1 мин.

Бзики Дзаги

4 k

Петреску упаковал в резерв Кураньи, а в центр атаки снарядил одного-единственного Кокорина. Стартовые минуты выветрили сомнения, что румын вздумал играть вторым номером, но тому, насколько безупречно динамовцы исполнят контратакующий сценарий, можно было изумляться вплоть до финального свистка. После которого фанаты ЦСКА запели «обыграйте «Спартак!», а Акинфеев рванул разбираться с Уилкширом.  «Динамо» очень компактно и бдительно отработало в обороне. Не прессинговало с языком на плече, а грамотно встречало армейцев на своей половине и либо выдирало мяч из атакующих ног (пусть порой и с фолом), либо блокировало удары. Оборонительная шеренга и два опорника вели исключительно деструктивную деятельность, обеспечивая вблизи собственной штрафной предельную густоту. Подсевшим на мелкий пас армейцам просто не хватало воздуха – везде были динамовцы. Контролировать мяч в середине поля еще как-то получалось (это и создало иллюзию преимущества, о котором после игры сказал Слуцкий), но подходы к воротам Березовского были будто бы огорожены колючей проволокой.

В заключительные полчаса все без исключения динамовцы стянулись на свою половину поля

Впереди лихачило трио Джуджак – Кокорин – Янчер, которые цеплялись за всякий отскок, а когда не цеплялись – на подмогу приходил Семшов, игравший техническую роль оттянутого форварда. Скорость этой троицы гарантировала содержательность контратак (см. второй гол), умение резко включиться в борьбу доставляло ЦСКА неприятности при любой защитной помарке (см. первый). Не расплескать такую концентрацию на протяжении полутора игровых часов было бы подвигом, но армейцы упростили задачу на треть. В заключительные полчаса все без исключения динамовцы стянулись на свою половину поля: штрафную охранял строй из пяти защитников (к привычному квартету примыкали то Джуджак, то Янчер), а ближе к середине поля орудовали Сапета и компания. ЦСКА не казался обреченным, но был им.

Дзагоев и Кокорин коротали минуты перед матчем, отвешивая друг другу дружеские пощечины в середине поля

Ничего не предвещало беды – штамп не про воскресный ЦСКА. Во время исполнения гимна фанаты ЦСКА укрылись громадным баннером с надписью «Страха нет». Подтверждая тезис, ребята жгли файеры прямо под полотнищем. Остальные болельщики наверняка бы даже поаплодировали отваге фанатов, если бы все пространство арены еще до начала матча не заволокло черным дымом и не замело пеплом. А так, старт игры пришлось отсрочить на пару минут – Дзагоев и Кокорин коротали их, отвешивая друг другу дружеские пощечины в середине поля.

Рукоприкладство Алана этим не ограничилось. Сраженный прыжком исподтишка Уилкшира, Дзагоев мгновенно вскочил и в одно касание вынудил Люка прилечь. Через пару секунд прогнанный вон Дзагоев разъяренно оббивал подтрибунный тоннель, а Люк Уилкшир крутил пальцем у виска, улыбаясь в тридцать два зуба армейской скамейке.

Я не успел даже вернуться со стадиона домой, как меня настигла волна негодования телевизионных тапкометателей: на тему того, что Дзагоев совсем обезумел, что следом игра со «Спартаком» и что ну так просто нельзя. Честно скажу, мне никогда не били по ахиллу при счете 0:2 – на исходе часа тщетных усилий забить хоть один гол, поэтому не стану ни выгораживать Алана, ни стыдить его новоявленных критиков. Уверен только в том, что ничего нет хуже равнодушия – независимо от обстоятельств. А неравнодушие в футболе проявляется по-разному, порой извращенно. Кто-то отказывается играть за родной клуб, кто-то слетает с катушек и лезет в драку – бывает, даже в финале чемпионата мира. Слабость, помутнение рассудка – да, но неравнодушием это быть не перестает.