35 мин.

«Когда к твоей голове приставлена пушка, детали не имеют значения». Классные истории о настоящей НБА

42

Оригинал: Дариус Майлз, theplayerstribune.com

Предполагается, что парни вроде меня никогда не рассказывают о таких вещах. Но сегодня я поведаю вам о настоящем дерьме. Выложу то, о чем еще никому никогда не говорил. Но давайте сначала вернемся в прошлое, в то время, когда НБА все еще была НБА. В то самое время, когда у меня был только пейджер, позволявший принимать и отправлять текстовые сообщения.

Сейчас я расскажу вам самую настоящую историю эпохи Y2K (прим. – Проблема 2000 года или «проблема Y2K» – проблема могла привести к серьезным сбоям в работе критических приложений, например, систем управления технологическими процессами и финансовых программ при наступлении 2000-го).

Я поведаю вам, как в 2000-м чуть не откинулся из-за какого-то тупого дерьма прямо дома у Алонзо Моурнинга.

Только представьте. Мне 18, и я только что был задрафтован «Клипперс». Причем задрафтован был вместе с моим дружбаном Кью, также известным как Квентин Ричардсон. Он был моим «гангста» с незапамятных времен, и, по факту, в данной статье ему отведена роль приглашенного редактора.

Примечание редактора Кью: «Хэй, как поживаете? Позвольте мне проследить за тем, чтобы Дариус был честен до конца».

С давних пор мы все делаем вместе, так что и этот материал мы напишем также, верно?

Как бы то ни было, «Клипперс» связались со мной и Квентином, выдали нам миллионы баксов, и из всех возможных мест мы с другом оказались именно в Лос-Анджелесе. Только Дональд Стерлинг был настолько сумасшедшим, дабы подписаться под всем этим. Сразу после драфта мы с Кью уже летели на частном самолете до ЭлЭй и просто смотрели друг на друга с мыслями в духе: «Братааааааааан, серьезно?». Мы летели личным самолётом.

Вот что я имею ввиду: я родом из Восточного Сент-Луиса.

Кью из Чикаго, прямиком из района Дикие Сотни.

Моя мама работала водителем школьного автобуса.

Отец Кью управлял составом на одной из веток чикагского наземного метро.

А сейчас мы оба на борту частного самолета, бро. Понимаешь, мы сделали это.

Приземление в аэропорту напоминало сцену из кино – рядом с черным лимузином стоял человек, в руках которого находилась табличка с нашими именами.

Примечание редактора: «Словно тот парень собирался дать нам немного горчицы «Grey Poupon».

Все было очень невероятно. Я попал сюда прямиком из старшей школы. Знаете, в конце концов, у Кью за плечами был хотя бы год колледжа.

Затем нас отвезли в отель, причем это был не просто роскошный отель ― это был «L’Ermitage» на Беверли Хиллз. Тут еще Джа Рул снимал свой клип «Livin’ It Up» с сексуальными девочками и всяким таким. Мы вошли в номер и даже не успели еще нажать на кнопку, как вдруг автоматически включилось все освещение. Сегодня это стандарт и не вызывает никакого удивления. Но это был 2000-й и такое не казалось обычным. Я взглянул на Кью и сказал что-то вроде: «Бро, безумие».

Примечание редактора: «Слушай, мы вообще сегодня об истории с Зо говорить не будем?»

Черт, дай мне воссоздать ту эпоху для этих молодых! Они должны знать, как тогда обстояли дела.

В любом случае, как вы помните, нам тогда было по 18 или 19 лет. Так что приземлившись в ЭлЭй, мы уже думали о том, как будем кутить в городе и что с нами в компании будет «звездная» девочка. Но затем мы осознали, что мы все еще подростки, а значит оторваться вот так, по-настоящему, нам нельзя. Так что большую часть времени мы рубились в ПлэйСтэйшен и делали всякие глупые штуки. Но месяц спустя настал наш момент – Алонзо Моурнинг пригласил меня и Кью в Майами на свой «Zo’s Summer Groove».

Для тех, кто не в теме: Zo’s Summer Groove – уже легендарное событие, которое тогда посещали актеры, певцы и известные игроки. На протяжении целой недели проходят тренировочные лагеря для детей, вечеринки и пикники. Сюда собирался заглянуть Айверсон. Марбери. Гэри Пэйтон. Ленни Кравиц. Томми из ситкома «Мартин» (прим. – актер Томас Майкл Форд).

Мы подумали про себя: «Ну, началось».

В первый день мы провели несколько сборов для детей, и когда вечером вернулись, чтобы поспать, то я уже чувствовал, будто немного заболел. Знаете, накатила такая слабость. А когда я проснулся следующим утром, то по ощущениям словно умирал. Меня обсыпало какими-то пятнами. Так что я мигом помчался к доктору Алонзо, но даже он вначале не мог объяснить, что со мной.

Затем он спросил: «Вы ветрянкой когда-то болели?»

Я переспросил: «Ветрянкой?»

Врач сказал: «Сынок, у тебя ветрянка, только случилась она уже в позднем возрасте».

И я такой: «Ветрянка? Во взрослом возрасте?»  

Вы вообще можете в такое поверить? Я слег со сраной ветрянкой прямо во время кэмпа Алонзо. Серьезно?

Сейчас вы можете ржать над всей этой ситуацией, но если вас когда-то сразит ветрянка в позднем возрасте, то вы узнаете, что в этом нет ничего смешного. Я был в скверном состоянии. Сразу же позвонил маме и сказал: «Мама! Прилетай скорее! Ты должна позаботиться обо мне!»

Кью с этими парнями катался по всему Саус Бич, а мне приходилось принимать «овсяную ванну» и делать прочее подобное дерьмо. Я лежал на кровати с большим пакетом льда на лбу, а хуже всего было то, что когда он возвращался проведать меня, то врывался в комнату словно маленький ребенок, у которого сейчас была лучшая пора в жизни.

Он кричал: «Бро, я сейчас был с Айверсоном и остальными! Мы катались на лимузине, а затем заехали в клуб, где выступал Вайклеф. С ума сойти просто!»

Я же просто смотрел на него, держа термометр во рту, и думал про себя: «ЧЕРТ».

Мне было так жарко. Но спустя пару дней я пошел на поправку. Снова смог стоять на своих двоих, что было замечательно. Мы еще немного потусовались в доме Алонзо. Зо – настоящий мужик и просто лучший человек на Земле. Так что Зо, будучи Зо, предложил нам кое-что: «Вы, ребята, должны обязательно покататься на гидроциклах».

Я спросил: «Гидроциклах?»

И Алонзо уточнил: «На гидроциклах. Ну знаешь, таких водных мотоциклах». 

Я родом с Восточного Сент-Луиса. В жизни своей ни разу не был на гидроцикле. Но я и Кью подумали: «Хэй, мы дома у Зо. Давай прокатимся». Так что мы выбрались к воде, и нам все очень нравилось. Знаете, мы были словно 18-летние миллионеры, которые проживали какой-то рэперский видеоклип. Катались всюду, смеялись, видели дельфинов и всякое такое. МЫ ЖИЛИ НА ВСЮ КАТУШКУ.

Сейчас вам надо узнать, что все эти лодки были пришвартованы в гавани. Но лишь одна из них едва показывалась из воды, словно она была скоростной или что-то в этом роде. Ты мог лишь слегка разглядеть ее, а из воды торчал лишь небольшой красный флажок. Прежде чем выехать, я помню, как Зо талдычил мне об этом флаге: «Следи внимательно за тем красным флажком», и говорил еще о пятом и десятом, и так далее.

Но солнце светило ярко, а мы были в воде и рассекали по волнам.

Последнее, что я помню – тот маленький флажок.

А затем я оказался в воздухе.

Примечание редактора: «Ты взлетел, как герой из «Матрицы».

Я ударился о борт той самой лодки своим гидроциклом и перевернулся – перевернулся с этой сукой. Сам оказался вверх тормашками и летел в воздухе. В моей голове уже проплывали заголовки завтрашних газет в духе «НОВИЧОК ИЗ НБА ПОГИБ В ЧЕРТОВОЙ АВАРИИ НА ГИДРОЦИКЛЕ В РАЙОНЕ САУС БИЧ».

И тут же я про себя подумал: «Не-а, не для того я выживал 18 лет в Восточном Сент-Луисе, чтобы утонуть в чертовой гавани Алонзо Моурнинга. Мы просто не погибаем вот так вот».  

Так что я немного сгруппировался и ударился о воду. Плюх. Затем занырнул поглубже. Может вы не знали этого, но я действительно хорошо плаваю. Я ― черный Майкл Фелпс. Это бы не составило для меня труда. Но дело в том, что мне никогда не приходилось плавать в океане. А вода там очень мутная и я просто ничего не видел под собой. А если я ничего не вижу под собой, то просто сдаюсь.

Затем я поднял голову из воды и попытался поработать ногами, но почувствовал, как их обвивали водоросли. Жуткие, прямо до усрачки, водоросли. Не мог этого терпеть и громко прокричал Кью: «Бро! Давай ко мне, забери меня скорее!»

Примечание редактора: «Он кричал что-то такое: «Кью! ПОМОГИ МНЕ! Братишка, меня обступили водоросли! ПОМОГИ МНЕ!». Так что я полетел спасать своего дружбана, словно пересмотрел «Спасателей Малибу». Мы вытащили его из воды и отъехали подальше от водорослей. Затем вернулись к берегу.

А теперь только вообразите… лето 2000-го, два парня ― один с востока Сент-Луиса, а другой из чикагского гетто Дикие Сотни – едут на гидроцикле, чтобы потом добраться до дома Зо и сообщить ему о том, что они разбили один из его WaveRunner`ов, потому что столкнулись с лодкой кого-то из соседей Алонзо.

Такой раньше была НБА. Ровно до тех пор, пока все они не стали умнее.

Теперь же ничего подобного нет и в помине.

***

Если вы родились в Восточном Сент-Луисе, то с самого начала и до самого конца вас будут окружать пушки, наркотики и опасность. И я говорю это не для того, чтобы похвастаться или наоборот. Просто так обстоят дела. Этот район – «столица мира убийств». И ведь важно, что здесь всего лишь 89 жилых кварталов.

Так что неважно, кто ты такой или насколько сильно пытаешься прятать голову в песок… тут негде скрыться. Ты просто тут живешь, и выбора у тебя нет. Тут дело такое – у меня было много кузенов, которые толкали дурь. Куча моих друзей были членами уличных банд. Что было, то было. Обычным делом было слышать пальбу каждую ночь. Ты даже не знал, что в этом районе может быть как-то иначе. Но вот в чем суть – ты мог читать о таких местах или видеть их по ТВ, но не думаю, что среднестатистический житель Монтаны или еще какого-то другого городка понимал, каково быть ребенком и расти в такой вот среде.

Ты ни о чем не мечтал, ты думал лишь об одном – как бы выжить.

Расскажу вам одну историю. Я был в шестом классе, когда повсюду начали разъезжать эти баскетбольные лагеря для детей. Но до тех пор тебе приходилось приколачивать щит к фонарному столбу или придумывать какие-то такие штуки, дабы побросать мяч. Но с появлением кэмпов ты мог играть где угодно. И вот в один из дней мы играли посреди улицы. Самый обыкновенный день.

Вдруг из одного дома выскочил какой-то парень. И уже по его походке вы бы могли наверняка определить, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Даже если вы еще мелкий говнюк, то у вас уже все равно развито шестое чувство насчёт вот таких вещей. Все ваше нутро словно обостряет это «паучье чутье», будто ты попал на войну или что-то подобное. И уже по тому, как этот чувак шел к нам, я почувствовал, что должен бежать.

Но я не побежал.

Понимаете, я же не сделал чего-то плохого. Так о чем мне было беспокоиться?

Он направлялся прямо ко мне.

Достал свою пушку и приставил ее к моему лбу. Помню, как в тот момент я мог увидеть пулю в стволе.

Он что-то болтал о машине.

Самое забавное, что сейчас я не могу в точности вспомнить, о чем же он тогда говорил. Он думал, что кто-то пытался украсть его тачку или стерео из машины, или его диски, или еще что-то. Не суть важно. В момент, когда к твоей голове приставлена пушка, детали не имеют значения. Не имеет значения, что правильно, а что нет.

В той компании я был одним из самых маленьких по возрасту, но при этом достаточно крупным. Так что когда он шел ко мне, то думал, что я тут за главного. Когда вы смотрите на дуло пистолета, то есть лишь одна вещь, способная спасти вас – и это явно не споры или разговоры с тем парнем. Вас может выручить только сила и напор.

Я сказал ему: «Я сын того-то-того-то» и назвал ему имя моего отца.

Он спросил: «Чего?»

Я ответил: «Я сын того-то-того-то и не делал этого».

Отец не особо присутствовал в моей жизни, но он был достаточно известен на районе. Его имя имело определенный вес. Наверно, это была та самая вещь, которая сберегла мне тогда жизнь. Парень опустил ствол и сказал нам проваливать нахер, а сам же вернулся домой.

Но это еще не конец истории. Как я и говорил уже, это Восточный Сент-Луис и здесь всего 89 кварталов. Спрятаться негде, так что этот парень мог бы добраться до меня при любом другом случае, лишь бы было желание. Я сразу побежал домой и рассказал о случившемся моей маме, а она куда-то сходила и притащила с собой пушку. Затем позвонила всем моим кузенам, а те приехали к дому того чувака, да еще и пригнали туда грузовик.

После того как туда подъехал грузовик, они окружили дом и собирались туда ворваться в стиле спецназовцев.

Они зашли внутрь и оставили сообщение.

Звучало оно так: «Никогда больше, в следующие миллион лет, не ########## до сына Этель».

И понимаете, тот парень уловил суть сообщения.

Мама прикрывала мои тылы каждый день. Если бы она этого не делала, то, наверное, меня бы сейчас не было здесь. Это очень жестоко. Ты можешь думать о своем, когда играешь в баскетбол с друзьями. Но затем начинают слышаться звуки стрельбы. И так каждый день. Обычный порядок дел. В меня стреляли кучу раз. И у меня были приятели, которые угодили за решетку или погибли, и даже были братаны, которые на себе выносили раненых или убитых, словно это была настоящая война.

Вот что я говорю всем: «У нас, на востоке Сент-Луиса, никто не ходит в тир или на стрельбище». Я никогда за всю свою жизнь не бывал в тире. Когда кто-то хочет потренироваться в стрельбе, то парни просто делают это на заднем дворе своего дома. И они стреляют из автоматов вроде AR-15 с магазином на 50 патронов, а полиция даже не съезжается на звуки выстрелов. «Копы» и врачи появляются только тогда, когда заварушки уже закончились.

Вот в такой среде мне довелось расти. Мы не были совсем уж тупыми, чтобы не пытаться мечтать. Но нет ничего удивительного, что никто не мог выбраться из Восточного Сент-Луиса. Был один парень, которого я видел, будучи ребенком – Лафонсо Эллис. Он добрался до НБА и больше никогда сюда не возвращался.

Помню, как уже в старшей школе я начал получать письма от разных колледжей, и все это казалось таким невероятным. Будто попал в другой мир, который не был предназначен для нас. Однако произошел один поворотный момент, который изменил всю мою жизнь.

Это был день, когда я встретился с ЭмДжеем.

Я был в десятом классе, и мы с Кью получили приглашение посетить его тренировочный лагерь в Чикаго. До того момента я играл в совсем другой баскетбол. Выступал в полупрофессиональных лигах, где играл со взрослыми мужиками на деньги. Мне было 13, моим партнерам по 30, и после победы в чемпионате им приходилось спрашивать у моей мамы, можно ли мне отпраздновать с ними успех в клубе «Pink Slip».

«Pink Slip» было заведением, которое действительно пользовалось популярностью у мужчин. Вы же знаете, что я вам хочу донести: вот в такого рода баскетбол я играл.

Но затем Кью и меня позвали в кэмп Джордана, и это был просто отвал башки. У нас был канал WGN, так что мы смотрели каждую игру «Чикаго». Для каждого подростка ЭмДжей был героем, но для нас он был просто где-то на ином уровне.

Мы прибыли в лагерь на первый тренировочный день, и вот тут показался он. Живой, настоящий Майкл.

Примечание редактора: «ЭмДжей как будто был твоим батяней. Как только он появлялся, то все мигом вставали на ноги. А ты старался показать себя с лучшей стороны».

И когда он начинал играть с нами вместе, то никто не хотел опекать его в защите. Напоминаю, мы были детьми. Кто на самом деле хотел пытаться защититься против того Майка? Но я и Кью взглянули друга на друга и подумали: «К черту, мы не боимся».

Так что я стал жестко играть против Джордана. Майкл же, разумеется, стал показывать свои изящные движения. Он просто уничтожал меня. Но я все еще пытался играть с ним цепко, и ЭмДжей начал выражать мне свое уважение. После окончания лагеря я сделал с ним совместное фото, а само изображение поставил на полку, словно Майкл был моим дядей или кем-то в таком же роде.

Помню, как мама спросила меня: «Ну и какой он?»

На что я ответил: «Мама, это было безумие. Майкл там на нас даже ругался. Он разговаривает так же, как и мы!»

Вот таким был первый лучик надежды. «Майкл Джордан похож на меня. Он – нормальный парень. Возможно, и у меня получится».

Но если быть честным, то я все еще не мог поверить, что это было взаправду. День за днем становилось все напряженнее. Ты просто не знал, что может случиться. Но к 11-у классу я точно понимал и был уверен в том, что я один из лучших игроков штата, и, возможно, всей страны. Но все это происходило в ту эпоху, когда подобные вещи передавались друг другу словно по «сарафанному радио». Так что точно ты не мог знать о таких делах. Я просто видел, что на наших мачтах были полные трибуны. Город словно замирал в дни наших игр. Дилеры прекращали торговать наркотиками на те несколько часов, дабы просто прийти и посмотреть на меня.

И вот в один из дней мы прибыли на предматчевую тренировку, а я увидел, как охранники, на глазах у всех учащихся, обнесли веревкой небольшой участок на трибунах. Буквально, какой-то бархатной веревкой. Я видел, как в зал вошли какие-то парни в майках поло. В зале были одни белые. Одни белые на востоке Сент-Луиса.

И тогда я понял: вот оно. Я собирался показать настоящее шоу для этих людей.

И так было в каждом матче. Они создавали небольшую вип-ложу для тех парней в поло.

Следующий год в старшей школе я не забуду никогда. Я взглянул на сектор с парнями в поло во время разминки и заметил один логотип.

Увидел там чертового фиолетового динозавра.

Скауты «Торонто» приехали увидеть меня в деле.

И вот тогда я понял, что очень-очень-очень близко к тому, чтобы добиться успеха.

Близок к тому, чтобы выбраться из Сент-Луиса.

***

Давайте я попробую вам это объяснить. Думаю, что не все до конца понимают, насколько безумно попасть в НБА прямиком из старшей школы. И не просто в НБА, а в чертовы «Клипперс».

Время, предшествующее эпохе соцсетей.

Если бы тогда существовал Твиттер, то все бы можно было сворачивать к черту.

Примечание редактора: «Да».

Нашим тренером был Элвин Джентри, который в тот момент к чертям потерял голову. В первый день тренировочного лагеря мы приехали с водяными пушками «Super Soaker».

Примечание редактора: «Идиотские здоровенные водяные пушки с наплечным ремнем и прочими обвесами».

Помню, как мы ворвались в зал и начали всех терроризировать, а наш «гангста» Дерек Стронг ответил нам лишь взглядом, холодным как лед, и сказал следующее: «Почему бы вам не стрелять в меня без использования воды?»

Все мы были еще детьми: я, Кью, Ламар Одом, Кори Маггетти, Кейон Дулинг. Мы словно были командой какого-нибудь колледжа. Всегда и всюду ездили вместе, по крайней мере, наша «пятерка». Пять игроков НБА вместе тусуются в торговом центре, заходят в «Macy`s» и здороваются в духе «Чо, как оно?». Вообразите себе, возможно ли вообще такое в наши дни.

Тогда были совсем другие времена. Это был пик эры Дональда Стерлинга. Вот что я имею ввиду: мы иногда и правда устраивали тренировки в обычной старшей школе. В чертовой старшей школе, где-то в Южном Централе.

Примечание редактора: «Там ты не мог даже принять душ. Сами душевые были общими и такими олдскульными – по центру проходила одна здоровенная труба и из нее во все стороны торчали небольшие трубки с краниками. Половина из них не работала. Это было безумие». 

У нас были игроки, которые приезжали в школу в Инглвуде на «Астон Мартинах» и «Феррари». Какие-то случайные ребята выходили из учебных аудиторий, пробирались на парковку и кричали: «Йооооооооооооооо!»

Понимаете, я и Кью привыкли к такому. Для нас это ничего не значило, ведь мы сами выросли в подобных местах.

Но знаете, у нас были и парни вроде Эрика Пятковски. Он приехал из Южной Дакоты и на тех школьников реагировал как-то так: «Йоооооооооо, какого хрена тут происходит? Давайте отсюда свалим».

Мы не знали какой-то лучшей жизни. Мы думали, что она будет в НБА. Но я помню, как мы приехали в Даллас на один из матчей «предсезонки», зашли в раздевалку и увидели, что там у них было. И сразу закричали: «Йооооооооооооо!»

В каждом помещении у них были плоские телевизоры, сиденья с подогревом и всякое в таком духе.

Это был первый знак того, что что-то стало хорошо.

Затем у нас был матч против «Хьюстона», а Мо Тейлор покинул «Клипперс» в то межсезонье. Он был похож на человека, который только что сбежал после того, как его похитили или что-то в таком роде. Он отвалил нам что-то около 30 очков, а после каждого забитого броска пробегал мимо кресла Дональда Стерлинга и хватал себя за свои «шары».

Мы подумали про себя: «Бро, это ненормально».

Теперь-то мы знаем, что там явно что-то было не чисто.

Примечание редактора: «Люди спрашивают о Стерлинге постоянно, в надежде наткнуться на безумные истории. Но если быть честным, то он никогда себя не вел подобным образом. Время от времени, он из ниоткуда мог ворваться в раздевалку со своим дружбаном-старпером, одетым в норковое пальто. Мы стояли там абсолютно голые, некоторые переодевались, и Дональд говорил какие-то безбашенные штуки, вроде таких: «Только взгляни на этих парней! На моих великолепных ребят!» А мы просто смотрели друг на друга и думали: «Йо, ЧОЗАНАХ?»

Мы знали, что к нам приклеился ярлык худшей команды Лиги, и понимали, что наш владелец был очень чудным, но также чувствовали в себе энергию и необходимый талант, дабы изменить всю культуру организации.

Возможно, мы и не собирались побеждать, но собирались чертовски хорошенько развлечь вас.

Теперь же я могу быть честным с вами. Я не был «шутером». Я не смог бы попасть камушком в огромный океан. Но я мог «данчить» через любого. Сходите и посмотрите старые записи. Я был агрессивным, словно пес.

Забавно, но после матча в Портленде я столкнулся с Шоном Кемпом. Он был одним из моих кумиров, и я часто смотрел все нарезки с его игр.

Он обратился ко мне: «Слушай, я не буду пытаться тебе что-то вталдычить. Но позволь мне сказать вот что: каждый раз, когда ты забиваешь сверху, то делаешь это очень жестко. И если ты так поступаешь, то должен понимать, к чему это в итоге может привести?»

И я спросил: «К чему же, Шон?»

Он ответил: «Они просто перестанут прыгать и мешать, будут лишь избегать и отмахиваться от тебя».

Чувак, когда сам Шон Кемп сказал мне это… теперь при каждом «данке» я старался выбивать из оппонентов все дерьмо.

И он был прав.

Спустя некоторое время, как я стал так «данчить», оппоненты действительно стали избегать меня.

Город из-за нас будто наэлектризовывался. И если вы не были в тот момент на арене лично, а сейчас смотрите на статистику, то можете подумать, будто я вам вру.

Но я вам не лгу.

И хоть тогда мы выиграли лишь 31 матч, можно было подумать, будто мы вышли в финал конференции. Все болельщики боготворили нас.

Примечание редактора: «Все до единого».

Помню, как в один из дней я опаздывал на тренировку и несся сломя голову по шоссе 405. Посмотрел в зеркало заднего вида и вдруг увидел проблесковые маячки. За мной следовала полицейская машина без опознавательных знаков. Окна были затонированы, а сама машина была здоровенным грузовиком. «Вуууп-вуууп».

Я знал, что превысил скорость, поэтому остановился. Опустил боковое стекло и полез в бардачок за своими документами…

А затем услышал голос. Громоподобный раскатистый голос.

«ПАРЕНЬ, КУДА ТЫ ТАК ТОРОПИШЬСЯ?»

И я подумал про себя: «Черт, до меня добрался сержант или кто-то еще такой же?»

Я повернулся к окну, но не смог даже увидеть лицо этого парня, настолько огромным он был. Все, что я мог наблюдать, так это его грудь.

«Я ПОВТОРЯЮ ВОПРОС: КУДА ТЫ ТАК ЕДЕШЬ?»

А после он наклонился и заглянул внутрь.

На его лице сияла огромная дурацкая ухмылка.

Это был Шак.

И тут я ему говорю: «Йо, я еду на тренировку! Из-за тебя я опоздаю!»

Но он даже и бровью не повел. Постучал по капоту моей тачки, обернулся и сказал: «Не беспокойся насчет этого. Я оплачу твой штраф, только дай знать».

Я еще раз взглянул в зеркало заднего вида и подумал про себя: «Какого черта…»

У Шака на крыше авто красовался старомодный полицейский проблесковый маяк, который был похож не те, что можно увидеть в программе «C.O.P.S.».

Он вернулся в свою машину, начал ржать до усрачки и помахал мне рукой.

Примечание редактора: «Шак, и правда, мог вот так подшутить над вами. Он был самым угарным чуваком на планете. Помнишь, как он пригласил нас к себе домой на Новый год?»

Даже не знаю, как вообще описать то, что тогда случилось… Мы приехали к нему, а Шак на большом экране включил какой-то фильм, вроде как обычный фильм на DVD. И он был похож на настоящее профессиональное кино, только тут Шак веселился со своими детьми, дрался в образах ниндзя и вытворял всякое такое. Там была и настоящая массовка, которая бросала сюрикены и делала все остальное. Шак напялил на себя сумасшедший парик, делал всякие кувырки в стиле «кунг-фу», прыгал в окна и все в таком духе. Это было что-то невероятное.

Примечание редактора: «Я обернулся, а за спиной у меня сидел рэпер Мистикал, ел чипсы и смотрел этот фильм. Он сказал что-то вроде: «Черт…». Я был в шоке и спросил: «Йо, это по-настоящему, что ли?»

То уважение, которое мы получили от легенд лиги было тем самым, что никто и никогда не сможет у нас отобрать. Если бы вы вернулись в 2001-й, 2002-й или 2003-й и забили через кого-то сверху, или же просто гуляли и увидели кого-то действительно крутого, то вы знали, что нужно делать.

Вы поднимали руки вверх, сжимали их в кулаки и дважды стучали себе по лбу.

Примечание редактора: «Надо ли тебе прояснять для всех этот момент? Ты хочешь рассказать подлинную историю?»

Чувак, все эти годы мы слышали всяческие теории. Уже книгу можно было написать. Кто-то считал, что это был знак гангстеров, некоторые думали, что это имело отношение к инопланетянам, ну а другие считали, что это просто знак проявления неуважения. Ничего из этого не является правильным вариантом. По какой-то непонятной причине, мы сразу решили, что тайна этого жеста останется лишь между нами двумя.

Настоящая история такова… Мы были очень молоды, а потому не могли по-серьезному посещать клубы. Вместо этого мы катались по Лос-Анджелесу и заезжали на баскетбольные матчи в разных старших школах. И всегда заглядывали в школу Уэстчестера, потому что там учились самые симпатичные девочки.

Примечание редактора: «Йо! Я пытался попасть в клуб. Но Дариус брал меня с собой на все те матчи с этим своим юношеским дерьмом. И он серьезно считал, что кто-то из этих девчонок захочет пойти на выпускной с игроком «Клипперс».

Мне было 18. Знаете, я был в своей стихии. Я валял дурака и собирался на выпускной. Почему нет? В любом случае, все это затевалось не ради девчонок. У Уэстчестера была очень хорошая команда, так что мы ездили смотреть на парней вроде Тревора Аризы, Хассана Адамса и Бобби Брауна. Не знаю, откуда это пошло, но когда они забивали «трешки», то вскидывали свои кулаки ко лбу и стучали по нему.

А после матча мы пошли с ними поздороваться, на что они сказали: «Серьезно, вы приехали сюда, чтобы поболеть за нас? Тогда сделайте это. Покажите немного вашей любви».

Так что я перешел к делу и выбил все дерьмо из мяча, поставив сверху. Затем Кью забил сверхдальнюю «трешку» или что-то такое. Точно не помню, но вдруг кто-то из нас вскинул руки ко лбу и дважды ударил. За этих парней из Уэстчестера. 

Мы даже не думали об этом как-то особенно. Но затем этот жест просто вошёл в жизнь каждого человека. Все кругом стали так делать. В один из дней я сидел на диване, смотрел футбол. Тут увидел, как Джерри Райс сделал тачдаун, а затем это движение. Джерри, мать его, Райс, в зачетной зоне бросил кулачки ко лбу. Это не было как-то запланировано, это было трудно объяснить, но все это было так естественно.

Этот жест вроде ничего и не значил, но при этом означал все.

Это просто была… целая культура.

Примечание редактора: «Мы зародили целое движение просто потому, что Ди пытался дурачиться и собирался на выпускной».

На мгновение мы действительно стали целой культурой.

Примечание редактора: «Прямо так же, как ЭмДжей».

Еще нас постоянно спрашивают, как в таком юном возрасте нас подписал «Jordan Brand». Мы были новичками, которые зажигали в «Джорданах». Ну, это невероятная история. Сразу после драфта я и Кью оказались на кэмпе брэнда в Санта-Барбаре. Это было уже после «Zo’s Summer Groove». Мы сидели после одного из матчей, поместили свои ноги в лед, а тут ЭмДжей пришел прямо к нам. Он выглядывал тех, кто его заинтересовал.

Или вернее будет сказать, что он выискивал кого-то с расстроенным видом.

Знаете, бывают такие моменты, когда ваш отец разочаровался именно из вас?

Он взглянул на наши ноги и спросил: «Что это за дерьмо?»

В то лето «АND1» прислали нам много бесплатных пар, а также коробки с одеждой и повязками на голову. В то время этот брэнд приглядывал за многими, так что мы играли в их продукции. Мы даже не знали, что есть что-то лучше! Нам было по 19, и казалось, что мы уже добились успеха!

ЭмДжею это не понравилось. Он взглянул на наши ноги и был дико разочарован.

Мы мигом встали и сказали: «Ну…, они прислали это нам. Бесплатно. Мы не знали даже».

Он посмотрел на нас ледяным взглядом и стал поучать.

Майк спросил: «Но вы ведь хотите быть в Nike, верно?»

Мы ответили: «Да, ЭмДжей!».

ЭмДжей очень круто обернулся к нам и сказал: «Ладно, я заберу вас к себе».

Два дня спустя мы получили звонок от нашего агента. Он, затаив дыхание, сказал нам: «Парни! Мне только что по факсу пришли контракты от «Jordan Brand»! Черт возьми!»

Понимаете, фото с Майком стояло на полке в моем доме в Восточном Сент-Луисе. И это значит для меня много больше, чем то уважение, что он мне выказал в том тренировочном лагере или то, что мы стали частью брэнда благодаря ему. Еще до объявления новых моделей, мы по почте получали супер-редкие издания «Джорданов». И может это прозвучит невообразимо, но именно в тот момент у меня бежали мурашки по телу. Если бы вы были родом оттуда, откуда я, то наверно бы поняли и меня, и что я имею ввиду.

В тот момент я почувствовал… Черт, взгляните, где я тогда оказался.

Майк отправил нам «Джорданы».

Майк отправил нам «Джорданы». Нам.

Мы говорили с Майком.

Чувак, вся моя семья носила «Джорданы».

Моя бабушка таскала «Джорданы».

Весь Восток Сент-Луиса носил «Джорданы».

У нас была миссия. Мы хотели окружить брэнд всем своим свэгом. Каждый раз, когда мы их обували, то желали развлечь публику. Мы действительно ощущали, что должны делать это ради субкультуры.

Никогда не забуду, как на второй год в лиге ко мне подошел Пол Пирс. Пол – свой чувак. Он родом из Инглвуда. Подошел и сказал: «Мужик, дай тебе кое-что сказать. У меня нет джерси никого из этой лиги. Я никогда не дойду того, чтобы собирать формы. Но у меня есть твоя именная майка, и вы мне по душе, парни».

Для нас это был знак колоссального уважения. Нас отправили в худший клуб лиги с самым странным владельцем в мире, а тренироваться нам приходилось в одной из школ Южного Централа. Но если бы вы были кем-то из Лос-Анджелеса той поры, то наверняка хотели бы носить красное, белое и голубое.

Мы были агрессивными. Мы были словно псы. Мы были настоящим Шоу.

Мы были чертовски своими и настоящими.

А затем они сломали все к херам.

***

Мой дружбан всегда говорил какие-то мудрые мысли, но я никогда не хотел его слушать.

Он говорил: «Будь настоящим. Но не будь уж слишком настоящим».

Даже когда я выступал в лиге, то каждое лето возвращался в родной район Сент-Луиса. Я практически целиком выкупил весь тот квартал, где прошло мое детство. Помню, что как только я начал получать первые серьезные деньги, все кругом стали говорить: «Не забывай о нас».

И я пообещал не забывать.

Мне казалось, что я возвращался сюда ради детей. Ради того, чтобы они увидели, какую машину я вожу, как я живу и для того, чтобы поведать им разные истории… Просто чтобы они увидели, что отсюда возможно выбраться.

Я полагал, что улицы любят меня. Но я ошибался.

Так улицы любить не могут. Они вообще не жалуют никого.

Когда ты молод, то думаешь, что денег хватит навсегда. И я не парился насчет того, как умны люди на улицах или кто был вместе с тобой в тот момент, когда ты в 19 лет от ничего пришел к многомиллионным контрактам. Ты просто не готов ко всему этому.

Если сейчас вы прочитаете заголовки статей про меня, то во всех будет сказано о том, что я – банкрот. Люди спрашивают меня: «Как ты умудрился профукать все свои деньги?»

Это легко объяснить. Вы уже наверняка слышали эту историю миллион раз от миллиона разных игроков. Избитый рассказ начинается с того, что игрок разбил купленную «Феррари» или что-то в таком роде. Слушайте, нужно много времени, дабы разбить «Феррари». Но вот что действительно пускает все под откос и разоряет тебя, так это сомнительные сделки в бизнесе.

Они быстро истощают твой кошелек.

Но я обещал быть честным, поэтому скажу откровенно – это не самая интересная часть моей истории. Уже в самом конце, когда я достиг дна, я даже больше не желал денег. Меня вообще ничего не волновало. Я даже перестал выходить из дома.

Я стал параноиком. Я был в депрессии. Я желал причинить кому-нибудь боль.

Я попал в очень-очень мрачную ситуацию.

И ведь это невероятно, потому что между моим пиком в молодых «Клипперс» и тем моментом, когда я уже, по сути, ушел из лиги, прошло всего шесть лет. Мне было 27, но доктора сказали, что мое колено в настолько плачевном состоянии, и в баскетбол мне сыграть больше не удастся.

Всю мою жизнь баскетбол был для меня способом сбежать от проблем. Когда ты растешь в тех условиях, что были у меня, то мне кажется, ты наверняка получаешь какой-то из видов посттравматического синдрома. Я не врач, но когда ты взрослеешь и постоянно бегаешь от хаотичной стрельбы, то в тебе зарождается что-то такое, что уже никогда тебя не оставит. Я чувствовал на себе давление, причем давление физическое, понимаете? Но я мог убежать на баскетбольную площадку и просто выпустить пар. Ты мог выпустить все это наружу. Мог своим данком выбить все дерьмо из какого-то говнюка хоть перед сотней человек, хоть перед целой ареной в 20000 зрителей. И на минуту ты мог почувствовать себя лучше.

В 27 у меня отобрали баскетбол, и я был растерян. Я лишь частично погасил прошения по нескольким ходатайствам. А пару лет спустя умерла моя мать, и я был близок к тому, чтобы поехать крышей.

Когда ты играешь в НБА, то люди воспринимают тебя словно супергероя. Может и ты сам начинаешь считать себя таковым. Но есть такие вещи, которые происходят вне площадки и о них никто не догадывается. Пока я играл в лиге, моя мама боролась с тремя разными видами рака – костей, печени и толстой кишки. Иногда я думаю о тех клубах, в которых играл после «Клипперс» ― это были «Кавальерс», «Блейзерс» и «Гриззлис». Так вот, первым делом я вспоминаю всех врачей, которых приходилось посещать в тех городах.

Я имел дело со всем этим все время и… просто похоронил свою карьеру. Я гордился тем, что смог пройти через все те обстоятельства и забрался так высоко. Я никогда не сдавался. Никогда не плакал. Все «мои» люди дохли, словно мухи, пока я играл в НБА. Братаны, кузены, моя бабушка – умерли все, но я заплакал по этому поводу ни разу.

Дедушка умер от рака гортани. Бабушка скончалась от сердечной недостаточности. Мой лучший друг Джерейс погиб на улицах – его зарезали в 2004-м, когда мы возвращались домой на летние каникулы.

Я говорю это не для того, чтобы вызвать у вас симпатию. Все в жизни проходят через темные и трудные времена. Я рассказываю вам это для того, чтобы вы понимали: я проходил все эти сложности с высоко поднятой головой. 

Но с моей мамой была совсем иная история.

Мне все равно, насколько именно вы сильно морально… мама всегда остается мамой.

Вспоминаю то время, когда она уже была близка к кончине: ей приходилось проходить через химиотерапию два раза в неделю, а сил не хватало даже для того, чтобы добраться до холодильника. Она даже не могла набрать себе стаканчик холодной воды. В один из дней она ушла забирать собаку и сломала руку. Мама словно растворялась и исчезала прямо на моих глазах. Понимаете, моя собственная мама. Когда мне угрожали пушкой, именно она пришла мне на помощь и достала свой пистолет.

И неважно, что я делал, мама всегда была моим надежным тылом.

В последние две недели она даже не могла говорить.

Мы не могли ничего сказать друг другу. Она была со мной всю дорогу, прошла весь этот чертов путь. Мама все понимала.

Не буду врать, если скажу, что ее смерть надломила меня.

После похорон я хотел убраться в ее доме, но просто не смог этого сделать. Я почти не выходил из дома целый год. По сути, я лишь гулял на переднем дворе. У меня не было желания что-либо делать. Я перевел отношения со всеми знакомыми в «режим полета». Не отвечал на сообщения, даже на смс-ки от Кью. И дело было не в том, что мне не пытались помочь, наоборот, я сам отвергал всяческую помощь. Я просто… ушел и пропал.

Я спал целыми днями, затем вставал и всю ночь пил да курил травку, чтобы просто выкинуть все из головы. Я стал параноиком. У меня имелось разрешение на ношение оружия, так что при мне всегда был ствол. Было много людей, что задолжали мне кучу денег, и самым худшим было то, что я дошел до того момента, когда захотел начать убивать. Я чувствовал, что желаю причинять боль, и закончу тем, что попаду в тюрьму.

Я знаю ребят вроде меня, которые не желают говорить о депрессии, но лично я вам все поведаю. Если такой реальный говнюк, как я, может с этим бороться, то и любой сможет.

В мамином доме на востоке Сент-Луиса я застрял на целых три года. Всю жизнь я работал ради того, чтобы выбраться отсюда, но теперь вернулся вновь. Словно попал… в ловушку. Всюду я слонялся с пистолетом. Не мог сбежать от мыслей в своей голове, не мог обрести мир.

И в один из вечеров я решил: «С меня хватит».

Позвонил Кью.

Кью уже много лет жил во Флориде.

Я спросил: «Кью, там классно?»

Он ответил: «Чертовски».

Я сказал: «Думаю, что приеду к тебе».

Кью ответил: «О да, черт возьми».

Я арендовал машину, собрал все вещи и через 14 часов дороги был на месте. Я должен был что-то сделать. Должен был что-то изменить.

Слышал, как люди судачили: «Что за хрень приключилась с Дариусом Майлзом?»

Они спрашивали меня о деньгах, но не интересовались судьбой моей мамы.

Они не спрашивали меня о том, откуда я и о тех вещах, что мне довелось наблюдать.

Да, я все это сделал. Все потратил. От клуба «Pink Slip» добрался до «L’Ermitage». Катался во всех этих лимузинах. Жил полной грудью.

Сейчас же я живу во Флориде, по улице ниже от Кью. Мне тут нравится. Впервые за долгие годы я могу спокойно спать по ночам. Мне не нужно больше носить с собой пистолет. Наконец-то я обрел свой небольшой кусочек мира. И день ото дня я пытаюсь стать лучше. День за днем пытаюсь стать более совершенным человеком.

У меня и Кью больше нет соответствующих дорогих тачек, мы больше не проповедуем такой образ жизни. Но знаете, что? Вы можете говорить о нас все, что пожелаете, но не сможете отнять у нас одной простой вещи.

Неважно, с кем мы сталкивались в жизни – с ЭмДжеем, Полом Пирсом, Шоном Кемпом или даже случайным парнем на улице…

Они знали. Знали, что мы сделали.

Примечание редактора: «Они знали».

Дело в том, что на днях я заселялся в один отель. Портье занимался своими обычными делами – грузил сумки или что-то в таком роде. Затем он поднял голову и взглянул на меня.

И сказал: «Это… ты… йооооооооо!»

Он даже не мог промолвить что-то еще. Просто смотрел мне прямо в глаза через все лобби, а затем вскинул кулаки вверх.

Два раза ударил ими по лбу.

Он знал этот жест.

Так что на вопрос «Что же за хрень приключилась с Дариусом Майлзом?» я отвечаю просто – много всего. Много всего произошло с Дариусом.

Но сейчас, в 2018-м, он с уверенностью может сказать одно.

Он в порядке.

Примечание редактора: (дважды бью кулаками по лбу).

Подписывайтесь на блог, рассказывайте о нём своим друзьям, читайте другие интересные статьи и переводы в рамках этого блога и не забывайте поставить плюсик, ибо это мотивирует автора продолжать усердно трудиться.

Фото: Gettyimages.ru/Streeter Lecka, Adam Pretty; REUTERS/Sam Mircovich

logoКлипперс
logoНБА
logoДариус Майлз
logoКвентин Ричардсон