24 мин.

Сергей Овчинников: «В Находке Семин брал самолет штурмом»

343

Сегодня Сергей Овчинников работает в штабе Фабио Капелло в должности тренера вратарей. В интервью еженедельнику «Футбол» Босс рассказал, как в него бросались деньгами в Абхазии, как игроки «Локомотива» продавали свои спортивные костюмы, чтобы улететь из Новосибирска, а также раскрыл секрет успеха Жозе Моуринью.

Капелло

– Чем занимается тренер вратарей сборной России, когда команда месяцами не играет?

– Ну что я делаю? Помогаю Фабио Капелло анализировать игры чемпионата России, слежу за кандидатами в сборную. Не только за вратарями, за всеми. И просто составляю компанию главному тренеру на всякого рода презентациях и событиях, происходящих в мире спорта.

– Капелло уточняет у вас какие-то вратарские моменты? 

– Он такой человек, которому интересно все. Но если Капелло сам говорит, что вратарь ошибся в каком-то эпизоде, соглашаюсь. Ну а как? Главный тренер сказал!

– Станислав Черчесов утверждает, что следил за Юрием Лодыгиным чуть ли не с семнадцати лет. Когда тренерский штаб сборной обратил внимание на этого вратаря? 

– Я сейчас о Стасе лучше скажу. Пока «Амкар» находится в таблице там, где он находится (беседа состоялась, когда «Амкар» пребывал на 6-м месте. – Ред.), Черчесов будет рассказывать много интересных вещей. Когда «Амкар» опустится на восьмое-десятое места, Саламыч станет говорить мало. Это нормально. Я очень уважаю Стаса, мы с ним в хороших отношениях, но еще несколько лет назад Лодыгин был всего лишь мальчиком, следить за которым не было необходимости.

– У вас есть договоренности с Капелло по поводу самостоятельной работы? Грубо говоря, вы можете принять предложение какого-то клуба и не поехать на чемпионат мира? 

– Не думаю. Раз уж мы договорились, было бы некрасиво подвести Фабио в самый неподходящий момент. Он четко дал понять, что против этого, и я закончил поиски команд. Да и потенциальные работодатели все понимают.

– Какое самое необычное предложение поступало за последнее время? 

– Не могу о нем рассказать, но вы даже представить себе не можете, что это за предложение. Очень солидное! Есть люди в нашем футболе, которые об этом знают.

– Не из России? 

– Нет. Мы, русские, привыкли себя недооценивать, нам кажется, что за нами никто не следит. Но это не так. Работая с Капелло, я понимаю, что они уважают нас больше, чем мы сами.

– Еще из актуального. Почему вы решили сменить имидж? Лет пять назад вы говорили, что этого не сделаете, а если и подстрижетесь, то хвостик продадите. 

– Я говорил? Уже и не помню. Да это шутка была! Я просто решил, что в моем возрасте уже несолидно так ходить. Тем более работая тренером. Нужно соответствовать должности.

 

Абхазия 

– В самом начале карьеры Анатолий Бышовец отправил вас из московского «Динамо» в сухумское. Он не заметил больших способностей во вратаре Овчинникове? 

– Не то чтобы не заметил, просто на тот момент в команде находилось много вратарей, игровую практику было сложно получить. В таких случаях отдавали футболистов в другие динамовские команды. Анатолий Федорович действительно тогда на меня не рассчитывал, но это было нормально. Скажу вам честно, что сегодняшний тренер Овчинников на месте Бышовца точно так же бы не рассчитывал на вратаря Овчинникова. Никто же не знал, что там чего-то получится.

– В молодости не обижались на Бышовца из-за этого? 

– Нет. Я очень не любил Бышовца, поэтому для него это было бы честью, если бы я на него обиделся. Он мне как-то сказал потом, что ни как игроки, ни как тренеры мы не можем быть с тобой равными. Я ему ответил: «Согласен, Анатолий Федорович, но по человеческим качествам мы с вами тоже не равны». Чтобы он знал. Но как бы я ни относился к Бышовцу, он один из выдающихся советских тренеров. Просто характер не всегда позволяет ему добиться результата. 

– В Абхазию вы отправились не только из-за недоверия Бышовца, но и из-за угрозы армии. Не будь ее, поехали бы? 

– Поехал бы! Вы что, это же первая лига чемпионата СССР! В том возрасте очень большая вершина. Но тогда плохо представлял себе уровень лиги, ехал просто играть. По молодости же не задумываешься, что там ждать или не ждать. Помню, зарплаты сумасшедшие были. Я лежал в номере, деньги под кроватью валялись. Думал еще, куда бы их пристроить. Деньги есть, а девать их некуда – товаров-то не было. Что вы хотите – Советский Союз. Там, для того чтобы купить чего-нибудь, одних денег было недостаточно. В Абхазии еще угощали на каждом шагу. В общем, сложно было потратить эти богатства.

– Самый необычный подарок, который вам дарили в Абхазии? 

– Там практиковалось другое. Если команда дома выигрывает, то пока игроки уходят с поля, им люди кидают деньги. Мы как-то победили, идем в раздевалку. Ребята постарше говорят: «Выпусти футболку из трусов». Я удивился: «Зачем?» Они – мне: «Выпускай, выпускай. Теперь поднимай!» Я поднял, и в эту образовавшуюся нишу полетели деньги. Пятьдесят рублей, самые разные суммы. В итоге собрал полную футболку денег. Бросали не всем, только тем, кого они сочтут нужным. Но все равно каждый уходил с поля только так: вдруг кто-то подкинет?

– Зарплату вам там выдавала какая-то большая стокилограммовая женщина. 

– Да, была там кассир-бухгалтер. Огромная просто, таких женщин не встречал больше никогда. Премиальные она приносила в прозрачных сеточках. Причем деньги забирала в каком-то банке и шла пешком на стадион. Одна, без сопровождения. Мы ее еще спрашивали, не страшно ли так ходить. Она удивлялась, мол, кого мне тут бояться. Действительно, трогать ее было себе дороже. Там такие руки – вы бы видели...

– Как вас встречали в Москве? 

– Скорее как Москва нас встречала. Стоило приехать в крупный город, неважно куда – в Москву, Санкт-Петербург, Кишинев, – как многие абхазские ребята пропадали где-то. Один раз надо было играть в Питере, команда – на стадионе, а пятерых нет. Но никто по этому поводу не переживал. Есть кем заменить – прекрасно, ну и пошли на поле.

– Ваша карьера в Абхазии остановилась на том, что главный тренер команды Олег Долматов обвинил вас в сданной игре. 

– Вряд ли Олег Васильевич всерьез мог верить в то, что восемнадцатилетний мальчишка сдал игру. Скорее это было какое-то психологическое воздействие. Мы после того случая с ним лет пятнадцать не разговаривали. Но не то чтобы обида затаилась, просто жизнь не сводила. Только когда Семин взял его в сборную, вновь стали общаться. Многое вспомнили, что происходило раньше.

 

Тропа Голодца

– Из Сухуми вы ненадолго вернулись в «Динамо-2» – к тренеру Адамасу Голодцу. Он же был очень ярким персонажем. 

– Голодец – великий тренер, всю жизнь посвятивший «Динамо», воспитавший несколько поколений футболистов. С чувством юмора своеобразным. Мы как-то играли за «Динамо-2» последний матч чемпионата – против «Орехово-Зуева», сейчас команда «Знамя Труда» называется. А там из-за близости к Москве много было ребят из высшей лиги, которые в силу возраста уже заканчивали. Хотя в тот момент они и в Премьер-лиге не потерялись бы. Так вот перед этим матчем Адамас говорит: «Если выиграете, во время отпуска вас в часть не отправим». «Динамо-2» – это же команда военнослужащих. Когда был отпуск, в часть всех отправляли, чтобы не крутились нигде. Но Голодец пообещал, что если победим – в армию не пойдем. Мы упирались, упирались. На 90-й минуте нам назначают пенальти – левак какой-то. Еще бы, дядьки играют за деньги. Бьют, не забивают. То ли я отбил, то ли штанга. Судья дает перебить – гол. Приходим в раздевалку, все расстроенные. Не из-за поражения, а из-за того, что завтра в часть ехать. Адамас говорит: «Ну что, завтра по форме встречаемся утром, не опаздывать». Собрались в динамовском манеже – все в сапогах, в шинелях, сидим угрюмые. Голодец приходит: «И что это вы приехали такие нарядные?» Мы – ему: «Адамас Соломоныч, ну как же, служить, все дела». Он удивленно: «Да? Ну, если хотите – езжайте. Но я вас туда не повезу». Все обрадовались, мол, какой Адамас молодец. Очень тонкий психолог, сейчас мало таких тренеров. 

– Фраза Голодца, которая врезалась в память на всю жизнь? 

– Каждый футболист, которого он тренировал, помнит это слово: «Вперед». Означало оно, что сейчас будет кросс. Например, знаменитая «тропа Голодца».

– Это самое страшное, что было на ваших тренировках? 

– Тогда это казалось страшным, сейчас я бы не очень испугался, даже в своем возрасте. Есть такой абхазский город Алахадзы – недалеко от Сочи, там была база «Динамо» для сборов. Раньше же по заграницам мы не ездили, все готовились к сезону на юге. В общем, на этой базе в прибрежной зоне располагался небольшой лесопарк, какие-то пальмы, еще что-то. И была тропа, длилась она километров пять. Проходила по песку, по деревьям, так, сяк. Адамас Соломоныч любил, чтобы мы вместо зарядки по этой тропе и бегали. Причем не только мы там носились, основная команда тоже. Он сам ее отыскал, вымерял, нашел даже на ней места, где футболисты могут прятаться и не бежать. Раньше же не было такого количества тренеров, отследить сложно. Нарушений, правда, не случалось, поскольку они карались, например, поездкой в часть. Но ходила легенда, что в кустах от Голодца во время этого кросса прятался даже Валерий Георгиевич Газзаев.

– Как тренер вы похожи на Голодца? 

– Сложно сказать. Я как тренер в первую очередь приверженец дисциплины. Как игровой, так и бытовой. Со мной футболистам всегда весело, но они знают, что есть грань, которую переходить не имеет смысла. Им легче умереть на поле, чем умереть в раздевалке.

 

Семин

– Юрий Семин вас знает же почти с детства? 

– Лет с пятнадцати, наверное. Я дружил с его сыном – Андреем. Юрий Палыч с тех пор следил за мной, интересовался. Выбора же у него не осталось после моей блистательной игры за сухумское «Динамо». Мне кажется, настолько хорош нигде потом не был. Мы же чуть было не помешали «Локомотиву» выйти в высшую лигу. Хотя тогда с Юрием Палычем почти договорились, что перейду к нему. Мы сыграли с ними по нулям и сильно усложнили «Локомотиву» задачу. Семин тогда на меня сильно обиделся. Я ему говорю: «Юрий Палыч, вот если как-нибудь потом соберусь уходить из «Локомотива» в команду, против которой играть, вы считаете, мне надо будет специально ей проиграть? Смотрите, я поступил сейчас честно, вы теперь во мне уверены». Палыч подумал и сказал, что логика здесь и вправду есть. Но все равно расстроился. Плохо, говорит, можем не выйти. Но вышли, «Ротор» тогда в стыках обыграли.

– Вы же вместо «Локомотива» могли оказаться в «Асмарале»? 

– «Асмарал» в моей жизни занял два дня, глупость юношеская. Хотя предложение было очень хорошее. Сначала я согласился перейти в «Асмарал», но, видимо, бог этого не хотел. На самой первой тренировке получил травму. Сразу же Юрий Палыч позвонил, сказал, не делай глупостей. Я подумал немного и решил, что правильно он все говорит. Вторая лига – не высшая. И мы начали вместе делать историю команды, которая тогда была даже не пятым – шестым колесом, как это ни грубо звучит.

– Игорь Чугайнов нам рассказывал, как после стыковых матчей с «Ротором» Семин случайно оплевал милиционера и прятался от него в раздевалке. Самый веселый случай, который произошел с Юрием Палычем на ваших глазах? 

– Мне почему-то сразу вспомнился не смешной случай, а радостный, когда мы в 1996 году выиграли первый для «Локомотива» Кубок России, в день рождения Юрия Палыча. До сих пор в памяти стоят его радостные глаза – настолько радостных больше не видел. Мне запомнился счастливый тренер. Да что там тренер – счастливый человек. Ведь счастье не измеряется количеством титулов. Можно выиграть десятки титулов. Можно постоянно побеждать с той командой, которая сильнее всех. А можно впервые выиграть с той командой, которая никогда ничего не выигрывала. Наверное, это вершина тренерского мастерства. Когда ты побеждаешь с такой командой, когда ее игроки тебе благодарны.

– После вашей ошибки в игре с «Ювентусом» вы чуть было не поругались с Семиным. 

– Это был первый и последний раз, когда он мне что-то мог сказать и сказал. Просто в силу моего характера говорить мне в таких случаях вообще ничего не стоит, даже если вы правы. Я реагирую не так, как нормальные люди. В тот момент он хотел меня научить чему-то, сказал, что я неправильно готовился к игре, что-то такое. Но услышал приблизительно то же самое в свой адрес. Жаль, повторить не могу: из цензурных слов там только предлоги. Но больше таких ситуаций не было.

– Что за история, когда вы всем «Локомотивом» захватывали самолет? 

– Это не мы, это Юрий Палыч самостоятельно его штурмовал. Там была какая-то непонятная ситуация, нас не пускали в самолет в Находке. То ли опоздали, то ли еще что-то. Семину же надо было улетать в сборную, он тогда помогал Павлу Садырину. Мне тоже надо было, но я мог задержаться. А тренер-то должен быть, вот он и пытался улететь, бежал туда, ломился. В итоге он улетел все-таки, а мы пять дней добирались. До Новосибирска доехали на поезде, потом у администратора закончились деньги. Нам сказали: «Летите дальше сами кто как может». Пришлось продавать наши спортивные костюмы. Их ведь раньше было вообще не достать, люди купили сразу же. В конце концов я прилетел за день до матча, наша новая сборная России тогда с Мексикой играла.

 

«Спартак» 

– Как вы обыграли «Баварию» в 1995-м? 

– Ну как? Все понимали, что это приятная случайность. Иллюзий по второй игре у нас не было, хотя надеялись, что они проснутся плохо, потеряются где-нибудь. Но они и проснулись хорошо, и не потерялись. Юрий Палыч еще говорил: «Ребята, особо много не пропускайте во второй игре». Но мы не послушались, пять пустили.

– Тот разгром не стал трагедией?

– Человек, не страдающий психическими заболеваниями, трагедий из спорта делать не может.

– А если это случай Филимонова? 

– К этому надо относиться, как к игре. В жизни бывают ситуации гораздо хуже. Нормальный человек, который не состоит на учете в психдиспансере, трагедии из футбольного поражения делать не будет. Я всегда спал хорошо после любой игры, никогда не приносил домой плохое настроение. Для людей, с кем ты живешь, для них твой футбол – программа по телевизору, которую можно переключить. Твое плохое настроение будет восприниматься как блажь. В конце концов, это твоя работа. Ты и разбирайся.

– У вас непростые взаимоотношения со «Спартаком». Это правда, что вы могли там оказаться трижды? 

– Не трижды, но пару раз такие разговоры были, где-то в начале девяностых. Оттуда же сначала уехал Дасаев, потом Стауче, за ним – Стас Черчесов. И им все время нужен был вратарь, вот ко мне и обращались. Но когда они во второй раз спросили, то я четко сказал Старостину: «Николай Петрович, вы зря тратите время». Он давай за свое: «Как же ты отказываешься – Лига чемпионов же!» Отвечаю ему: «Николай Петрович, да хоть межпланетный кубок! Вопрос в другом: вы – «Спартак». Я вас уважаю, но принципиально играть за вашу команду не могу». Ведь для меня «Спартак» – это соперник, которого мне всегда хотелось обыграть, выше которого мне всегда хотелось быть. Хотя в основном выше были они.

– С Олегом Романцевым когда последний раз виделись? 

– Не виделись – он мне звонил месяц назад, с днем рождения поздравлял. Олег Иванович редко бывает на футболе, чтобы с ним можно было пересечься.

 

Португалия 

– В вашей жизни было три португальских клуба. О каком из них остались самые теплые воспоминания?

– О «Порту», конечно. Команда со своей философией, со своим укладом. Президент больше сорока лет руководит клубом. Да вообще там везде все было на высоком уровне – и в «Бенфике», и в «Алверке».

– И в «Алверке»? 

– Бывший президент «Алверки» – сейчас президент «Бенфики», всегда хотел им быть, в итоге добился своего. Это один из самых богатых людей в Португалии, да и вообще в Европе. Он родился в Алверке – это пригород Лиссабона, как Химки у нас. «Алверке» он тогда пытался привить солидность, приглашал игроков хороших. Сами смотрите: Деку, Вася Кульков, Милинкович, меня подписали. Что-то типа мини-«Анжи». Хотя базировалась команда на португальцах и бразильцах больше, на своих.

– Так постепенно должно становиться в «Краснодаре». 

– Вот никакой логики в действиях Галицкого не вижу. Я его очень уважаю, человек создал такую академию. Хотя на детском уровне они ничего толком выиграть не могут. Ну ладно, он умный человек, умнее меня. Он сам знает, что делает. Но интересно, вот он проповедует такую линию, открывает академию, хочет воспитывать местных игроков. А в главной команде мы этого не видим, там почти одни легионеры. Какая-то тупиковая ситуация, которая ни к чему не приведет, кроме как к потере денег на содержание академии. Галицкий всем говорит, чтобы не учили его жизни. Его никто не учит, ему просто говорят факты. Но если что-то в пику ему сказано, то он сразу же воспринимает жестко. Или вот еще. Я знаю его отношение к российским тренерам. И какое у меня будет отношение к такому российскому президенту? Его дурил-дурил один известный персонаж три года. И только через три года этот богатый умный человек додумался, что его дурят. И выгнал. Взял вот нового… Пройдет год – посмотрим, чем это закончится.

– Вернемся все-таки к вашей португальской карьере. Несмотря на всю солидность и сильных игроков, «Алверка» в ряду с «Порту» и «Бенфикой» смотрится странно. Как вас туда занесло? 

– Из «Бенфики» в «Порту» попасть напрямую нельзя – болельщики загрызут, тебе будет трындец. Чтобы нормально перейти из одного большого португальского клуба в другой большой, надо поиграть за какую-нибудь маленькую команду. Но на самом деле я подписал с «Порту» четырехлетний контракт, и меня на год отдали в аренду. Но для болельщиков была другая версия – Овчинников перешел из «Бенфики» в «Алверку». Это вообще стандартная схема для Португалии, так многие делали. Еще было удобно, что, пока был в «Алверке», Витор Байя доигрывал в «Порту». Когда я туда пришел, он уже уехал в «Барселону».

– Когда вы приехали в «Бенфику», то там тоже доигрывал Мишель Прюдомм. Какой была ваша конкуренция? 

– Конкуренции как таковой не было. Когда я приехал, он был основным вратарем, а заодно и лучшим вратарем мира, хотя и заканчивал уже. Я как посмотрел на него, сразу понял, что мне до его уровня работать и работать. При нем мог отстоять десять игр на ноль, что в «Бенфике» бывало, но тренер все равно подходил и говорил: «Сергей, ты же понимаешь, играть будет Прюдомм». С Мишелем у меня сохранились хорошие отношения. Он недавно приезжал в Питер и всех достал с вопросом: «Где Сергей, где Сергей?» Я порывался приехать, но не получилось.

– В «Алверке» Деку чем-то выделялся? 

– Именно в «Алверке» – нет. Раскрылся Деку уже в «Порту». Этот футболист – гений, хотя у него было две тяжелейшие травмы. Чтобы играть, Деку нужно было себя пересиливать. Но он парень с характером. После «Порту» попал в «Барселону». Ненадолго, увы, – природу не обманешь.

– Кто самый яркий футболист из тех, с кем вы играли в Португалии? 

– Таких много, не все они знаменитые. Был такой игрок – Алоизио. Он с «Барселоной» Кубок кубков выигрывал, выступал за сборную Бразилии. Когда я пришел в «Порту», ему было далеко за тридцать. Он ходил в цивильном, и его представляли как будущего спортивного директора клуба. А через два дня Алоизио вдруг надел форму и отправился играть – надо было подменить травмированного защитника. И так почти три года! Алоизио постоянно заканчивал с футболом, но в последний момент его просили поиграть еще. А он никогда не подводил. Феноменальный защитник! Лучший в Португалии!

– Вам после окончания карьеры не поступали предложения поиграть? 

– Звонили из первой лиги. Но куда мне уже было играть – сто с лишним килограмм! Так и говорил. А мне в ответ: «Да не надо даже на поле выходить, просто приезжай». Это же пиар больше.

– С чего вдруг португальцы лишили вас недвижимости? 

– Не только меня. Пострадали все иностранцы, жившие в Португалии. Был момент, когда налоговые органы просто изымали дома. Повод придумывали на ровном месте. Там всегда ждут, когда человек уедет, и «хлопают» его. Объясняю: футболисты платят налоги по ставке 22 процента, а граждане Португалии – по ставке 44%. Как только я вернулся в «Локомотив», там начались вопросы: а почему он платит не так, как мы? В итоге наложили арест на имущество. И неважно, что ты футболист. Я судился года четыре, но мне дали понять, что это просто бесполезная трата денег. Фискальная система в Португалии настолько сильная, что даже будущий председатель Европарламента, выступавший моим адвокатом, ничего не смог сделать. Проблемы были у многих: Дима Аленичев пострадал, украинец Сергей Кандауров… А знаете, что у венгра Миклоша Фехера, который прямо на поле умер, на следующий день забрали квартиру? Жена приехала за телом – а ей говорят, что он налоги не платил.

– Не жалеете, что в связи с этим отказались от вида на жительство в Португалии? 

– Да он истек просто. Я мог продлить его, но не стал этого делать.

– Что-то вас связывает с Португалией сегодня? 

– Ничего. Если захочу, могу поехать туда отдыхать. Далековато лететь только.

 

«Локомотив»

– «Локомотив» с 2002 по 2005 год – это лучшее, что было в вашей карьере? 

– Я никогда не судил о своей карьере и карьерах других по выигранным титулам. В Россию я вернулся зрелым мастером, все удачно получилось. И все же как вратарь я был сильнее до отъезда. Тогда я играл более значимую роль в команде.

– В «Локомотиве» тогда появилось много легионеров: Обиора, Лекхето, Баба Адаму, Жулио Сезар, Мнгуни, Уинстон Паркс… 

– Это вы, наверное, за пятилетний отрезок берете! Легионеров у нас было мало. Я вообще приверженец того, чтобы играли одни русские или, как сейчас модно говорить, россияне. Меня, наверное, можно назвать националистом, но я этого не стесняюсь. Нужно любить свою страну и тех людей, которые здесь работают. И какие-то громкие победы не должны иметь в этом вопросе принципиального значения. Меня дико раздражает, когда наш человек называет себя болельщиком того же «Манчестер Юнайтед». Какой Манчестер? Ты где его видел-то?! Самое главное, что «Манчестер Юнайтед» эти болельщики не очень-то нужны. Родился ты там, где нет нормального футбола – ну так за хоккей болей! У меня в мыслях никогда не было болеть за иностранный клуб, хотя я ездил по заграницам и видел какие-то команды. Наоборот, думали, что надо быть сильнее их.

– Какие еще впечатления привозили в юности из зарубежных поездок?

– Мозги, конечно, тогда не перевернулись, но я уже понимал, что живем мы в общем-то плохо. Мальчик был умненький, знал, что есть социальная несправедливость и что наши родители, грубо говоря, занимаются хренью, которая ничего хорошего им не принесет. Тогда я решил стать хорошим футболистом и зарабатывать много денег, чтобы моим родителям жилось хорошо. Я вообще считаю, что каждое последующее поколение сильнее предыдущего. В бытность игроком не раз слышал такую фразу: «Вот мне бы сейчас такую зарплату…» Я еще тогда зарекся не говорить подобного. Артисты, на которых приходят двести человек, занимаются делом. А когда десятки тысяч приходят на стадион, ты занят праздностью, так что ли? Получают люди большие деньги – и слава богу. Они своим здоровьем жертвуют, между прочим.

– Какой была ваша максимальная зарплата в том «Локо»? 

– Нормальной. Не как сейчас, но для простых людей это было очень, очень много.

– Возвращаясь все-таки к легионерам «Локомотива», кто же из них был самым запоминающимся? 

– Бобо – Лекхето. Это был редкий сплав хорошего игрока и хорошего человека. Помню, он залез на крышу базы, когда мы выиграли чемпионат. Мы все смотрели снизу вверх. Снимать не хотели – ждали, когда он сам грохнется. Но он не падал, цеплялся. Такое вот у африканцев проявление радости.

– Валерий Сорокин недавно рассказывал, как в «Динамо» дрались за капитанскую повязку. 

– Сорокин? Какой Сорокин?

– Футболист «Томи», по молодости играл в «Динамо» дублером. 

– А-а, я-то думал, из Организационного комитета чемпионата мира. Но в любом случае никакой драки в «Динамо» не было. Было собрание, на котором Кобелев озвучил решение Семина сделать меня капитаном. И было бы глупо, если бы Юрий Палыч назначил кого-то другого. Я ответил: «Ситуация непростая. Пусть капитаном будет Дерлей». Но Кобелев сказал, что так надо – мол, «большое» руководство хочет, чтобы капитаном был россиянин. Ну что я скажу – «нет»? К тому же Дерлей все время больной был. Как ты можешь быть капитаном, если не играешь?

– Недопонимание с португальцами у вас часто возникало? 

– Недопонимая было много. Нельзя иметь в команде такое количество иностранцев, тем более одной национальности. Они хорошие ребята, когда поодиночке, но, собираясь в пчелиный улей, решали свои задачи. К тому же с финансированием были проблемы – по полгода не платили зарплату. А португальцы без денег играть не хотели. Мне было некомфортно в той ситуации. Отсюда и срывы, и завершение карьеры. Это все звенья одной цепи.

 

Моуринью

– Вы тренировали «Кубань», «Динамо» Брянск и «Динамо» Минск. Где работалось интереснее всего? 

– В Минске. Там играли молодые ребята, которые были достаточно квалифицированы, чтобы реализовывать тренерские задумки. «Динамо» продало всех хороших футболистов – клуб за счет этого живет, и остались вчерашние дублеры. Когда я пришел, команда шла на последнем месте. С ней тогда работал Олег Василенко. Я предложил ребятам своеобразный тренировочный процесс, основанный на философии дортмундской «Боруссии». Само по себе держание мяча меня мало интересует, мне важно выиграть крупно и создав большое количество моментов. Олег Петрович же больше сторонник «Барселоны» и тотального владения мячом. Но ни у меня, ни у него не было в составе Хави и Иньесты. Мы попробовали сыграть по-другому и чуть не заняли второе место. Но самое главное, что футболисты прогрессировали. Пять человек к концу моей работы попали в национальную сборную Белоруссии. Корниленко, когда играл в Англии, перед сборной тренировался с «Динамо»! Когда тренировался – всегда забивал. Но поймите правильно: я никогда не говорю, что я самый умный, и не боюсь учиться. В сборной я в большей степени занимаюсь вратарями, но мне же никто не мешает черпать у Капелло знания? Я слежу за Моуринью с самого начала его карьеры и многое взял у португальца. Даже скопировал.

– Можете охарактеризовать философию Моуринью одним словом? 

– Он хочет побеждать. Всегда. Любыми способами. Лю-бы-ми. Не всегда даже нормальными. Он большой интриган и хороший психолог. А я как раз защищал диплом на тему «Управление конфликтами в спорте». Мне она после «Динамо» досталась, как нарочно… Так вот Моуринью мастерски сталкивает людей лбами. Но в жизни он культурный, отзывчивый, интеллигентный человек. А как теоретику ему нет равных во всей Европе. Гений! И не надо бояться об этом говорить. Людей нужно хвалить, пока они живы, а не когда уже померли.

– А почему вы уехали из Минска, если вам там нравилось? 

– Хочу сказать, что жить в Белоруссии комфортно. И не только в Минске. Каждый город чистый, хороший. В столице нет пробок, нет преступности – вообще! Государство обеспечивает социальную сферу: медицина там бесплатная и лучше, чем у нас. Просто в Белоруссии ударил финансовый кризис, страна задыхалась. Моя зарплата по сравнению с зарплатами местных специалистов была высоковата. В итоге контракт истек, и я вернулся в Россию. Но никаких обид у меня нет.

– Вы как-то сказали, что стали дипломатичнее и высказываний вроде «Я тебе сейчас в лоб дам» больше не будет.

– Там же все специально снималось. Я не видел камеры и четыре раза говорил человеку, чтобы он меня не провоцировал. У меня и так должны были быть неприятности... Нет, а что, ему надо было сказать: «Я тебя по голове поглажу»? О своих резких заявлениях я не жалею. Лучше бы точно не было, и зарплату мне не подняли бы.

– Если бы в вашей команде кто-то в таком же стиле общался с прессой, как бы вы отнеслись? 

– Если это хороший футболист – мне было бы все равно. У нас все время надо знать, что говорить. А почему нельзя говорить то, что ты думаешь?

– В ваших командах был футболист, который характером напоминал бы вас самого? 

– Нет. Овчинников такой был один. Могут быть футболисты лучше или сильнее характером, но родного брата у меня нет. Мой сын, может быть, будет таким. Его, кстати, зовут Сергей.

Текст: Глеб Чернявский, Ярослав Кулемин.

Фото: Сергей Дроняев

Ждем всех на нашем официальном сайте, который уже начал работу и на котором можно найти все материалы журнала!

logoСборная России по футболу
logoЛокомотив
logoСергей Овчинников