«Сейчас я менее требовательна к себе, после спорта хочется похулиганить». Щербакова впускает в свой мир
Олимпийская чемпионка Анна Щербакова дала большое интервью Лауре Джугелия: рассказала про странные эмоции от олимпийской победы, работу с Тутберидзе, проблему веса и питания, деньги, опыт в «Ледниковом периоде». На вопрос о личной жизни тоже ответила – смущаясь.
Ниже – самое главное из разговора, который длился почти два часа.
«Меня иногда поздравляют не с олимпийской медалью, а «вау, ты так поднялась, стала ведущей»
– Ты теперь ведущая «Ледникового периода». Как тебе в новой роли?
– Конечно, самые первые съемки проходили очень волнительно. Меня спрашивали: какие у тебя ожидания от проекта? А у меня вообще никаких ожиданий не было, потому что мне не с чем сравнить.
– Ты до этого смотрела проект?
– Я смотрела, но когда еще совсем маленькая была. Но смотрела снаружи – конечно, изнутри все совсем другое. И еще впервые в роли ведущей… В первые разы нервничала, но сейчас уже постепенно вливаюсь, работаю над недочетами, прогресс есть.
– Ну а как это произошло? Тебя пригласили или сама изъявила желание?
– Еще летом Илья Авербух пригласил меня в качестве участника, но к этому я пока совсем не готова. Во-первых, я боюсь кататься в паре. Даже когда со стороны смотрю на парников – у меня дух захватывает. Когда девочек в поддержку поднимают, я думаю: поставь, поставь быстрее!
Поэтому пока не готова была в такой роли. Но через какое-то время спросили: может, в какой-нибудь другой роли? Ну я сказала: если просто разговаривать, а не кататься, то, может быть, я попробовала бы. И буквально за несколько дней до проекта мне финальное решение сказали. Я удивилась, но сразу же стала пересматривать выпуски, чтобы подготовиться.
– Ну ты какие-то пробы проходила?
– Нет, такого не было. Но когда мне сказали, что я буду в роли ведущей, я начала заниматься, брала уроки. Мне там рассказали, что произойдет.
– Уроки по речи?
– Да, но там скорее сборная солянка. Там и по речи было, но и просто мелочи мне рассказывали: как держать микрофон, как держаться в кадре. Просто чтобы я себя чуть спокойнее чувствовала.
Мне приятно, когда меня поддерживают и хвалят. Это придает уверенность, помогает понимать, что я все делаю правильно. Лично я вижу большую разницу: в первом выпуске я старалась общаться с ребятами, мне кажется, это неплохо получалось, но есть разница в подаче.
Все-таки я намного увереннее себя чувствую – если до этого каждый вопрос был для меня довольно нервным, и по мне это видно, то сейчас я намного спокойнее это делаю. Мне радостно, что я расту, прогрессирую, а не стою на месте.
– Ты вошла во вкус? Чувствуешь кайф от этого проекта?
– Наверное, и да, и нет. Я не волнуюсь, держусь намного увереннее не только визуально, но и внутренне. Где-то сложности, конечно, присутствуют. Я уже говорила, что я не самый общительный человек в жизни. А это длительные программы, где я со всеми общаюсь, но потом возвращаюсь домой – и опустошение какое-то. Что: фух, всю себя там оставила. Но мне очень интересно, опыт классный.
– Сегодня вы последнюю программу снимаете, финал. Есть грусть от этого?
– Тоже эмоции смешанные. С одной стороны, есть ощущение, что я только вошла во вкус, только освоилась, адаптировалась. Все без шока, ровненько. Мне нравится прогрессировать, работать над собой.
Но при этом есть ощущение удовлетворения от того, что проект подходит к концу, он для меня был не зря, он уже в мою жизнь много привнес. Есть чувство радости и благодарности, что это было, все супер. Ожиданий не было, но если бы они были, то все точно оправдалось и даже более чем.
– Ты с кем-то подружилась на проекте?
– На самом деле видимся только на съемках, а на съемках я постоянно в кадре, постоянно с микрофоном, и все наше общение в основном происходит в кадре. Но за кадром могу сказать, что мы стали хорошими знакомыми со многими участниками, меня поддерживают. Мы видимся перед съемками, я прихожу на репетиции. Все классно.
Мы не ходим никуда вне съемок, у всех свой невероятно загруженный график. На «Ледниковом периоде» у ребят невероятное количество репетиций, я просто преклоняюсь перед ними. У нас тоже тренировок много, но чтобы именно для проекта они столько работают…
– Как тебе с Лешей Ягудиным в паре работать? Он тебе помогает, подсказывает?
– Прекрасно, с ним очень легко работается. Он поддерживает, плюс с ним постоянно такая веселая атмосфера на съемках, он постоянно шутит, все в восторге, зал в восторге. С ним невозможно ругаться, вот такой человек просто. Бывает, он где-то подсказывает – где лучше.
– А с Авербухом или Жулиным удалось пообщаться поближе?
– С Авербухом мы работали уже летом во время шоу, он ставил мне показательный номер. У нас прекрасно сложились отношения, мы нашли взаимопонимание в постановке. Мне очень понравилось с ним работать. Он очень ко мне прислушивался, с удовольствием брал все мои идеи.
– А если он в следующем году предложит тебе войти в число участниц?
– В этом году уже опыт есть, но я пока отказываюсь. Не знаю, посмотрим. Пока что я точно не готова.
– Пока это не твоя мечта – встать в пару.
– Точно нет! Это даже скорее мой страх.
– Проект дал тебе какой-то дополнительной популярности, узнаваемости?
– Первый канал сотрудничает с фигурным катанием уже давно. Огромная благодарность за то, что фигурное катание это такой народный вид спорта – это как раз таки к Первому каналу. Он уже давно все наши соревнования транслирует. И не просто показывает, а очень много интересных идей вносит, очень много придумывает, развивает фигуристов, открывает нас с новой стороны.
Что касается меня, то после проекта многие люди, которых я знаю, но мы особо не общались, стали мне писать: ой, смотрим тебя в «Ледниковом периоде». Для многих этот проект является любимым. Многим даже кажется, что быть ведущей «Ледникового периода» – более статусно, чем выиграть Олимпийские игры. Меня иногда поздравляют не с олимпийской медалью, а «вау, ты так поднялась, стала ведущей, это, конечно, да».
Щербакова закончила или нет? А если бы наших не отстраняли, она бы сейчас каталась?
– У тебя сейчас перерыв в соревнованиях. После Олимпиады ты временно приостановила соревновательную деятельность.
– Наверное, не совсем так. После Олимпиады у нас была середина сезона, я докатала до конца. У нас еще планировался чемпионат мира, но был Кубок Первого канала. Но я все равно докатала до конца сезона.
Сейчас у меня такая вынужденная пауза – мне сделали операцию на коленку. Она меня беспокоила – решили, что сейчас лучшее время, чтобы с ней разобраться и не тянуть за собой. До этого все время говорили: до Олимпиады подождем, а там разберемся. Ну вот и пришло это время после Олимпиады, когда надо уже вылечить то, что беспокоит.
В чем причина травмы Щербаковой и когда Анна восстановится? Объясняет спортивный врач
– А если были бы международные соревнования – ты бы нашла время?
– Я думаю, что я бы в любом случае… Это была операция, которую не стоило откладывать дальше. Думаю, так же строился бы мой график сейчас.
– Но пока заканчивать карьеру ты не планируешь?
– Пока не планирую. Сейчас у меня идет восстановление. Я вернулась к тренировкам, но по двум причинам они еще не полноценные. В первую очередь, по состоянию здоровья еще нельзя – я соблюдаю рекомендации врачей и постепенно возвращаюсь к нагрузкам.
И во-вторых, у меня сейчас очень много проектов, занятой график. Вот так одно, другое, третье. Получается, что три-четыре дня у меня всегда заняты – в остальное время прихожу на тренировки. Поэтому от съемок я отдыхаю на катке, а от тренировок – на съемках.
– А когда ты вообще в полной степени вернешься в тренировочный процесс?
– Там все индивидуально. Постепенно повышаю нагрузки, стараюсь на каждой тренировке по чуть-чуть вперед идти, на месте не стоять. Посмотрим. Пока загадывать не могу.
– Пока ты не выступаешь в соревнованиях, ты можешь кататься в шоу.
– Да, потому что для соревнований уровень подготовки должен быть намного выше. Это функционалка, это новые программы, это сложные каскады. По моей тренировке видно, что я пока к этому не готова. Даже для шоу мне сейчас форму нужно поднабрать.
Первый раз буду участвовать в сказке (речь о «Спящей красавице» Татьяны Навки – Sports.ru). Я в начале переживала, что там будут парные элементы, потому что я этого очень боюсь, но выяснилось, что там их будет не особо много.
– Я правильно понимаю, что вы обычно носите какие-то трусы с подкладками – сегодня ты тоже их надела (эту часть интервью записывали на катке – Sports.ru)?
– Нет, сегодня не надела. Решила, что на камеру не буду надевать такие некрасивые шорты, буду падать так.
Процесс восстановления – это всегда такие падения. Это так всегда. Перед тем, как получится чистая попытка, будет некоторое количество падений.
– Ты уже умеешь как-то группироваться, чтобы не было больно?
– Да не сказать… Просто привыкаешь. Ну нет, есть какие-то навыки, когда в падении ты уже понимаешь, как ты упадешь. На самом деле прям сильно больно бывает довольно редко. Это такой неприятный случай. Можно упасть 100 раз за тренировку и ничего себе не отбить.
– У тебя еще перчатки есть?
– Да, потому что мы лезвия часто берем рукой – чтобы не порезаться. А еще и об лед можно – там много всяких неровностей. Это такой очень важный момент для фигуристов – для кого-то легко кататься без перчаток, для кого-то нет. На соревнованиях много кто без перчаток катается.
У меня была только одна программа, где я каталась без перчаток – «Жар-птица». Потому что я меняла платье, мы нужно было попасть в кнопку – чтобы нигде ничего не соскочило, я должна была быть без перчаток. Это для меня был такой стресс! Я тренировалась специально без них, я сразу терялась в воздухе, я не понимала, как мне сгруппироваться. Такие мелочи очень сильно влияют.
Это было очень эффектно, я очень рада, что это было, но скажу честно – в середине сезона я упрашивала тренеров, чтобы мне заменили платье на обычное. Ну все уже запомнили, что у меня платье с перевоплощением, это ни для кого не секрет, не сюрприз, ну давайте на обычное поменяем!
Но нет, мы все-таки додержали его до конца всех соревнований. Я рада, что все-таки на всех соревнованиях это мне нигде больших неудобств не доставило, все получилось.
Отстранение России, возрастной ценз и тот самый пост ISU, где не упомянута Аня
– Есть такое, что отстранение от соревнований демотивирует наших фигуристов?
– Сложно говорить о том, что это никак не влияет. Могу сказать о себе – после Олимпиады должен был пройти чемпионат мира. И когда стало известно, что мы на него не поедем, было очень тяжело собирать себя на тренировках. Надо было прям заставлять себя каждый день, не было такого энтузиазма, на котором ты сам паришь на тренировках.
Конечно, ко всему привыкаешь, но всем спортсменам хочется выступать на чемпионатах мира, Европы – это то, к чему мы идем. Если говорить про ситуацию в России, то можно сказать огромное спасибо нашей федерации за то, что помогают сохранять мотивацию, сохраняют нам весь соревновательный сезон, также добавили призовые. Стараются создать те же самые условия. Федерация делает все, что возможно.
– Но вы при этом выступаете друг против друга.
– Но конкуренция все равно есть.
– Но все равно не такая.
– В России много сильных фигуристов. Среди девочек конкуренция осталась на высочайшем уровне. Я полноценно говорить не могу, потому что не соревнуюсь, но уверена, что это нелегко. Но все справляются – мотивация другая, но она есть.
– А с иностранцами ты это обсуждала? Им же тоже не прикольно так выступать.
– Напрямую эту тему мы не обсуждали, но иногда бывает, что с девочками, с которыми соревновались или виделись на турнирах, перекидываемся парой слов, желаем друг другу удачи, поздравляем с праздниками. Просто сохраняется связь, даем друг другу понять, что мы в хороших отношениях и будем рады увидеться на соревнованиях.
– Ну вот они сейчас соревнуются без вас и, думаю, должны чувствовать, что это нечестно.
– Мне сложно сказать, что они чувствуют. Мы никаких решений не принимаем, мы следуем правилам. Тут никаких претензий ни к нам, ни к ним нет.
– Летом аккаунт ISU опубликовал пост, в котором должны быть все олимпийские победители, но тебя среди них не было. Тебя это задело?
– Я об этой ситуации узнала чуть позже. У меня все личные сообщения были заполнены поддержкой, фанаты из разных стран писали. Я сначала даже не поняла – в связи с чем такой прилив поддержки? Но потом разобралась, что это был пост ISU.
Моя сторис об этом была для того, чтобы просто поблагодарить людей за эту поддержку. Я не могу сказать, что меня пост в соцсетях может так задеть…
– Но это же не просто пост, это международная федерация.
– Главная медаль настолько ценнее, чем пост в соцсетях, что он меня нисколько не задел. Я нигде не возмущалась, что меня там нет. Я просто поблагодарила людей за поддержку. От той ситуации у меня больше осталось приятных эмоций.
– Летом объявили, что поменяли правила: про возраст и про выставление оценок.
– Про возрастной ценз – это насущный вопрос, очень много лет он обсуждался. Было очевидно, что в какой-то момент это произойдет. Как спортсменка могу сказать, что я не обсуждаю действующие правила, я под них подстраиваюсь. Если порассуждать на эту тему, то интереснее соревноваться с сильнейшими.
Хоть в 15 лет у тебя пик формы, хоть в 20. Интереснее, чтобы те, у кого сейчас пик формы, были на соревнованиях. Чтобы чемпионат мира был сильнейшим турниром, Олимпиада тоже. Мне было бы интереснее смотреть, если бы на Олимпиаде были сильнейшие фигуристы.
– А может, это все-таки было сделано против спортсменок Этери Тутберидзе?
– Думаю, это не столько заговор против нас, сколько желание… Может, они действительно считают, что так будет лучше для здоровья спортсменов. Я на эту ситуацию под разными углами смотрю. Возможно, они хотят, чтобы на соревнованиях были те, кто сами за себя ответственность несут. Я в этом заговора не вижу.
– Твой пик уже наступил?
– Ни для кого не секрет, что у всех девочек есть вот этот переходный возраст, в который ты меняешься, тяжелее становится как-то. Посмотрим. Для всех есть прекрасный пример Лизы Туктамышевой, так что у каждого своя судьба. Сейчас сложно сказать.
Объясняем, почему Туктамышева – легенда. Она обыгрывает тех, кто младше на 10 лет!
«Если бы Саша Трусова выполнила весь свой контент чисто, то она бы меня превзошла на Олимпиаде»
– Говорят, что Олимпиада – главное соревнование в жизни спортсмена.
– Ну, наверное, это правда. При том, что я никогда не любила загадывать, говорить, что вот Олимпиада, Олимпиада… У меня в голове всегда был более реалистичный подход. Вот я вхожу в сезон: я знаю, в какой я форме и какие у меня шансы. Я уже ставлю на него цели.
Но уже за два года до Олимпиады я гнала мысли о ней куда подальше. Я считаю, что можно и без этих мыслей идти к цели, чтобы потом не было нереализованных амбиций, переживаний, разочарований.
То, что было в Пекине – для меня это отдельная маленькая жизнь. Ты за минуту в олимпийской деревне переживаешь столько эмоций, сколько за неделю в обычной жизни. Все эмоции на Олимпиаде можно умножать на 10, на 20. Каждый день там имел такое же значение на мою жизнь, что месяц в обычной жизни. Вот там ты уже понимаешь, почему все так особенно рассказывают об Олимпиаде. Это не сравнится с другими турнирами.
– Ты на Олимпиаду не ехала фавориткой. Все говорили про Камилу Валиеву, что она возьмет золото. Ты сама читала, что пишут?
– Я читала вообще все. Я всегда читаю любые новости, даже перед программами. Вот я прожила свой день, а теперь я посмотрю, что про этот день пишут в интернете. Бывает, сходится, а бывает – вообще что-то кардинально другое. Но ни разу на меня это серьезно не влияло, я спокойно к этому отношусь.
– Тебя не обижало, что выделяют другую фигуристку вместо тебя?
– Нет, нисколько не обижало, не задевало. Я свои силы трезво оценивала. Я знала, что на Олимпиаду еду в очень хорошей форме. У меня с первых дней там очень хорошо пошли тренировки. Знала, что мне важно сделать все свое, что у меня хорошие шансы. Я о местах не думала, я знала, что это главный старт в моей жизни и есть шанс сделать на нем все по максимуму. Эта мысль меня очень бодрила.
– Когда ты катала произвольную, то понимала, что это прокат чемпионки?
– Нет, не понимала. Понимала, что я для себя чемпионка. У меня был вызов справиться со своей программой. Я потом поняла, что именно в таком виде я эту программу даже на тренировке ни разу не катала.
– А тренеры что говорили тебе?
– Мне кажется, мы не особо общительные в тот момент были. Я просто молча вышла. Не знаю, просто о том, что справилась, молодцы. Прямо перед баллами обсудили, я сказала, на какие баллы примерно я думаю.
– Совпало?
– Да, совпало. Примерно столько, сколько я ожидала.
– Ты же видела программы Трусовой и Валиевой. Вот если бы вы все откатали чисто программы – кто бы взял золото?
– Если бы Саша Трусова выполнила весь свой контент чисто, то она бы меня по баллам превзошла. Но соревнование в том и заключается, что кто-то идет на риск, который не удается. У меня тоже была не самая простая задача – я, выходя на лед, знала, что не имею права на самую маленькую помарочку. В этом тоже есть своя сложность, когда ты знаешь – один раз споткнулась и все. Ты уже задачу не выполнил.
При том, что у меня максимальный тоже контент был. Два четверных – в сезоне я только с одним каталась. Хотя были мысли и три вставить, и на тренировках такой контент даже удался, но в момент старта я поняла, что это будет неоправданно, что я за этот контент не отвечаю. Если я ошибусь, то даже не смогу с себя за это спросить, потому что пошла на неоправданный риск.
– Когда ты видела, как выступила Валиева и поняла, что золото твое – что ты почувствовала?
– Это, наверное, один из самых странных моментов вообще в моей жизни. Я села в грин-рум и там был прокат Камилы. Сложно объяснить, с чем это связано, но за все это время я не испытала вообще ничего. Ни радости, ни расстройства.
Я не осознавала, что я вижу. Пустые глаза просто. Я сидела и думала: так, вот Олимпийские игры, получается, что они закончились, я хорошо выступила, не сон ли это, можно ли расслабиться, почему нет бешеной радости.
Я просидела весь прокат с пустым взглядом. Объявляются результаты и показывают меня. Я это понимаю, но эмоций нет. Думаю: надо ли их показать? В итоге я так и не успела определиться. Меня так и показали – сижу, смотрю в одну точку, пытаюсь осознать, кто я, где я, что происходит. Сейчас я могу сказать, что это было эмоциональное выгорание. Еще долгое время эмоций практически не было. Я потом еще полгода находилась в состоянии аффекта.
– А эмоции Трусовой и Валиевой на тебе отразились тогда?
– В тот момент каждый из нас переживал внутри свою историю, свою драму. Просто каждый из нас разный, каждый по-разному ее проживал. Я абсолютно понимаю эмоции девочек, свои. Я такой человек, который не склонен к импульсивным решениям в принципе. Поэтому я не так ярко проявляю эмоции. В тот момент у меня свои были переживания.
– Ну вы потом встретились, никто друг на друга не обиделся?
– Сейчас абсолютно, у нас, да…
– Ну это сейчас, я про тот момент говорю. Саша не отвернулась от тебя, не сказала, что не будет стоять вместе?
– Тогда мы все друг друга не трогали. Не было такого, чтобы первое, что нам хотелось сделать – сесть всем вместе и обсудить. Каждый должен был по-своему прожить ситуацию. У нас все хорошо, никто ни на кого никаких обид и зла не держит.
– А вот как тренеры отнеслись?
– Что в тот момент чувствовали тренеры – я не знаю. Наверное, у них тоже помножены в несколько раз все эмоции. Они переживали сразу несколько историй параллельно. Но не знаю, мы как-то эту тему не обсуждали.
– Ну тебя вообще похвалили за эту медаль?
– Ну… Насколько это возможно, насколько это принято у нас.
– А как принято?
– Такой бурной радости у нас в принципе не принято.
Мы сейчас эту тему обсуждаем, и у меня все мышцы сжались, все равно даже чуть-чуть трясет. Хотя я уже несколько раз прожила все те эмоции и в голове все улеглось – тяжело подбирать правильные слова. Часто бывает, что эмоции словами даже не описать. Даниил Маркович (Глейхенгауз – Sports.ru), по-моему, первое что сказал: че ты не радуешься?
Я сижу, у меня какая-то загрузка идет в голове. Он пришел поздравить, и первая фраза: че ты такая нерадостная? Пытаюсь вспомнить те моменты – «ну, поздравляю», «ты справилась», «ну что, олимпийская чемпионка?» Наверное, просто эти слова уже много значат.
– Обычно не хвалят, не принято у вас?
– В целом, да, не очень принято. Я бы не сказала, что для меня это важно. Есть ощущение, что я не совсем умею принимать похвалу. Если меня хвалят, то у меня в голове: ладно-ладно, хватит. А если хвалит человек сторонний, то мне кажется: да он, наверное, ничего не понимает, не разбирается.
Всерьез сложно воспринимать похвалу. Я очень спокойно переношу критику, никогда на нее не обижаюсь. Не могу сказать, что мне когда-то было сложно от того, что меня не хвалят. Наверное, я особо не ждала никогда похвалы.
Почему Щербакова никогда не собиралась уйти от Тутберидзе?
– Только ты, такая верная и стабильная, все эти годы остаешься с Этери. Почему?
– В моем характере, что я максимально не импульсивный человек. Чтобы принять какое-то решение, я его обдумывать могу очень долго. Никому вообще не говорить, но каждый день обдумывать все варианты исхода, что нужно, что не нужно, что на пользу, что нет. Поэтому у меня в жизни не было быстрых импульсивных решений: поругались, не понравилось, ушла, вернулась… Это не в моем характере.
С тренерами… Не могу сказать, что у нас диалог налажен – скорее, я их слушаю и иду выполняю.
– То есть не споришь?
– Вообще не спорю. У меня мнение может быть всегда и на все, но я не считаю нужным его высказывать.
– То есть конфликты на почве того, что вы не сходитесь в точке зрения…
– У нас не может быть конфликтов, потому что я все время молчу. Я все выслушаю. Сложно представить наш конфликт, потому что я редко могу что-то сказать, обсудить.
– А если тебе программа не нравится?
– Нет, я могу вступить в спокойное обсуждение. Но в принципе это не в моем характере. Даже если были ситуации, они даже не конфликтные, а просто тяжелые моменты – я их спокойно в себе переживала.
Из-за меня не может быть конфликтов, потому что у меня все внутри: сама попереживаю, покручу в голове, выброшу и забуду – и с новыми силами к тренировкам.
Тяжелый момент был в первые полгода после Олимпиады. Я привыкла все переживать в себе, а тут эмоции были помножены на несколько. И любая ситуация намного глубже засела. Было какое-то недопонимание. Между тренером и спортсменом должно быть безусловное доверие, которое чуть-чуть потерялось, размылось, потому что я была в своих мыслях.
Я ничего не озвучивала, у нас не было конфликтов, ссор. Но наверное, было видно, что я была чуть-чуть себе на уме. Моя вынужденная пауза из-за травмы пошла на пользу, потому что свои недопонимания, обиды я смогла прожить и отпустить. Сейчас не вижу смысла тянуть их за собой.
– Что в Тутберидзе такого особенного, что делает ее спортсменок чемпионками?
– Полная самоотдача со стороны тренеров, которую они требуют взамен от фигуристов. И когда получается полная взаимоотдача с двух сторон, тогда и получается тандем, который приносит результаты.
В целом, у тренеров позиция, что невозможно всегда заставлять спортсмена. Нельзя взять ребенка, который не хотел – и вы мучаетесь вместе с ним весь его путь. Будут моменты, когда самого трудолюбивого спортсмена придется где-то подтолкнуть. Бывают дни, когда ты сам в себя не веришь, но должен быть тренер, который знает, что ты все равно можешь. И он дожмет.
У любого спортсмена бывает такие дни, когда нужно, чтобы со стороны тебя подбодрили и настроили на тренировку.
– Со стороны кажется, что ты сама такая замотивированная, такой солдат, который сам все выполняет.
– Мне кажется, у нас в группе только такие.
– То есть берут только таких?
– Мне кажется, что да.
Предельно откровенно про вес и питание: когда следила и не следила и что сейчас?
– У нас в группе следят больше не за питанием, а за весом. Каждый день взвешивание перед второй тренировкой. Подстраиваемся под соревнования – это как будто соревновательный прокат, и желательно все время быть в одном весе.
У меня нет, наверное, склонности к полноте. До определенного возраста я была самая счастливая в группе – я была последняя, кого начали взвешивать. Всю группу взвешивали, одну меня нет: какой смысл ее взвешивать? Меня начали взвешивать в первый взрослый сезон, а обычно начинают лет в 10-12.
Первый четверной я прыгала, когда весила 25-26 кг. Помню, тогда прочитала какую-то статью, и там было написано: девочки могут прыгать четверные только в весе до 25 кг. Я это прочитала, и когда у меня было 26 кг, я думала: что, я теперь четверной уже не соберу?
Когда меня взвешивали, меня это никак не волновало – я могла есть все, что хочу. Вообще без преувеличений. Мое строение тела, моя генетика, плюс ежедневные тренировки с утра до вечера позволяли мне есть сколько угодно.
– Ты говорила, до килограмма можете потерять на тренировке.
– Да, было у меня такое, что за тренировку на льду можно потерять 800 грамм. Но в среднем, в зале – грамм 200, на льду – 300-400, и таких тренировок в день довольно много, все сгорает. Плюс возраст был такой.
Первый взрослый сезон я могла не париться вообще ни о чем. Могла лететь на соревнования и в самолет закупиться кучей вредной еды. Весы с собой на соревнования не брала.
Сейчас я могу только вспоминать, как я не парилась, сколько съела, выпила… Сейчас столько будет переживаний: нельзя много выпить, а если еще и соленое съем…
Во второй взрослый сезон я менялась, взрослела – стала следить за питанием. Тогда уже не было возможности есть сколько угодно, потому что на весах это отражалось. Просто нужно было следить за питанием – вполне адекватно, могла себе что-то позволить, но не в огромных количествах. Бывало такое, что чуть-чуть набрала после выходного – значит, нужно прийти пораньше, одеться потеплее и где-нибудь на тренажере схуднуть.
И в олимпийский сезон пришлось прям сильно следить за весом – началось взросление. Я понимала, что это не тот год, чтобы экспериментировать. Возможно, можно было немного поправиться и я все равно бы собирала свой набор. Но не хотелось проверять, смогу ли я справляться в увеличенном весе.
– Мне казалось, на Олимпиаде ты весишь 30 кг.
– Конечно, нет. Но я поставила себе цель: до Олимпиады полгода, потерпи, держи себя в руках. Максимальные мои заморочки по поводу еды – это олимпийский сезон, когда я взвешивалась по сто раз на дню, за каждым граммом следила. Но ничуть не жалею – результат был. Я не знаю, был бы он, если бы я так ответственно не относилась к тренировкам, так не следила за питанием. Такое взрослое отношение, на самой Олимпиаде тоже.
Тренировки там были по полчаса в день. Если бы мы были не такие ответственные, то могли бы отдыхать целыми сутками, есть в круглосуточной столовой… Поэтому самоконтроль был очень важен. В олимпийский сезон я себя помучила какими-то диетами, ограничениями. Читала много книжек по правильному питанию: что нужно есть, чтобы была энергия.
Думаю, так у всех, кто никогда в жизни об этом не парился, но вдруг начал. Бывают заскоки: где-то неправильно сделаешь, где-то ошибаешься. Так или иначе, каким-то способом я этот вес держала.
И логично, что после сезона, когда я впервые очень строго относилась к еде, без тренировок и огромной мотивации все это отпустилось. Сейчас постепенно ищу комфортный рацион, чтобы совмещать питание, тренировки – чтобы меня это не напрягало и в лишнее не уходило.
«В детстве я хотела быть в центре внимания, строила всем глазки. Спорт меня поменял»
– Мне всегда было интересно, какой характер у меня заложен с детства, а что привил спорт.
Я считала, что всегда была сосредоточенная, в себе, все анализирую, не люблю всю себя наружу, что рациональный подход у меня всегда был. И совсем недавно я узнала от мамы, что в детстве я любила быть в центре внимания, привлекать к себе, строить всем глазки. А сейчас мне это не близко. И она говорит, что меня отдали на фигурное катание, и конкурентная среда, где расписание и все по полочкам, меня очень изменило.
Как будто бы я направила эту энергию в нужное русло, и это желание привлечь к себе внимание проявлялось только при выходе на старт. Спорт меня очень сильно поменял, как-то рационализировал.
Одна ситуация на Олимпиаде сильно расстроила Щербакову, и ее особенно поддержала Загитова: что это было?
– С кем из фигуристок дружишь?
– С Дашей Усачевой часто видимся вне катка. С Алиной Загитовой, особенно последние год-два, очень друг друга понимаем. Много похожих моментов, через которые мы проходили.
Никогда не забуду, как она меня поддержала на Олимпиаде. В тот момент это были эмоции через край, и мне это очень помогло. Был момент, когда была сложная ситуация с командными соревнованиями.
– Когда тебя не взяли.
– Да. Не только меня. Я решения не обсуждаю и не осуждаю, федерация принимала решения в своих интересах. Но это не отменяет того, что мне лично было очень тяжело переживать тот период. В тот момент Алина очень поддержала, она писала за день до произвольной программы: ну что, Ань, ты выступаешь?
В тот момент, когда мало кто высказывался на эту тему, мне было очень важно почувствовать эту поддержку.
«Живу с родителями, но чувствую себя независимой»
– Первая зарплата у меня появилась в 13 лет – по-моему, 13 тысяч рублей. Мы подписали все бумаги, а дальше весь сезон это шло на специальный счет, так как мне не было 18 лет. Я забыла об этом и только в конце сезона вспомнила, проверила счет – и там была зарплата за весь год. Вот тогда я ощутила, что прям зарабатываю!
– Деньгами распоряжаешься ты или родители?
– У нас всегда была позиция: пока родители меня обеспечивали, а я зарабатывала, то это мне откладывалось на что-то. То есть мы копили на мою будущую жизнь. Сейчас сама себя обеспечиваю и распоряжаюсь. Конечно, я не пойду на крупные траты сама – все с родителями обсуждаю.
– Но живешь с родителями?
– Да. Но чувствую себя независимой.
– А почему не хочешь жить отдельно?
– Не то что не хочу – я об этом думала. Но пока мне абсолютно комфортно жить с родителями, с сестрой. Наверное, скоро, через год-два… Посмотрим.
Я могу быть взрослой и самостоятельной на льду, но в обычной жизнь я могу вообще не знать, что к чему. То, что я сама зарабатываю, не значит, что я все дела сама делаю. Мама по всем мелочам, документам – я а ниче не понимаю.
– А по хозяйству помогаешь маме?
– Стараюсь, конечно, но в этом много претензий ко мне.
Что Аня планирует делать дальше? Станет тренером?
– Я много чего попробовала, но четкого понимания еще нет. Когда ты все время на льду, в своей профессии, ты в ней уже себя чувствуешь как рыба в воде, там и общение налажено.
Дальше ты попадаешь в обычный мир, где люди не спортсмены, говорить надо не о фигурном катании и навыки фигурного катания не помогут. В этой жизни я новичок. Если на льду я как будто взрослее своих лет, то в жизни наоборот: многие понимают больше меня, а мне все в новинку. Ищу уверенность в себе и в том, что я делаю. Пока что я пробую все.
– Есть примерный план? Ты говорила, что хочешь в тренерство…
– Насчет тренерства вообще не уверена. Фигурное катание – это, что у меня не отнять, я в этом понимаю, у меня есть опыт. Наверное, мне будет интересно поработать с детьми, но я не уверена, что хочу быть полноценно тренером. Не знаю, но пускай такая возможность будет. Не знаю, свяжу ли жизнь с ТВ. Но у меня этот опыт есть и пускай он будет.
Блиц: личная жизнь, главная мечта и главные страхи
– Личная жизнь – она вообще есть у тебя?
– Она сейчас появляется, впервые есть время с подружками куда-то сходить погулять, а не просто на тренировке увидеться. Конечно, когда я была вся в спорте, ни о чем этом речи не шло.
– Мне Женя Медведева тоже рассказывала: вообще, какие там свидания, какие мальчики...
– Я об этом не думала никогда в спорте. Не волновало ничуть.
– То есть вы даже с девочками мальчиков не обсуждали? Вы же видите каких-то фигуристов соревнующихся молодых.
– Нет, ну одно дело – обсудить, ха-ха.
Для меня личное – это всегда личное, не хочу это напоказ выставлять и обсуждать. Но могу честно сказать, что находясь в спорте, соревнованиях – максимально не до этого было. Не к месту. Я человек, который 24 часа в сутки о фигурном катании думал.
Какие у меня сейчас мысли, я рассказывать не буду. Но личная жизнь, как какое-то банальное времяпровождение с друзьями – на это время есть, чаще собираемся, общаемся.
– Сейчас ты свободна или в отношениях?
– Свободна.
– Но тебе кто-то пишет, за тобой кто-то ухаживает?
– Давайте следующий вопрос.
– В чем твоя миссия? Для меня очевидно, но ты лучше сформулируешь.
– Философские вопросы пошли. Никогда об этом не задумывалась.
– О чем ты мечтаешь?
– Заниматься любимым делом, которое будет приносить мне удовольствие. И чувствовать, что я в этом совершенствуюсь. А если о душевном спокойствии, то чтобы рядом всегда были близкие, чтобы у всех все было хорошо и чтобы все беды обходили стороной.
– Есть у тебя нереализованная цель в карьере?
– Уверена, что у меня будет много целей, которые я обязательно реализую. Но они появляются постепенно. В данный момент я свою главную реализовала и нужно еще отойти от нее.
Сейчас я чуть спокойнее сама к себе, менее требовательна сама к себе. После спорта хочется похулиганить, это внутреннее ощущение: вот всегда был режим, а я против режима. Всегда держалась, а сейчас могу чуть расслабиться. Сейчас время такого поиска, где от себя много не требую. Но за что берусь, стараюсь делать на все 100.
– Чего ты боишься?
– Первая мысль – про семью, про родных. Но я поняла, что даже не боюсь их поддержку потерять. Это что-то, что от любых моих боязней мне поможет. То есть они всегда рядом.
А если несерьезный ответ, то очень боюсь глубины моря – вообще не могу нырять. Все эти живности, рыбки… Причем высоты не боюсь.
– Во что ты веришь?
– В то, что все в наших руках. Не совсем «если ты что-то очень хочешь, то это обязательно исполнится», а «если ты все для этого сделаешь, то все будет так, как нужно».
– Что бы ты сказала маленькой Ане?
– Ты справишься, у тебя все получится.
спортсу отдельный дизреспект за фото на главной. знали, что выставить, чтобы подогреть почтенную публику
Прочитала комментарии - комментаторы такие смешные. То они гнобят Аню, что она очень худая, теперь за щеки гнобят. Потрясающе просто.
ТЩК это группа из трёх самых не похожих друг на друга людей, которые встретились когда-то на катке Хрусталя, но потом каждая пошла своим путем.
Но сначала им пришлось столкнуться на главном старте с новой "чудесной девочкой". Точнее, двоим из них - Касторка ударилась во все тяжкие.
Получив удар в виде непопадания в командник, в итоге обе свою главную битву провели на максимуме, отправив "чудесную девочку" в разряд гипотетических чемпионок. Этери и фидра не с теми связались.
Комментарии завсегдатаев на спортсе: какие щеки наела!
Если увидить их вживую, даже мысли не придет ни о каком лишнем весе - такие они все миниатюрные девочки.
Что за дичь постоянно устраивать им шейминг за естественные для их возраста и сезонности работы небольшие скачки веса?
Интересно, сколько за новогодние праздник нажрут авторы всех токсичных комментариев на оливьешках?
А что касается интервью: Аня - умная и весьма ушлая. Забавно комментирует откровенный игнор ISU с этим постом: не обрубает с ними связи, максимально мягко стелет, чтобы, в случае чего, потом заскочить легонько в эту международную структуру. Честно говоря, до политизации мира это не особо бросалось в глаза, но сейчас попытки усидеть на двух стульях (и федерация РФ прекрасна, и ISU хорошие) вызывают какое-то отвращение.
Обычно не хвалят, не принято у вас?
– В целом, да, не очень принято. Я бы не сказала, что для меня это важно. Есть ощущение, что я не совсем умею принимать похвалу. Если меня хвалят, то у меня в голове: ладно-ладно, хватит. А если хвалит человек сторонний, то мне кажется: да он, наверное, ничего не понимает, не разбирается.
Это всё в одном интервью🤦♀️
Интересно, что на вопрос о выступлении двух других девочек на ОИ ответила только про Трусову. Так-то Валиева, если бы чисто выкатала свой набор, то Щербакову бы обошла.
Вес новый не идет ей, сразу тетя луноликая, эльфийская худоба была очаровательная. Но девушки после ОИ на чиле, на расслабоне:) изменились все три, чоуж.
Я вот очень хорошо помню, как только ленивый не говорил о том, что ей надо похудеть раза в два...