Кристофер Хилланд. «Слезы на Бомбонере»: 1. Скучный, скучный «Арсенал де Саранди»
Предисловие/Введение/Список важных фраз
Эпилог/Список игр/Благодарности/Фото
***
Как писал уругвайский писатель и коллега футбольный энтузиаст Эдуардо Галеано в своей книге «Футбол: На солнце и в тени»: «Гол — это футбольный оргазм. И, как и оргазмы, голы становятся все менее частым явлением в современной жизни. Полвека назад матч редко заканчивался безрезультатно: 0-0, два открытых рта, два зевка. Теперь одиннадцать игроков проводят весь матч, свисая с перекладин ворот, пытаясь остановить голы, и у них просто нет времени их забивать». Два матча «Арсенал де Саранди» со счетом 0:0 вызвали у многих открытые рты, но не у зрителей, ошеломленных каким-либо блеском, увиденным на «Эстадио Хулио У. Грондона».
Скучный, скучный «Арсенал», действительно — британская футбольная кричалка 1990-х годов, которую легко можно было бы применить к одноименному «Арсеналу» в 11 тыс. километрах по диагонали через Атлантику. Лондонский клуб, который я унаследовал от своих английских бабушки и дедушки, в 1990-е годы играл в футбол, который был неприятен глазу. Очень мало футбола в Аргентине было приятным для глаз, но болельщики «Арсенала» в Авельянеде могли бы возмутиться тем, что современное воплощение их клуба было названо скучным. За свое 60-летнее существование «Арсенал де Саранди» пусть и внес очень небольшой вклад в аргентинский fútbol [футбол], но за последние два десятилетия они поднялись в высший дивизион и выиграли, среди прочего, Кубок Южной Америки 2011 года и титул чемпиона Клаусуры 2012 года.
От того самого «Арсенала» к их «Арсеналу». Я покинул Лондон в среду, 23 октября 2013 года, вылетая в Буэнос-Айрес. Стыковочный рейс в Мадрид дал мне четыре часа на то, чтобы побродить по пустому аэропорту. Но его ремонтировали. Там было нечего делать: ни баров, ни ресторанов, ни магазинов, на которые можно было бы поглазеть. Ожидая своего следующего рейса в Аргентину я надеялся найти бар, чтобы посмотреть Лигу чемпионов. В конце концов мне пришлось довольствоваться покупкой четырех банок Сан-Мигель в крошечном кафетерии и заплатить грабительскую цену за 24-часовой Wi-Fi, чтобы посмотреть 90-минутный футбольный матч на своем ноутбуке. «Арсенал» дома проиграл дортмундской «Боруссии» со счетом 1:2, но четыре кружки пива послужили эффективным напитком на ночь перед 12-часовым перелетом.
Из аэропорта Эсейса я поехал в город на такси remís. De dónde sos? — спросил меня таксист. Откуда ты? Я изучал испанский язык в течение нескольких лет, но упал на первом препятствии. Он изменил вопрос: De dónde ERES? Остаток пути мы пытались поболтать, но далеко не продвинулись. Он высадил меня у дверей дома, где я остановился. Было 9 утра. Как только мне провели небольшую экскурсию и я устроился, я вышел в Интернет, чтобы посмотреть футбольное расписание.
Я уже посетил несколько стадионов по всему миру, на самом деле даже не осознавая, что такое граундхоппинг [groundhopping]. Я был граундхоппером еще до того, как мне представился граунхоппинг как концепция. Почти десять лет назад, когда я был на встрече в Берлине, посещение Олимпийского стадиона занимало первое место в моем списке достопримечательностей. Если бы я тогда был полноправным членом футбольной субкультуры граундхоппинга, я мог бы поехать посмотреть на «Унион Берлин» до того, как им стали восхищаться по всему миру. Я мог бы даже посетить «Постштадион», где, как я узнал, Адольф Гитлер смотрел свой единственный в истории футбольный матча (когда сборная Норвегии обыграла Германию в четвертьфинале Олимпийских игр 1936 года). Гитлер, по-видимому, был настолько возмущен результатом, что больше никогда не возвращался на футбольный стадион.
Но я и не думал посещать другие стадионы, только самый большой и известный — единственный, о которой я знал в то время. Я бы не повторил ту же ошибку в Буэнос-Айресе. Столица Аргентины является домом для поразительного количества команд, что делает ее одним из лучших городов для футбола в мировом футболе, если не лучшим. Более половины клубов в двух верхних эшелонах имеют стадион в столице или в пределах часа езды от городской черты. И, естественно, у каждого есть своя уникальная история, переплетенная со славными историями побед, поражений и всего, что между ними.
Однако первым в моем списке был «Арсенал де Саранди». Этот первоначальный поиск в расписании показал, что «Арсенал де Саранди» играл дома всего 48 часов спустя. Вечером в пятницу. Принятие El Arse [прозвище «Арсенала де Саранди»] как свою аргентинскую команду и регулярное посещение стадиона было планом, тем, который был составлен задолго до того, как я узнал что-либо об этом клубе. Я даже не знал, как далеко находится стадион от района Коллехиалес, где я остановился. Вскоре я узнал, что это был чересчур амбициозный план.
Я вышел в Интернет, чтобы узнать побольше. Я связался с парой людей в социальных сетях, спрашивая об «Арсенале де Саранди» в пятницу вечером. Ответом было недвусмысленное «НЕ ХОДИ». Зачем быть настолько глупым, чтобы посетить такой сомнительный район, в полутора часах езды от дома, только что прилетев в страну и не зная, как себя вести, не говоря уже о том, чтобы говорить на их языке? Отмахнемся от всего этого — кто в здравом уме захочет посмотреть на эту команду? И это исходило от одного из их собственных болельщиков.
Сантьяго был болельщиком «Арсенала». Он прожил год в Новой Зеландии и, к счастью для меня, прекрасно говорил по-английски. Он оттолкнул меня от мысли пойти на стадион и вместо этого пригласил посмотреть игру у него дома. Так уж получилось, что он жил в нескольких минутах ходьбы по Авенида Лакроз от моей арендованной квартиры. Подошел мой приятель, и мы нашли 25-этажный современный многоквартирный дом, где жил Санти. Здание выглядело очень неуместно среди в основном трех- или четырехэтажных зданий в жилых кварталах Колехиалес и Чакарита на севере города.
Мой первый культурный шок ожидал меня за дверью, когда я поднялся на 14-й этаж в квартиру Санти. Я постучал в дверь. Прошло несколько секунд, прежде чем аргентинец бросился вперед, чтобы расцеловать меня. Я и в лучшие времена медлителен. Я закрыл глаза и принял свою судьбу. Без всякого притворства аргентинцы — как мужчины, так и женщины — обнимают друг друга, соприкасаясь правой щекой. Назвать это поцелуем было бы неточно; это краткое объятие, в котором щеки являются главными действующими лицами.
Хотя это первое знакомство с аргентинским beso [поцелуем] показалось мне немного более гомоэротичным, чем я привык, это было то, что мне понравилось. Как способ поприветствовать друга или просто познакомиться друг с другом, это разрушало невидимый барьер, о существовании которого я и не подозревал. (Позже, когда я путешествовал по Боливии и жил в Перу и Колумбии, я скучал по beso). Но были и времена, когда это было занозой для el arse. Выходя из паба после встречи с клубом аргентинских болельщиков «Арсенала», посмотрев игру «Арсенала» в Премьер-лиге, я чувствовал себя обязанным обойти 15 аргентинцев, целуя их на прощание. Несколько раз, после нескольких кружек пива и разочаровывающего результата, я просто ускользал.
В таких ситуациях здороваться было проще. Испытывая жажду и предвкушая предстоящую игру, я часто приходил в паб первым. Один за другим прибывали другие, и я мог растянуть поцелуи на полчаса. Те, кто прибудет последними, должны будут сделать круг вокруг стола. Один молодой аргентинец всегда опаздывал. Себастьян также прекрасно говорил по-английски, поскольку жил в США. Я всегда надеялся, что он придет, чтобы мне было с кем поговорить. Иногда он приходил к перерыву матча, иногда вообще не приходил. Если он и приходил, то был не в том состоянии, чтобы поддерживать беседу: он приходил прямо с одной из тех вечеринок в Буэнос-Айресе, которые начинаются в полночь и длятся до обеда.
Приветствие в стиле beso могло бы быть чем-то особенным для моих друзей у меня дома, подумал я. Но в Англии и Норвегии намного холоднее, чем я себе предполагал. Аргентинцы сказали бы мне, что «в более холодных странах люди холоднее». Пытались ли они сказать, что мы недружелюбны и, возможно, даже враждебны? Сначала я чувствовал, что это несправедливо. Возможно, нам не так тепло, как людям в Южной Америке, возразил я, но я не чувствовал, что мы холодны. Проблема заключалась в сравнении. Я бы сказал, это все равно что сказать, что Аргентина не является футбольной державой только потому, что Бразилия выиграла больше чемпионатов мира.
Однако через несколько лет мне пришлось признать, что да, люди в моих странах, как правило, довольно холодны. Когда я сказал своей перуанской подруге, что норвежские пары часто спят под раздельными одеялами, она была ошарашена. Было трудно отрицать, что мы были холодны, признав такое.
Прежде чем говорить о просмотре английского «Арсенала» с аргентинцами, я хотел посмотреть аргентинский «Арсенал» с аргентинцем. Мы вошли в квартиру Сантьяго и устроили что-то типа мальчишника, разговаривая о футболе за парой кружек пива. Я не помню особо из ничейного (1:1) матча между «Арсеналом Саранди» и «Химнасией», так что посмотреть его по телику, вероятно, был лучший выбор, чем поход на стадион «Хулио Умберто Грондона» в Саранди.
Прошло несколько месяцев, прежде чем я отправился на стадион «Арсенала де Саранди». Хулио Грондона был интересным, если не печально известным откровенным и противоречивым персонажем, который поднялся на вершину мирового футбола в качестве президента аргентинской футбольной ассоциации, а также вице-президента ФИФА. В 1950-х годах Хулио и его брат Эктор основали нынешний «Арсенал де Саранди». До этого момента по соседству в течение десяти лет существовал любительский клуб под названием «Арсенал». Естественно, меня интересовало это название, но никто не мог сказать мне определенно откуда оно пошло. Большинство предположило, что оно, вероятно, было взято от английского «Арсенала». Учитывая, что первый «Арсенал» в Саранди появился в 1940-х годах, а в 1930-х годах у английского футбольного клуба «Арсенал» была культовая и успешная команда под руководством Герберта Чепмена, это вполне может совпадать.
Так что название, вероятно, действительно пришло из Лондона. Но они не унаследовали красно-белую форму лондонского клуба. Идея для их комплекта возникла в результате объединения цветов двух больших клубов Авельянеды, городка недалеко от городской черты Буэнос-Айреса. «Расинг Клуб» и «Индепендьенте» — более традиционные клубы Авельянеды, два из большой пятерки аргентинского футбола. Как и в любой области с двумя крупными футбольными силами, два клуба разделяют многие семьи, подобно тому, как «Арсенал» и «Тоттенхэм» или «Ливерпуль» и «Эвертон» это делают дома. Но никто не обратил внимания на отвратительный результат такого смешения: «Расинг Клуб» носит светло-голубые футболки, «Индепендьенте» — красные. Представьте себе футболку «Манчестер Сити», разрезанную по диагонали от одного плеча до бедра красной полосой, в стиле «Манчестер Юнайтед». Половинчатые шарфы достаточно непопулярны среди многих футбольных фанатов; я думаю, что это сочетание вызвало бы в Великобритании бунт.
Клуб томился в низшем дивизионе на протяжении первых двух десятилетий своего существования, достигнув Примеры в 2002 году (с героем чемпионата мира 1986 года Хорхе Бурручагой в качестве тренера). Их продвижение по лиге — повышения в 1986 и 1992 годах, до последнего рывка в 2002 году — совпало с приходом Грондоны к власти в аргентинской футбольной ассоциации и ФИФА, что также включало краткое пребывание на посту президента «Индепендьенте».
На самом деле оказалось, что я живу с членом семьи Грондоны. В некотором роде. Я жил в великолепном старом доме в Колехиалесе, снимая комнату у учителя, который работал там, где я собирался пройти курс преподавания английского языка, и где мне позже предложили мою первую преподавательскую работу. Старшая дочь моей квартирной хозяйки была замужем за членом семьи Грондона. Я начал подумывать о том, чтобы взять у него интервью. Я не был журналистом, но подумал, что фанатам «Арсенала» в Великобритании и за ее пределами было бы интересно узнать больше о другом «Арсенале». И что, если бы у меня был выход на основателя клуба, почему бы не попробовать свои силы в написании на тему, близкую моему сердцу? Из этого ничего не вышло. Грондона умер в 2014 году в возрасте 82 лет. Я должен был быть осторожен с тем, что я говорил о нем в этом доме. Я много слышал о гнусных вещах, в которых был замешан этот человек, но я не хотел обидеть свою хозяйку. Это был просто еще один — предположительно — очень коррумпированный человек в стране, борющейся с пагубной коррупцией. Почему Аргентина никогда не возьмет себя в руки? Слово на букву «К».
Когда я наконец добрался до «Эстадио Хулио У. Грондона», это случилось уже с другим новым другом, которого я встретил в первые несколько недель моего пребывания в Буэнос-Айресе. Хуанс был тем, кем я так и не стал: двойным фанатом «Арсенала». Он был Ганером и hincha [болельщиком] El Arse. Хуанс был не просто болельщиком, он тесно сотрудничал с «Арсенал де Саранди» в качестве журналиста Hablemos de Arsenal [фанзин под названием «Давайте поговорим об "Арсенале"»].
Мы встретились в пабе, наблюдая за английским «Арсеналом». Хуанс обещал отвезти меня в Саранди. Я откладывал свою собственную поездку после того, что мне рассказали об этом районе. Но «Арсеналу» предстояло сыграть в четвертьфинале Кубка Либертадорес. Для того, чтобы начать новую жизнь, которую я ожидал уже некоторое время, это была такая же хорошая игра, как и любая другая. Начало матча было вечером, и добраться до Авельянеды в час пик было проблематично. Хуанс жил в Бельграно, недалеко от того места, где я остановился, и мы встретились на станции метро «Оллерос» района Коллехиалес, откуда мы и отправились в центр. Оттуда мы должны были сесть на автобус недалеко от городской достопримечательности Обелиско, но к тому времени, когда три полных автобуса проехали без остановки, мы решили прыгнуть в такси.
Предматчевые ритуалы в Аргентине важны. Хуанс всегда заходил в пиццерию рядом со стадионом. Заведение было грязным, но пицца была приличной, пиво подавали литрами, а стены украшали футбольной формой. Болельщики либо заглядывали за кусочком на вынос, либо подпирали стойку, ели и болтали. Мы хотели посидеть и насладиться не одним литром пива. Мы заняли пустой столик и поразились висящим вокруг нас футболкам. Естественно, там было несколько футболок «Арсенала» и соперников — «Расинга» и «Индепендьенте», а также парочка небольших местных команд, о которых я никогда не слышал и никогда не услышу в последующие годы, живя в Буэнос-Айресе.
Это было как раз то место, которое я обожал. Наряду с пиццей и пивом у нас было время, чтобы Хуанс объяснил постоянно меняющийся формат аргентинской лиги. В следующем году ситуация изменится, но в 2014 году Примера состояла из 20 команд, а сезон был разделен на две части. Он проходил по европейскому расписанию: Apertura или Inicial («открытие») начиналась в августе, а Clausura или Final («закрытие») игралась с февраля по июнь. Обе половины — Апертура и Клаусура — разыгрывались в чемпионате по 19 матчей, и коронованы должны были два чемпиона. (Иногда после финала между двумя победителями выявлялся явный победитель, но не всегда.) Это обычная практика по всей Южной Америке. Но это не означает, что это постоянная система.
В сезоне 2011/12 «Бока Хуниорс» выиграла Апертуру — свой 30–й чемпионский титул, а «Арсенал де Саранди» выиграл Клаусуру, свой первый. Победа «Арсенала» в чемпионате не была сказочной историей о победе «Лестер Сити» в Премьер-лиге в 2016 году. Не было ничего необычного в том, что небольшие команды выигрывали либо Апертуру, либо Клаусуру, или, по крайней мере, бросали вызов титулу. Выдержать борьбу за титул в течение 19 игр было легче, чем в течение состоящего из 38 игр сезона.
В то, как играют в футбол в Аргентине было внесено много изменений, особенно за последние десять лет. С одной стороны, достойно восхищения, что в формат легко вносятся изменения в попытке улучшить общую футбольную картину. Я всегда хотел, чтобы европейский футбол был таким же динамичным. Циничные наблюдатели южноамериканского футбола предположили бы, что кажущаяся постоянной переделка структуры делает аргентинский футбол хаотичным и слишком случайным. Иностранцам, конечно, трудно это понять, пока они по-настоящему не познакомятся с лигой и командами. И после долгих изучения онлайн или футбольных бесед за кружкой пива. Что еще более цинично, возможно, причудливое переформатирование не всегда соответствует наилучшим интересам игры. В коррумпированной стране на коррумпированном континенте, вероятно, есть и другие мотивы.
В 2015 году Примера была расширена до 30 команд и названа в честь покойного Грондоны. Но с 30 командами играть с каждой командой дома и на выезде было бы невозможно. Пятьдесят восемь матчей в чемпионате, безусловно, — это достаточно много футбола в Буэнос-Айресе и это было бы нежизнеспособно. Решение состояло в том, чтобы сыграть с каждой командой по одному разу, дома или на выезде. Что означало бы сезон из 29 игр. Вторая игра против ближайших соперников дала бы лиге из 30 команд сезон из 30 игр. El Campeonato de Primera División «Julio H. Grondona» (Чемпионат Первого Дивизиона им. Хулио У. Грондона) 2015 года будет проходить с февраля по ноябрь — с 1966 года это был первый и единственный раз, когда за календарный год был сыгран полный сезон.
С новым форматом из 30 команд «Бока Хуниорс» и «Ривер Плейт» будут играть друг с другом два раза в сезон, дома и на выезде. Однако против трех других крупных клубов «Бока» сыграет либо на «Ла Бомбонере», либо на выезде. Необходимость «Боки» играть с двумя из этих трех команд на выезде была бы явным неудобством (при условии, что все эти три клуба играли бы в полную силу, что никогда не было гарантировано, поскольку аргентинские клубы также всегда находятся в состоянии перемен). Но была разработана система посева, чтобы сделать систему как можно более справедливой.
В этот пирог был запечено дерби, запланированное на каждые выходные. Клубы были объединены в пары с соперником, против которого они должны были провести матч в выходные, и со всеми глазами направленными исключительно на аргентинский и южноамериканский футбол. В один из уик-эндов «Бока Хуниорс» встретится с «Ривер Плейт», а «Ньюэллс Олд Бойз» — с «Росарио Сентраль». В середине сезона для всех дерби были отведены одни выходные. «Бока» - «Ривер» и «Ньюэллс» - «Сентраль» и «Сан-Лоренсо» - «Уракан». Это означало, что четыре команды сыграют свои два дерби на протяжении двух выходных подряд. Два соперника встречались в выходные перед большим дерби, только чтобы повторить это действо неделю спустя. Еще две команды встретятся в выходные после урожая дерби.
Конечно, не у всех был естественный соперник [rival] в лиге. Как только все традиционные дерби были составлены, лишним — или bichos raros («чудаки» на аргентинском испанском) — просто назначался партнер. Там, где, возможно, раньше не было соперничества, в предстоящем сезоне они становились вашим самым ненавистным, презираемым соперником. По крайней мере, в теории.
В английском футболе «Арсенал» - Шпоры, «Ливерпуль» - «Эвертон», «Юнайтед» - «Сити» были бы первыми запланированными дерби, если бы такой сезон был принят в Англии. Но как насчет «Норвич Сити»? «Норвич» будет ждать до конца, выбираясь последним, как при игре в футбол на школьной площадке. Является ли матч «Норвич» - «Ньюкасл» кульминацией соперничества?
«Арсенал де Саранди» был bicho raro. У всех соседей «Арсенала» был ненавистный соперник, с которым они могли провести два уик-энда в течение 2015 года. Clásico, назначенное для «Арсенала» на этот новомодный сезон с участием 30 команд, должно было проходить против команды «Дефенса и Хустисия». ДиХ были еще одной небольшой командой, взявшей слишком высокую планку, но, конечно, не были прямыми соперниками «Арсенала», и о личной истории говорить было не о чем. Фанаты «Арсенала» скажут вам, что они не испытывают особого презрения к «Дефенсе». «Порвенир», команда, с которой я познакомился только в последние несколько месяцев жизни в Буэнос-Айресе, была бы более подходящим соперником, если бы их не разделяли три уровня аргентинского футбола. В конце концов, «Арсенал» десятилетиями играл в низших дивизионах. «Кильмес», другая команда из южного Буэнос-Айреса, была бы более жизнеспособным соперником, но «Кильмес» был назначен соседом команды «Темперлей» в качестве партнера по дерби на тот сезон.
Кампания 2015 года будет разовой. В первой половине 2016 года в период с февраля по май были разыграны два чемпионата по 15 команд в каждом. Соперники находились в разных половинах двух зон, но каждый из них должен был сыграть дважды в двух межзональных играх. «Бока Хуниорс» провела 14 матчей дома или на выезде против команд зоны 2, но и дома и на выезде против «Ривер Плейт» (оба матча завершились со счетом 0:0). После Кубка Америки 2016 года в июне начался еще один сезон с участием 30 команд в период с конца августа 2016 года по конец июня 2017 года.
За всем этим было трудно уследить перед моим первым визитом на «Эстадио Хулио У. Грондона». Пиво лилось рекой, пицца была вкусной, но глотать форматы лиги было трудной задачей. Я решил почитать об этом на следующий день. На повестке дня был матч четвертьфинала Кубка Либертадорес между «Арсеналом» и парагвайским «Насьоналем».
В Аргентине живет много парагвайцев, и, хотя выездным болельщикам недавно запретили посещать матчи чемпионата, выездным болельщикам разрешили посещать матчи континентальных соревнований. Это был один из немногих случаев, когда стадион был полон. Несмотря на приличную атмосферу, хозяева не смогли сломить оборону гостей, и игра завершилась со счетом 0:0. За неделю до этого «Арсенал» проиграл первый матч в Асунсьоне, и «Насьональ» вышел в полуфинал.
Моя вторая попытка посмотреть на El Arsenal также закончилась со счетом 0:0, на этот раз в их так называемом clásico против «Дефенсы и Хустисии» в выходные дни дерби. Хуанс сказал, что отвезет меня на секцию в platea [партер] бесплатно. Но при условии, что я не возражал поболтаться на парковке для игроков после игры, пока он будет брать интервью у игроков для Hablemos de Arsenal.
Я не узнал никого из игроков. И дело было не во мне. Я мог бы попытаться сфотографироваться, если бы это был Карлитос Тевес, или Фабрисио Колоччини, или любой другой легко узнаваемый игрок, вернувшийся в аргентинский футбол. Я мог бы, вероятно, назвать в общей сложности лишь семь или восемь игроков, когда друг с другом играли «Бока Хуниорс» и «Ривер Плейт». Но когда дело дошло до «Арсенала де Саранди», я с трудом смог назвать хотя бы одного игрока. Но мне больше негде было быть, кроме как болтаться среди жен, подруг и маленьких детей этих футболистов высшего дивизиона, даже если в этом не было того гламура, которого я ожидал.
Лишь 900 другим зрителям было дело, и это было не совсем то, чего можно было ожидать от латиноамериканского, не говоря уже об аргентинском, clásico. Тот факт, что на самом деле это было не дерби, а просто обычная игра между двумя командами, которые доживали свои дни в высшем дивизионе, возможно, объяснял отсутствие энтузиазма. Мы получили раннюю красную карточку, о которой кричали болельщики хозяев поля, но, во всяком случае, это побудило команду гостей быть еще более настроенной на оборону. Счет 0:0 казался неизбежным, и атмосфера так и не накалилась. По маленькой, выкрашенной в синий цвет бетонной трибуне были разбросаны группы болельщиков. А уличная собака сидела у ног пожилого мужчины слева от меня. За одними воротами стояла большая группа болельщиков, и barra brava [активные, зачастую воинственные, болельщики] изо всех сил старалась поддержать команду, но безрезультатно. Люди вокруг нас, казалось, с самого начала смирились с унылой игрой. Ну что ж, в любом случае в те выходные были сыграны гораздо более серьезные матчи.
Всегда было обидно покидать стадион, не увидев, как забили хозяева поля. Рев домашней толпы, этот выброс энергии, был неотъемлемой частью посещения новой площадки. В последующие месяцы и годы я несколько раз испытывал это на себе по всему континенту, но особенно в Аргентине. Для меня не был важен результат: Я был беспристрастен, но хотел, чтобы хозяева поля забили хотя бы один гол. 1:0, 1:1, 1:5.
В моей электронной таблице с данными о посещенных матчах и стадионах множество зевающих ртов, причем половина игр, на которые я ходил в свой первый год в Южной Америке, заканчивалась со счетом 0:0. Не было ничего хуже, чем вернуться домой после нулевой ничьей и посмотреть голы других матчей по телевизору. Аргентинское шоу голов состоит исключительно из криков «ГОООЛ» пару десятков раз за 45-минутный период. Комментаторы никогда не отклоняются от классического комментария к голам, и обзор голов Примеры будет выглядеть так, как будто телевидение насмехается над болельщиком, который присутствовал на нулевой ничьей.
Еще три игры завершились без забитых мячей хозяевами поля. Игра, которая не закончилась со счетом 0:0, была «Олл Бойз» против «Олимпо» на «Эстадио Ислас Мальвинас». Единственный гол в игре был забит на пятой минуте. Мы пришли на шестой и наслаждались 84 минутами безголевых действий.
Расположенный на юго-западе Буэнос-Айреса, клуб «Олл Бойз» играет на «Эстадио Ислас Мальвинас». Неудобное название для британцев: Las Islas Malvinas [Лас-Мальвинские острова] — испанское название Фолклендских островов. Наиболее заметный «Годой Крус» из города Мендоса и «Олл Бойз» играют на стадионе, названном в честь островов. Помимо этого, на любом стадионе, который вы посетите в Аргентине, будут граффити с изображением чахлых островов внутри или снаружи стадиона, на предметах одежды или даже на самой форме. Увидев шляпы-ведра, продаваемые у стадиона «Ривер Плейта» «Эль Монументаль» с символикой Мальвинских островов и их знаменитым красной полосой через всю футболку, мне пришлось купить пару для своей коллекции.
Проблема Мальвинских островов всегда присутствовала в Аргентине и всегда казалась актуальной, когда речь заходила о политизированных событиях, которые, по сути, были всем. Аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес предположил, что Фолклендская война была «борьбой двух лысых мужчин за расческу», но спустя более 30 лет вопрос о том, чьи острова на самом деле, все еще оставался актуальным. Собрания, торжества, протесты, выборы, футбольные матчи: острова упоминались во многих контекстах, определяющих повседневную жизнь в Аргентине. Будучи членом правления ФИФА Грондона назвал англичан «пиратами и лжецами», за что ему позже пришлось извиниться. Негодование по отношению к Великобритании (точнее, к Англии) по этой теме было очень реальным.
Аргентинцы говорят, что есть две вещи, о которых лучше не говорить, а именно футбол и политика. Прикосновение к любой из этих тем гарантированно приведет к разногласиям, спорам и, возможно, кулачным боям. Может быть, лучше сохранить мир и поговорить о погоде. Однако все местные жители, как правило, только и говорят, что футболе и/или политике. А с Мальвинскими островами каждый аргентинец, идущий на футбольный матч, согласится, что Las Malvinas Fueron, Son y Serán Argentinas («...Мальвинские острова были, есть и будут аргентинскими»), поэтому вместо того, чтобы вызывать разногласия, эти две темы сочетаются, как красное мясо и красное вино, объединяя местных жителей.
Но, будучи англичанином или британцем в Аргентине, можно было ожидать определенной степени враждебности. Я не испытал ничего подобного, возможно, потому, что в основном сталкивался с молодым поколением аргентинцев, которые чаще спрашивали о музыке или футболе, чем о Фолклендах. Но у меня были мои студенты-англичане, которые спрашивали меня либо из любопытства, либо из дружеского поддразнивания. 12-летний ученик, умный и забавный ребенок, который позже стал болельщиком (английского) «Арсенала», однажды встал в классе, положил руку на сердце и ни с того ни с сего начал петь песню «Лас Мальвинас», которой их учат в школе. Я не возражал. Несмотря на то, что я наполовину англичанин, у меня не было твердого мнения о Фолклендских островах; это случилось еще до моего рождения. Более того, прочитав книгу Наоми Кляйн «Доктрина шока» в университете в рамках моей дипломной работы, я столкнулся с несколько более зловещим взглядом на Маргарет Тэтчер и ее мотивацию борьбы за острова. Но, как говорят аргентинцы, политику лучше не вмешивать в это дело.
Преподавание английского языка в Южной Америке — популярная, почти банальная профессия для эмигрантов. Учитывая, что подавляющее большинство, как и я, прибывают, почти не говоря (если вообще говоря) по-испански, это не так уж удивительно. Какую еще работу здесь можно было бы выполнять, не говоря на местном языке? Быть британцем имело гораздо больший вес при работе учителем английского языка, больше, чем у людей других национальностей. Аргентинские учителя английского языка больше всего страдали от дискриминации в этом смысле, даже если они и происходили из англо-аргентинских семей. Это было несправедливо, учитывая, что местные учителя, с которыми я работал, в некоторых случаях десятилетиями изучали английский язык. Они понимали и могли объяснить грамматику лучше, чем большинство носителей языка, особенно я в начале моей преподавательской карьеры. Но быть носителем языка имело свои достоинства; однако не для всех носителей английского языка. Я недолго жил с южноафриканцем, который изо всех сил пытался найти работу и через год в Аргентине уехал домой. У некоторых ирландских учителей была такая же проблема.
Когда работал учителем английского языка для меня полезно было говорить, что я из Великобритании. В противном случае я бы говорил, что я норвежец. В конце концов, я родился в Осло и переехал из Норвегии в Аргентину; я чувствовал, что могу сказать, что я норвежец, и это не покажется неискренним. Норвегия была довольно экзотичной для аргентинца. Англия — в меньшей степени, так как они уже многое знали об этой стране. Как бы то ни было, в Аргентине жило много британских эмигрантов, как долгосрочных, так и краткосрочных.
Когда я путешествовал с рюкзаком по южной Патагонии ближе к концу моего пребывания в Аргентине, я вместе с аргентинцем добрался из города Эль-Калафате до Панамериканского шоссе Ruta 40. Мы разговорились, и я сказал, что я учитель английского языка. Я сказал, что я норвежец, но я всегда считал необходимым квалифицировать себя как учителя английского языка, говоря, что моя мама из Великобритании. (На самом деле это не имело значения, большинство людей в Южной Америке — больше в Перу и Колумбии, чем в Аргентине — спросили бы, является ли английский основным языком в Норвегии, так что либо я путал их своим смешанным происхождением, либо, возможно, они в целом просто были сбиты с толку.) Водитель, аргентинец лет 40 с небольшим, никогда не утруждал себя изучением английского языка. Я спросил, имело ли это его решение какое-то отношение к Мальвинским островам, на что он ответил утвердительно. Он никогда не хотел изучать язык колонизаторов, будь то Великобритания или США (последние были очень активны во многих других частях Латинской Америки, от северной границы Мексики до южной оконечности Чили и Аргентины, примерно в 11 тыс. километрах). Водитель, однако, чувствовал, что ему нужно научиться языку сейчас. Злоба войны уменьшилась, и было неудобно не разговаривать на этом языке во время путешествий, сказал он.
Мне никогда не приходилось говорить о Мальвинских островах, потому что я говорил, что я норвежец. Мой приятель говорил, что он шотландец, сидя на парикмахерском стуле, и эта тактика работала, поскольку, к счастью для него, Шотландия не ассоциировалась с Великобританией. Он был из Кембриджа, но его дедушка был родом к северу от границы. Хуже была история моего приятеля Илана о том, как он ездил в Лондон. В своем светло-сине-белом шарфе команды «Расинг Клуб» он постучал в окно белого фургона, чтобы спросить дорогу. Водитель поинтересовался, что у него за шарф, на что Илан ответил — «Расинг» из Аргентины. Водитель просто поднял стекло, так и не соизволив ему помочь. Я уверен, что есть аргентинцы, которые могли бы быть такими же мелочными, но, к счастью, я с ними не сталкивался.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал — переводы книг о футболе, статей и порой просто новости.
Там, где про barras bravas написано.
Написано: за одном голом.
Надо: за одними воротами.
Goal - по-английски и гол, и ворота. Но активные болельщики сидят как раз за воротами. Автор это и так наверняка знает, скорее из-за запары неправильно написал. )
Книга тоже норм. Не супер, местами достаточно примитивный рассказ и повторяющиеся тезисы, но для чтения на раз очень даже ничего.
Для тех же, кто вообще не в курсе, что такое Аргентина, будет очень полезно. ;)