«Алло, Дэвид? Слышу по голосу, ты не в форме!». Автобиография Дэйва Семенко. Глава 12
ДРУЗЬЯ НА ПОДМОГУ
Когда я впервые уехал из дома летом 1974, отправившись ради хоккея из Виннипега в Брэндон, я был зеленее купюр в кошельке Питера Поклингтона. Казалось между городами не просто какие-то 200 км, а целая жизнь. Не имея ни малейшего представления о том, чем мне предстоит заниматься, я с трудом осваивался на новом месте. По той же причине, мало что изменилось осенью 1977, когда я стал профессионалом и переехал в Эдмонтон. К счастью, где бы я ни оказался, мне всегда удавалось найти верный способ, чтобы получить столь необходимую «поддержку». Секрет был прост: я постоянно крутился возле ветеранов.
Даже не припомню, чтобы я тратил много времени на общение со сверстниками. По каким-то причинам я всегда дружил со старшими. Во время юниорского этапа моей карьеры лишь пара-тройка ребят могли похвастать достижением почтенного возраста в 21 год. Большинство было старше меня лишь на год или два, три – это потолок. Но они считались ветеранами и я их уважал. Что до тех, кто уже стал профессионалом, но приезжал к нам в лагерь, чтобы набрать форму перед сезоном, они были почти Богами. Я мог, не переставая, слушать их истории о других профессионалах, больших аренах и городах из высшей лиги. Я трепетал перед ними.
Одно из самых больших удовольствий, которое дал мне хоккей, была возможность возвращаться в Брэндон из Эдмонтона (уже после того, как я стал профессионалом в 1977) и быть принятым за своего в компании все тех же «полубогов». Но все это было потом, в далеком-далеком будущем у парнишки из восточного Сент-Пола, чьи родители любезно высадили его в Брэндоне. На тот момент мне было всего 17, и мне еще многому предстояло научиться. Кое-какие вещи в Западной Манитобе священны. Пикник во время майского уик-энда на озере Клиар в 100 км к северу от Брэндона занимает одно из первых мест в списке. Кажется, туда отправляются все, в том числе и хоккейная тусовка. Нет… в особенности она.
Иногда мы с ребятами из юниорки просто приезжали и бродили вокруг туристического лагеря. Ходили туда-сюда по «улочкам» между рядами с летними домиками, палатками и трейлерами, слушая шум каждой гулянки в округе. Рано или поздно мы натыкались на вечеринку, которой не хватало именно нас. А если нет, возвращались в арендованную нами палатку и устраивали там собственный праздник. Нам то и дело везло. Мы постоянно встречали профессиональных хоккеистов, вернувшихся домой на лето. Как правило, они собирались на барбекю, и всегда с радостью принимали нас в свои ряды. Однажды я оказался в трейлере с кучей ребят, среди которых был и Рон Чипперфильд. Тогда я еще ничего не слышал о Гретцки. Зато уже четко представлял, что в хоккее есть не так много звезд покрупнее Рона.
Чип был настоящей легендой в Брэндоне. Бывшая звезда местных «Уит Кингс» и настоящий профессионал, выступающий за «Ванкувер Блэйзерс». О нём говорили на каждом углу. Он был талантливым центровым, но внутри у него было нечто большее, чем просто хоккей. То, что выделяло его на фоне всех остальных – его желание побеждать. Так вот тогда в трейлере на озере Клиар я хотел сказать Чипперу, что намерен кое-чего добиться. Что однажды мы, не знаю где и не знаю как, но обязательно сыграем вместе. Правда, я почти сразу себя остановил: «Не делай этого. Только выставишь себя идиотом. Представь, сколько раз он слышал это от ребят вроде тебя!»
Так что я удержал свой рот на замке. Но для юнца вроде меня, знакомство с Данком МакКэллумом и Роном Чипперфильдом наглядно демонстрировало, насколько интересным может быть успех. С самого первого дня я хотел, чтобы моя жизнь была такой как у них. Мечтал поскорее сменить ветровку «Брэндон Уит Кингс» на красивый костюм. Представьте, каким было мое удивление, когда я впервые приехал в Эдмонтон. Кто еще мог прийти мне на помощь и предложить комнату в своем доме, если не Чип? Соседство с ним, Джо Микелетти и Бреттом Кэллихеном избавило меня от многих проблем.
Уже тогда в коллективном договоре между НХЛ и профсоюзом игроков содержались некоторые правила о переходе юниоров, которые клубы обязаны были выполнять. К примеру, пункт о предоставлении жилья на определенное количество дней. Во Всемирной хоккейной ассоциации правила были другими… вернее, их не было вовсе. Каждый был сам по себе. Но в той команде ты никогда не был один. В моём случае Чип не просто помог мне освоиться на новом месте, но и позволил спокойно заниматься переездом. Познакомиться со всеми ребятами было не проблемой, а вот на то, чтобы их понять, потребовалось определенное время.
Пол Шмыр претендовал на звание самого ужасного модника во всей хоккейной истории. Хотя нет. Он, без сомнения, занимал этот пост единолично. Да ещё и гордился этим. Пол носил узкие расклешенные к низу штаны и короткий пиджак, как у матадора. Бог знает почему, но ему так нравился этот прикид, что в его шкафу собралось около двадцати подобных комплектов, которые специально для него шили в Ванкувере. Все они были разного цвета, и вдобавок к каждому имелся странный броский галстук. Ему пришлось многое выслушать от ребят о своём гардеробе, но он продолжал всё это носить. Думаю ещё и для того, чтобы лишний раз вывести нас из себя.
Я видел игру Пола по телевизору задолго до того, как оказался в Эдмонтоне, и помнил его выступление на одном из Кубков Канады. Как выяснилось позже, даже картинка на телеэкране может врать. Я ожидал встретить серьезного крепкого здоровяка, который в итоге оказался малышом и чуть ли не самым забавным человеком из всех, с кем мне доводилось общаться.
Как я и говорил, большую часть своего времени я проводил с ребятами постарше: Элом Хэмилтоном, Джимми Нильсоном, Эйсом Бэйли, Биллом Голдсвёрси и Полом Шмыром. Они прониклись ко мне симпатией, а я быстро со всеми познакомился. Все они были почти на 10 лет меня старше и уже заканчивали свои карьеры, в то время, как моя только начиналась. Быть принятым ими – по-настоящему много для меня значило. Каждый из них умел играть жестко и каждый мог постоять за себя в бою. Но почему они должны были это делать? В составе было полно молодых ребят, вроде меня, вызванных в команду специально для этого. Так что ветераны могли спокойно играть в свою игру, не переживая о приглашении на бой. Мне кажется, именно так и должно быть. Эти ребята не обязаны выходить на лёд и махать там кулаками. Они уже сделали себе имя и всем всё доказали. Им нужно было просто доиграть свои карьеры. Кроме того, мне платили деньги именно за это.
В своё время все они играли в элите. Билл Голдсвёрси забивал по 50 шайб за сезон, выступая за Миннесоту. Джимми Нильсон долгие годы был ключевым защитником «Нью-Йорк Рейнджерс» и провел 16 сезонов в НХЛ. Эйс Бэйли играл за «Бостон» и помог им выиграть Кубок Стэнли. Ветераны вроде Эла Хэмилтона и Пола Шмыра, выступавшие в ВХА, оставались для меня загадкой. Но вскоре я выяснил, что и они любят весело проводить время. С ними дорога казалась не такой скучной.
Сплоченность – важная вещь на любом выезде. Поэтому мы частенько отправлялись в пивную всей командой. И даже если кого-то вызывали лишь на одну игру, он все равно шел с нами. Таковы были командные традиции. Ланч в ресторане «Champ’s» на верхнем этаже «Норслендс Колизеума» после каждой домашней тренировки тоже входил в их число. Для нас это было обычное дело, и, как правило, 99% ребят всегда были там. Ничего особенного. Просто обед, после которого все расходились по своим делам. Но это помогало нам держаться вместе.
У нас в команде был свой список любимых заведений для всех городов, куда мы могли отправиться на выезд. И боевое крещение не заставило себя долго ждать. Мое первое путешествие с новым клубом случилось на третий день после переезда в Эдмонтон. Это был 1977, я только что покинул Брэндон, и всё вокруг для меня играло новыми красками. Моим первым соседом в той выездной серии стал наш вратарь, Смоуки МакЛауд. Доживи я хоть до миллиона лет, я все равно бы услышал фразу, которую Слатс говорил МакЛауду, взбираясь в автобус и протягивая ему список расселения: «Смоуки, присмотри за парнишкой. И прошу тебя, ради всего святого, не спускай с него глаз».
Через пару дней в Бирмингеме я убедился в том, что Смоуки был склонен воспринимать всё буквально. Чип, Бутч Дэдмарш и он привели меня в заведение под названием «Виктория Стэйшен», где мы здорово пообедали, до отвала наевшись ребер. Затем мы отправились в клуб, от которого я, честно говоря, не совсем понимал чего ожидать. Мне же было всего 20. Чип показал мне это место, прямо через дорогу от «Сивик Центра», еще до матча. «Вот куда мы ходим после игры, Сэмми», - сказал он, не сдерживая улыбки.
Я слабо понимал к чему вся эта суета. Бар был похож на обыкновенную забегаловку. Даже выступая в юниорке, мне приходилось бывать в куда более приличных местах. Почему же профессионалы, которые получают хорошие деньги, ходят в клубы вроде этого? Оказавшись внутри, я понял почему. Там было полно привлекательных женщин, которые одним своим внешним видом могли легко свести вас с ума. Но кое-что удивляло меня еще сильнее: как кому-то удалось отыскать это место в первый раз? Наверное, какой-нибудь игрок однажды заприметил его на краю автострады и рассказал об этом друзьям. А дальше это быстро стало традицией.
Я не знал, сколько еще может продлиться эта сказка. На тот момент мой профессиональный опыт все ещё измерялся часами, и отбой в 23:00, установленный Слатсом, выглядел для меня зловеще. Не переставая смотреть на часы, я нервничал все сильнее и сильнее, пока маленькая стрелка приближалась к назначенной отметке. Наконец, я подошел к Смоуки со словами: «Мне пора».
«Вот ещё!» - сказал он. «Ты никуда не пойдешь, парень. Слатс поручил мне присматривать за тобой, а как, чёрт возьми, я могу это делать, если я останусь здесь в баре, а ты вернешься назад в гостиницу. Если я не иду, то и ты не идешь тоже. Так что лучше сядь и выпей с нами еще по одной».
Будучи новичком, да еще и изрядно напуганным, я ни за что не стал бы спорить с таким ветераном, как Смоуки МакЛауд. Так что мне нужно было подождать, пока его отвлекут, прежде чем оттуда ускользнуть. Правда, ждать пришлось совсем не долго. Отвлечься в подобном заведении для Смоуки было плёвым делом. То, чему я и сам вскоре довольно быстро научился. Уже тогда меня с трудом можно было назвать «невинным», пусть я ещё и не совсем вращался в этих кругах. В юниорке, ближе к концу моего последнего полного сезона, я все ещё не был уверен в том, что кто-нибудь собирается выбрать меня на драфте. Правда и не забивал себе голову тем, что в итоге могу оказаться в пролете. Мне просто хотелось доиграть сезон и посмотреть, что же из этого получиться.
За два последних года в Брэндоне шансы на то, что пара чьих-то любопытных глаз будет следить за мной каждую игру, существенно подросли. Где-то на трибунах всегда находились несколько скаутов, державших игроков на карандаше. Тренер об этом знал, но ничего нам не говорил. Иначе вместо команды на лёд вышла бы кучка перепуганных одиночек, напрочь забывшая о плане на игру. В моем случае Данк тоже был в курсе событий. В 1977 Боб Фриман приехал из Эдмонтона специально для того, чтобы просмотреть меня для «Ойлерс» на площадке и за её пределами. Лишь позже от Данка я узнал о том, что Боб задержался в Брэндоне на целую неделю, чтобы понаблюдать за мной. Должно быть, все эти семь дней он ложился спать очень рано и ничего не знал о том, что происходило по ночам. Иначе его отчеты вряд ли бы убедили «Эдмонтон» выбрать меня на драфте
Главное отличие нехоккейного времяпровождения у профессионалов – свобода. Никто не станет нанимать тебе сиделку. Есть определенный набор правил, за каждое нарушение которых ты платишь из своего кармана. Мы были большими мальчиками и должны были сами за собой присматривать. Чем мы собственно и занимались. Постоянно. У Слатса была система, по которой штрафы удваивались с каждым следующим проколом. Пропустил отбой – 50 баксов, попался снова – уже 100. Несколько раз я добирался до отметки почти в 1000. В какой-то момент я просто перестал пытаться незаметно проникнуть обратно. С тем же самым успехом я мог воспользоваться парадным входом – Слатс все равно бы меня заметил.
Каждый раз, когда он меня ловил (а ловил он меня каждый раз), он говорил следующие слова: «Не понимаю, почему ты снова пытаешься меня надуть, я же вижу все твои ходы наперед». Это лишь добавляло мне уверенности в том, что я смогу обхитрить его в следующий раз… впрочем, сделать этого мне так и не удалось.
В Ванкувере есть бар под названием «Проныра Пит». Хотя мне кажется, что владельцев уже посещала мысль о смене вывески на «Лопух Сэмми». Я никогда не бывал там прежде. Но в тот день трое наших оказались внутри спустя час или два после отбоя.
Мы как раз приехали в город, чтобы сыграть с местными «Кэнакс». Стэн Вэйр, Дэйв Хантер и я зашли внутрь вместе, но взяв свой напиток, я решил прошвырнуться по бару и осмотреться вокруг получше, пока они, не поднимаясь, сидели у стойки. Уже через минуту, стоя напротив лифта, я с удивлением наблюдал за тем, как через его открытые двери целая толпа японских туристов буквально вываливалась на площадку. Но это было еще не всё. Оказалось, большая их часть просто не успела подняться по лестнице. Всё выглядело так, будто их собралось несколько тысяч. Я просто не мог пошевелиться, они были повсюду! Не спрашивайте меня, откуда они взялись и что им было нужно. Но со своими 193 см я был как минимум на 30 см выше любого из этих коротышек.
«И что в этом такого?» – спросите вы. Что особенного я мог увидеть со своей господствующей позиции высоко над головами сходящей с ума толпы? Вновь открывающуюся дверь! «Здорово! Ещё туристы…» - обрадовался я. Но кто, вы думаете, столкнулся со мной взглядом, едва успев переступить порог? Слатс. Он так пристально смотрел на меня, что даже не заметил Стэна и Дэйва, которые вовремя сориентировались и быстренько улизнули через заднюю дверь. В итоге Слатс здорово на меня взъелся за тот вечер. Хотя больше всего его взбесило не то, что он поймал меня после отбоя, а то, что даже после этого я решил остаться и допить свой напиток. Лишние пять минут никак не изменили бы размера взыскания.
Слатс всё время просил нас не подставлять его. И мы, правда, старались. Но однажды он оказался в неловкой ситуации, поймав всю команду после отбоя, в популярном баре «Сэр Уинстон Черчилль» на монреальской Крэсент Стрит. В тот вечер с ним был один его друг. Слатс пригласил его в паб, но приятель вежливо намекнул, что им стоит поискать другое место, потому что здесь наверняка гуляют «Ойлерс».
«Это исключено!» - сказал Слатс. «Уже отбой и все мои давно спят». Они зашли вовнутрь, и там были мы, все вместе, включая его ассистента. Только европейцы не попались, спрятавшись в туалете. Я бы никогда не стал намеренно бесить Слатса. Скажем так, он был сам виноват в том, что любил ходить по барам, которые обожали все нарушители и дебоширы. В конце концов, он был в игре достаточно долго, чтобы запомнить расположение любимых мест хоккейных гуляк.
Пожалуй, он был тренером, которого мы научились уважать. Хотя бы за то, что он помог каждому из нас заработать огромную сумму денег за эти годы. Но иногда Слатс доставал меня так, как не удавалось еще ни одному человеку до него. Всё началось с самой первой выездной серии 1977. Прямиком с места в карьер. Мы отправились в Хьюстон из Эдмонтона, сделав незабываемую остановку в Вегасе. Затем был Бирмингем. Сложный выезд. В те старые-добрые дни в каждой команде ВХА было много настоящих бойцов, и я чувствовал себя так, будто встретился с каждым из них во время той первой поездки. Но самое приятное для меня осталось на конец. Наша серия выездных матчей завершалась игрой против «Джетс» в Виннипеге, где вся моя семья в полном составе собиралась прийти на трибуны, чтобы понаблюдать за тем, как я играю среди профессионалов. Такая себе минута славы. Правда, было одно «но»…
Моя правая нога не переставала болеть с момента нашей первой совместной с «Ойлерс» тренировки. Я как раз стоял у ворот, когда Дэйв Ланжевен начал смещаться к центру от борта, зацепился за меня и вывернул мне колено. Через два дня мы отправились на выезд, а мой гардероб пополнился жесткой повязкой. Но я не бросил играть. До встречи в Виннипеге оставался примерно час. Мы с ребятами сидели в раздевалке, когда ко мне подошел Слатс. «Давай ка быстро на лёд. Проверишь свое колено на раскатке и сразу беги ко мне» - сказал он. «Посмотрим, в состоянии ли ты сегодня сыграть».
На этот счет у меня не могло быть никаких сомнений. Только не в моем родном городе. Я задержался на площадке на пару лишних минут, чтобы разогреться и окончательно убедиться в собственной готовности. Все остальные уже успели вернуться в раздевалки. И как только я собрался последовать их примеру, громкий голос диктора объявил всем по системе оповещения: «Вне заявки у «Эдмонтона» на сегодняшнюю игру №27, Дэйв Семенко».
Черт побери, он наверняка задумывал это с самого начала. Но и это был ещё не конец. В течение 9 лет Слатс имел что-то против моих выступлений в Виннипеге. Он считал, что я буду волноваться. Не знаю, поступал ли он так же с остальными ребятами, когда те приезжали в свой родной город, но каждый раз, когда мы оказывались в Манитобе, он начинал хитрить, чтобы не выпустить меня на лёд. Даже много лет спустя по приезду в Виннипег у меня сохранилась привычка подходить к нему перед игрой и говорить: «Сегодня моих родителей нет на трибунах, Глен. Они давно переехали в Брэндон и уже здесь не живут. Я не буду волноваться. Честное слово. Можешь смело выпускать меня на площадку». Но он никогда этого не делал.
Я был самым молодым игроком в команде по ходу своего первого года с «Ойлерс». И ближе к концу сезона Слатс подошел ко мне со словами: «Я хочу, чтобы летом ты отмечался у меня. Будешь каждый месяц звонить мне по телефону». Ага, по-моему, задумка – полное дерьмо: я не собирался ни перед кем отчитываться. Естественно я ему не звонил. Ни разу за целое лето. За пару недель до открытия лагеря клуб разослал игрокам пакет бумаг с перечнем упражнений, которые нам предстояло выполнять во время фитнесс тестов. Это был комплекс из 50 приседаний и 50 отжиманий. А еще каждый должен был пробежать 3 км меньше чем за 14 минут.
Наконец-то, в один из дней у меня зазвонил телефон. Это был Слатс.
- Алло.
- Дэвид, слышу по голосу, ты не в форме!
Я рассказал ему, что все в порядке. А когда он спросил, почему я ни разу ему не позвонил, я ответил, что принял его предложение за шутку. Слатс ещё раз попросил меня убедиться в том, что я точно следую программе из тренировочного пакета, и что у него все еще есть определенные сомнения насчет моего колена.
- С приседами и отжиманиями никаких проблем! Но есть небольшие сложности с беговой частью. – ответил я.
- Этого я и боялся! Твое колено снова барахлит?
- Нет, проблема не в этом. Все дело в ветре, который постоянно выдувает сигарету у меня изо рта.
Он бросил трубку. Мы годами доставали друг друга таким вот образом. И Слатс точно выходил победителем более чем достаточное количество раз.
Но этот раунд остался за мной.
ФАНТАСТИЧЕСКОМУ СЕЗОНУ НАШИХ ДРУЗЕЙ ИЗ "ВИННИПЕГА" И НЕВЕРОЯТНОМУ ПУТЕШЕСТВИЮ "ВЕГАСА" В ИСТОРИЧЕСКОМ ПЕРВОМ СЕЗОНЕ ПОСВЯЩАЕТСЯ!
Другие главы из книги:
Глава 1: Нефтяник до самой смерти
Глава 2: Переход в профессионалы
P.S.: Хотите больше интересных новостей, статистики, видео, отчетов о матчах и многого другого из мира "Ойлерс", подписывайтесь на наш паблик "в Контакте" - Edmonton Oilers News.
СКОРО: ГЛАВА 13: ОТРЫВ ПО ПОЛНОЙ
СПАСИБО!