Сандис Озолиньш: «Ребят забыть невозможно»
Капитан рижского «Динамо» защитник Сандис Озолиньш в сороковой день страшной трагедии в ярославском аэропорту «Туношна» вспоминает о погибших игроках «Локомотива» Карлисе Скрастиньше, Руслане Салее, Йозефе Вашичеке и Кареле Рахунеке, с которым плечом к плечу выходил на лед в сборной Латвии и НХЛовских «Анахайм Майти Дакс», «Каролина Харрикейнз» и «Нью-Йорк Рейнджерс».
— Сандис, об этом очень тяжело говорить даже сейчас, но от кого и как вы узнали, что ЯК-42, выполнявший чартерный рейс по маршруту Ярославль — Минск, разбился при взлете?
— 7 сентября я смотрел в городе одну квартиру — искал жилье поближе к «Арене-Рига». Вдруг в районе полчетвертого дня (разница во времени между Москвой и столицей Латвии минус один час. — hotice) начал трезвонить мобильный телефон. Много-много раз. Но я трубку не поднимал и даже не смотрел, кто звонит. Потом все-таки ответил на звонок одного моего хорошего друга, который и сообщил эту ужасную весть. Сначала очень надеялся, что это неправда, а самолет просто не взлетел из-за технической неисправности... Короче, гнал прочь от себя плохие мысли. Однако следующий звонок ещё одного моего друга подтвердил, что случилось непоправимое...
— 28 августа, после окончания турнира на Кубок Латвийских железных дорог, Руслан Салей заглянул на полтора дня в Минск, мы встретились, и он рассказал, что виделся с вами, но пообщаться как следует не довелось, поскольку из-за проблем со спиной времени у вас было немного. «Ничего, — добавил Руслан, — сезон длинный, с Озо еще наговоримся»...
— Так оно, в принципе, и было. Я приезжал на тренировки, а игроки «Локо» либо катались, либо уже уходили с площадки. Поэтому общение получалось коротким — «Локомотив» покидал арену, а после тренировок «Динамо» я ехал на процедуры. Но в любом случае нам удалось поговорить. Правда, не так много и долго, как хотелось.
— В Минске вплоть до позднего вечера была очень противоречивая информация, находился ли Руслан на борту ЯК-42. В экстренном выпуске программы «Пусть говорят» на российском Первом канале спортивный комментатор Евгений Кузнецов уверенно заявил: «Похожая история уже когда-то была. 7 января 1950 года разбилась команда ВВС. Тогда опоздал на матч — точнее: на самолет — Всеволод Михайлович Бобров. И здесь тоже злая параллель: Руслан Салей ждал свою команду в Минске. И остался жив»...
— Очевидно, что в первые часы, дни после такой чудовищной трагедии любая информация на вес золота. Но не всегда подобную информацию нужно воспринимать, скажем так, как факт. В таких случаях журналисты обязаны тщательнейшим образом проверять любую новость, каждое сказанное или напечатанное слово. СМИ должны быть очень внимательными и тактичными в отношении родных и близких погибших, на которых обрушивается такая страшная беда.
Честно говоря, я не могу сказать, осознаю ли до конца это горе; понимаю ли полностью, через что пришлось пройти, что пришлось пережить семьям, близким, друзьям погибших игроков «Локомотива»...
Да, у журналистов, как у и представителей иных профессий, своя работа. Но, повторюсь, в такие ужасные минуты, убежден, нельзя давать информацию, в которой корреспондент не уверен на сто процентов, а СМИ не должны соревноваться в том, кто быстрее сообщит свежую новость. Ведь в такие моменты особо не задумываешься, проверенная эта информация либо нет — ты её считаешь правдой, потому что она есть! Получается, у людей только-только вновь зародилась надежда, а через какой-то короткий промежуток времени эту надежду снова отнимают.
— За период НХЛовской карьеры вы играли в одних командах с Русланом Салеем, Йозефом Вашичеком и Карелом Рахунеком, а с Карлисом Скрастиньшем — в сборной Латвии. С российскими парнями «Локо», если не ошибаюсь, одну раздевалку вы не делили?
— Нет, не довелось. Но когда играешь и против ребят, то, конечно же, узнаёшь их. В прошлом сезоне рижское «Динамо» сыграло с «Локомотивом» 7 матчей — 2 в регулярном чемпионате и 5 в плей-офф. В шести из них я выходил на лед. Поэтому все равно знаешь хоккеистов из стана соперника — их характеры, на что они способны и так далее.
— Из игроков «Локомотива», с которыми вы выходили на лед в одной команде, наиболее близки и дружны были с партнером по сборной Латвии Карлисом Скрастиньшем?
— Со всеми ребятами были отличные отношения, но наиболее сдружились, пожалуй, всё-таки с Салеем. Ведь с Карлисом мы играли в одной команде только в сборной, а с Русланом провели вместе в «Анахайме», куда меня обменяли из «Флориды» в январе 2003 года, более трех лет — до марта 2006-го, когда «Майти Дакс» обменяли меня в «Рейнджерс». Правда, надо исключить локаутный сезон-2004/2005. За исключением выходных, мы виделись с Расти (НХЛовское хоккейное прозвище Салея. — hotice) каждый день: на ужине — вместе, на арене — вместе, в поездках — вместе, часто ходили друг к другу в гости. Иными словами, мы вместе работали и вместе развлекались. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы с Русланом крепко подружились.
Да и во время локаута он уехал в «Ак Барс», когда регулярный чемпионат России был в разгаре — в конце октября или даже в ноябре 2004-го, точно не помню. А до этого добровольно, скажем так, вместе катались, поддерживая форму. Кроме того, часто собирались с другими ребятами из «Майти Дакс», чтобы пообщаться, сыграть в карты — матчей, поездок всем нам очень не хватало в тот год. Причем именно Руслан был тем человеком, который старался поддержать ту атмосферу в нашей жизни. Все это сильно сближает людей.
— В одной команде с Салеем вы проиграли седьмой матч финала Кубка Стэнли-2003. Как думаете, почему тем летом главный трофей НХЛ достался всё-таки «Нью-Джерси», а не «Анахайму»?
— Думаю, тот матч мы проиграли психологически ещё до стартового вбрасывания. Плюс опыт был на стороне «Нью-Джерси»: для «Девилз» это был третий финал Кубка Стэнли, а для «Майти Дакс» — первый.
— Руслан не раз говорил, что Майк Бэбкок, который привел «Анахайм» к тому финалу и под началом которого он сыграл в «Детройте» свой последний сезон в НХЛ, — едва ли не лучший тренер, с кем ему довелось поработать. Что скажете вы?
— То же самое. Да, Майк иногда, не стесняясь в выражениях, ругался так, что стекла дрожали — казалось, башка лопнет. Бэбкок требовал от нас многого, но мы видели: наш коуч отлично понимает хоккей. Он умеет убедить команду, что он хочет и для чего он хочет именно этого. А когда это понимаешь, то это помогает команде побеждать и возможные конфликты в раздевалке сходят на нет сами по себе.
То есть ты чётко понимаешь, что надо делать. А не сделал — на, получи! Поначалу даже думаешь: «Чего он орёт на меня?!» А через некоторое время, раньше или позже, проанализировав, говоришь: «Коуч, ты был прав».
Немаловажно и то, что Майк считал всех нас взрослыми людьми. В «Анахайме» мы с большим уважением относились к Бэбкоку, и он отвечал нам взаимностью.
— Вашего товарища по сборной Карлиса Скрастиньша, который с 18 февраля 2000 года по 26 февраля 2007 года выходил на площадку во всех 495 матчах в составе «Нэшвилла» и «Колорадо», называли в НХЛ «Железным человеком». У него действительно было железное здоровье?
— У него было железное желание. Поскольку невозможно провести столько лет и матчей на высочайшем уровне без единой травмы, без болячек, без синяков, растяжений и ушибов. Да и, думаю, ни у одного человека нет такого организма, чтобы в нем что-то не болело... Особенно если он занимается таким контактным видом спорта, как хоккей.
Желание Карлиса играть, его характер, умение терпеть боль и позволили Скрастиньшу заслужить репутацию «железного человека».
— Бок о бок с Карлисом вы играли только в национальной команде. А когда встречались в НХЛ по разные стороны баррикад, могли, видя, что перед вами Скрастиньш, сыграть против него менее жестко? Или на льду не замечаешь, латыш перед тобой или, например, американец...
— Если вижу, что могу сделать человеку больно, нанести ему травму, никогда это не сделаю — чтобы остановить соперника, как правило, достаточно качественно проведенного силового приема. И это касается не только соотечественников, друзей или хороших приятелей, а всех игроков без исключения, вне зависимости от национальности: ведь хоккей — это наша работа.
— Каким был Карлис, как человек?
— Очень добрым, отзывчивым и порядочным.
— В своём последнем интервью, Карлис, вспоминая свой трейд во «Флориду», а Салея — в «Колорадо», сказал, что этому можно только посмеяться. Такой обмен не способен вызвать некую неприязнь одного игрока к другому?
— Если человек взрослый, то нет. Надо понимать, что это просто часть бизнеса: решение об обмене принимается наверху генеральными менеджерами клубов, участвующих в сделке. И если ты не мегасуперзвезда, то повлиять на свой трейд практически невозможно.
— С Йозефом Вашичеком ваши пути-дороги плотно пересеклись в «Каролине».
— Да, в «Харрикейнз» мы отыграли вместе полтора сезона — с октября 2000 года до середины января 2002-го, когда меня обменяли во «Флориду». Прекрасно помню его, 20-летнего, только-только появившегося в тренинг-кэмпе «Каролины». Йозеф был самый большой и высокий игрок в команде. И уже тогда было видно, что Вашичек — очень талантливый и умный хоккеист. И за эти 11 лет он не растерял свой талант, напротив — преумножил его. Плюс возмужал.
Йозеф был одним из самых влиятельных игроков не только в «Локомотиве», но и во всей КХЛ. За ним всегда был нужен глаз да глаз. Он и так был здоровый, а когда занимал место перед воротами, то сдвинуть его с пятачка практически не представлялось возможным — нужно было прибегать к ловкости, хоккейным хитростям.
А как человек — очень позитивный, веселый, приятный и отзывчивый. Расставшись с «Каролиной», мы не теряли контакта: и в НХЛ, и в КХЛ, когда наши команды уже встречались как соперники, всегда старались найти время, чтобы пообщаться, поинтересоваться делами друг друга.
— Разница в возрасте, хотя бы на первых порах, не сказывалась? В 2000-м вы уже выиграли с «Колорадо» Кубок Стэнли, вам было 28 лет, а ему — лишь недавно исполнилось 20. «Дедовщины» к Йозефу со стороны ветеранов «Каролины» не наблюдалось?
— Для меня тот год в «Харрикейнз» тоже был первым. Нет, какая «дедовщина»? Думаю, во всех лигах мира это уже давно пройденный этап. Так, беззлобные и невинные шутки, не более.
— С Карелом Рахунеком вы провели в «Рейнджерс» в общей сложности полсезона от силы...
— Может даже и меньше, точно не помню. Было это в первой половине регулярного чемпионата НХЛ-2006/2007. Зато играли с Карелом в одной паре. Рахунек — очень хороший игрок. В прошлом сезоне он стал чемпионом мира, самым результативным защитником регулярного чемпионата КХЛ. В КХЛ его авторитет был очень высок — все команды знали, на что он способен. Находясь на льду, Карел своей игрой громко говорил о себе, а вне площадки был тихим и спокойным человеком.
— Руслан страстно любил хоккей, но не уставал повторять, что семья для него — на первом месте. А для Карлиса, Йозефа, Карела?
— Я специально не спрашивал, но, думаю, что тоже семья. Ведь они уже были зрелыми мужчинами, а не мальчишками, которые день и ночь напролёт грезят хоккеем.
— Белорусская федерация хоккея решила навсегда закрепить в сборной за Русланом Салеем его 24-йномер. В национальной команде Чехии никто больше не сыграет под 4-м, 15-м и 63-м номерами, под которыми становились чемпионами мира Карел Рахунек, Ян Марек и Йозеф Вашичек. В сборной Словакии будет выведен из обращения 38-й номер Павола Демитры, а стадион в Тренчине, где до отъезда в НХЛ играл за местную «Дуклу» Павол, назовут в его именем. Также читал, что одна из политических партий, входящих в Рижскую думу, предложила переименовать ведущую к «Арена-Рига» улицу Малпис в честь Скрастиньша. Как вы относитесь к инициативе депутатов?
— Трудно сказать. Откровенно говоря, не задумывался — не имею тех прав, чтобы принимать такие решения. Однако считаю, что 7-й номер, под которым он играл в нашей сборной, надо оставить за Карлисом навечно.
Очень больно осознавать, что парней нет в живых... Всем нам надо помнить этот «Локомотив» — великолепную команду, так и не сыгравшую в нынешнем сезоне ни одного официального матча в КХЛ...
Но, наверное, эти мои слова и лишние — и без них очевидно, что ребят забыть невозможно.
Автор:
