говорит на английском, потому что его нужно понимать всем. На французский он переходит, когда «французу» объясняет что-то, что не касается нас.

– Как у тебя с английским?

– Сейчас уже нормально. Нам выписали учителя, занимаемся два раза в неделю по три часа. Больше разговариваем, можем посмеяться, просто посидеть, пообщаться.

Когда приехал, первую половину года было сложно. Потом начал говорить. На второй год было намного легче. А сейчас уже приехал и спокойно говорю. Даже идешь, думаешь – блин, а как это сказать на русском?

– Ты говорил, что у канадцев нет привычки гулять по городу. Получилось завести друзей?

– Конечно. Вратарь Колтон Эллис хороший пацан, еще были «англичане» – после тренировки делать нечего, они говорят: «Хотите в суши съездить вечером?».

Есть Седрик Паре, как раз со мной живет. Напротив нашего дома есть коробка, две минуты ходьбы. Зимой, если не холодно, вторые коньки забираем с арены и идем туда. Клюшки тоже дома есть. Там покатаемся, повеселимся и потом домой – в плейстейшн поиграем.

На рождественский перерыв он меня позвал к себе: «Что ты здесь будешь сидеть-то? Посмотришь Квебек». Показал город, познакомил с родителями, я посмотрел, как они живут.

– Канадцы – другие люди?

– Они по-другому себя ведут. Например, в России перед игрой любят, чтобы все были очень настроены. Не дай бог кто-то улыбнется. А тут перед игрой в раздевалке смеются, веселятся, подбадривают, кричат. Не хаос, а наоборот – энергия.

Раньше я тоже настраивался как в России, но приехал сюда и понял, что мне это ничем не поможет. Ну да, настраиваться надо, но не так чтобы прямо в себя уходить. Все равно надо выходить спокойно, где-то повеселиться, улыбнуться, крикнуть: «Пацаны, давай-давай!». 

Но когда я приехал в сборную, все было отлично. Разгрузился ментально – все говорят на русском, приятно на душе стало. Круто эту атмосферу вспоминать.

 – А как по ходу сезона ты общаешься с «Калгари»? 

– Есть Рэй Эдвардс, директор по развитию молодых игроков. Он со мной общается где-то раз в две недели. Они с генеральным менеджером прилетали смотреть мои игры, перед тем как меня подписать. Сам Рэй в сезоне прилетает раз шесть. Выходим после матча, он говорит – пойдем куда-нибудь покушать. Говорит, рассказывай как вообще дела. Общается со мной о жизни, об игре и помогает во всем, объясняет, что они хотят видеть в моей игре, что не хотят. Иногда можем посмотреть матч, он разберет ошибки, что-то подскажет.

– Про тех, кого спускают в фарм или в CHL, часто говорят, будто они играют по заданиям, с инструкциями из клуба. 

– У меня есть задания из клуба. Они ставили цель, например, чтобы я играл агрессивно. Или чтобы делал 3-5 бросков за игру, 3-5 раз вылезал на ворота, 3-5 раз отбирал шайбу, чтобы был лучше в углах, в борьбе. У них есть специальный план, где указаны мои плюсы, минусы, мой прототип – действующий игрок НХЛ. Ниже идет задание, что они хотят от меня видеть. Это такой листок большой, ты смотришь, и на самом деле это очень круто: знаешь что нужно улучшить и все дела. Очень интересно.

– А кто у тебя прототипом написан?

– Виктор Арвидссон из «Нэшвилла». Он такой же маленький, праворукий.

– Нас с тобой свел Виталий Айнетдинов, он в интервью интересно рассказывал про ОФП. Как ты сейчас готовишься и что будет в сезоне?

– С утра у нас тренировка, которая разделяется на три части. Первая часть – мувмент-тренинг: работа на движение, на мобильность, всякие бега, спринт, прыжки, очень много всего. Перед этим – растяжка.

Потом мы идем в зал, где работаем где-то полтора часа. Там больше работа на взрыв. Туда добавляют много хоккейных элементов, чтобы мы были лучше на льду. Бросок мяча в стену со взрывным переступанием, мертвые тяги, жимы и приседания.

И после этого идет кардио – выносливость, бег или челноки, ускорения на велосипеде, ускорения на дорожке, телега. Это занимает в общем два с чем-то, может, три часа. После – час льда. В основном skills practice (упражнения на технику), но еще приезжают тренеры по пауэр-скейтингу – мы катаемся, поправляем технику и скиллы.

– Виталий говорил, там больше работают индивидуально.

– У меня есть программа от «Калгари», я попросил тренеров по физподготовке, они мне ее дали. Конечно бывают совместные тренировки в зале, когда все делают одно. Но в основном все индивидуально.

– Про Квебек говорят – техничная лига, там ребята поменьше. 

– Ну да, это правда. Здесь все техничные, игра не такая, как в WHL – там ребята покрупнее и они больше бьются. Но я бы не сказал, что QMJHL чем-то хуже. Тут много техники, большие ребята, драки и все остальное.

– Ты чувствуешь, что вырос как игрок за три года? 

– Первый год было сложно перестраиваться. А на второй – да, я почувствовал, что начал расти, еще и в Калгари съездил, меня очень хорошо потренировали. Помогли, показали все детали, на что нужно обращать внимание. Начал лучше чувствовать себя на канадских площадках. 

И сейчас чувствую, что расту – нам постоянно видео показывают, объясняют, где ошибки.

 – Ты говорил, что канадцы – такие же парни, только с лицами 30-летних мужиков.

– Они выглядят очень здоровыми. У многих борода растет в 15-16 лет. Первое время я был немножко напряжен, что все такие здоровые – как я против них буду играть? Потом вышел – да такие же игроки, которых можно обманывать. Так что я на лица не смотрю, мне без разницы, большой, небольшой.

Но в целом да, они поздоровее наших.

– Я правильно понимаю, что ты играл в одном звене с Алексисом Лафренье? Это же у них следующая большая звезда.

– Мы играли в одном звене первые 10 игр, а потом нас разделили и больше не ставили. Сейчас очень редко ставят вместе, – если в третьем периоде проигрываем, меня к нему ставят. А так я играл с ним только в большинстве. 

Против него сложно играть, он хорошо держит шайбу, контролирует поляну – наверное, самый талантливый игрок, которого я видел. 

– Ты еще говорил, что канадцы считают себя лучшими. Приведи пример такого поведения.

– Смотрим чемпионат мира, они говорят: «Да канадцы самые лучшие!». Постоянно спорим: «Ну чо, пацаны, Россия выиграет?» Конечно, они думают, что они самые лучшие хоккеисты – родоначальники, все такое. И, конечно, когда они проигрывают на чемпионате мира, это берет их за душу.

Поэтому, когда мы выиграли суперсерию, я приехал радостный. 

– Что тебе прилетело от канадцев (Завгородний забросил решающую шайбу в шестом матче суперсерии Россия – CHL 2018-го)?

– Я вернулся, на следующий день игра с «Акади-Батерст». Играем –  и я ничего не забил. Они говорят: «Что, только против канадцев забиваешь? За сборную можешь забивать, а за нас не будешь?».

– Как ты следишь за новостями из России?

– Ну так, смотрю, что происходит, от родителей слышу, в интернете что-нибудь увижу. Слышал, что самолет приземлили, пожары были.

– Как тебе вообще обстановка в стране? 

– Ну, конечно, людям сложно жить, и зарплаты не слишком большие. Но мне в России повеселее. Когда я прилетаю в Россию, мне нравится, потому что я родителей вижу, друзей, по-русски все говорят. Но понимаю, что нет работы и многим жить сложно.

«К 12 годам у детей больные колени. А это уже конец карьеры». Тренер по физподготовке — о проблемах хоккея в России

В КХЛ совсем не дают играть молодым. Виноват лимит

Ему 17 – не рубится в приставку, читает перед играми, сравнивает себя с Кросби. В нашем хоккее – новый ультраталант

Фото: instagram.com/zavgar17_; vk.com/fhr; Gettyimages.ru/Minas Panagiotakis, Frederick Breedon, Mathieu Belanger

logoюниорская лига Квебека
logoМолодежная сборная России по хоккею с шайбой
Римуски
logoДмитрий Завгородний