Обвиняя автора в тонком заступничестве за систему, невозможно не ощутить горечь её вечного коварства. Ведь система, эта многоголовая гидра, всегда умеет найти себе защитников, иногда даже самых невинных и искренних, заставляя их говорить на языке порядка, законности и спокойствия. Разве не так она веками укреплялась, разжигая страх перед хаосом и преступностью? Она всегда умела маскировать свои цепи под заботу, свои пытки — под необходимость, а своих противников — под жалкую сволочь, недостойную ни прав, ни милосердия. Но разве можно всерьёз принять её приговоры? Разве тот, кто встал против неё, — мятежник? Нет, мятежниками всегда была сама система, порабощающая собственный народ ради укрепления своих стен. Она громит, подчиняет, карает и ослепляет, чтобы никто не увидел её истинного лица — лица паразита, питающегося трудом и страхом мирного населения. Робин Гуд — будь он человеком или мифом — был не мятежником, а антагонистом этой гидры. Его действия — это не борьба за трон, а стремление уничтожить саму идею трона, идею власти, которая берёт у слабого, чтобы кормить сильного. И разве это не главное преступление с точки зрения системы? Вот почему она так ненавидит таких, как он: потому что он отказывается участвовать в её игре, потому что он говорит правду там, где она больше всего нежеланна.
Обвиняя автора в тонком заступничестве за систему, невозможно не ощутить горечь её вечного коварства. Ведь система, эта многоголовая гидра, всегда умеет найти себе защитников, иногда даже самых невинных и искренних, заставляя их говорить на языке порядка, законности и спокойствия. Разве не так она веками укреплялась, разжигая страх перед хаосом и преступностью? Она всегда умела маскировать свои цепи под заботу, свои пытки — под необходимость, а своих противников — под жалкую сволочь, недостойную ни прав, ни милосердия.
Но разве можно всерьёз принять её приговоры? Разве тот, кто встал против неё, — мятежник? Нет, мятежниками всегда была сама система, порабощающая собственный народ ради укрепления своих стен. Она громит, подчиняет, карает и ослепляет, чтобы никто не увидел её истинного лица — лица паразита, питающегося трудом и страхом мирного населения.
Робин Гуд — будь он человеком или мифом — был не мятежником, а антагонистом этой гидры. Его действия — это не борьба за трон, а стремление уничтожить саму идею трона, идею власти, которая берёт у слабого, чтобы кормить сильного. И разве это не главное преступление с точки зрения системы? Вот почему она так ненавидит таких, как он: потому что он отказывается участвовать в её игре, потому что он говорит правду там, где она больше всего нежеланна.
А Бенфика ?
Будь это Милан времен Анчелотти винисиуса пришлось бы искать поисковой группой