С расизмом в итальянском футболе никто реально не борется. В стране популярны правые, клубы боятся ультрас
Политические игры, пропаганда страха, культурные предпосылки и много чего еще.
Когда в начале ноября Марио Балотелли ушел с поля после расистских выкриков, «Верона» отреагировала совсем не так, как болгары после скандала с Англией. Никто не уволился и не заплакал. Тренер Иван Юрич сказал, что никакого расизма не было – только свист. Президент Маурицио Сетти назвал Балотелли чувствительным парнем, а фанатов – своеобразными ребятами с ироничным складом ума. Пять членов городского совета предложили подать к Марио иск за клевету. Фанаты «Брешии» поддержали соперника, назвали Балотелли высокомерным и раздражительным, а реакцию общества – охотой на ведьм, спровоцированной государством и СМИ.
Все они дружно оговорились, что не поддерживают расизм – и так же дружно смотрели в сторону, когда фанаты «Вероны» встречали Балотелли фашистским римским салютом.
Эта история, вероятно, так бы и закончилась без последствий, если бы лидер веронских ультрас Лука Кастеллини не твитнул вдогонку: «Балотелли никогда не будет стопроцентным итальянцем» и «Марио больше тупица, чем негр». От этого отвернуться уже не смогли. Фанату закрыли вход на стадион до 2030 года.
Несколько месяцев назад Эдин Джеко сказал, что расизма в Серии А больше, чем в других лигах. Попробуем разобраться, почему итальянцы реагируют на него мягче.
Есть версия, что в 60-х в Серии А не было расизма. Это не так
До конца 40-х в Серии А действовал запрет на легионеров, усиленный принципиальной ксенофобией фашистской власти – режим Муссолини хотя и считался относительно мягким (немецкие евреи часто бежали в Италию), но к африканцам относился сурово. По ходу Второй итало-эфиопской войны (1935-1936 гг) дуче запретил итальянским солдатам связи с местными женщинами. Попавшимся грозило пять лет тюрьмы.
Первый темнокожий игрок в Италии появился уже после войны – уругваец Роберто Ла Пас, тяжелый вингер, которого неаполитанские девушки полюбили даже сильнее, чем местные тифози. Он мощно вламывался в штрафную с фланга, носил перчатки и привлекал внимание одновременно игрой и внешностью, но не сильно изменил этническое однообразие лиги. Интерес к темнокожим игрокам вырос только через 15 лет, когда Бразилия с Пеле и Гарринчей не проиграла ни одного матча на двух подряд чемпионатах мира. В 1962 году в Италию прилетели Кане, Жаир и Джермано. Sports Illustrato вышел с заголовком «Черные в моде» на первой полосе.
Есть версия, что тогда в Италии не было расизма. Бразильцев никто не оскорблял, бананы приносили, только чтобы перекусить, и парни без помех зажигали на поле. Фанаты их обожали. Кане установил в «Наполи» рекорд по голам в еврокубках, продержавшийся до Кавани.
На самом деле расизм, скорее, просто не замечали. Не считали его проблемой. Газеты остро и на грани шутили, а одноклубники давали бразильцам прозвища, которые сейчас наверняка сочли бы обидными.
Показательна история Джермано, которого в клубе называли Бонго-Бонго. Он в первом же матче сделал дубль и за несколько месяцев стал одним из лучших в «Милане», но через полгода неожиданно оказался в «Дженоа». Незадолго до этого бразилец закрутил роман с графиней Джованной Агустой, дочерью Доменико Агусты – богатого и влиятельного промышленника. Магнат устроил ссылку в Геную и препятствовал свадьбе даже после того, как пара сбежала в Бельгию, а когда у молодоженов начались проблемы – подарил зятю ферму в Бразилии, чтобы тот отстал от дочери.
Если бы не история с дочерью, граф Агуста, вероятно, и сам аплодировал бы голам Джермано. Эта история показывает, что на определенном уровне отношений скрытый шовинизм все-таки прорывался в конкретную нетерпимость. Но на стадионах это не проявлялось. Расизм в обращении исходил чаще из невежества, чем из ненависти.
Подтекст изменился в конце 80-х .
Иммиграция спровоцировала недовольство в обществе. На трибуны проникла политика
До 70-х на Апеннины приезжали в основном граждане бывших колоний. Их было относительно немного, но вскоре в стране начался мощный экономический рост, а Британия, Германия и Франция в это же время почти одновременно закрылись. Италия быстро стала популярным маршрутом трудовой миграции из Африки и с Балкан.
С 1970-го по 1995-й количество только легальных мигрантов выросло почти на миллион человек (с 860 тысяч до 1,77 млн). Многие сохраняли собственную культуру и веру и совсем не вписывались в однородное общество с крепкими семейными и религиозными ценностями. Все это вместе с увеличением доходов, усилившим социальное неравенство, и общей неудовлетворенностью от происходящего в стране (уличное насилие, бандитизм, террор) спровоцировало рост неонацизма. Стадионы стали местом проявления общественных настроений.
Крайне правые фирмы быстро стали крупнейшими в «Интере», «Лацио», «Вероне» и многих других клубах. Их невозможно было не услышать. Именно они принесли в итальянский футбол реальную расовую нетерпимость. В следующие несколько лет случился ряд громких скандалов:
• в 1989-м «Удинезе» отказался от израильтянина Ронни Розенталя. Он уже прошел медосмотр, когда президент Витторио Поццо получил несколько писем со свастикой и угрозами убийства, а на стене напротив «Фриули» появилась надпись: «Розенталь, твое место в печи». Ронни перешел в «Ливерпуль» и забил 7 голов в первых 8 матчах, а на «Удинезе» подал иск – и через шесть лет отсудил у Поццо 61 миллион лир (38 тысяч долларов);
• в 1992-м фанаты «Лацио» протестовали против трансфера Арона Винтера, голландца с суринамскими корнями. Через радио они передали игроку, что мира между ними не будет до тех пор, пока он не покинет Рим. Сообщения на стенах были еще красноречивее. Арону пришлось публично соврать, что у него нет еврейских корней, но на градус ненависти это не повлияло;
• в 1996-м фанаты «Вероны» оделись в капюшоны Ку-клукс-клана, линчевали черный манекен и огромным баннером посоветовали темнокожему голландцу Майклу Феррьеру перейти в другой клуб. Феррьер так и сделал, но история этим не кончилась. Взбешенный владелец Альберто Мацци назло ультрас подписал Рейнальдо и Битека – первых темнокожих легионеров в истории «Вероны». После этого ему пришлось продать клуб и бежать из города под охраной.
При этом на стадионах сохранялась культура вседозволенности, социально одобренного места выброса агрессии – эта традиция появилась задолго до ультрас. Возможно, именно из-за нее многие фирмы в стране политизированы либо криминализированы. Атмосфера тотальной свободы и популярность футбола предоставили им идеальное поле деятельности.
Традиция жива до сих пор, и ультрас удивляются, когда Федерация дисквалифицирует трибуны: в Италии привыкли, что фанатские сектора – вне законов. В последние несколько лет расизм на трибунах зашкаливает даже по сравнению с 90-ми. Только в 2019-м оскорбляли Кина, Кулибали, Балотелли, Лукаку, Далберта, Виейру, Кессье, Бакайоко и других. Некоторых – по несколько раз.
Клубы считают, что с политизированными и криминальными фирмами должна бороться полиция. Полиция привыкла держаться в стороне от стадионов. В итоге с проблемой не разбирается никто.
Но это не единственная и далеко не главная причина роста дискриминации.
Зашкаливающий расизм в Серии А – из-за ситуации в стране
Есть история, которая отлично иллюстрирует масштаб проблемы. В 2013-м фанатов «Юве» дисквалифицировали из-за расистских выкриков. Туринцы, как и положено клубу такого уровня, быстро нашли способ компенсировать имиджевые потери – заполнили опустевшие сектора детьми. В общем-то, красивый и продуманный шаг, высадить цветы жизни на секторах, запятнанных дискриминацией, и тем самым заставить всю Италию обсуждать эту милую акцию, а не недавнюю нетерпимость, но дети же ее и испортили – весь тайм оскорбляли вратаря «Удинезе» Желько Бркича.
Сегодня расистские выкрики фиксируются практически в каждом туре, и дело уже не только в фанатах – речь о конкретной нетерпимости, ранившей общество настолько глубоко, что 12 тысяч подростков не видят другого способа поддержать команду, кроме оскорблений легионеров.
«Расизм выходит далеко за рамки футбола. Стадионы – лишь отражение эндемичной национальной проблемы, – рассказал Sports.ru журналист Луиджи Мастродонато, пишущий для La Repubblica и National Geographic. – По данным БДИПЧ (Бюро по демократическим институтам и правам человека при ОБСЕ), число преступлений на почве ненависти возросло с 473 в 2013-м до 1048 в 2017 году. Эскалация расизма продолжилась и в 2018-м, когда по ходу предвыборной гонки правые партии напирали на рост иммиграции и отсутствии безопасности. Они придумали и использовали ситуацию, которая не соответствует действительности.
Количество преступлений в стране снижается, но 78% населения считает, что оно растет. Эта разница между восприятием и реальностью – следствие пропаганды страха, которую ведут Сальвини, Мелони и другие крайне правые политики. С июня 2018-го, когда «Лига» вошла в состав нового правительства, случаи физического насилия на почве расизма резко возросли. Ненавистническая риторика крайне правых повлияла на повседневность».
«Лига» – крайне правая структура, которая за пару лет выросла из региональной в правящую партию. Сегодня у нее самый высокий рейтинг популярности в Италии (33,3%), и это показательно: в управлении страной участвует партия, которую часто обвиняли в дискриминации.
Когда в 2013-м конголезка Сесиль Кьенге стала первым темнокожим министром в истории Италии, член Европарламента Марио Боргезио так прокомментировал ее назначение: «Она выглядит как хорошая горничная, но не министр». Городской советник Падуи Долорес Валандро предложила изнасиловать Кьенге, защищающую мигрантов – «чтобы она поняла, что чувствуют жертвы этого преступления». Сенатор Роберто Кальдероли (тот самый, который в 2006-м вышел на митинг в футболке с карикатурами на Мухаммеда и спровоцировал беспорядки и гибель 14 человек в Ливии) сказал, что ей лучше «строить политическую карьеру в своей стране». Партийный секретарь Фабио Раньери сравнил Кьенге с орангутаном – а когда Сесиль назвала партию расистской, «Лига» ответила иском.
Поступки политиков «Лиги», презрение к темнокожим конкурентам усилили эскалацию, расширив границы допустимого в сознании масс. Но итальянский расизм – причина, а не следствие популярности крайне правых. Ксенофобия была и до этого (итальянка с африканскими корнями рассказала The Conversation, как отмечала победу на ЧМ-2006: «Мы были счастливы, галдели и кричали, сенегальцы били в барабаны. И вдруг несколько человек подошли к нам и потребовали прекратить. Сказали, что это итальянский триумф, а мы – не итальянцы»).
Еще одна причина резкой эскалации обоюдной ненависти (фиксировались и случаи дискриминации против местных) – в росте иммиграции после арабской весны. С 2011-го в Италию прибыло больше миллиона иностранцев. Это слишком большой поток для страны, в которой до сих пор не сформирована долгосрочная государственная политика по иммиграции и социализации приезжих, а законы настолько консервативны, что дети итальянских эмигрантов имеют больше прав, чем местные уроженцы с африканскими корнями.
Итальянцы отреагировали на беженцев гораздо жестче, чем соседние страны – особенно в последние пару лет, после прихода к власти крайне правых партий. В Мачерате член «Лиги» Лука Траини ранил шестерых мигрантов после того, как нигериец жестоко убил местную девушку. В приемной больницы Розето сенегальцу ответили: «Здесь не ветеринарный кабинет». В Калабрии расстреляли троих малийцев: двоих ранили, одного убили. И это не единичные случаи, а пунктирный набросок кризиса.
В Серии А редко наказывают за расизм. Клубы выгораживают фанатов
«Федерация проводила кампании по повышению осведомленности, ужесточила наказание за расистские выкрики, – описал ситуацию Мастродонато. – Когда год назад фанаты «Интера» оскорбили Кулибали, сектор закрыли на две недели. Но это был единичный случай. Почти всегда действующий кодекс препятствовал наказанию расизма. В Англии виновных вычисляют и изгоняют со стадионов, как это сделал «Арсенал», но в Италии отсутствует институт борьбы против дискриминации».
В Серии А три уровня противодействия расизму. На первом – рефери, который может приостановить матч сам или после жалоб игроков, а в случае повторных оскорблений – остановить игру до тех пор, пока трибуны не прекратят. Но в приоритете остается футбол, у рефери полно обязанностей, и в ситуацию на трибунах вмешиваются обычно после того, как она вышла из-под контроля. За последние семь лет было всего пять-шесть приостановок. Меньше, чем поводов только за эту осень.
На втором – спортивное правосудие, дисциплинарные меры со стороны лиги и Федерации (есть еще Обсерватория по расизму в футболе, но у нее мало реальной власти). Проблема в том, что им подчиняются только субъекты спортивного права: они могут оштрафовать клуб, закрыть трибуну или всю арену, но болельщики им неподвластны (кроме редких случаев, когда официально зафиксировано нарушение правил посещения стадиона конкретным человеком, но это сложно: камеры не всегда точно фиксируют автора расистских выкриков, а установка сверхчувствительных микрофонов, которую сейчас обсуждают, граничит с нарушением некоторых свобод). К тому же и на этом уровне не всегда принимаются жесткие меры – мы ведь говорим о стране, где глава НОК Джованни Малаго вот так расставляет приоритеты: «Неправильно, когда ухают темнокожему игроку, но еще хуже, когда футболист, которому платят 3 миллиона евро, ныряет в штрафной и потом с радостью бьет пенальти».
Третий уровень – это клубы. Два года назад им разрешили самостоятельно вычислять и наказывать болельщиков, нарушающих правила поведения на стадионе. Путей для этого два: либо сдать виновного полиции (дискриминация запрещена Конституцией), либо закрыть ему доступ на стадион на срок до 10 лет.
Парадокс в том, что клубы редко пользуются этой возможностью. И отрицают вину до тех пор, пока не появятся неопровержимые доказательства (а иногда и после этого). «Клубы часто потворствуют фанатам, – рассказал нам Луиджи Мастродонато. – Пример «Вероны» поразителен: ультрас показывают свастику, восхваляют Гитлера и оскорбляют темнокожих игроков чуть не каждое воскресенье, но боссы стремятся все замять. Клубы боятся идти против фирм, и ультрас часто шантажируют их. Кто-то пытается, как «Рома», которая дисквалифицировала болельщика после оскорблений в адрес Жуана Жезуса. Так же поступила «Пескара». Важно, чтобы действовать начали именно клубы, очистили трибуны от негатива. Расизм в итальянском футболе – верхушка проблем с ксенофобией в стране. Его нельзя замять».
Отсутствие маркетинговых амбиций – еще одна причина мягкой реакции. Любой английский клуб на что-то рассчитывает на рынке; у многих есть спонсоры из-за рубежа. Им невыгоден ущерб репутации. У маленьких итальянских команд спонсоры местные, а планы по расширению редко выходят за рамки четырех новых кресел в вип-ложе. Расизм для них – не вопрос денег. И поэтому может подождать.
***
Характерно, что в итальянских школах вообще не изучают колониализм. Итальянцам проще замолчать ошибки, чем переосмыслить их. Сделать вид, что ничего не было, и попытаться перевернуть страницу. Ничего не поняв и не сделав.
Англия очень резко реагирует на расизм в футболе. Давайте хотя бы попробуем разобраться почему
***
Подписывайтесь, не пропустите новые тексты!
Фото: Gettyimages.ru/Alessandro Sabattini, Simon Bruty/Allsport, Emanuele Cremaschi, Francesco Pecoraro; REUTERS/Action Images
