Игорь Горбенко: «Хоккей начал любить и понимать, когда стал тренером»
XXI век невозможно представить без технологий, а игнорировать их – значит осознано идти на риск отстать от соперника на 3-4 шага. Это касается и профессионального спорта.
Еще недавно, в перерывах между периодами тренерский штаб по памяти, на пальцах и тренерском планшете проводил разбор полётов. Теперь же любой отрезок разобран до мельчайших частиц, и получить нужную информацию можно за пару секунд, столько же понадобится, чтобы вывести это на проектор для всей команды и дать предельно точный анализ, что правильно, а что нужно менять. Не говоря уже о подробной статистике с аналитикой как игровых, так и физических показателей. Оперирует всеми этим – видео-тренер, который есть и в «Юнисон-Москва».
С июля в тренерском штабе на одного Игоря Горбенко стало больше. Игорь Олегович – это тот, кто первым узнает всё о сопернике или может читать мысли тренерского штаба, помнит наизусть, сколько «Юнисон» выиграл выбрасываний или как команда отыграла в неравных составах. Мы решили узнать из первых уст о тонкостях работы видео-тренера и о том, что необходимо, чтобы им стать.
«Выбора у меня не было»
– У вас и отец, и дядя в хоккее. Видимо, при выборе профессии сопротивление было бесполезно?
– Так и есть, выбора не было. Даже не помню, как встал на коньки, это случилось слишком рано. Воспоминания о первом знакомстве с хоккеем отрывочные, но яркие: хоккейная раздевалка, база, где папа жил за день до игры. Раньше, за день до матча всех хоккеистов «запирали» там, и я знал, что тоже поеду, а мне там дадут клюшку, и я буду с ней играть. Иногда мы катались с отцом после тренировок, тоже всегда в памяти.
Когда в Хабаровске собрали команду 1993 года рождения, я и начал заниматься. Потом папу позвали в «Крылья Советов», мы переехали в Москву, там продолжил тренировки. Когда мне было 16 лет, мы семьей переехали в Китай, пришлось оставить занятия хоккеем в «Крыльях Советов».
– Игорь Юрьевич рассказывал, что в середине девяностых, когда они с братом играли в «Амуре», то ездили на турниры в Северную Америку вместе с семьей помните это?
– Да, мы туда два раза летали всей семьей, один из них на Гавайи. Плавали на подводной лодке, ездили в порт Перл Харбор. Отрывками хорошо помню пляж, гостиницу, магазины и как мне купили бомбер с логотипом команды из американского футбола. В России таких не было тогда, чтобы с белыми рукавами, разными эмблемами и значками на груди и спине, очень его любил. Вернувшись из Америки дома ходил с видом самого крутого парня и гордился собой. Ко всему этому добавлялись карточки с нхловцами, брелки, значки, чего дома было не достать. Какие-то сувениры из тех поездок до сих пор есть дома в Ангарске.
– Когда в детстве смотрели игры отца, появилась ли тогда мечта, что хотелось бы также?
– Не помню, было ли так, но я всегда гордился им. Как-то раз сидел на трибуне, команда проигрывала, а болельщики в Хабаровске, понятное дело, начали ругаться. Как же я тогда обиделся и разозлился, ведь как можно было так про папу и его команду говорить? Но ты же маленький, сделать ничего не можешь большим мужикам, сидишь и аж плакать хочется. Почему-то именно этот момент остался в памяти, не позитивный, а грустный.
– Все-таки выглядит так, что хоккей вы выбрали не сами. Когда вы влюбились в эту игру?
– Хоккей я начал любить и понимать только когда сам стал тренером. До этого какие-то двоякие чувства всегда были, возможно, я боялся подвести родителей, не оправдать их надежд. Поэтому, пока тренировался и играл, всегда были противоречивые чувства, но став тренером, понял, что это сто процентов мое.
«В Китае хоккей могут себе позволить только состоятельные семьи»
– Свою карьеру вы начинали в Китае, куда переехали с семьей в 16 лет. Расскажите об этом опыте.
– Когда мы прилетели в Китай, мы сразу отдали документы в Китайский спортивный университет. Там же я сразу начал изучать китайский язык. Каждый день с утра до обеда ходил на занятия, а после обеда занимался с отцом, который тренировал команду. На изучение языка ушел год, было тяжело, но и с этим вызовом справился, хотя, где китайский язык, а где парень из Ангарска? (смеется, – ред.)
Поступая в университет, выбрал спортивный менеджмент. После года обучения вернулся на летние сборы в Россию в «Атлант» (МХЛ). Тогда эту команду взяли Игорь Юрьевич и Владимир Александрович (Горбенко и Чебатуркин – ред.), предложили попробовать. У них был сильный состав, почти все хоккеисты оттуда сейчас играют в КХЛ. Начало сезона провел в юниорской команде Мытищ и ждал шанса.
Но по ходу сезона Игорь Юрьевич принял предложение от «Локомотива» и уехал в Ярославль, а я жил у него, но после этого меня одного в Мытищах оставлять не захотели, карьеру пришлось приостановить, но осталась какая-то недосказанность. Вернулся к учебе. Правда, пришлось еще уладить дела с военкоматом, ведь если учишься за рубежом, отсрочек не дают, но я был на учете из-за аллергии. В один из дней, когда ехал в военкомат, случилось судьбоносное происшествие: на перекрестке мой автомобиль снес автобус, и я получил серьезную травму. После аварии стало понятно, что хоккеистом мне не быть, и я даже выдохнул.
– Что было дальше?
– Восстановил учебу в университете, сдал все долги и хвосты. Надо было двигаться дальше, зарабатывать и учить язык еще серьезнее, а не просто ездить на пары и отдыхать после них. Начал тренировать детей с отцом, уже нормально говорил по-китайски, поэтому переводил все на тренировках. Были случаи, когда ездил в другие города и занимался переводом на переговорах.
Но раз за разом понимал, что мне нравится тренировать. В целом, население Китая не знакомо с хоккеем. Едешь в такси, водитель спрашивает: «Ты чем занимаешься?». Рассказываешь про хоккей, а он тебе в ответ: «Да, люблю хоккей, вы так классно кидаете камни и шоркаете».
– Ваш отец в интервью говорил, что в Китае хоккей считается спортом элит, и занимаются им там, чтобы не набирать лишний вес…
– Все так и осталось. В основном, хоккей могут себе позволить только состоятельные семьи. По крайней мере, так было 7-8 лет назад. Да и каток находился за городом, в элитном поселке, куда детей привозили или родители, или водители, и частенько на Роллс-Ройсах. И все это было, лишь бы оторвать детей от планшета и занять их чем-то другим. Главный показатель для них - вспотел ли ребенок. Если нет, то значит, тренировка плохая и тренер, соответственно.
– Выстраивание взаимоотношений внутри китайской команды отличается от того, что в России? Недавно футбольный тренер Леонид Слуцкий рассказывал в интервью, что после каждого слова ему аплодируют, что нормально бить игроков и даже хорошо, если ты так делаешь, эффективнее…
– В некоторых детских российских командах тоже нормально тренеры прикладывают. Думаю, везде есть люди, которые воспитывают строго, к каждому нужен свой подход.
У меня по этому поводу есть много историй из Китая. Была у нас общая группа детей с отцом, разных возрастов и в ней занималось два брата, и вот один из них вообще ничего не понимал. Ему говоришь ехать влево, он едет вправо, показываешь одно, а он делает абсолютно другое. Мы с другим тренером мучились недели две. В итоге, поговорив с родителями, выяснили, что у него редкая болезнь – он видел мир наоборот. И вот стоишь и не понимаешь, зачем они его вообще в хоккей отдали, а в итоге просто его брату хоккей нравился, ну они и второго отдали туда же, поскольку воспринимают хоккей как секцию или кружок по интересам. То есть не как в России, когда тренируешь детей и готовишь их быть в будущем профессионалами. А в Китае ребенок пришел, за него заплатили, и начинаешь выяснять у родителей, что им нужно: чтобы он усталый пришел домой и просто лег спать или чему-то научился? И я даже понимаю китайских родителей, которые относятся к хоккею как к кружку - они могут отдать ребенка на тренировки, но после этого возникает вопрос: что дальше? Ехать с ним в Россию или США, чтобы он шел дальше? Свою и жизнь ребенка посвятить этому? Но в Китае другая культура, там всегда образование в приоритете.
– За столько лет проведенных вами в Китае, можно сказать, что ситуация с хоккеем там улучшилась?
– Улучшилась ситуация с детским хоккеем, появилось много университетских и любительских команд, множество катков. Но системы всего хоккея не появилось. Занимаются дети до 13-14 лет и все. Там не сформировались полноценные чемпионаты по возрастам, есть детские команды, но нет юношеских и молодежных. Дети отзанимались несколько лет, а дальше что? Играть не с кем, лиг нет. На данный момент система такая: детская команда – взрослая команда.
– Когда вы перешли к работе с профессиональными командами?
– Когда создали взрослую команду «Куньлунь Ред Стар», сразу стали думать о молодежной. Тогда отец, работая в тренерском штабе, порекомендовал меня, так как и образование есть, и язык знаю.
– Сразу стали видео-тренером?
– Когда меня взяли в китайскую команду МХЛ, тренером был Александр Эдгардович Барков. У нас видео-тренера не было, мы этим занимались все вместе. Я свою карьеру начал без особых знаний. Представьте, шагнул из детского китайского хоккея в МХЛ. Поэтому Александр Эдгардович в мой первый год очень многое мне дал. В свой первый сезон я был переводчиком и тренером защитников.
Был связующим звеном между всеми. У нас команда многонациональная: русские, канадцы, чехи, латыши, финны и китайцы, а я единственный, кто мог общаться со всеми. Например, идёт тренировка, в одной зоне работают с защитниками, в другой – с нападающими, и с обоих концов кричат, чтобы я подъехал и перевел, и так всё занятие туда-сюда челночный бег.
Первые сборы вообще прошли как в тумане, потому что было по две тренировки в день: лёд и зал. Потом начались игры, установки, подсказки на скамейке, и все нужно разобрать и передать всё и всем, но это и интересно, и тяжело. Причем те же установки от тренера нужно еще донести, потому что китайцы не понимают через категории «если так-то…» или «когда то-то». Должна быть четкая установка что и как нужно сделать в смене. Тренер мне как-то сказал: «Ты должен понимать, как я думаю и что хочу, чтобы правильно им передать, и они сделали то, что нужно».
– За три года работы с китайскими профессиональными командами, какие воспоминания самые яркие?
– Когда выиграли чемпионат мира с китайской юниорской сборной. Или, когда к нам на тренировку приехал Александр Барков из НХЛ, а я ни разу не выходил на лёд с людьми такого уровня, не думал, что такое возможно.
«В работе видео-тренера помогает хорошая зрительная память»
– Когда вы получили опыт работы видео-тренером?
– Когда стал работать с женской китайской командой. В России пока эта специальность не обособилась в отдельную категорию, как в Северной Америке. Чаще всего у нас при командах есть видео-оператор. Он нарезает игру и отдает ее, но не может выйти на лед и поработать с хоккеистами, не понимает игру, а я могу и понимаю, что это моё преимущество. В НХЛ или АХЛ много историй, когда видео-тренер работал на этой позиции, а потом стал помощником главного тренера. У нас таких примеров я не знаю.
– Как проходит ваш рабочий день?
– Вне игрового дня – это подготовка к матчам. Например, нужно скачать 2-3 последних матча соперника, с кем предстоит играть, разобрать и отдать тренерам, чтобы они уже понимали, как к ним готовиться. Владимир Александрович смотрит большинство материалов про соперника, Игорь Юрьевич – как действуют в равных составах или как обороняются в меньшинстве, тренеру вратарей нужно скинуть нарезку по игре в зоне ворот или что они делают в большинстве, чтобы он смог подготовить своих подопечных.
– Как стать эффективным видео-тренером?
– Прежде всего, нужно разобраться в программе. Когда я в прошлом году начинал, мне помог видео-тренер «Куньлунь Ред Стар», который объяснил, как работать онлайн. Сначала было тяжело, а потом - на автомате. В целом, ничего сложного, но нужно запомнить клавиатуру. Мне в жизни помогает то, что у меня очень хорошая зрительная память. Поэтому мне легко давалось изучение языков, я прочитал и запомнил.
«Эта профессия не очень тяжелая, если тебе интересно»
– Сколько уходит времени, чтобы подготовить полноценный разбор о сопернике по запросам тренерского штаба?
– В нашей лиге большие перерывы между матчами. Я могу посмотреть не одну, а 3-4 игры сразу. В ВХЛ, конечно, все будет иначе. В целом, это не так долго, ведь я примерно понимаю, какими глазами каждый из тренеров будет смотреть. Это еще один из нюансов работы видео-тренера – понимать, о чем будет думать тренерский штаб. Поэтому во время матча ты смотришь и понимаешь, что они у тебя попросят. Иногда, конечно, нужно уметь обращать внимание на нестандартные ситуации или на то, что тренеры могут не заметить. Например, случилось что-то из ряда вон, и ты начинаешь смотреть, случайность ли это или наигранный момент.
Также почти все тренировки мы записываем, после я все гружу на файлообменник и отдаю ссылку парням, чтобы они посмотрели на себя со стороны, сделали самоанализ. Кто-то потом подходит с вопросами или за советами, но не все. Хотя лучше, чтобы они не стеснялись и подходили все, но у многих этого никогда не было. И их надо учить, что это нормально.
– Сколько моментов за игру вы успеваете обработать и принести в перерыве тренерскому штабу?
– Это не так работает. Ты набиваешь полностью моменты, приходишь в раздевалку во всеоружии и у тебя весь период по всевозможным кусочкам: зона обороны и атаки, пропущенные шайбы, большинство и меньшинство, вбрасывания. Тренеры просят включить вбрасывания, потому что мы их проигрываем, и программа показывает их все, они быстро просматривают и решают – показывать это или нет. Если нужно, то я бегу, подключаю к проектору, выходит Игорь Юрьевич и начинает объяснять, подкрепляя всё картинкой на экране, чтобы хоккеисты понимали, почему именно так нужно, ведь на планшете рисовать – это совсем другое.
– Как может «накосячить» видео-тренер?
– Например, забыть зарядить камеру или что-то не взять, потому что у меня с собой всегда больше всего вещей: и хоккейные вещи, и электроника с кучей проводов. Собираться в поездку для меня каждый раз - стресс, потом сижу в автобусе и чувствую себя, как мама, которая переживает, выключила ли она утюг или нет. Помню, один раз в поездке начал барахлить HDMI-шнур, через который ноутбук подключается к проектору, у меня в перерыве время и так ограничено, нужно уже моменты команде показывать, которые запросили тренеры, а не можешь. Теперь у меня всегда с собой запасной.
В прошлом году, когда работал с женской командой, у меня во время матча зависла программа «Спорт код», в которой мы работаем и нарезаем моменты, а игра-то идёт. Хорошо, когда есть ассистент: один снимает, другой за компьютером, а тут ты один. В общем, всякое бывает.
– Часто к вам обращаются игроки с просьбами помочь с нарезками?
– По-разному. К тому же, у них всегда все под рукой. После игры я собираю по частям смены каждой из троек нападения и пар обороны, большинство и меньшинство, вбрасывания, чтобы они не искали в трансляции, и кто просит – тому и отправляю. За семь месяцев работы с парнями видишь, что всё не напрасно, что они растут и твоя работа приносит плоды.
«О «Юнисоне» я слышал еще до перехода дяди туда»
– Когда Игорь Юрьевич перешел из КХЛ в «Юнисон-Москва», как восприняла этот поворот в карьере семья?
– Он перешел в «Юнисон» в феврале и первая моя мысль – он там временно, доведёт команду до плей-оффа, в кубковых матчах поработает и все. О «Юнисоне» я слышал еще до перехода дяди туда, летом видел их сборы в «Арктике», когда отец параллельно проводил тренировочный лагерь для нхловцев и кхловцев там же. Когда Игорь Юрьевич туда перешел, все отнеслись нормально, тем более команда базируется в Москве, переезжать никуда не нужно. Думали, что он поработает там, а потом уйдет в КХЛ или ВХЛ. Когда ему подробно рассказали про планы команды, как будет развиваться, его это заинтересовало.
И для меня это даже не удивительно, когда в прошлом сезоне мы с отцом приходили на плей-офф на ВТБ Арену, посмотрели хоккей, как клуб организовывает программу во время матча, то сошлись во мнении, что НМХЛ – очень неплохо. Потом познакомились с президентом клуба Александром Викторовичем Клименко, генеральным менеджером Денисом Маратовичем Абдуллиным. Пообщались и поняли, что в этой лиге они ненадолго. На самом деле, хорошо, что они друг друга нашли – «Юнисон-Москва» и Игорь Юрьевич.
– Как в итоге вы оказались в «Юнисоне»?
– У меня была развилка: поехать вместе с женской командой «Куньлунь Ред Стар» в Китай или остаться тут. Я выбрал Россию. Прежде чем начать активные поиски нового рабочего места, я позвонил Игорю Юрьевичу, объяснил ситуацию и сказал, что, возможно, я могу помочь «Юнисону». Ему понравилась эта идея, он предложил руководству клуба и меня взяли. Команда планировала искать видео-тренера, а тут человек, которого и Игорь Юрьевич, и Владимир Александрович мало того, что хорошо знают, так еще и спрашивать могут вдвойне, как с близкого человека.
– Вы все матчи НМХЛ видели предельно детально, какое мнение сложилось об этой лиге, несправедливо ли она недооценена?
– А недооценена почему? Например, нет видео-просмотров, хотя даже в женской лиге они есть. А почему нет? На катках нет камер. Даже я, как видео-тренер, когда только начинал работать здесь думал: «Что за лига такая?». Поэтому, если идет недооценка, значит, есть на то причины. И хоккеисты не горят желанием ехать, так как вокруг НМХЛ много нехороших слухов, а это все быстро распространяется, ведь хоккейный мир очень тесен. В некоторых командах два или даже один тренер, нет тренера вратарей, массажиста. Допустим, ты – молодой вратарь, а в команде нет тренера вратарей. Зачем ехать в такой клуб? Нет, ведь тебе не с кем расти в этой команде.
«Юнисон», конечно, другая история, тут все есть, но многие хоккеисты же смотрят на лигу в целом, и думают, что так везде. Это если говорить об организационных моментах, а уровень игры – другое дело. В каждой команде есть минимум 3-4 человека, которые при должном развитии могут пойти дальше и выше.
– Условия, созданные в «Юнисоне» для игроков, отличаются от других клубов? Если посмотреть фотографии с лекций «Культурного кода Юнисон», даже тренерам это интересно, а ребята понимают, как это важно?
– У них сейчас такой возраст, когда идет становление характера, формирование ориентиров, кругозора, но они не всегда понимают, как это им пригодится. Ведь кто-то может стать из них тренером, а они понятия не имеют, как перед 25-ю людьми в мужской раздевалке встать и что-то говорить, или как защитить диплом на китайском языке перед огромной аудиторией.
Все походы в театры, концерты, выставки – это то, что влияет на тебя, из чего складывается твоя личность.
Но, буду честен, в их возрасте я тоже всего этого не понимал, это работает с отложенным эффектом, когда ты можешь поддержать беседу, поговорив на любые темы. Это всё придает уверенности, которой в 18-20 лет еще недостаточно.
– Какая из лекций больше всего понравилась лично вам?
– Поход в театр. Я потом всю ночь не спал. С удовольствием сходил бы еще раз. Хотя всегда относился к театру скептически и никогда не участвовал в спектаклях ни в школе, ни в университете. Для меня всегда выступать публично – стресс и паническая атака. Когда пошел работать в МХЛ, мне пришлось меняться, бороться со страхами, говорить уверенно, чтобы меня понимали. Также и ребятам придется разговаривать, защищать дипломные, общаться внутри, а это помогает развиваться. И если сейчас это «хи-хи и ха-ха», посмеялись в автобусе, то спустя годы – все это ещё сработает.
