Интервью Кержакова – теперь текстом: вспоминает сложное детство в Питере, смерть одноклубника в «Севилье» и потерю 330 млн рублей
Александр Кержаков дал большое интервью Sports.ru. Оно вышло на ютубе, но некоторые наши читатели больше любят текстовый формат – держите! Выбрали все самое важное.
Детство: в Кингисеппе родители собирали клюкву и закладывали кольца в ломбард, в Питере рядом с интернатом были бандитские разборки
– Смирняга в интервью Дудю рассказывал, как было сурово в Кингисеппе...
– Наш, кингисеппский. Он же моложе меня? Я поэтому, наверное, суровее видел времена.
– Можешь рассказать?
– По 8-9 месяцев не платили зарплату моим родителям, они собирали клюкву, сдавали ее, чтобы были какие-то деньги. Закладывали свои кольца обручальные в ломбард. Так многие жили в Кингисеппе.
– Было страшно, когда выходил на улицу?
– Нет. Вообще не было. Я же в 12 лет уехал в Питер, взросление провел там. Но в Питере было не легче. Наш интернат, где мы ночевали, когда я учился в училище олимпийского резерва №2, был рядом с парком – там стреляли, разборки бандитские были. Потом труповозки с утра.
– Ты видел это?
– Ну, видел, как выносили на носилках под покрывалом, в мешке. Слышал, как стреляли, страшновато было. Ходить на рынках страшновато было. Вот «Брат» фильм – это примерно такие воспоминания о Питере, когда мне было 12-13.
«Севилья»: как провел ночь после гола «Барсе», смерть одноклубника Антонио Пуэрты
– 14 лет назад ты был в компании Месси, Роналдиньо, Хави, Пуйоля, Иньесты, Наваса и так далее. Тогда ты забил гол «Барселоне». Как провел вечер потом?
– Сложно было уснуть. Но не вечер, а ночь, потому что мы играли очень поздно – в Севилье жарче всего в Испании. Было очень много поздравлений из России, непередаваемые эмоции – мы ведь выиграли тогда, проигрывая 0:1, к тому же у нас удалили игрока и назначили пенальти. Но Роналдиньо не забил, и нам удалось перевернуть встречу. Та «Барселона» была одной из самых сильных команд за всю историю клуба. Забить им гол – это, конечно, круто.
– Ты жил в отеле или в доме?
– В доме. Я жил один.
– Пуэрта. Он потерял сознание на тренировке, через две недели то же самое случилось во время матча. Потом умер в больнице, когда вы были на выезде в Афинах. Было страшно?
– Да. Было чувство, что смерть совсем рядом и она может прийти в любой момент. Это очень страшно и несправедливо.
Буквально за две недели до случившегося мы проходили полное медицинское обследование, все показатели у всех были в норме – и по сердцу, и по восстановлению. То, что произошло, действительно было страшно. Было страшно, когда Антонио шел рядом с доктором в раздевалку, где он потерял сознание потом – этот взгляд я никогда не забуду. В этом взгляде не было жизни уже. Я такого не видел никогда.
– Как ты оценишь трип в «Севилью» в целом?
– На 9 из 10. Это было не так долго, но если бы я не поехал играть за границу, то сожалел бы всю жизнь. Это тот футбол, который нужно прочувствовать. Пробуйте – там настоящий футбол.
– А у тебя был тогда шанс остаться в Европе?
– Да. Было предложение из «ПСЖ», но тот «ПСЖ» был без шейхов, боролся за выживание. Уже обговорили условия с клубом, я дал интервью L’Equipe даже, по-моему. Но, к сожалению, так произошло, [что переход не состоялся]. Хотя, скорее всего, к счастью.
Карьера тренера: просит ФНЛ и РФС тщательнее составлять календарь, восхищается «Интером» Конте
– Какое главное открытие ты для себя сделал в новой профессии?
– Открытие со знаком минус – нет времени работать с командой. Обращаюсь к руководству ФНЛ и РФС: пожалуйста, при составлении календаря ФНЛ учитывайте, что [нам] нужно работать, готовить футболистов к играм.
Странные очень вещи: мы играем в Москве, потом летим в Омск, потом из Омска в Брянск, потом в Нижнекамск. Сейчас играем в Иваново, потом летим в Томск, а через два тура играем в Ярославле на выезде. Зачем эти все перелеты? Можно же сыграть две спаренные игры рядом географически, а потом спокойно улететь домой и готовится неделю к двум домашним матчам. Есть время разобрать ошибки. А сейчас только матчи и путешествия.
– Ты ведь боишься летать. Как переносишь все эти перелеты?
– Тяжело дается это. [Спасают] плеер, разговоры, пасьянс в телефоне. Концентрироваться на каких-то серьезных вещах в самолете я не могу, к сожалению. И жалею из-за этого, потому что много времени теряю. Не могу читать нормально в самолете, не могу концентрироваться на работе.
– Не пробовал поговорить об этом? Ты же понимаешь, что самолет не упадет?
– Да я понимаю все это. Меня как-то приглашали в кабину пилота, там мне было спокойно – я вообще не боялся. Когда ты знаешь, что происходит, почему самолет трясет – вообще не страшно. Но когда уходишь оттуда, [тебя] сразу начинает трясти.
– Представим ситуацию: ты тренер сборной на Евро, у вас два дня выходных, твой игрок хочет на чартере слетать домой. Что ты сделаешь?
– Ну, если команда выйдет из группы, выполнит задачу, я разрешу. Если до следующего матча неделя, почему нет?
– А у тебя получается смотреть футбол помимо «Томи»?
– Да. В пандемию мне очень понравился итальянский чемпионат. Мне очень нравится Конте, балдею от его работы в «Интере». Весь подбор его футболистов заточен на то, чтобы контролировать мяч, но если нет варианта сыграть в короткий пас, то они могут отдать длинную передачу на нападающего, который практически всегда этот мяч сохранит. У него очень много вариантов выхода из обороны в атаку. Они готовят каждую атаку, не торопятся. Мне это очень нравится, это самый симпатичный футбол для меня.
Финансы: потерял 330 млн рублей (теперь деньги возвращают частями), сейчас живет на 200 тысяч в месяц
– У тебя был консультант, который помогал рулить такими финансами?
– Да нет, конечно. Если бы у меня был, я бы не профукал столько. У меня его никогда не было.
– Как ты чувствовал себя в финансовом плане, когда заканчивал карьеру?
– Слава богу, у меня хорошее воспитание, благодарен родителям за это. У меня нет нужды. И она меня не развилась к чему-то дорогому и пафосному. Понятно, молодость, деньги, гуляй, рванина. Но когда их нет, я спокойно живу и стараюсь воспитывать сына в таком ключе. Ему семь с половиной лет, я очень рад, что он не разбирается ни в Gucci, ни в Dolce&Gabbana и так далее. Мы можем спокойно покупать в «Детском мире», это здорово. Примерно такие же вещи, которые стоят по 30 тысяч, стоят по полторы тысячи, и они в принципе только брендом отличаются.
И я в том числе. Очень рад, что есть друзья в Puma, с которыми мы сотрудничаем очень давно. У меня нет проблем со спортивной одеждой и обувью, и у моих родственников и близких тоже. Какие-то вещи я могу приобрести, но это не ЦУМ и не ДЛТ.
– Панарин говорил, что тратит 2 млн рублей в месяц на себя, на Алису, на бытовые расходы. Когда ты был футболистом, сколько у тебя было?
– Когда я жил в доме (а сейчас я там не живу, потому что не могу его содержать), только дом, няня и водитель – уходило 350-400 тысяч в месяц. Это не считая питания, не считая детского сада, он тоже стоил 50 тысяч. Ужасно много. Это были цифры какие-то нереальные – зачем. Вряд ли 2, но даже это очень много. Сейчас я столько не зарабатываю.
У меня сейчас зарплата где-то тысяч двести после вычета алиментов.
– Алименты – это где-то треть?
– Да-да-да.
Мне вполне хватает 200 тысяч рублей, чтобы содержать семью, ребенка и кормить их. Даже иногда остается. Если уйти от дорогих магазинов туда, где все то же самое, но стоит в 10 раз дешевле, можно жить спокойно.
А для кого-то 200 тысяч в месяц – огромные деньги. Я счастлив жить так, как сейчас живу, потому что мне хватает денег. Мне хватает на жизнь, я ни в чем не нуждаюсь, мои близкие ни в чем не нуждаются.
– Можешь назвать для молодых парней, которые близки к контракту, три финансовые ошибки, которые ты совершил.
– Конечно. Никому не доверять вообще. Никому. Только родители, да и то, не знаю, у кого какие отношения. Никому нельзя доверять, особенно если касается денег. Здесь нет ни лучших друзей, ни братух, ни самых близких. «Мы с тобой всю жизнь» и так далее – не будет такого. Никогда. Это все ваше, кровно заработанное. Об этом нужно думать. Нельзя доверять никому.
– Ты доверял, и как это срабатывает? Ты просто не следишь, не считаешь деньги, тебе пофигу?
– Да, да, да, да. Когда их очень много, это... Я доверил: ну окей, точно же не обманут. Есть зарплата, которая идет, она большая, все отлично. А потом оказывается, что тебя просто кинул тот, кто говорил тебе, что он твой брат. В кавычках брат.
– Это не про Ивана Саенко?
– И про него в том числе, конечно.
– Мне казалось, что он свел и в сторонке стоял? Или нет?
– Я знаю футболистов, которые были подведены им, но он был в стороне.
– Ты общался с ним после этой истории?
– Нет. Да это жульман. Что мне с ним общаться? Зачем? Что он скажет? Что этого не было? Я знаю, что он делал.
Знаю, что он пытался подкупить мою бывшую жену, чтобы она сказала неправду про меня. Это есть в уголовном деле. Я знаю, как он обманывал других футболистов, но те, к сожалению, не пошли со мной в суд, потому что не хотели огласки.
Если бы я не считал себя самым умным на тот момент, никогда бы такого не произошло. Я же считал, что все круто, все точно получится. Не могут же обмануть такие близкие люди.
– Ты же не переводил 330 миллионов, какая была механика? Я просто читал кусочки заседаний, казалось, что по доверенности забирали.
– Частями переводил, конечно. Не, там были такие моменты, что какую-то часть я не переводил, потому что были подписи подделаны, потом осудили человека из банка. Я уже это стал понимать, когда мне звонили вот эти люди, с которыми меня свел Саенко. Я стал понимать, что это ненормально. Подходили сроки, когда должно было что-то состояться, должно было быть открытие того, на что брались деньги. А сроки не подходят.
Я начинаю говорить: денег нет, зарплата не приходит, харэ. Они говорят: она пришла, мы знаем. И я так: «Оп». Потом обратился в органы, и там уже стало понятно, что были поддельные подписи на переводах. Потом была очная ставка с девушкой из банка, которая говорила: да, вот я подходил, переводил. А я в этот день был на выезде, игра. Не знаю, почему так было.
– Суд присудил тебе 220 миллионов...
– Да. Мне сейчас выплачивают по 2 тысячи рублей в месяц. Переводит.
– Потому что сидит?
– Нет, уже давно вышел. Потому что у него нет ничего. И он нигде не работает.
– А, то есть это так работает.
– Конечно. Наверное, я не знаю, я не в этой теме. Но вот приходит по 900 рублей. Раз в три недели может, может раз в месяц прийти, может тысяча, может полторы. Зато я всегда обеспечен. Будет приходить, пока все не вернется.
Семья бывшей жены хотела, чтобы Кержаков баллотировался в Госдуму, но он отказался – не разбирается в политике
– Задумывался ли ты о политике?
– Как-то раз заходила речь. С моим тестем бывшим, который был еще тогда жив (Вадим Тюльпанов, бывший сенатор и член высшего совета «Единой России», умер в 2019-м – Sports.ru), у нас заходила речь о том, чтобы мне войти в политику. Но я сказал, что всю жизнь занимался футболом, поэтому не хочу заниматься политикой. Я ничего в этом не понимаю, не разбираюсь. Я не хочу заниматься тем, в чем не разбираюсь. На этом тему закрыли.
Думаю, это даже не от него больше исходило, а от женской половины той семьи. В том числе [от бывшей супруги].
– Милана говорила, что чуть ли не специальная комиссия создавалась к чемпионату мира...
– Это не касалось комиссии, это касалось больше Государственной думы. Послушайте, единственный момент касаемо политики, это обсуждение «может быть, попробовать, Государственная дума» и так далее. На этом слове я сказал: «Все, пожалуйста, [хватит]». Даже был специальный ужин для этого. Чтобы подвести меня к этому. Я сказал, что всю жизнь занимаюсь футболом и заниматься политикой не хочу. Я хочу заниматься тем, чему я отдаю всю жизнь.
– Твои слова: «Согласился бы стать доверенным лицом Путина, даже если не было бы инициативы сверху». Как это стыкуется с тем, что ты говоришь про политику?
– Когда я это сказал, в 12 году? Это было 9 лет назад, я так думал. Какие вопросы?
Разводы, отношения с Миланой (наркотики – зло) и нежелание супруги лечиться от наркозависимости
– Ты сам себе объяснял, почему разводы или расхождения с девушками получались настолько громкими? (в 2014-м он разошелся с Екатериной Сафроновой, которую через суд лишил права на воспитание их сына Игоря, в 2019-м – с Миланой Тюльпановой, суд решил, что их сын Артемий останется с матерью – Sports.ru)
– Это было только два случая. В каждом случае каждый преследовал свою цель, чтобы это стало общественным достоянием. Все люди, которые были рядом, знают все, как есть в этой истории.
– А как есть?
– Ну, я много про это говорил. Все, что я говорил, это правда. Я лишь хочу сказать, что наркотики и алкоголь – это зло. Не употребляйте, пожалуйста.
– Какой момент ты упускал, может, недосмотрел, не знал? Где надо быть пособраннее?
– Думал об этом, анализировал. Понимаешь, сложно понять, насколько человек настоящий и искренний, когда ты занимаешься другим делом и сконцентрирован на чем-то другом. И ты пытаешься себя убедить, что все нормально, не замечаешь каких-то вещей и переубеждаешь себя: «Да ладно, все нормально, это точно не так, поеду на тренировку или на игру».
И в этом проблема: упускаешь мелочи, упускаешь то, что ты принципиально не переносишь и не принимаешь в другом человеке для себя. У тебя такие принципы, но ты их не замечаешь. И когда вдруг что-то происходит, ты такой: «Е-мое. Это ж было тогда, тогда, тогда, тогда. Почему? Тебе же говорили, почему ты не слушал».
В какой-то момент хочешь доказать, что ты правильный, что не надо учить, что сам все знаешь. Очень сложно найти своего человека.
– Можно ли поднимать руку на девушку?
– Нет, конечно.
– А ты поднимал?
– Нет.
– То есть все, что говорит Милана, это не так? Просто эти истории снова и снова повторяются, и мне это сердце разбивает.
– Еще раз говорю: наркотики – это зло.
– Как ты помогал своей женщине уйти от наркотиков?
– Лечил. Как и в истории с матерью моего старшего сына. Но здесь было немножко не то что проще, я был научен опытом, я понимал, что, к сожалению, ситуация слишком запущена. Если человек не хочет сам этого делать, это никогда не произойдет. Если человек не считает себя больным и не хочет лечиться, этого никогда не произойдет. Пять месяцев прошло, без шансов.
У меня есть дети, работа. У меня был опыт, и я знаю, что я ответственный за детей. Они на первом месте для меня. Поэтому я хотел их обезопасить, оберегать, обеспечить. А не заниматься только концентрацией на лечении человека, если он не хочет этого делать. К сожалению, если человек сам не хочет, он никогда не вылечится.
– Почему младший сын не с тобой?
– По решению суда. Суд решил, что ребенок, который находился на протяжении полугода со мной и не видел мать, пока она была на лечении, должен жить с ней. Это невозможно оспорить.
У меня есть договоренности, но, естественно, их никто их не придерживается. Да, я могу обратиться в суд, что-то будет, но... Вот сейчас спустя 2 месяца разрешили поговорить с ребенком по видео, так как два месяца у нас задерживалась зарплата, не переводились алименты, мне не давали с ним поговорить по телефону. Принципиальная позиция. Или, может, она не находилась рядом с ребенком, не знаю.
Я хочу, чтобы ребенок был счастлив. Чтобы он жил в здоровой атмосфере. Не в атмосфере наркотиков, алкоголя и всяких разборок. А просто в атмосфере любви, добра и счастья.
***
– Где бы ты хотел жить?
– В Питере, конечно. Я люблю Питер.
Фото: Gettyimages.ru/Denis Doyle; РИА Новости/Владимир Федоренко, Михаил Киреев; vk.com/milanakerzhakova; fctomtomsk.ru; instagram.com/a.kerzhakov11; instagram.com/milana_tulpanova
Возможно, кто-то не в курсе, но умный человек читает в несколько раз быстрее, чем видео идёт. Это экономия времени, да и банально удобно.
А уже потом можно какие-то интересные моменты найти на видео.
Интересная фигня, кстати. Когда я был школьником и студентом - не было ютуба, да и инет видео не очень тянул :) Когда я заматерел, всё вокруг в видосах, а времени на них уже ни хрена нет.
p.s. терпеть не могу современную подачу материала. даже тут, кто-то вывалит статью, а там два абзаца и видос на полчаса посередине. мол, вот, смотрите, какой я молодец, я вам видос принёс!
P.S. Ну а когда будет - испугаться уже не успеешь ;)