СОРОК ДНЕЙ БЕЗ ФЕДОРА ЧЕРЕНКОВА
Меня не было в Москве в тот день. Меня вообще не было в России. Узнал, когда позвонил домой. Вечером зарядил дождь. Осенний, спартаковский. Цюрих оплакивал Федора Черенкова.
Я не знал его лично, хотя в юношеские годы наши пути могли пересечься. Были общие знакомые из мира футбола, которые и рассказали мне о его проблемах со здоровьем еще тогда, когда Федор феерил.
Без сомнения, ему повезло и с тренерами, и с партнерами по команде. И команда у него была одна. «Спартак». Его кратковременный вояж в парижский «Ред Стар», можно рассматривать как лишнее тому подтверждение.
Футбол – игра командная, но все же Федор Черенков был индивидуальностью. Яркой. Бесспорной. Его уважали и болельщики независимо от клубных пристрастий, и соперники. Если есть звание народный артист, почему не может быть звания народного футболиста?! И поэтому тоже, наверное, «Спартак» называли народной командой. Ведь Федор не был первым народным. И составляющие здесь не только болельщики (безусловно, значимый компонент), но и игроки, и тренеры, и руководство.
Не выделяясь физическими кондициями, он был влюблен в футбол, играл тонко, с хитринкой, эффектно и одновременно эффективно. От сердца и от души. Искренне, как ребенок. Помните Эдуарда Малафеева с его определением «искренний футбол», над которым посмеивались? А ведь это о нем, о Федоре. Настоящий Маэстро. Без единой фальшивой ноты. И при всем этом Федор более чем уважительно относился к соперникам. Обидеть его было можно, он себе такого по отношению к другим не позволял. Воспитание и уважение к людям своей профессии были у него на высоте. Он был футбольным интеллектуалом и интеллигентом. И отдавался игре. Всегда и полностью. Это, как говорили, также усугубляло его проблемы со здоровьем, когда кризисы случались не только в периоды сезонных обострений, но и в результате больших физических нагрузок, когда приходилось играть и за клуб на двух фронтах, и за сборную, хотя и не так часто. Восстанавливаться не успевал.
Я знал людей, которые «ходили на Черенкова». Люди разных возрастов, а кое-кто из их числа даже и не болел за «Спартак». Его признали на родине футбола болельщики «Арсенала» и «Астон Виллы», увидевшие его живьем. Настоящий талант не имеет клубной окраски. Федор Черенков своей игрой помогал людям понимать футбол и оценивать его красоту. Федор был человеком своего поколения, которое очень много давало всем нам, не требуя ничего взамен.
Прощальный матч. 23 августа 1994 года. Как же быстро летит время! Я не помню самой игры. Помню, конечно, что играла «Парма». Помню, что комментировал ее глубоко уважаемый мной Евгений Майоров, помню цветы от молодого Васи Уткина, помню песню Тамары Гвердцители, но больше всего помню слова самого Федора. Простые слова, в которых уместились фамилии всех тех, кто делал и сделал из него футболиста, теплые слова в адрес Деда (Николая Петровича Старостина) и особая благодарность тем, для кого и играл этот человек – болельщикам. Сейчас, как правило, футболисты говорят о другом и вспоминают тоже другое. Он не думал о себе как о короле, как пела Тамара. Он был просто отличным футболистом, скромным парнем на поле и за его пределами и настоящим спартаковцем. И круг почета на стадионе «Динамо»...
Мне почему-то кажется, что тот «Спартак», «Спартак» Федора Черенкова, ушел безвозвратно. Хотя бы потому, что народным я его назвать не могу. И персонажи не те, и дух. Впрочем, не об этом речь.
У меня дома стоит фотография. Черно-белая. На фотографии – Федор Черенков (с усами) на поле в Тарасовке, в спартаковской форме и с мячом. Ей 26-й год. Как же быстро и неумолимо время. И несправедливо. Михаил Булгаков... 32. Владимир Редин... 40. Василий Калинов... 46. Вадим Павленко... 45. Андрей Иванов... 42. Михаил Русяев... 46. Илья Цымбаларь... 44. Понятно, что цифры – это не забитые мячи.
Правильно говорят: человек живет до тех пор, пока о нем помнят. Это опять о нем. О спартаковской «десятке» тридцатилетней давности, имя которой Федор Черенков.
