Питер Крауч. «Каково быть экс-футболистом». Гурманы. Предприниматели
Гурманы
Где-то в середине 2000-х годов произошел переломный момент, связанный с футболистами и едой, которую они рассчитывали есть. Чуть позже, чем произошел сейсмический сдвиг в сторону от послематчевой рыбы с картошкой, традиционного субботнего угощения, которое, как известно, прекратили Арсен Венгер и лоббисты индустрии паровой брокколи, и чуть раньше, чем началось меняющее ландшафт шествие азиатского фьюжн, о котором мы расскажем чуть позже.
Впервые я ощутил это в раздевалке на «Энфилде». Это был конец 2007-го, возможно, 2008 год, зачинщик — Фернандо Торрес. К восторгу других испанских парней из команды, Торрес достал из сумки то, что, как я теперь знаю, было вяленой иберийской ветчиной, но в то время очень напоминало сырое бедро Йона Арне Риисе.
Мне предложили попробовать, и, будучи человеком авантюрным, а также открытым к давлению сверстников и публичным насмешкам, я согласился. Она была соленой и влажной, но в то же время потрясающей — такое сочетание оральных ощущений мне еще только предстояло испытать на том этапе моей жизни. Передо мной открылась совершенно новая дверь, на которой очень четко было написано слово «тапас». Кто бы мог подумать, что выбор детских порций может быть таким сытным? Кто бы мог подумать, что гамба может быть такой чесночной, а пататас — такой смелой?
Это была перемена во всех отношениях. В мои ранние годы работы в КПР не было случая, чтобы игрок, прибывший на «Лофтус Роуд», с воодушевлением рассказывал о том, как добывал свежий галангал на рынке Шепердс-Буш. Я никогда не пробовал выдающегося блюда, приготовленного для меня игроком, хотя надо отдать должное фирменному ризотто Шона Дерри, которое стало одним из самых ярких впечатлений от моего первого пребывания в «Портсмуте». Мне доводилось наслаждаться блюдами, приготовленными женой игрока, но никогда — блюдами с разделочной доски товарища по команде.
А сейчас? В наши дни для Дэвида Бекхэма в футбольных кругах считается нормальным, что он прекрасный повар, как тот, кто сам готовит ужины. Холостые парни нанимают шеф-повара, который заглядывает каждый вечер, а женатые — того, кто практически живет в доме. И у Джермейна Дефо, и у Рио Фердинанда есть мужчины в фартуках, украшающие их роскошные кухни. В этом есть смысл. Здоровье и питание так важны в футбольном мире, где малые пределы и огромные вознаграждения. У тебя такая зарплата, что шеф-повар считается скорее хорошей тратой, чем роскошью. Ты не заливаешь дизельное топливо FuelSave в болид Формулы-1. Нельзя потратить £80 млн. на Моне, а потом оставить его под дождем.
Вот тут-то мы и подходим к тому, что можно назвать тайной азиатского фьюжн. Потому что футболисты, будь то действующие или недавно вышедшие на пенсию, могут питаться только там, где питаются другие футболисты. Мы не можем быть первыми, кто попробует место. Мы не можем быть первыми, кто пробует блюдо. А поскольку японская кухня закрепилась за Торресом, почти каждый раз, когда ты видишь бывшую звезду Премьер-лиги, он ест блюдо из сырой рыбы, легкого кляра и майонеза васаби.
Мэйфейр. Олдерли Эдж. Ноул и Дорридж. В любой части страны, где есть футболисты, большие зарплаты футболистов и люди, которым нравится следить за большими зарплатами футболистов, вы найдете один и тот же ресторан. Приглушенное освещение. Дим-самы. Черная треска и шампанское по £1,5 тыс. за штуку. В идеале — диджей на определенном этапе, как и предписывает традиционная японская культура.
Я никогда не понимал, что такое азиатский фьюжн. Конечно, никто в Токио, Сеуле или Пекине не зайдет в ресторан и не попросит что-нибудь, сочетающее в себе диетические привычки целого континента, так же как и мы не отправимся на поиски лучшего европейского фьюжн-заведения в городе. Братвурст подается с тортильей и песто, плюс чашка крепкого чая с молоком на гарнир. Вкусно.
Но именно в таком положении мы находимся, и не только в Британии. Бывший полузащитник «Аякса», «Реала» и «Милана» Кларенс Зеедорф открыл сеть ресторанов японо-бразильского фьюжн в Милане, Риме и Порто-Черво, роскошном курорте на северо-востоке Сардинии, хотя называть их сетью, пожалуй, несколько некрасиво. С Кларенсом все понятно: он женат на бразильянке, дружит с шеф-поваром Роберто Окабе, который имеет как японское, так и бразильское происхождение, играл в лучших городах мира и, несомненно, впитал в себя многое из культуры каждого из них. Он был развитым игроком, поэтому можно предположить, что и его рестораны будут следовать этому примеру, точно так же, как если бы вы зашли в заведение в центре Лестера под названием «У Варди», то ожидали бы, что тебе предложат три водки Red Bulls, прежде чем что-то съесть.
Есть только одна вещь, которая меня смущает — это названия ресторанов Кларенса. «У Пальца». Предлог стоит там, где вы его и прочитали, поэтому звучит так, будто это место принадлежит Кларенсу Пальцу. Можно ли из смеси бразильской и японской кухни получить рыбные пальчики? Тебе бы хотелось так думать, и тебе бы хотелось думать, что зажиточные рестораны Милана и Рима оценили бы их по достоинству, если бы они были поданы к чаю. Но мне это кажется сомнительным, ведь Кларенс не завоевал четыре титула чемпиона Лиги чемпионов, питаясь в основном диетой капитана Бердсая.
Бывшие футболисты повсюду участвуют в ресторанной игре — Рио с рестораном Rosso на Спринг Гарденс в центре Манчестера, Дженнаро Гаттузо с заведением под названием Osteria del Mare в Монте-Карло. Осмелитесь ли вы пожаловаться владельцу остерии, если блюдо окажется не на высоте? Сомневаюсь. Стали бы вы есть любимое блюдо Лео Месси — Milanesa napolitana a caballo (телятину в хлебных крошках с сыром и томатным соусом) в его ресторане в Барселоне, Bellavista del Jardín del Norte? Скорее всего, нет, ведь он закрылся незадолго до его скандального перехода в «Пари Сен-Жермен».
По сравнению с ним кухонные приключения бывшего игрока «Челси» Кена Монкоу кажутся почти причудливыми. У меня остались приятные воспоминания о Кене с тех пор, как я игрался с мячом на «Стэмфорд Бридж» в позднюю эпоху Кена Бейтса, когда вместе со своим партнером по центру защиты Эрландом Йонсеном он регулярно огребал по икрам всех нападающих, которые были достаточно глупы, чтобы достаточно долго стоять на месте. Как и почему «Челси» решил поставить голландца-изгоя с рыжим норвежцем в пару к Дмитрию Харину, русскому вратарю, игравшему в спортивных штанах, я так никогда не узнаю. Но меня очаровала история о том, как Кен, выйдя на пенсию, купил свой любимый с юности ресторан и поручил управление им своей семье.
Блинная «Старый город». Конечно, голландцы любят свои блины. 450-летнее здание в Делфте, недалеко от Роттердама, тоже выглядело великолепно. И Кен с головой окунулся в работу, о чем могут свидетельствовать те старые нападающие: работая по десять часов в день на кухне, он подавал 150 блинов в день с 99 различными начинками. Кухня была даже открыта для клиентов, так что озадаченные жители Роттердама могли заглянуть за стойку из нержавеющей стали, увидеть человека, обильно потеющего над шестью газовыми горелками, и подумать — забавно, этот парень немного похож на напряженного Кена Монкоу.
Это продолжалось два года. Неплохая работа для стартапа, хотя, к сожалению, после всех этих дежурств на кухне Кен едва ли сможет снова смотреть на блинчик, даже на любимый с детства, с бананом и изюмом.
Теперь все изменилось. Ни один бывший футболист не захочет готовить в своем ресторане. Это еще не всё, как объяснял мне в прошлом мой бывший товарищ по сборной Англии Джо Коул. У Джо складывается ощущение, что ему просто нравится появляться и есть в заведениях, в которых он имеет долю, как будто он установил в своем доме шикарную кухню. Но дела взяли над ним верх. Его заведение стало настолько успешным, что в последний раз, когда я пытался заказать столик, там была трехмесячная очередь, и мое неоднократное использование таких фраз, как «Питер Крауч из сборной Англии» и «близкий друг Джо, Питер», казалось, не возымело никакого эффекта.
Услышав историю Джо, я задумался о своих собственных шансах управлять заведением. Мое жизненное правило номер один гласит: если я ничего не знаю о чем-то, то не стоит в это ввязываться, потому что обязательно найдется кто-то, кто меня обманет. Поэтому мне нужно, чтобы ко мне присоединились еще как минимум двое: сторонник, который хорошо разбирается в индустрии, и человек, готовый готовить и отлично умеющий это делать. Я? Я бы написал свою фамилию над дверью. Занялся продвижением. Это, если вы меня простите, ключевые ингредиенты.
Мне бы хотелось, чтобы меню носило индивидуальный характер, но сложно понять, что это значит. В Хэмпстеде есть индийский ресторан Paradise, который пользуется популярностью у известных музыкантов, живущих поблизости, и они дошли до того, что назвали блюда в честь некоторых завсегдатаев. Алекс Тернер из Arctic Monkeys, очевидно, любит пряную курицу в масле, и поэтому всего за £11,60 вы тоже можете отведать Арктического Мурга [Масленный цыпленок, блюдо индийской кухни, прим.пер.]. Один раз я заскочил туда с Майлзом Кейном, а второй — с Алексом из Last Shadow Puppets. Официант сказал ему, что в его честь тоже названо блюдо, и тем обиднее ему стало, когда он узнал, что они просто имели в виду мурга. Я попытался предложить персоналу подумать о последнем фаршированном паратхе, но вред был нанесен.
Это сложный вопрос. Когда бывшая звезда «Валенсии» Гаиска Мендьета открыл свой ресторан Arros QD, расположенный к северу от Оксфорд-стрит в центре Лондона, коренному испанцу было логично сосредоточиться на подаче идеальной паэльи, даже если он продолжает гнусное преступление, настаивая на том, что каждая паэлья — это блюдо для двоих, что делает невозможным для человека насладиться паэльей в одиночку, даже если он готов заплатить вдвое больше. Не стоит начинать. Как бы то ни было, проблема заключается в том, что в моем родном Илинге нет ярко выраженной местной кухни. Если бы я хотел, чтобы что-то отражало мое собственное путешествие, я бы подавал рыбу из Портсмута, тушеное мясо из Ливерпуля и стаффордширские овсяные лепешки из Стока, что звучит опасно близко к Крауч-фьюжн.
Именно поэтому я постараюсь воссоздать лучшие итальянские рестораны, в которых мне довелось побывать за эти годы. Интимная атмосфера, тепло, свечи. Достаточно неяркий, но с отличной винной картой. На стенах — черно-белые фотографии в неоправданно больших рамках: я с серьезным лицом, прихлебывающий из ложки; я, заглядывающий в исходящую паром супницу с одобрительным выражением на лице. Меню — это один лист свежеотпечатанной бумаги, а не 20-страничная папка в пластиковой обложке, содержащая все возможные варианты формы макарон и начинки для пиццы, которые когда-либо употреблялись. Не более восьми блюд, и все они феноменальны — возможно, дуврская камбала, несомненно, исключительный прими, может быть, рибай с рубленым картофелем. «Benvenuto a Crouchie's!» [С итал.: Добро пожаловать в «У Краучи», прим.пер.!]
Моя внешность не подходит для роли приветствия при входе. Эта роль переходит к моей более гламурной жене. Вместо этого я плаваю между столиками, наливаю немного вина, обмениваюсь любезностями, каждый вечер болтаю с интересными людьми. Маленький бокал красного за одним столом, приветливая рука на плече другого гостя. Фразы, брошенные то туда, то сюда: «... открыли для себя чудесные выходные в осенней Тоскане» и «Я оставлю вас с нашим сомелье, Джузеппе, вы в надежных руках...».
Есть только один страх. Иногда встречаешь старых друзей, открывших бары, и чувствуешь, что когда слово «бар» впервые прозвучало в их устах, они хотели просто посещать бар в качестве посетителя, а не управлять им. У моего старого товарища по Шпорам Дэвида Бентли есть ресторан-бар в Испании, La Sala в Пуэрто-Банусе. Все устроено очень хорошо, он даже переехал туда на некоторое время. И хотя во времена нашей карьеры я не видел в нем владельца ресторана, я определенно мог бы увидеть в нем человека, который устраивает большие ночные застолья. Возможно, именно это и привело его к La Sala. Дэвид Бентли всегда любил посещать бары в Испании. Теперь он может пойти в бар в Испании в любое время.
Я? В ресторане «У Краучи» подают великолепные блюда. При желании можно просто насладиться напитком. Но это не бар, и здесь не будет диджея, потому что это вообще не будет ночным клубом. Я не хочу иметь ничего общего с реальной работой: опорожнять пепельницы на террасе, организовывать ротацию персонала, когда Джузеппе болеет, просыпаться каждое утро, чтобы подменить кого-то ночью. Однажды Эбби потеряла сумку во время ночной прогулки по Лондону, и мне пришлось возвращаться в клуб, который так понравился нам накануне вечером, при холодном и ярком свете следующего дня. Когда я сидел в кабинете менеджера и просматривал записи камер видеонаблюдения в главном зале, я видел Эбби, видел себя, а потом увидел Стива Сидвелла в центре большой компании, исполняющего рэп Тупака в течение довольно долгого времени. Внезапно меня поразило безумие всего этого. То, что казалось огромной площадкой для игры света и звука, оказалось не более чем темной комнатой с липким полом. То, что нам показалось огромным танцполом, на самом деле оказалось слегка утопленным квадратом ковра, окруженным парой зеркал. Стив Сидвелл не был, что раз и навсегда доказала кассета, определяющей жанр хип-хоп суперзвездой со сцены Западного побережья.
Это была просто комната на улице, с прогорклым полом. А хозяин с изможденным видом пытается все это подчистить. Не для меня. Только не в «У Краучи». Prego? [С итал.: Пожалуйста, прим.пер.]
Предприниматели
Есть разные варианты второй карьеры, которые становятся очевидными, когда ты уходишь из футбола. Тренерство — это приучение молодых игроков делать все то, что ты не хотел делать, когда был молодым игроком. Работа экспертом — это указывание людям, которые никогда не играли в элитный футбол, на те вещи, которые, когда ты играл в элитный футбол, тебе не нравились, когда на них указывали другие.
А есть еще и пройдохи. Игроки, которые всю свою жизнь посвятили футболу, чтобы, повесив бутсы, погрузиться в нечто совершенно иное — в то, в чем у них нет никакого опыта, в чем их жизненные навыки не найдут абсолютно никакого применения.
Мой бывший товарищ по «Ливерпулю» Даниэль Аггер владеет онлайновым тату-бизнесом в Дании под названием Tattoodo. Его собственные татуировки настолько многочисленны и распространены, что при одном взгляде на него думаешь: этот человек знает свое дело. Надпись «YNWA» на костяшках пальцев правой руки. Птицы Лайвер чуть выше. Слова «мама» и «папа» на его правой и левой икрах, наложенные на цветы и сердца с кинжалами через них. На правой лодыжке у него написано «Боль — это временно», на левой — «Победа — это навсегда»; на спине и плечах у него бородатые викинги.
Мало того, он сам является опытным татуировщиком. Он уже делал птиц Лайвер на ком-то другом. Он лично нарисовал извивающуюся змею на бицепсе другого мужчины и нарисовал маленькую бабочку на бедре молодой девушки. Он делал змей. И бабочек. Он — великолепная, незаметная ходячая реклама своего другого предприятия.
Но есть и другие его дела. То, которое ежегодно приносит прибыль в полмиллиона фунтов. То, которое он создал вместе со своим братом и приятелем в 2014 году. То, которое об... очистке канализаций.
KloAgger. Вот как оно называется. Аггер Лоо — так это переводится. Я всегда считал, что «Черное кружево» было главным хитом, но вот, пожалуйста.
Скажу честно: ни в раздевалке на «Энфилде», ни на тренировочном поле, ни в автобусе на матчи Дэниель ни разу не заводил разговор об очистке канализаций. Он всегда был смышленым мальчиком. Было видно, что он увлекается не только футболом. Но он никогда не спрашивал меня о моих стоках. Он никогда не комментировал туалеты, с которыми мы сталкивались на футбольных площадках по всей стране, но теперь я вижу фотографии, на которых он с серьезным видом стоит возле водоочистных сооружений, одетый в желтую куртку улучшенной видимости и брызгозащитные брюки.
Это привело к тому, что в моей голове появилось множество вопросов без ответов. Как это произошло? Однажды он был на кухне со своей женой Софи, она посмотрела на него и спросила: «Обед?», а он ответил: «Канализация»? Может быть, все получилось наоборот. Давняя проблема с канализационными трубами в Копенгагене, команда охотников за головами, перебирающая цифры и данные и приходящая к выводу, что тут справится только татуированный центральный защитник.
Однако если ты провел первую часть своей взрослой жизни на тренировочных базах клуба, то ты испытал на себе все самое худшее, что может предложить канализация. Около 25 молодых людей, все с большим аппетитом и быстрым метаболизмом, приходят рано утром, едят еду, пьют кофе, а затем пытаются избавиться от всего этого в трех маленьких кабинках, которых едва хватило бы на начальную школу. Некоторые из отстойников, которые я видел за эти годы, были поистине ужасными; и хотя сейчас игра, к счастью, шагнула вперед, в начале 2000-х годов был период, когда считалось приемлемым оставить самый огромный из твоих утренних продуктов злобно лежать в фарфоре, чтобы следующий обитатель обнаружил его, а вода едва касалась его краев.
В таком цивилизованном городе, как Копенгаген, с таким искушенным населением, как датчане, не может быть ничего подобного. И, возможно, Дэниель нечаянно прошел через лучшую из возможных теплиц — каждое утро смотрел на болота на тренировочной базе «Ливерпуля» и думал: «Я хочу найти решение этого ужаса»; появлялся в уютном доме в своем родном городе и думал: «Я смывал бревна Джими Траоре, я пережил худшие излишества пищеварительной системы Каррагера, я могу справиться с этим».
*
Говорят, что нужно следовать за своей страстью. И я вижу это на примере других бывших игроков, которых я знал, не в последнюю очередь моего бывшего товарища по команде «Портсмут», загадочного гения полузащиты Роберта Просинечки. Я уже упоминал о его Центре падела, но у него также есть несколько отелей в его родной Хорватии, где в каждом номере можно безнаказанно курить Marlboro Reds.
Те, кто жил со мной, кто останавливался в моем доме, знают мою навязчивую идею: кабели для зарядки телефонов. Непонимание того, почему они должны быть такими короткими, и глубокая ненависть к тому, кто их крадет. Мобильный телефон может быть способен на всевозможные ухищрения, но все это не имеет значения, если его даже нельзя назвать мобильным. Прикованные к розетке кабелем длиной не больше моего предплечья, энергоемкие устройства нынешней технологической эпохи часто ощущаются такими же неподвижными, как телефон с поворотным номеронабирателем, стоявший в парадной комнате моих родителей в 1989 году.
Вы, вероятно, уже чувствуете страсть, но позвольте мне объяснить дальше. Почему бы не сделать кабель достаточно длинным, чтобы он дотягивался от розетки до дивана? Почему бы не сделать зарядное устройство для iPhone, способное протянуться от розетки в дальнем конце спальни до твоей подушки?
Итак, позвольте представить вам будущее смартфонов: «Трехметровый Питер». Кабель для зарядки, который достанет куда угодно! Источник энергии, который никогда не сдается! Аксессуар для телефона, который никто не сможет украсть, если только не прихватит с собой большую сумку, чтобы спрятать его!
Я уже продумал свой питч для шоу «Логово дракона» [Деловая программа британского реалити-шоу, представленная Эваном Дэвисом и основанная на оригинальном японском. Шоу дает нескольким предпринимателям возможность представить свои различные бизнес-идеи группе из пяти богатых инвесторов, «Драконам» из названия шоу, и предложить финансовые инвестиции, предлагая взамен долю в компании, прим.пер.]. Я подхожу к Деборе Миден и беру ее телефон. Время автономной работы составляет 15%, что объясняется сделками, которые она заключала по дороге в студию, и поездками на Uber, который она заказала, чтобы туда добраться. Я подхожу к розетке в углу, притаившейся у подножия потрескавшейся кирпичной стены. Я подключаю его, хожу и разговариваю.
— Смотри, Дебора! Он все еще заряжается!
(Пауза для драматического эффекта.)
— Дебора! Я уже здесь, а он все еще заряжается!
(Несколько больших шагов, взмах рукой.)
— Дебора! Я прямо перед тобой. Посмотри на заряд батареи, Дебора! Он совсем не упал! ДЕБОРА!
Конечно, она будет участвовать в «Трехметровом Питере». Как я уже сказал, это дело страсти. И она меня поддержит, ведь бывшие футболисты и раньше совершали подобные великие прыжки из стороны в сторону. Не верите мне? Тогда нам нужно поговорить о Томасе Бролине.
Боже, как мне нравился Бролин в роли игрока. Его время в легендарной «Парме» начала 1990-х годов, вместе с такими гениями-убийцами, как Тино и Джанфранко Дзола. Сокрушительная двойка с Мартином Далином, которая выбила сборную Англии Грэма Тейлора с чемпионата Европы 1992 года. Круговерть празднования после этого, его триумфально сжатый кулак.
А сейчас? Теперь он продает насадки для пылесосов.
Как такое происходит? Как человек, попавший в сборную турнира на чемпионате мира 1994 года, начал продавать насадки для пылесосов? Как человек, из-за отсутствия которого на поле менеджер «Лидса» Говард Уилкинсон потерял рассудок, оказался в ситуации, когда он продает 130 000 насадок в год? Как случайный баловень, записавший однажды сингл с Доктором Албаном, стал кем-то вроде бытового прибора Саймона Коуэлла?
Поэтому я немного почитал. Поговорил с некоторыми знакомыми. Прежде всего, выяснилось, что доктор Албан не является квалифицированным врачом. Но он — опытный стоматолог, и однажды выпустил альбом под названием Prescription [Рецепт]. Более того, жизнь Томаса изменилась вскоре после того, как он завершил карьеру после неудачного выступления в «Кристал Пэлас» в конце эпохи Марка Голдберга. Шведский изобретатель по имени Горан Эдлунд предложил ему новый вариант классической вакуумной насадки — модель, которая была легче, дешевле и маневреннее конкурентов, чего, к сожалению, нельзя было сказать о Томасе во времена его работы на «Селхерст Парк».
Томас вложился в 50% акций компании. Он не только — простите меня — прополисосил рынок Скандинавии, но и выпустил Twinner Universal для остальной Европы. Модель третьего поколения можно приобрести на Amazon по цене около £20.
Уникальная двухканальная конструкция Twinner позволяет насадке всасывать грязь через все свои края. Это не мои слова, а слова Томаса или, по крайней мере, его отдела маркетинга. Это означает, что ты можешь убирать вокруг плинтусов, не сгибая спины и не проходясь по ним дважды. Опять же, это не мои слова, но я почти вижу одобрительное выражение на лице Деборы Миден, если бы она получила такой питч вместе с другими Драконами. И я так восхищаюсь Бролином за то, что он избежал судьбы, которую мы все себе представляли. От отвергнутого нападающего с двумя подбородками до шведского Джеймса Дайсона. Накося высоси.
Смогу ли я последовать его примеру — другой вопрос. Мне нравится идея возглавить успешную компанию, но я не слишком подхожу для многих конкретных ролей в ней. HR — это люди, которые жалуются. Бухгалтерия — это сложная математика. Как я уже говорил, все, что связано с организацией или составлением расписания, находится далеко за пределами моих навыков.
Единственное время, которое я провел в офисе — это короткий период подросткового возраста, когда я вместе с отцом проходил практику в лондонском рекламном агентстве, где он работал. Завлеченный его историей о том, как однажды он сидел рядом с Белиндой Карлайл во время трансатлантического перелета, я оказался в шикарном офисе, в котором не мог найти никакой заметной роли.
Мне нравилось придумывать идеи. Вернее, мне нравилась сама идея придумывать идеи — сидеть в большой комнате для совещаний, когда кто-то приносит свежий кофе и шикарное печенье, выкладывать несколько концепций, которые кто-то другой должен будет доработать и воплотить в жизнь. Именно такая позиция была бы мне по душе сейчас, при первом выходе на пенсию: пара каракулей на флипчарте, пара придуманных слов, пожатие плечами и команда вокруг меня, которая возьмет мои расплывчатые, наполовину готовые фразы и воплотит их в реальность.
Но я делал инвестиции, как вдохновенные, так и бесполезные. Как футболист, ты понимаешь, насколько длинной может быть часть твоей жизни на пенсии. У тебя есть капитал, если тебе посчастливилось играть в Премьер-лиге. Одно из моих самых больших сожалений — отказ от возможности купить дом рядом с домом Ричарда Эшкрофта в Ричмонде-на-Темзе, заброшенный дом престарелых, который можно было перестроить по самой разумной цене. Я бы мог жить там в блаженстве на берегу реки. Я мог бы продать его с большой выгодой. Вместо этого я купил пять небольших домов в Суонси.
В ретроспективе это кажется очевидным. Но мне говорили о гарантированном 10-летнем доходе. Мне говорили о доходах от сдачи в аренду. Я уверен, что кто-то даже упомянул о неизбежном поднятии недвижимости в Суонси.
Это была катастрофа. В лучшем случае они доставляли постоянные хлопоты. В худшем — вызывали у меня тошноту. Один из них назывался «Терраса с видом на море», предположительно потому, что, стоя на крыше в определенной точке, можно было разглядеть море, если смотреть сквозь четыре других здания. Изредка можно было увидеть чайку, если она плохо ориентировалась или ее изгнали все остальные чайки. День, когда я их продал, был одним из самых счастливых в моей жизни.
Поэтому для меня может стать сюрпризом тот факт, что я недавно втянулся в мир цифровых высоких технологий, в частности, NFT. Разве в молодости меня волновало, является ли что-то взаимозаменяемым, не говоря уже о том, что это не так? Конечно же, нет. Но младший брат Эбби Джон, похоже, знает, что делает, и по мере того, как я читал и слушал подкасты на эту тему, я обнаружил, что втянулся в этот странный мир.
Это не совсем то, что я понимаю. Я стараюсь относиться ко всему этому непредвзято. И вот предложение, которое я никогда не думал, что напишу: метавселенной быть.
Я рассуждаю так. В проекте участвует множество крупных компаний — таких, которые, если уж взялись за дело, то воплощают его в жизнь. Если бы вы сказали мне в 1998 году, когда я ехал на своем лаймово-зеленом VW Polo из Илинга на северо-запад Лондона, чтобы тренироваться с молодежкой Шпор, что эта полудурная штука, которую люди называют Всемирной паутиной, приведет к миру, где не будет ни CD, ни DVD, где у тебя будет практически вся музыка, когда-либо записанная, прямо на твоем телефоне, и что ты будешь делать подавляющее большинство покупок, никогда не посещая настоящий магазин, я бы просигналил своим неумелым гудком и со смехом уехал бы. Сейчас я живу в хорошем районе, а люди чуть старше меня из той молодежной команды покупают большие дома в том же районе, только потому, что они занимаются NFT, блокчейном и метавселенной.
Я буду честен. Я нахожу это довольно пугающим. Я был скептиком. Но точно так же, как нельзя засунуть голову в песок и сделать вид, что смартфонов не существует, рынок NFT существует. Я бы хотел, чтобы этого никогда не было. Я бы предпочел осязаемый мир — купить картину и повесить ее на стену. Но я видел вещи, которые могут показаться невозможными: дом с пуленепробиваемыми окнами, существующий только в метавселенной, который покупают за миллионы фунтов. В качестве аватара я заходил в магазины метавселенной и покупал предметы, которые затем попадали в виде материальных вещей в мой не-пуленепробиваемый дом. Я видел, как люди в метавселенной впечатляются другими людьми в метавселенной, которые носят Rolex или ездят на Ferrari, как будто в реальном мире они такие же поверхностные.
Я участвую в двух направлениях. Первая — это NFT, которая выступает в качестве членства в гольф-клубе, который будет построен во Флориде. Понятно, что я не собираюсь летать в Майами каждый раз, когда мне захочется ударить клюшкой 3-айрон. Но идея в том, что Крауч из Эверглейдс захочет играть и, следовательно, заплатит, чтобы купить у меня NFT. Будет ли это работать? Не уверен. Я заплатил за него всего £300, в основном потому, что знакомый парень с местных курсов постоянно говорил мне, что это хорошая идея, и я подумал, что это может быть немного забавно. И да, это действительно странное чувство — сидеть в доме, расположенном в непосредственной близости от трассы M25, и думать о том, как работает зелень на поле, на котором я никогда не буду играть и которое, возможно, никогда не будет построено. Даже написание этих слов заставляет меня сомневаться в своих суждениях. Но оно изрядно подорожало, так что, возможно, это своего рода техническая карма за фиаско с Эшкрофтом. Надеюсь, что парень из Флориды не сделал то же самое для поля, расположенного через забор от моего заднего сада.
CloneX. Это еще один NFT, на который я купился. И хотя есть опасения, что он может превратиться в «Террасу с видом на море» середины XXI века, пока все идет хорошо. Есть такой японский современный художник Такаши Мураками, который занимается живописью и скульптурой, а также модой и анимацией. Есть еще дизайн-студия RTFKT, которую вы произносите как «артифакт». Я рад этому не больше, чем вы, но давайте продолжим, несмотря ни на что: Мураками и RTFKT объединились для создания цифровых коллекционных изданий. Это касается и виртуальных тренажеров, возможно, именно поэтому Nike купила RTFKT в конце 2021 года.
Ты вкладываешь деньги в NFT, потому что надеешься, что он окажется популярным, а поскольку все они выпускаются ограниченными сериями — если он окажется популярным, его стоимость вырастет. Возможно, вы видели его со всеми вещами яхт-клуба Bored Ape, который представляет собой коллекцию NFT, запущенную в начале 2021 года. Каждый NFT — это мультяшная обезьяна — да, со скучающим видом, но каждая со своим выражением лица, одеждой и цветом.
Я понимаю, что вы уже, возможно, либо потеряли интерес, либо ненавидите это, но оставайтесь со мной. Существует 10 000 NFT яхт-клуба «Скучающая обезьяна». Пэрис Хилтон владеет одним из них. У Эминема такая аватарка в социальных сетях. Чем более редкие черты присущи твоей обезьяне — может быть, у нее мех из чистого золота или нефритовое ожерелье — тем больше она будет стоить. Ведущий американского чат-шоу Джимми Фэллон заплатил за нее $200 тыс. На момент написания книги это уже кажется странной сделкой — обезьяна с золотистым мехом и лазерными глазами, которые присущи менее чем 1% из 10 000 особей, недавно была продана за $3 млн. Есть Beeple NFT, которые были проданы на аукционе Christie's почти за $70 млн.
Это заставляет слегка тосковать по старым добрым временам, когда футболисты либо занимались продажей стеклопакетов, либо открывали паб. Бывший нападающий Шпор Джон Чиедози после выхода на пенсию некоторое время занимался бизнесом по продаже надувных замков на южном побережье, и мне все в этом нравится. Сколько раз ты приходил на детский день рождения, и там был надувной замок — столько раз в него и вкладывали деньги. Разве может быть летом хоть один уик-энд, когда ты не арендуешь хотя бы три или четыре надувных замка? Не то чтобы это был исключительно бизнес для теплых месяцев — самый большой надувной замок, который я когда-либо видел, был в доме Гарета Бэрри, и он находился в помещении. У меня есть еще один друг, который владеет батутным парком. Вы можете подумать, что это более модный вариант, но на самом деле он переоборудовал его в парк надувных замков. Джон Чиедози опередил всех. Должно быть, в первые дни он буквально летал. Особенно если он приземлялся на один из своих собственных надувных замков с какой-нибудь высоты.
Послушайте, я реалистично отношусь к своим NFT. Я не вкладываю в них все, что у меня есть, хотя я знаю одного парня, который вложил все свои сбережения и сбережения своих детей в биткойн, потому что он уверен, что в долгосрочной перспективе для них это будет более выгодно. Я занимался Ethereum, одной из самых новых криптовалют, но только потому, что именно так я инвестировал в NFT. Если я получаю прибыль, я конвертирую ее из Ethereum обратно в старомодные фунты. Пусть и в виртуальном кошельке.
Я воспринимаю все это как своего рода метаверсию дня в Аскоте [Имеется в виду ставки на ипподроме в Аскоте, прим.пер.]: ставь только столько, сколько готов проиграть, а когда веселье закончится, бери такси до дома и никому не рассказывай, что ты сделал. Я даже не понимаю всех его аспектов. Блокчейн? Это похоже на то, что Аггер мог бы выкрикивать в старомодных водопроводных шкафах Копенгагена. Но еще один из моих бывших товарищей по команде по уши погрузился в это — в блокчейн, а не в шкафы — и снова я под огромным впечатлением.
Декстер Блэксток часто не пускал меня в стартовый состав «Саутгемптона», по крайней мере, когда им руководил Стив Уигли, предпочитавший, чтобы он играл в паре с Леоном Бестом, а не со мной и Супер Кевином Филлипсом. В дальнейшем он играл за «Ноттингем Форест» и КПР , а сейчас является генеральным директором MediConnect, блокчейн-платформы, которая работает с онлайн-аптеками.
Как? Думаю, это связано с тем, чтобы все записывать. Чтобы пациенты, врачи, фармацевты и фармацевтические компании знали, кто кому что продал и в какой момент. Но я быстро ухожу от того, в чем разбираюсь, так что давайте послушаем Декстера.
«Блокчейн прервет работу многих отраслей, где есть третьи лица, — говорит он. — Агенты по недвижимости, агенты по аренде, солиситоры — они будут выступать в качестве надежного источника для людей, чтобы они могли взаимодействовать друг с другом, так что блокчейн на 100% останется».
Видел ли я Декстера в роли блокчейна, когда сидел на скамейке запасных «Сент-Мэри» и желал ему всего самого лучшего на поле, лишь бы это лучшее было чуть меньше, чем мое? Нет. Но в сезоне 2005/06 я не видел никого в роли блокчейна. И тот факт, что теперь я хочу называть его Декстер Блокчейн, ничего не меняет.
В 2005/06 годах речь все еще шла о раздевалке «Дель Бойз». Приятели приятелей, которых приводил один из игроков, тащили огромные коробки с уцененными, но высококлассными кроссовками или обещали таинственные скидки на товары из любимых магазинов дизайнерской одежды футболистов, таких как Flannels. Всегда находился кто-то из парикмахеров, готовый подстричь любого желающего, всегда кто-то предлагал часы. Когда в Премьер-лигу стало просачиваться больше денег, стоимость предлагаемых товаров возросла — сначала ювелирных изделий, потом автомобилей. Есть один предприниматель, который занимается кольцами и браслетами с тех пор, как мне исполнилось 18 лет. Я не купил у него ни одной вещи до 35 лет, пока не раскололся и не купил кое-что для Эбс. Он подарил мне брелок на память. «Я же говорил, что в конце концов доберусь до тебя...»
Наконец, я хотел бы похвалить Стефана Гиварша. Конечно, он не добился большого успеха в «Ньюкасле» и, пускай, выиграл чемпионат мира со сборной Франции, не забив ни одного гола. Но теперь он продает домашние бассейны в своей родной Бретани, и мне это нравится.
Как я уже упоминал, женщина, которая ухаживает за бассейном в моем саду, записана в моем телефоне как Люсинда Бассейны. Ее запись отражает ее имя и род занятий; род занятий вполне логичен, поскольку ее отец владеет компанией по производству бассейнов, и развитие событий вполне естественно. Майкл Роман Бассейны ведет к Люсинде Бассейны.
Но Стефан? Выходил ли он на финал Кубка мира против Бразилии на «Стад де Франс» в 1998 году, думая о том, что Роналдо разорвет нас на части, или о том, что у меня за спиной Зинедин Зидан и Юри Джоркаефф, или о том, что я действительно хочу установить бассейн размером 20 на 6 метров со встроенной системой фильтрации?
И тут я обнаружил Tanguy Piscines (что переводится как «Бассейны Танги», если ваш французский не соответствует моим стандартам). Вот пиар-обращение на сайте: «Выбирайте Tanguy Piscines Bretagne, лидера в производстве бассейнов из полиэфирной оболочки. Имея более чем 40-летний опыт строительства бассейнов в Бретани, мы гарантируем вам индивидуальный бассейн, адаптированный к вашим потребностям и вашему бюджету».
Стефан не упоминается. Но подождите! Оказалось, что бизнесом управляет его друг детства. Стефан правильно понял, что пополнить ряды продавцов победителем чемпионата мира по футболу — это большой успех. А сейчас? Теперь люди звонят в компанию, чтобы спеть ему победные песни сборной Франции.
«Откройте для себя наши модели бассейнов и создайте коктейль своей мечты с помощью продуктов, которые столь же эстетичны, сколь и эффективны». Это еще одна строчка на сайте, хотя я чувствую, что Google Translate, возможно, не до конца разобрался с формулировкой. А вот и отзыв на Google от человека по имени Раф, опубликованный в феврале 2022 года.
«Отличная работа. Хорошая отзывчивость. Мишель Танги внимателен и профессионален, а Стефан Гиварш — хороший продавец. Хорошая строительная бригада».
Чего еще желать будущему владельцу бассейна? Стефан, я приветствую тебя. У тебя была мечта, и ты воплотил ее в жизнь. Медаль победителя Кубка мира? Только начало, Стефан, только начало.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
