25 мин.

«В провинции есть районы, где даже мне появляться страшно». Кто самый сильный человек на русском ТВ

11 k

Сергей Бадюк, актер, телеведущий, каратист, дает большое интервью Юрию Дудю.

В 80-х Сергей Бадюк служил в спецназе Главного разведывательного управления. В 90-х – работал опером в ФСБ. В 2000-х – состоял в руководстве самых разных компаний – нефтяных, газовых, банковских и даже мясоперерабатывающих. Примерно тогда же он стал регулярно появляться в наших телевизорах: или в кино («Антикиллер-3», «Соловей-разбойник», «Бригада. Наследник»), или на канале «Россия 2», для которого он снял больше сотни программ про боевые искусства и силовые виды спорта.

В 2014 году Бадюк снялся у одного из главных русских режиссеров Петра Буслова, появился в двух (раз, два) эпизодах «Русского подорожника» – музыкального полотна группы 25/17 – и вот-вот вернется на «Россию 2» с новым проектом про единоборства.

Юрий Дудь встретился с Бадюком и узнал еще сто причин, почему дивану, углеводам и кофе надо объявлять войну.

– В этом году вы должны вернуться на «Россию 2» с новым документальным сериалом. Про что он будет?

– Мы уже снимали нечто похожее – боевой трэвел с Сергеем Бадюком. Раньше мы были на Окинаве и в Таиланде, в этот раз – снова в Таиланд, Болгария, Голландия и Казахстан. Находили там самых лучших бойцов, разбирали особенности местных тренировок, показывали характер страны. Сняли в итоге 8 фильмов.

Главное место – Таиланд, конечно. Там сейчас столько новых мест для тренировок открывается! В ближайшее время поеду снимать туда снова, очень хочу показать Бангкок. Этот город – полный трэш, такое кино. Гетто, где зал как половина этой комнаты, грязь, мрак, проститутки, полицейские и при этом много отличных бойцов. Фильм «Кровавый спорт» отдыхает.

– Еще говорят, что вы делаете проект для «России 1» про спецслужбы. Расскажите, как можно снять документальное кино про то, что строго засекречено.

– Не расскажу. Посмотрите – увидите. Я работал в спецслужбах много лет, работаю там как инструктор и поныне. Это была моя авторская задумка, я достучался до руководства, меня услышали – отдельное спасибо им. Сейчас мы в подготовительном периоде.

– Весной вы снимались у одного из главных русских режиссеров – Петра Буслова. Что за кино?

– Фильм называется «Родина», выйдет в 2015 году, очень сложное и тяжелое кино. Петя отдал мне единственную положительную роль, во что я, если честно, не верил до конца. Я играл преподавателя йоги – пришлось сбросить 15 кг веса. С гибкостью-то у меня все в порядке, но надо было и внешне хоть как-то соответствовать йогу. Снимали на Гоа: жара безумная, целый день на солнце.

Фильм очень неоднозначный, но я советую посмотреть: вполне международная история взаимоотношения родителей и детей. Хотя Буслов вообще не снимает проходного кино.

– Почему Буслов особенный?

– У меня за спиной более двух десятков фильмов: и большой метр, и сериалы. Но я по пальцам могу пересчитать режиссеров, которые бы так скрупулезно подходили к съемках. По сути, у него подход театрального режиссера, а сейчас это большая редкость. Сериалы – это работа с листа в основном. А тут – какое-то дикое количество репетиций, все сцены разбирали, очень важно знание текста. Я на первой репетиции перепутал два слова, увидел лицо Буслова и понял, что больше путать не стоит – зазубривал все. В сериалах все лояльнее, артисты, которые обладают звездным статусом, могут позволить себе текст взять уже на площадке. Буслов очень глубоко погружается в фильм, все очень строго, даже окончание слова имеет значение.

В свое время я много времени проводил на Гоа. Петя снимался в фильме «Зови меня Джинн» – во время съемок мы с ним и познакомились. У Буслова я давно хотел сняться, но мне было очень неудобно подойти и об этом попросить. Два года назад он сам мне позвонил. «Некуда спешить» – это семь короткометражек по заказу ГИБДД России, у нас же в год 45 тысяч человек погибает на дорогах. Одну из них снимал Буслов, и я считаю это одной из лучших своих работ.

Потом он снова позвонил: «Бадюк, брошу тебе сценарий». Я как раз ехал в поезде в Киев, на часах было 9 вечера. До 4 часов я не спал – так меня накрыло. Решил позвонить Буслову:

– Спишь?

– Уже нет. Зачем будишь?

– А на хрена ты мне такое на ночь прислал? Знал же, что не усну.

Он засмеялся: «Играть будем?» Кого играть – этого я не понимал. Я реально себя там не видел. Встретились в Москве, я сразу после приветствия: «Давай с конца – какая роль? Вот это и вот это я играть не буду». «Роль йога Тимура».

– Лучшее кино Буслова из тех, что снимал Буслов?

– Он был безумно им недоволен, а мне очень понравился «Высоцкий». Может, это связано с тем, что я довольно возрастной дядька, помню, как мы слушали Высоцкого на кассетах.

«Бумер»? Я жил в то время. Сам какими-то краями зацепил все эти дела. Так наелся этого, что мне смотреть фильм было неинтересно.

– Для съемок в «Родине» вы сбросили 15 килограммов. Как?

– Меня предупредили за два месяца до старта съемок – и я сразу же сел на жесточайшую диету. Моя диета – безуглеводка. С утра – тарелка овсянки или тарелка гречки. Огурцы, помидоры – целый день. Несладкие фрукты – только до обеда. Отварные грудки. Творог с рынка – правда, за две недели до съемок я и его снимаю. Сухофрукты и мед вожу с собой постоянно, потому что надо много думать. А на съемках без подпитки начинаешь тупить – ни строчки текста выдать невозможно.

* * *

– У вас классическая история превращения в силача – получил по шее, взялся за себя.

– 15 лет, провожал девочку. Была зима, ее надо было вести через стадион. Отвел, возвращался домой той же дорогой. Мне навстречу – толпа местных ребят, не разойтись никак. Наваляли. Я решил качаться.

А в каратэ меня привел фильм «Пираты XX века». Еще до него по людям пошли фотки, все только и спрашивали: «У тебя фотографии каратэ есть?» Их выменивали на марки, на деньги, еще на что-то. Я немыслимым образом накопил какое-то количество этих фотографий. Потом мне попалось две книги: This is Karate Масутацу Оямы и «Динамика каратэ» Масатоши Накаямы. Уже спустя годы я понял, что это были лучшие книги по каратэ – просто подфартило.

Я засел за английский язык и с помощью этих книг выучил английский. У меня по сей день сохранилась тетрадка: на страницу наклеена фотография, снизу писали перевод.

– По книге реально освоить базу единоборства?

– Вполне. У нас был парень, который втайне занимался каратэ, но все, понятно, об этом знали. Я пришел к нему, он меня послал. Рассказал отцу, отец его убедительно попросил обучить меня, и меня взяли. Это мой бывший тренер, мы дружим по сей день, я перевез его в Москву.

Тогда за каратэ была уголовная статья, статья 219-я часть «прим» УК РСФСР – «незаконное обучение каратэ». По ней, правда, посадили только одного человека – знаменитого Валерия Гусева. Самый смех был в том, что он преподавал не каратэ, а кунг-фу, но его все равно посадили.

– Первый раз, когда вам это пригодилось?

– В армии. Били.

– Били – всех, кто не мог ответить?

– Нет – всех.

Есть два фильма, которые поменяли всю мою жизнь: «Пираты ХХ века», я про него уже сказал, и «В зоне особого внимания» – про десантников. Я достал отца: хочу быть десантником. В итоге так его достал, что он отправил меня в армию на два месяца раньше – я туда ушел в 17 лет. Он вышел на военкома и сказал: «Серег, этот набор идет только сейчас. В армию надо идти через два дня». «Пап, мне ж только 17». Он достает военный билет: «На». В этом билете мой день рождения 3 мая, хотя на самом деле 3 июля. Он выправил его специально, чтобы я смог уйти. Ушел и попал в 8-ю отдельную бригаду спецназначения.

И там началось с первого дня. Меня били, я бил. Я бил, меня били.

– То есть даже подготовленный человек в армии все равно может получить по шее?

– Конечно! Толпа же. Но потом я разобрался: это часть подготовки, часть проверки. В какой-то момент тебе протягивают руку: ты один из всех. Если ты не стучишь, не даешь заднюю, не ломаешься – ты здесь. Я считаю, что это единственно правильный ход. Во всех армиях мира – хоть американской, хоть какой еще – такое происходит и будет происходить. То, что сейчас с этим идет борьба, это бред.

– Бред не давать избивать неподготовленных малолеток?

– Да нет. Просто борьба с дедовщиной – это борьба с ветряными мельницами. Если из солдата сразу не выбить всю гражданку нафиг, его невозможно заставить идти умирать за родину. Через полгода я стал сержантом и мы гоняли этих бедных ребят до кровавой блевотины. Слово поперек – на. По голове не били, но в корпус – постоянно. Слабые ломаются сразу – их за забор и в пехоту. По-другому армии в не бывает.

– А особенно слабые и при этом несдержанные потом берут автомат и расстреливают своих, так?

– Старик, издевательства и унижения – это другое, у нас этого не было.

Еще тебе в армии не дают спать. Я спал ровно 4 часа, иногда не спал двое-трое суток – тебе все время надо что-то делать, ты не соображаешь, находишься в состоянии фрустрации. Зато когда ты впервые попадаешь на войну и начинается весь этот п..., ты не спишь, вокруг умирают люди, все рушится, ты понимаешь: если бы не было всего того, ты просто сдох бы. Это максимально приближает тебя к реальности.

– Самая жесткая штука, которую вы делали в армии?

– По людям живым стрелял. Я ветеран боевых действий.

– Каких? Афганистан?

– Какая разница? Я стрелял и убивал людей. Я был пулеметчиком и очень хорошо видел результаты своей работы. И больше не хочу про это говорить.

* * *

– В середине 90-х вы были оперативным работником ФСБ. Я понимаю, что делает оперативный работник милиции. А ФСБ?

– То же самое, только по статьям, которые подведомственны ФСБ. Без подробностей. Работал и работал.

– Хиллари Клинтон как-то сказала: «У бывшего сотрудника КГБ не может быть души».

– Хиллари Клинтон и не то может сказать. Она ненавидит все русское, ее слова – это слова врага. Она для меня – враг. И то, что в этом году происходит, мы видим: перестали трындеть, все встало на свои места. Нам перестали жать руку и плевать в спину. Пока была возможность раздергивать нас в 90-е, все было хорошо. Когда такая возможность пропала, началась война. Вся моя родня – на Украине. Мое сердце разрывается.

Мы все говорим: менты – пидорасы, кагэбэшники – сволочи! Что произошло на Украине? Пришли к власти ребята, свергли правительство – да и хрен бы с ними. Но они сделали чудовищную ошибку – первым делом сдали беркутовцев. А когда началась буча на юго-востоке и им надо было отправлять туда кого-то, стало понятно, что отправлять некого. Военный человек – а все, кто носит погоны, и милиционеры, и разведчики, это военные люди – должен понимать: он идет умирать за родину, а родина его не-пре-даст. Можно разбираться с командиром, который отдал преступный приказ, с президентом, но солдат трогать нельзя! А их сдали. Мы выступаем на милицию до тех пор, пока все хорошо. Когда что-то плохо, мы кричим: «Алло, помогите!»

Когда теракты происходят, кто работает? Видишь руки? У меня сегодня было занятие со спецназом, я их тренирую. Эти люди через день выезжают в Дагестан, в другие регионы – работают, защищают нас. У меня знакомый из подмосковного СОБРа вошел в дом и ему сбоку вкатили очередь из автомата. Три пули попали в голову, раскололи шлем. Под ноги бросили гранату – он прыгнул на нее и спас всех. Туловище вынесли на улицу. В доме продолжается стрельба, через какое-то время он – весь окровавленный – забегает внутрь и стреляет: «Где эти пидорасы?» Он выжил. Он герой. Что, у человека нет души?

– Рядовый и отважный умница – это одно. Босс, который сидит на Лубянке, – другое, разве нет?

– Это большая иллюзия, что есть блатные, которые сразу сели наверх, а есть пушечное мясо, которое бегает по горячим точкам. Поверь мне, в руководстве очень неглупые люди сидят. На сегодняшний день весь руководящий состав ФСБ – стопроцентно весь – прошел горячие точки.

– Самая жесткая тренировка спецназа в вашей жизни?

– Скачки. Раз в год в советское время проводились соревнования групп спецназа. Все бригады присылают самых сильных ребят и три дня идут скачки. На вас охотятся менты, кагэбэшники, войска – все, кто только можно. И это самая большая жесть, которую я пережил в жизни. Нам ставили задачу, мы десантировались в Печорах, это под Псковом, и шли через Прибалтику. Трое суток ты не спишь, трое суток за тобой гонятся, в день проходишь от 30 до 60 км – на грани выживания.

* * *

– По субботам у вас практики в парке у метро Проспект Вернадского. Для чего туда приходят люди?

– Подтянуться на турнике, морды побить. Это бывает, когда я в Москве, приходит по 100-150 человек. Люди приезжают из Мурманска, Владивостока, Тагила, хе-хе.

Абсолютно разные люди. Как-то бабушка 80-летняя пришла. У нас были занятия по растяжке – она оказалась очень гибкой, садилась практически в шпагат.

Сосед – генерал МВД – 82 года, армянин, блестящий благородный профессор. Ходил в течение года, просто смотрел, потом стал участвовать. Много инвалидов приходит. Был парень без ноги – минно-взрывная ампутация. Ходил-ходил, потом выяснилось, что наш, спецназовец, причем действующий – служит, бегает по горам с протезом.

Пришел мальчишка, у которого за пару дней до занятия была свадьба. К тому моменту он ходил на практики год. За это время сбросил 30 кг. Пришел с женой, принес ей стул, посадил и обмотал одеялом – было холодно. А сам – тянулся, практически сделал вертикальный шпагат.

Был парень, который приехал на инвалидной коляске – Егор Кузнецов из Нижнего Новгорода. Тяжелейшая врожденная травма, что-то со ступнями. Прошло время – ходит, тренируется, качается. Мой самый сильный мотиватор – ребята с ограниченными возможностями. Они демонстрируют такую волю, что я всегда их ставлю в пример. Говорю другим: «Посмотрите на них. Вам не стыдно?»

– Что самая большая проблема сегодняшней России?

– Наркомания. У нас в год погибает 100 тысяч человек от передозировки только героина. За 10 лет войны в Афганистане наши потери – 14 тысяч. 100 тысяч от передозняка – это только официальные цифры, их вполне можно умножить на два. От водки паленой – еще тысяч 30-40, в авариях – столько же. У нас война в стране. Если все так пойдет и дальше, лет через 10-15 некого будет брать в армию. Никакой войны не надо будет – просто зайдут к нам и все.

Я был в гостях у Жени Ройзмана, я его близко знаю и поддерживаю. Я никогда не лез в политику и не полезу ни за какие коврижки. Но Ройзман – это тот случай, когда я за человеком готов идти куда угодно и стоять с плакатами. Едем мы с ним по Екатеринбургу, я читаю объявления: «Наркотики. Телефон». «Что это?» «А ты набери». Набираю. «Что вам нужно?» «А что есть?» И мне перечисляют весь список.

- А как все происходит?

– Очень просто: по телефону перечисляешь им деньги, они делают закладку и из-под какого-то камня ты это забираешь. И ведь не кидают, все честно!

В Москве это не так видно, но в провинции есть районы, где даже мне страшно появляться. Наркомания – это очень страшно. Это удав, который поглощает нас все больше и больше.

– Вы тренируетесь вместе с футбольными ультрас.

– Да, и они очень мне близки. Во-первых, я вижу, как они преданы футболу. Во-вторых, если ребятам хочется подраться без применения оружия – в чем проблема? Да, массовые беспорядки – это плохо. Но у ультрас есть свой кодекс, они делают это в удаленных местах – почему нет? Они молодые парни. Они спортсмены, они не пьют, они не курят, они следят за собой – на них приятно смотреть. И когда какое-то расплывшееся тело сидит в телевизоре и их осуждает, мне хочется сказать: ты на себя посмотри сначала, наверняка или алкаш, или наркоман.

– Когда вы в последний раз напивались?

– Ох, шесть лет назад. Тяжелейший стресс на работе. Но сейчас я вообще не пью алкоголь: мало не могу, а много уже нельзя.

* * *

– Это ваш белый Range Rover у ресторана?

– Мой белый Lexus, тоже джип.

– Самая маленькая машина, которая у вас была?

– Не была, а есть – Audi TT. Я ее очень люблю, спокойно в нее помещаюсь. Ей уже 11 лет и продавать ее я не собираюсь.

– Вы получали степень МВА в Чикаго. Зачем она была вам нужна?

– Я работал в нефтянке тогда. Это мне принесло огромную пользу, познакомился с замечательными людьми.

Главный плюс – систематизирует знания. Когда я закончил, понял: все, чему меня учили, я так или иначе знал, но этому нужно было получить подтверждение и систематизацию.

Я заканчивал executive МВА, это история уже для топ-менеджеров, обучение – два года. Раз в месяц я уезжал туда на неделю – 24 поездки за два года. Чикаго, Барселона, Лондон и Сингапур – кампусы в четырех местах, потому что культура бизнеса в Америке одна, в Европе – другая, в Азии – третья.

– Вам понравилось в Америке?

– Нет. Я за границей везде, кроме Таиланда, чувствую себя не очень хорошо. Уже на 3-4 день меня начинает накрывать тоска.

Хотите верьте – хотите нет, я там дышать даже не могу. Мне нравится путешествовать, но я домой хочу. Там живут люди и живут, у них своя жизнь – у меня своя. Мне здесь нравится.

– В бизнесе вы работали как учредитель или как наемный работник?

– Только как наемный. Своего бизнеса у меня никогда не было, поэтому называть меня бизнесменом некорректно.

– На всех своих местах работы вы занимались вопросами безопасности?

– Никогда. Именно управление. Я был финансовым директором, дебетово-кредиторская задолженность, был генеральным директором – восемь заводов в управлении. Но вообще бизнес – закрытая тема.

– Что надо сделать, чтобы быть сотрудником ФСБ, а стать управленцем крупных предприятий?

– Учиться и работать. Я еще работал в органах, пошел на вечернее отделение финансового института при правительстве РФ, закончил его, пошел работать. Начинал с младшего менеджера – без рабочего места, просто ставили стул.

– Компаний, в которых вы работали, очень много, но уходили вы из них, отработав год-два. Есть люди, которые уверены: так не бывает, тут точно чекистский криминальный след. Что мне им ответить?

– Если люди все знают, что им отвечать? Они же все знают. Еще раз: бизнес – закрытая тема.

– В Youtube легко наткнуться на отрывок из израильского фильма о России 90-х. Вы там рассказываете, как в те прекрасные времена вбивали гвозди в руки бизнесменов.

– Это были пробы к фильму, который снимал Юсуп Бахшиев и Демочка – известный криминальный авторитет и творческий человек. Они меня позвали: снимаем фильм и хотели бы тебя попробовать. Это был заученный текст. Кроме того, меня там называют то ли Леня, то ли как-то еще – но не моим именем. Это было в офисе на Фрунзенской, стояли две камеры. Потом люди, которые были там в гостях, вмонтировали это в свой фильм про русскую мафию. Ну, вмонтировали и вмонтировали. Мне это как-то до лампады.

– Почему до лампады? Это ж колоссальный удар по репутации.

– Ехать в Израиль и воевать с этими идиотами, ходить в суды? Умные люди знают, где я в то время, о котором рассказываю, служил. Молодым дебилам, которые не под своими именами что-то пишут в интернете, я доказывать ничего не хочу.

– Самая большая жесть, которую вы видели в 90-е?

– Был знакомый бизнесмен. Очень богатый человек, его взорвали в машине. Догнал мотоциклист, приклеил мину на крышу. Я приехал к нему домой: у него остались мать, жена, сын. Мать ослепла в этот же день – от стресса. Это ужасная вещь.

* * *

– Вы работали гендиректором мясокомбината. Можете ли вы после этого есть колбасу?

– Нет. Если вам надо съесть хорошее мясо, заведите себе проверенного поставщика на рынке. Все, что продается в магазине, – это не очень хорошо. Дело не в мышиных хвостиках – это все ерунда. Комбинат, где я работал, был лучшим в России – технология соблюдалась жесточайшим образом. Вопрос в биологических и питательных функциях. Когда мясо перемораживают четыре раза, когда мясо накалывается всякой химией, чтобы выглядеть лучше и быть вкуснее обычного… Только с рынка, и только не от каждого.

– Колбаса – это пуля в здоровье?

– Смотря какая. Есть те, кто делают все по технологии из нормального мяса. Понятно, что здоровья она не добавляет, но и несильно отнимает.

– Можно ли набрать мышечную массу без спортпита?

– Возможно. Самое главное – нормальное питание и сон. Но питаться надо именно по часам: 6-8 приемов пищи в день. Я знаю много довольно качественных бодибилдеров, которые вообще не принимают спортпит. Если вы не профессионал, если вам не нужна супермасса, вполне можно обходиться нормальным питанием.

– Самый большой стереотип: спортпит влияет на потенцию.

– Крайняя степень невежества. Даже у тех людей, которые принимают фармакологию – анаболические стероиды и прочее, – с мужским здоровьем все более чем в порядке. Ничего, кроме смеха, у них это не вызывает.

– То есть даже те, кто ест яд…

– Ну какой яд? Давайте смотреть правде в глаза: сейчас чемпионат Москвы по шахматам нельзя выиграть, ничего не принимая.

– Самая большая ошибка человека, который начинает ходить в качалку?

– Заниматься самому, без тренера. Только тренер – без него невозможно. Во всех видах спорта, которыми я занимаюсь – и каратэ, и тайский бокс, и бокс, и армлифт – у меня есть тренер, иногда – два.

– Ваше последнее соревнование?

– «Золотой тигр» год назад. Выступал по двум дисциплинам. Первый – армлифт, взял золото. В русском жиме выступал в четырех видах программы: в двух – золото, в двух – серебро. Русский жим – это жим лежа на количество. «Сотку» я пожал 51 раз, 150 кг – 18 раз. 75 кг? Не помню, что-то за 80 раз.

– Если человек ходит в зал, но не всегда высыпается – например, спит по 4 часа…

– То он труп. Это дорога в никуда и убийство организма. Я вчера прилетел со съемки, уставший. На вечер у меня назначена тренировка, а я человек очень дисциплинированный. Приехал, поднялся на третий этаж, еле выполз в зал и просто сел на лавку. Мой тренер вышел, посмотрел на меня: «Ну что?» «Я пошел домой». «Молодец». А сегодня пришел и отработал по полной программе.

– Вы мастер цигун. Объясните для непосвященных, что это такое.

– Китайская дыхательная гимнастика, которая очень полезна для здоровья. Но это такая же целостная система, как йога. То есть подходить к ней только как к программе по правильному дыханию нельзя – помимо этого, там и работа с телом, и правильное питание, и правильное восстановление.

* * *

– Вы весь в татуировках. Какая была первой?

– Армейская – «спецназ ГРУ». Иголка, чернила – все, как положено. У нас колол парнишка, который был художником и по совместительству замначальника клуба. Машинка делалась из бритвы «Харьков». Сделал хорошо – и поныне тут. Но вообще делали там самые разные вещи: и тигры спецназа, и не только. Мне хватило ума не колоть их. Я делал татуировки уже в очень зрелом возрасте, когда понимал, что это и для чего.

– Все – восточной тематики?

– Абсолютно. Их нельзя колоть просто так. Иногда люди, которые не понимают иероглифов, переворачивают или колют не на том месте. А это может привести к реальным проблемам.

– Проблемам?

– Да, проблемам – со здоровьем, с судьбой. Татуировка – это клеймо. Я не то что верю в это – я это знаю. К ним надо очень взвешенно подходить.

– Кто гарант того, что ваши татуировки написаны без ошибок?

– Мой мастер, у которого я занимаюсь цигун, все сверял.

Мой совет молодым: лет до 30 ничего не делайте на себе. А там уже если захочется, то хватит ума сделать все правильно. Я видел, как люди что-то накалывали, а потом это вело их не туда. Поэтому надо пожить с этим, переспать – и не одну ночь, а, может, год – и только тогда принимать решение.

– Вы православный. По канонам нам нельзя колоть татуировки.

– Я считаю, это надуманная тема. Я знаю священников, у которых есть татуировки. Это не мешает им служить Богу.

* * *

– Телевидение приносит вам большие деньги?

– Я рассматриваю это как социальную миссию. Я говорил и говорю: я снимаю лучшие передачи о единоборствах и силовых видах спорта. Моя передача на «России 2» была единственной на нашем телевидении, которая рассказывала о наших чемпионах. Я не против футбола и прочих видов спорта, но мы там проигрываем. А есть ребята, которые выступают в Bellator, в UFC, которые рвут там – их не знает никто. Но они лучшие, после их побед играет наш гимн.

Когда мою передачу на «России 2» закрыли, я получал тысячи писем: как же так? Есть политика государства в области физической культуры и спорта. Нам нужно крепкое, подготовленное мужское население. А у нас наркоманы стадами бродят и это никого не заботит.

– Вы чувствуете, что Россия на пороге этнической войны?

– Да не.

– Как нет? Есть кавказцы, которые приезжают в большие города. И есть местное население, которое для среднестатистического кавказца – хиляки и трусы.

– Чьи это проблемы? Хиляков и трусов. Выживает сильнейший – так было и есть.

– Сергей Бадюк – мастер каратэ. Как человек с такой массой может быть гибким?

– Специальные тренировки и методики. Но сейчас я хочу убирать килограммов 20. С возрастом это начинает мешать – скорость падает, мыщцы должны быть рабочими, сухими. Когда-то я весил 152 кг и это был не зер гут – я не бил, а толкал. Сейчас во мне 121 и я чувствую, что во мне лишняя «двадцатка».

– Помните свой первый шпагат?

– О-о-о, конечно. Пытаться я начал очень поздно. Мне говорили: «Да ты никогда не сядешь», но у меня была идея фикс. Я встречался с гимнастками, йогами, цирковыми артистами – по итогам выработал свою систему. После интервью у меня будет сессия по растяжке. Растяжка – это то, с чем я работаю каждый Божий день. Если брать качества, которые имеют важность для здоровья, на первое место я бы поставил гибкость. Но гибкость – это не умение сесть в шпагат, это умение выполнять все необходимые функции без какого-то напряга. Поэтому первое, что падает с возрастом, – это гибкость. Потом уходит мышечная масса и появляется избыток жировой ткани. И все – вы становитесь старым. Так что качаться, тянуться и следить за питанием.

– Сейчас вам 44 года. Каким вы видите себя в 60?

– Крепким бодрым стариком. Шучу. Вижу себя таким же. Последние 15-20 лет я не меняюсь. Морально и физически я чувствую себя на 20.

– О чем вы мечтаете?

– О внуках. Мои дети уже подростки. А хочется увидеть еще совсем маленьких. Заниматься с ними, водить в парк, тянуть в шпагат, давать пни, водить в школу. Мои дети выросли без меня и период, когда они были совсем маленькими, я пропустил... Я тут попал под раздачу – у меня, как еще у некоторых известных людей, вскрыли телефон, достали фотографии и пытались шантажировать. Прихожу к Артему: «Представляешь, как это произошло?» Он смотрит на меня как на идиота. «У тебя что, телефон без пароля? Ну ты лох». «Тема, аккуратнее со словами. Как можно фотографии забрать?» Он берет телефон, возится с ним минуты две и – я не преувеличиваю – на своем телефоне показывает мой Whats App: «Кому отправить сообщение?» Вы представляете? Да, он занимается математикой, программированием, но он пацан сопливый. Так что мечтаю о внуках, а все остальное – не так важно.

– Сейчас будет детский вопрос. В возрасте ваших сыновей мы во дворе выясняли, кто сильнее: ван Дамм или Чак Норрис. Кто сильнее: Бадюк или, например, Кличко?

– Кличко. Профессиональный боксер. В прекрасной форме. Чемпион мира.

– А как же этот стереотип, что боксер скорее всего проиграет борцу или мастеру единоборств хотя бы потому, что ноги у него только для передвижения?

– Это мне напоминает, как многие мои знакомые говорили про Валуева: «Да что это за боксер?» А я как-то снимал передачу про него и стоял с ним в ринге. И после этого я порекомендовал знакомым: «Вы выйдете и постойте против него». Он к тому моменту уже года четыре не дрался, но ощущения были, как будто попадаешь под паровоз. Дважды тряхнул через руки – я чуть не скончался. Эту минуту условного – условного – спарринга я достоял на зубах.

У нас полно любителей, которые сидят в интернете, одной рукой дрочат, а другой пишут. Человек, который хоть раз выходил в ринг или на ковер, никогда так не напишет. Это спорт, тут надо реально оценивать свои силы. Есть профессиональные спортсмены – они там, в поднебесье. Кличко – в их числе.

– Что вас раздражает в русских мужиках?

– Раздражает, если они не мужики. Заходишь в Сандуны, раздеваешься, а за тобой – во-о-от такие животы по земле волокутся. Ну как не тренироваться? Из 100 человек человека два занимаются спортом. Нельзя распускаться. Нельзя не тренироваться. Я не говорю, чтобы все были чемпионами. Но следить за собой – обязательно.

Фото: facebook.com/SergeyBadyuk; РИА Новости/Григорий Сысоев; Коммерсантъ/Александр Чиженок

ЗОЖ
logoСергей Бадюк
интервью