«Платов всегда был в меня влюблен. Это сковывало и закрывало». Интервью суперфигуристки Оксаны Грищук, которая 30 лет живет в США
Оксана Грищук выигрывала Олимпиаду в танцах на льду с Евгением Платовым дважды подряд под разными именами — в Лиллехаммере-1994 под своим, в Нагано-1998 – под сценическим псевдонимом Паша.
Она скандально расставалась с партнерами и тренерами (Татьяна Тарасова в автобиографии называла ее психически неуравновешенной), открывала академию в Америке и покоряла Голливуд.
Грищук уже больше 20 лет живет в США и нечасто дает интервью. Мы связались с ней.
«Думаю на русском, мой дом – Россия, но в США чувствую себя комфортно»
– Вы больше 20 лет живете в США, а по-русски говорите без акцента.
– У меня не очень большое, но очень теплое русское окружение. Есть друзья среди бывших фигуристов. Не скажу, что мы очень плотно общаемся: живем в разных концах страны, у всех свои дела, семьи... Говорить часами по телефону или часто встречаться просто времени нет. И вообще, нельзя сказать, что я прямо безвылазно в США. В марте, например, вернулась из Европы, где пробыла полгода.
– Что вы делали в Европе?
– Раньше, когда дочка играла в теннис, мы постоянно ездили по Европе и играли турниры. Сейчас я туда приезжаю по личным делам.
– Вы чувствуете себя русской или американкой?
– Если так можно сказать, я – гражданин планеты Земля. Может быть, звучит странно, но я так чувствую. Я обожаю познавать разные традиции, страны, религии, знакомиться с людьми, пробовать разную еду...
– На каком языке вы думаете?
– На русском, конечно. И исповедую православие.
– Как вообще вы оказались в США?
– Это был 1991-й или 1992-й, в России остро не хватало льда. А в США нам предлагали все условия для подготовки. Тогда уехали не только мы, а целая плеяда российских фигуристов и тренеров. На тот момент я рассматривала это только как командировку. Ни о каком переезде даже мыслей не было. Мой дом — Россия. Но сезон за сезоном мы оставались в Америке, потом появилось шоу, и постепенно весь быт переместился сюда...
– Насколько сложной была адаптация?
– Очень сложной! Мы с Женей (Платовым) на момент отъезда почти не говорили по-английски, максимум понимали простые фразы. Нас поначалу поселили вдвоем в большом доме. Он был очень старым, в плохом состоянии, но нам казался дворцом, потому что все остальные жили по шесть человек в одном доме.
Зато у них там была настоящая русская тусовка. Они смотрели русские фильмы, готовили русскую еду, то есть, по сути, жили как дома. А мне было даже интересно познакомиться с местными традициями, людьми.
– У американцев совсем другой менталитет — согласны?
– А кого вы имеете в виду под американцами? В США живут китайцы, японцы, корейцы, мексиканцы, русские, украинцы, и у всех свои особенности. Я очень открытая, люблю общаться с самыми разными людьми. Неважно, где ты родился или какой религии, если ты хороший человек — я тебя приму в свой круг друзей. Поэтому мне в США быстро стало комфортно.
– В марте у вас был юбилей — исполнилось 50 лет. Как отмечали?
– В кругу семьи и самых близких друзей. Я не стала устраивать пафосные тусовки. Мне смешно, когда люди созывают сотни гостей, некоторых из которых они вообще не знают, и говорят «ой, это все мои друзья». Я вообще очень гостеприимная, люблю угощать и принимать гостей. Только рада, если кто-то хорошо проведет время или познакомится. Но на юбилей захотелось видеть только самых близких.
– В начале года вы провели серию мастер-классов в Германии. Что это за проект?
– Проект состоит в том, что я провожу мастер-классы в самых разных городах и странах. Мне очень интересно передавать знания и опыт. Необязательно профессиональным спортсменам, занимаюсь даже со взрослыми, кто впервые встает на коньки. Главное для меня — помочь людям, кто во мне нуждается. Видеть их прогресс, их улыбки, слышать приятные слова благодарности — все это очень заряжает.
– Вам, двукратной олимпийской чемпионке, нормально учить кататься на коньках взрослых людей, которые заведомо в спорте ничего не добьются?
– Неправильно говорить, что они ничего не добьются. Просто у каждого человека свои цели: у меня была — выиграть Олимпиаду, а у них — преодолеть комплексы, или справиться с проблемами в семье, например.
Выход на лед – новый опыт, новые эмоции. Например, у меня в группе была девочка – 19 лет, студентка университета. Она перенесла серьезные операции на позвоночнике. Катается чисто для себя, понятно, что никакой чемпионкой не станет. Но как можно такому человеку, если он просит о помощи, сказать «нет»?
Грищук открыла академию фигурного катания, но бросила ее из-за успехов дочери в теннисе
– Почему вы не работаете с чемпионами, не ставите программы для Олимпийских игр или чемпионатов мира?
– Я очень много работала с сильными спортсменами в прошлом, не отказываюсь от этого и сейчас. Но так как я человек планеты Земля, мне интересно помочь любому, кто ко мне обратится. Помогать — это вообще мое призвание, с самой юности.
– Расскажите.
– Мама растила меня одна, без мужа. Помню, как мы, уже когда были в России, едем в метро — а там повсюду нищие, инвалиды, просят милостыню. Или идешь в церковь — и бабушки-дедушки сидят прямо на земле, молятся... У меня слезы наворачивались. Я была маленькой, своих денег не было. Просила маму, чтобы она дала монетку мне, а сама отдавала ее этим людям.
Потом уже, когда мне было лет 15-16, мы с первым партнером Александром Чичковым начали выезжать заграницу. Первая поездка была как раз в Германию. От федерации нам выдали суточные – 120 долларов на 7 дней. Я еще до отъезда составила огромный список, кому хочу привезти подарки: мама, бабушка, друзья, родственники, учителя в школе... Естественно, моего имени в списке не было.
Спустя много лет, когда уже жила в Америке, я обязательно покупала подарки на Рождество не только тренерам, но и заливщикам льда, уборщицам — всем, кого так или иначе знала на катке.
– У вас была попытка создать в США академию фигурного катания. Почему не получилось?
– Не соглашусь, все очень даже получилось. У меня была большая группа, которая состояла из интернациональных студентов. Академия была востребована. Ко мне обращались и фигуристы мирового класса. Например, перед Играми в Сочи я по просьбе Николая Морозова приезжала и работала с Леной Ильиных с Никитой Кацалаповым. Помогала им ставить олимпийскую программу «Лебединое озеро» и короткий танец – квикстеп. Ежегодно на лето приезжала сборная Кореи — у них дома растапливали лед, и негде было тренироваться. Мы по 7-8 часов пахали.
Но пришел момент, когда моя дочь стала прогрессировать в теннисе. И я встала перед выбором: дальше работать тренером по фигурному катанию, но при этом не ездить с дочкой Скайлер по турнирам, или уделить все внимание ей. И я выбрала дочь. За все годы я не пропустила ни одного ее матча. Рассталась с тренерской работой, стала ездить с ней по всему миру, потом и тренировать...
– Как сейчас дела у Скайлер?
– Очень хорошо! Она играла на приличном уровне – юниорские US Open, Australian Open... Благодаря этому при поступлении в колледж была нарасхват. Выбрала в итоге Принстон, один из лучших университетов мира. Первый год закончила на одни пятерки, я очень горжусь. Будущую специальность пока не выбрала, но идей у нее много.
Дочь Оксаны Грищук – Скайлер
– Вы не разочарованы: столько сил, времени, денег, даже ваша собственная академия положены на алтарь успехов в теннисе — а в итоге профессиональной карьеры у Скайлер не сложилось?
– Есть несколько примеров теннисистов, которые получали хорошее образование, а потом возвращались в спорт и очень даже удачно выступали. Зная характер дочки, если она действительно решит играть профессионально, может вернуться и сделать это после университета. Понятно, что будет непросто, но это реально. Скайлер, когда чего-то хочет, может горы свернуть. Я дала ей полную свободу, пусть решает сама. Я поддержу в любом случае.
– Вы сами тоже в отличной форме. Это большой труд?
– Ничего особенного я не делаю, но придерживаюсь здорового образа жизни. Я всегда отличалась самодисциплиной. А если ты себя уважаешь, то не станешь коробками кушать шоколадки и пиццу. Бывают дни, когда и я могу расслабиться, люблю сладенькое и запросто могу соблазниться на вкусную булку. Но тогда нужен баланс: сегодня расслабилась, значит, завтра нужно поменьше поесть или побольше заняться фитнесом.
Работа с Тарасовой: из-за чего возник конфликт, был ли обман с премиальными и простила ли Грищук бывшего тренера?
– Наталья Линичук — с ней вы выиграли Олимпиаду-94 в Лиллехаммере. С какими чувствами вспоминаете?
– Очень по-доброму. Не скажу, что часто, но мы общаемся. Я часто думаю про Наталью Владимировну (на фото ниже – Sports.ru), иногда созваниваемся. Спрашиваю, как ее здоровье и нужна ли какая-то помощь. Несколько раз с ней советовалась в личных вопросах и очень благодарна за поддержку.
Я с ней тренировалась с 12 лет, мы вместе росли. Хорошо помню, как у нее родилась дочь и какой это был праздник для всей группы. Или как на юниорском чемпионате мира она сняла с себя бриллиантовые сережки и на выступление надела на меня, как талисман на удачу. Она относилась ко мне как самый близкий, родной человек. Вся ее семья меня очень любила.
– Но при этом вы ушли от Линичук в ситуации, когда она стала делать ставку на другую пару — Крылова / Овсянников. Разве это не повод обидеться?
– А вы поставьте себя на ее место. Любому тренеру важно, во-первых, создать хорошую конкуренцию в группе. Анжелика с Олегом постоянно старались делать что-то лучше, и тем самым подталкивали нас тоже создавать что-то более интересное. А во-вторых, любой тренер хочет выиграть Олимпиаду с разными парами.
Наталья Владимировна — редкий человек, кто может взять любого и с нуля сделать звезду. Не про каждого тренера можно такое сказать. Знаете, как некоторые тренеры любят перечислить, сколько чемпионов они вырастили. Хотя они их не вырастили, а переманили уже готовыми чемпионами от других великих тренеров.
– Самый сложный сезон в вашей карьере?
– 1997/98, перед Олимпиадой в Нагано. У Жени были огромные проблемы с коленями. Он мог спокойно скользить вперед или назад, вдруг резкая боль, как он говорил – «прострел» – и он как подкошенный падал на лед. Так было чуть ли не каждый второй день. Выглядело очень страшно. Я дико боялась, что мы даже не доедем до Олимпиады, не говоря о том, чтобы ее выиграть.
Была и еще неприятная история. Одна очень злая женщина — не хочу называть ее имя — решила испортить нам подготовку к Олимпиаде. Она приехала туда, где мы готовились – маленький городок Мальборо, минут 40 езды от Бостона. Сделала вид, будто приехала помогать другому тренеру, который работал на нашем катке. А сама каждое утро приходила, вставала у входной двери на каток, курила, выдувала дым мне в лицо и обзывала матерными словами.
– Это была какая-то ваша знакомая? Почему она вас обзывала?
– Она тоже бывшая фигуристка, которая от зависти ко мне и моим успехам не находила себе места в жизни. Она распространяла обо мне ложную информацию, мне звонили журналисты и спрашивали о всяких небылицах, якобы я не тренируюсь и не готовлюсь к Олимпиаде. Это была откровенная ложь. И я почти не спала, жила в постоянном стрессе: сложнейший подготовительный процесс, Женины колени, эта злая женщина...
– Плюс очевидно непростые отношения с вашим тренером Татьяной Тарасовой.
– Вы, наверное, удивитесь, но на самом деле мы с Тарасовой тогда работали душа в душу. Я слышала, что она говорила про меня потом. И понимаю, что это было от злости, что мы не подписали с ней четырехгодичный контракт и ей не удалось получить с нас дополнительные деньги. Плюс я сказала правду насчет обмана с премиальными за Олимпиаду: я получила за победу всего 700 долларов вместо обещанных ею квартиры, машины, дачного участка и высокого гонорара.
Но если честно, в период подготовки у меня с Тарасовой вообще никаких проблем не было. Я чувствовала ее родным человеком. Мы часто готовили и ели вместе, собирались у нее дома, говорили по душам, обменивались подарками.
Помню, когда я сняла новую квартиру, они с Ильей Куликом притащили огромный цветок на новоселье. Мы действительно были почти семьей. Она состояла из нас с Татьяной Анатольевной, Жени, Ильи Кулика, Иры Романовой с Игорем Ярошенко. Я так прониклась к ней, что даже называла второй мамой.
– А как же конфликты, о которых говорили в интервью вы обе? Ругань, брошенная на лед сумочка и так далее?
– Я в любой ситуации хочу вспоминать только хорошее. Но олимпийский сезон — это всегда нервы. А тут это было вдвойне или втройне. Каждый переживал нашу ситуацию по-своему: Женя страдал от боли и мучился, что нас подведет; Тарасова без остановки курила и стонала; а я пахала за двоих и от бессилия иногда плакала. Мне было очень страшно, что мы не сможем подготовиться, что Женя в самый важный момент упадет и мы проиграем... Я жутко боялась потерять титул. Четыре года мы были первой парой в мире, и тут корона может упасть с наших голов.
Мы с Женей обратились к Татьяне Анатольевне, уже будучи титулованными спортсменами. Поэтому конечно, она чувствовала на себе огромный груз ответственности и боялась нас подвести. Но при всем этом мы старались быть заодно, несмотря даже на беспокойную — мне кажется, это самое правильное слово — ситуацию.
– Если резюмировать, как вы относитесь к Тарасовой сейчас?
– Бог учит прощать и отпускать обиды. С Татьяной Анатольевной у нас было много теплых, по-настоящему семейных моментов. В определенный период времени она была для меня по-настоящему близким человеком. Что она говорила про меня потом — наверное, это от излишнего желания защититься. Хотя я считаю, это не очень умно: думать, что если ты плохо напишешь про Грищук, тем самым возвысишь себя. Здесь я хочу повторить слова великого человека, который вспомнил детскую присказку: кто как обзывается — тот так и называется.
Я не хочу отвечать той же монетой. Не хочу весь наш тот период мазать черными красками, ведь было и хорошее...
«Я могла бы выступить на Олимпиаде-2006 за США и составить конкуренцию Навке с Костомаровым»
– Как появилась ваша олимпийская произвольная программа «Мемориал»? Специалисты считают ее одной из лучших за всю историю фигурного катания.
– Эту музыку предложила Татьяна Анатольевна. Ей казалось, что она напоминает знаменитое «Болеро» Торвилл и Дина. Сначала мне совсем не легло. Мне и так было невесело, а тут еще такая трагичная музыка. Хотелось, наоборот, чего-то легкого. Какое-то время наши мнения по поводу музыки не сходились. Но тут нужно знать Татьяну Анатольевну – она великая актриса и может внушить что угодно, если захочет. В итоге мы все пришли к согласию и начали постановку.
Тарасова предложила вставить элемент из программы Натальи Бестемьяновой 1980 года – «козлик». Вообще, Бестемьянова всегда была моим кумиром. Я миллион раз пересматривала каждую ее программу, знала наизусть. Но это не в моем стиле — использовать чьи-то элементы. Мы всегда любили придумывать свое.
– Как проходила постановка?
– Дома я ложилась, закрывала глаза и сотни раз проигрывала нашу музыку. Я должна была ментально соединиться с ней. Представляла наш образ, что мы хотим сказать зрителю, и уже от этого шли идеи движений, которые мы пробовали на льду и на полу. Мы с Женей что-то придумывали, мудрили, а Татьяна Анатольевна сидела у бортика и наблюдала со стороны. Иногда высказывала: «Вот это хорошо! А тут попробуй вот так повернуться!» Но с «Мемориалом» постановка шла очень сложно, ничего не придумывалось.
Программа – это то, что твоя душа хочет сказать зрителю. А когда у тебя тяжелое моральное состояние плюс тяжелая музыка, творческий процесс идет тяжело. К тому же из-за Жениного здоровья мы были очень лимитированы с выбором элементов. Я видела, что ему больно, и очень хотела помочь. Решила, что я возьму максимум нагрузки на себя.
Понимала, что мне нужно тренироваться за двоих, и оставалась на льду дополнительно, дорабатывая элементы...
– И так вы сломали себе запястье перед самой Олимпиадой?
– Это было на одной из последних тренировок перед Нагано. У меня не получались твиззлы, и я осталась над ними поработать. Сделала их столько раз подряд, что потемнело в глазах, закружилась голова и я упала. Честно, никаких физических и эмоциональных сил уже не оставалось. Было очень больно, но пойти к врачу я боялась.
Побоялась и сказать правду Жене и Тарасовой. Наверное, я даже сама не хотела знать, что с рукой. Хотя догадывалась, что наверное, перелом. Но за нами стояли федерация и страна – я не могла их подвести. Решила терпеть до конца Олимпиады. Хотя каждый раз, когда Женя дотрагивался до руки, у меня искры в глазах летели от боли.
Перед произвольным танцем я поняла, что больше так не смогу. Показала руку врачу сборной, пожаловалась на боль, но без подробностей. Он побрызгал заморозкой, туго забинтовал, и я пошла выступать. И уже после церемонии награждения, прямо в олимпийской деревне, мне сделали снимок и наложили гипс по локоть.
– Когда вы катали «Мемориал», понимали, что это последнее ваше выступление на Олимпийских играх?
– На тот момент мы воспринимали это как наш последний сезон.
Для Жени было уже невозможно кататься дальше: он готовился к Нагано с мыслями дотянуть до конца Игр. Вообще, проблемы с коленями у него начались давно, даже до того, как мы встали в пару. Он хотел закончить еще после первой нашей Олимпиады. Мне пришлось долго его уговаривать еще на 4 года.
Что мы докатали до Нагано — уже было подарком судьбы. Хотя лично я, немного отдохнув, поняла, что у меня есть силы и желание выступать и дальше.
Оксана Грищук и Александр Жулин
– У вас же была попытка после ухода в профессионалы вернуться и кататься с Петром Чернышевым. Почему не сложилось?
– Чистая политика. На тот момент — это был 2003 год – я считалась профессионалом. Плюс Петя, который уже имел американское гражданство, предлагал мне выступать за США. Получается, при таком раскладе, с таким шикарным партнером, я могла бы выступить на Олимпийских играх в Турине и составить серьезную конкуренцию в борьбе за золото российской паре Навка — Костомаров.
Но, чтобы мне вернуть статус любителя, нужно было подтверждение от нашей федерации. Когда я обратилась за ним, мне отказали. Письмо было обидное, что-то вроде «хватит уже выступать».
Почему не получился роман с Платовым? И как Грищук ушла от него?
– Какие у вас сейчас отношения с Евгением Платовым?
– Несмотря ни на что, я простила не только Женю, но и многих других, кто меня предавал. Благодарна судьбе, что Женя спустя какое-то время понял свои ошибки и протянул мне руку дружбы. И теперь уже много лет никогда не пропускает ни одного моего дня рождения, а я – его.
– Хотя 20 лет назад все было иначе — искры летели.
– Мы расстались непросто, но причиной был вовсе не мой сложный характер. А бывают вообще олимпийские чемпионы с покладистым, спокойным характером? Мне кажется, нет.
Дело в том, что Женя всю жизнь был в меня влюблен. Он был галантным, благородным, идеально классическим партнером. Но мы были совершенно разные: и по темпераменту, и по физическому складу. Поэтому романтических чувств к нему у меня никогда не было. Я всегда хотела, чтобы партнер был мне как друг или старший брат. Но Женя хотел чего-то большего. Меня это только сковывало и закрывало. Поэтому у нас не сложились те дружеские отношения, о которых я мечтала.
– Как выглядело ваше расставание с Женей?
– В какой-то момент я обручилась с американцем и пришла на тренировку с кольцом. А там — огромный 7-каратный бриллиант. Мой молодой человек специально закрыл магазин на Родео Драйв в Беверли Хиллс — это одна из самых дорогих улиц мира, там сделал предложение и подарил кольцо за 160 тысяч долларов. Женя, когда увидел это кольцо, был в шоке.
– Он разве не знал, что вы с кем-то встречаетесь?
– Он видел, что мужчины мной интересуются, и очень ревновал. Но наверное, не ожидал, что я прямо сейчас выйду замуж. Буквально через месяц после появления кольца на моей руке, во время нашей совместной работы в туре «Чемпионы на льду», Женя стал втайне от меня подкатываться с новой партнершей. Той самой злой женщиной, которая пыталась сорвать нам подготовку к Олимпиаде и разбить нашу пару (после распада пары с Грищук партнершей Платова стала Майя Усова – Sports.ru).
– Жизнь с этим американцем в итоге сложилась?
– Мы прожили 19 лет, вместе воспитывали Скайлер, хотя он ей не родной отец. Этот человек и сейчас играет важную роль в моей жизни.
На проекте «Танцы на льду» в паре с актером Петром Красиловым
– Платов сотрудничал с парой Диана Дэвис – Глеб Смолкин. А с мамой Дианы — Этери Тутберидзе — вы пересекались по ходу танцевальной карьеры?
– Мы вместе тренировались у Линичук, но это было о-о-очень давно. Нам было лет по 15-16. Осталось в памяти, что у Этери очень добрая семья. Ее мама и брат Петр тепло ко мне относились, приглашали в гости, мы вместе ели. Это было недолго, потом судьба нас развела, но я с теплотой их вспоминаю.
Ого, Грищук приглашали на съемки «Ронина» — с Де Ниро и Рено! Специально под Оксану написали роль
– Вы пробовались в Голливуде и ради актерской карьеры взяли псевдоним — Паша Грищук. Почему стать звездой кино не получилось?
– Я никогда не рассматривала актерство как будущую профессию. Это всегда было только хобби.
Смотрите, даже сейчас сколько наших спортсменов снимались в кино, но это же не значит, что они решили стать звездами экрана и бросить ради этого фигурное катание. В тот момент меня провоцировали на слова и поступки, которые я совершала в попытке защититься от всего мира. Я была истощена эмоционально, я настолько устала, что уже не была самой собой. На самом деле, я очень стеснительный человек. Эпатаж — это защитная реакция. Это была не я, это был образ, созданный для публики. Наверное, неправильный...
Оксана Грищук и князь Монако Альбер
– Как вообще у вас появилась идея сниматься в Голливуде?
– 1997 год, мы выступали в турне «Чемпионы на льду». Ко мне подошла женщина, представитель крупного агентства. Она познакомила меня с Джоном Франкенхаймом – известным режиссером, который как оказалось, с 1992-го был моим фаном и следил за нашими выступлениями.
Он сказал, что я ему напоминаю Изабеллу Росселлини (итальянская актриса, жена режиссера Мартина Скорсезе — Sports.ru). А я даже не знала, кто это. И так меня пригласили для участия в съемках фильма «Ронин». Там снимались Роберт Де Ниро, Жан Рено, другие звезды... Франкенхайм так хотел меня видеть, что даже специально написал роль. Все очень солидно, красиво, было только одно «но» – как я буду сниматься, если на носу олимпийский сезон?
– И как?
– Мне клятвенно пообещали, что съемки не будут пересекаться со спортивным расписанием. На этих условиях я подписала контракт. В Париже у меня была короткая встреча с актерами и со съемочной группой. У меня было очень ограничено время и все мысли — не о кино, а о соревнованиях, которые мы приехали выигрывать.
Потом съемка в декабре сорвалась по их вине, в январе у нас был чемпионат Европы. Февраль попал ровно на Олимпиаду. Мне пришлось отказаться от роли. В итоге меня заменили Катариной Витт.
Потом я еще какое-то время ходила по кастингам. Но мир Голливуда — очень сложный, живет по своим законам. К тому же, я никогда не думала всерьез, что стану актрисой. Это было одним из моих хобби. А хобби у меня по ходу карьеры были разные.
Однажды я купила себе караоке и дома записывала песни. И когда поняла, что неплохо получается, даже стала приносить эти кассеты на лед и ставить на время разминки. Я вышивала, вязала, шила маленькие подушечки, чего только не было.... Актерство — просто одно из хобби в этом ряду.
– Не только Платов и Тарасова, но и другие ваши коллеги говорили, что работать с вами в спортивные времена было сложно...
– Я повторю фразу, которую говорила в начале интервью: кто как обзывается — тот так и называется. У меня не сложный, а очень сильный характер. Я умею добиваться результата, при этом помогая своему партнеру и своей команде. С этим согласны многие специалисты, которые меня близко знают и уважают.
Я очень верила в свой путь и хотела победы, это правда. И хотела, чтобы мой партнер трудился столько, сколько нужно для золотой медали. Мы же команда, я не могу ничего выиграть одна. Поэтому я даже настаивала, чтобы партнер трудился хотя бы примерно столько, сколько я. Мы должны были делать каждый элемент на взрыв аплодисментов. И я благодарна своему партнеру, что он поверил в меня и в мою внутреннюю силу.
Держась за руки 9 лет, мы вошли в историю и в Книгу Гиннесса, выиграв 22 золотые медали.
Фото: facebook.com/Oksana Grishuk; instagram.com/skylergrace_grishuk; Gettyimages.ru/Lutz Bongarts/Bongarts, Mike Powell/Allsport, Clive Brunskill/Allsport, Jamie Squire/Allsport, Anton Want, Jed Jacobsohn, Tom Hauck; РИА Новости/Владимир Родионов; globallookpress.com/Anton Belitsky/Russian Look
На второе ссылку дать не могу, не помню, где это было, но довольно известное и большое.Оно не в официальной прессе, это я точно помню. Там он откровенно говорит об отношениях в команде, признаёт, что успех "Мемориала" во многом заслуга Оксаны, начиная от постановки, заканчивая костюмом. Он всегда много говорит о невероятной работоспособности Оксаны, что олимпийское золото - это во многом её заслуга. А характер - у всех непростой характер, бесхребетных ни лёд, ни жизнь не щадит.
Сложнее всего тем, кто Тарасову разочаровывают по каким- то причинам. Тогда ее не остановить.
Такое жутко якающее интервью....
Сколько она там крови выпила мы с вами не узнаем, но то, что несмотря на свой сложный характер и нежелание работать с данной музыкой Оксана закусила удила и работала - это тоже факт. И он по-круче всяких молчаливых дев и ребят, которые соглашаются с тренером в глазки смотрят, а потом за спиной убегают из-за того, что им музыку не дали выбирать для постановки. Грищук переступила через себя, через свой характер и вкусы, тащила на себе травмированного и менее замотивированного партнер и работала на олимпиаду. Это разве не заслуга?
Был американец, с которым жили 19 лет вместе.
И есть дочь, которая от другого мужчины, о котором и слова не сказано, верно все понял? И все примерно в один промежуток времени?
Это многое о ней говорит