33 мин.

Студия из России сделала шоу закрытия ЧМ-2022, концерты Дрейка и Билли Айлиш. Вот ее история – от овощебазы до Месси

2 k

Вы точно видели закрытие чемпионата мира: световое шоу, необычная сцена, на которой Месси получил кубок всей жизни, и так далее. Но вы точно не знаете, что развлекательной оберткой финала в Лусаиле целиком занималась российская компания «Сила Света», которая давно гремит на всю индустрию развлечений. Она делала:

концерт Дрейка – где летала «Феррари», а лед под ногами музыканта трескался в точном соответствии с шагами:

концерт The Weeknd, где сцена превращалась во мрачный город, где будто супергерои посражались со злодеями:

концерт Билли Айлиш эпохи пандемии коронавируса:

Много-много автомобильных презентаций для брендов уровня Porsche и Lamborghini, презентации Samsung и много чего еще. Наконец, финал чемпионата мира: 

Как российская компания доросла до такого масштаба – тем более в 2022 году? Как делаются такие шоу? Сколько это может стоить? И как за 15 лет пройти путь от первого запуска плавающих рыбок на панельку на окраине Москвы до Дрейка и финала ЧМ? Об этом мы поговорили с сооснователем «Силы Света» Александром Усом.

Откуда та самая черная мантиия Месси, до 10 000 долларов за секунду шоу и цель сделать шоу Супербоула

– Как вы после такого большого проекта? 

– Очень духоподъемное настроение.

Это не самый наш масштабный проект с точки зрения техники и контента – тот же концерт Дрейка или The Weeknd гораздо крупнее по количеству нарисованного и запрограммированного. Но по исторической значимости, конечно, это номер один.  

Это просто подарок – такой великолепный финал, лучший в истории. Мы подсвечивали самого Месси.

Для компании это теперь ориентир – нам доверяют крупные проекты категории А, с такой степенью ответственности. На нас было все: шоу закрытия перед матчем, церемония награждения, в том числе мы должны были интегрировать протокол (сделать эффектным выход всех и рассчитать по времени, чтобы уложиться в тайминги).

Я горжусь именно с продюсерской точки зрения.

Надо было въехать в коммуникацию с ФИФА, с организационным комитетом, с катарской стороной. Нужно было политически всем раздать то, чего они хотели, и при этом ни с кем не поссориться. Очень много коммуникации: catch-up (общие встречи) были каждое утро, собирались около 200 человек. 

– Раз вы участвовали в протоколе, сразу спрошу: традиционная накидка, в которой Месси получил кубок, была прописана в протоколе или это импровизация?

– Как раз про утренние кетчапы. Они длинные, могли идти по несколько часов. На одном из последних это и начало обсуждаться. Я сначала даже не понял, о чем идет речь. Там всегда много информации – некоторые блоки нас совсем не касались, так что после обсуждения нашей части можно было отключиться и заниматься своими делами. И вдруг я слышу, что разговор заходит про рукава. Рукава мантии. 

Оказалось, что капитану чемпионов отшивают черный бишт – это мантия, относящаяся к знатному роду. Разговор был о том, как сделать рукава на резиночке, чтобы руки были свободными для поднятия кубка.

– Что было интересного на вашей стороне?

– Шоу закрытия мы дополнили дронами-дельфинами и китами.

Этот трюк подсмотрели на шоу Дрейка – с летающей «Феррари».

Главным испытанием было успеть всех вывести на траву и завести обратно. Например, сцену. Почему шоу на Супербоуле такие масштабные? Там искусственный газон – туда хоть на грузовике выкатывайся. У нас же – минимальная нагрузка на настоящую траву. Даже тележки с кусками сцены катились по определенной траектории. Трюки танцоров пришлось подрезать – например, прыгали сальтухи со сцены три раза, но пришлось ограничить одним, потому что иначе они сильно вдавливали сцену в поле.

Из-за этого и репетиции в Катаре были очень сложными. Для ФИФА очень важно качество газона: расписание наших репетиций всегда зависело от времени работы специальных ламп, которые выкатывали на траву, а еще ребята очень парились, что нам нужно было что-то выносить на поле. Сцену на репетиции выкатывали на мат – и мы проецировали на тряпку, а это вообще другое цветосмешение, свет по-другому отражается. В итоге мы перед финалом не сделали ни одного генерального прогона, где все работало бы разом. Мы видели отдельно проекцию на траву, отдельно – свет, отдельно – сцену. Склеивали все это только в голове. А сборку целиком впервые увидели уже одновременно со всем миром. 

С проекцией на траву было интересно. Нам нужен был белый цвет. Когда светишь на траву белым – получается зеленый, белый работает просто как фонарик. Наш арт-директор Алексей Корнев сделал несколько тестов в визуализаторе и нашел нужный фиолетовый цвет – проецируя его на траву, получаешь белый. Очень прикольно выглядит.  

– Давайте вернемся на старт истории. Как вы получили финал чемпионата мира? Есть версия, что брат эмира Катара был на концерте Дрейка, ему безумно понравилась ваша работа – и потому на вас вышли.  

– У меня нет таких фактов. Факт: «Сила Света» участвовала в тендерах в Катаре несколько лет. Также мы сделали церемонию жеребьевки. ФИФА и катарская сторона поняли, что нам можно доверять. В этот раз мы тендерились на графику для экранов стадионов, параллельно было еще несколько тендеров на всякие дополнения. Наш креативный директор Артур Кондрашенков вместе с продюсерами решил дать более развернутое предложение, включая шоу закрытия. 

В итоге мы почти забыли про это, как вдруг нам позвонили и предложили участвовать. Все это мы делали совместно с катарской компанией Katara Studios – они специализируются на музыке. Все хиты, которые звучали на шоу открытия и закрытия, – их рук дело, включая Hayya Hayya.  

– Как устроен питчинг – вы просто рассказываете о своих способностях или сразу приходите с готовой идеей?

– Нет, конечно, не с готовой идеей. У них был питчинг на тему открытия стадиона. Они объявляют об этом на сайте в разделе Тендеры. Есть бриф, параметры, в которые должна попасть идея. Чем более проработанная идея, тем лучше. 

Мы подходили оригинально: отправили в Катар коробку со шлемом виртуальной реальности – надев его, можно было увидеть части шоу как вживую. А так – подключаешься на большой созвон, есть 20 минут на рассказ о концепции. Делишься экраном, рассказываешь, комиссия все записывает. Поучаствовать может любой. 

– Тем не менее в одном из интервью вы говорили, что у вас хорошо пошли дела на Ближнем Востоке, будто у шейхов есть какой-то вотсап-чат, где они делятся ссылками на вас. Это эффект шоу Дрейка? 

– Во-первых, они видят, что мы востребованные. Мы продолжаем делать большие шоу. 

На самом деле, компаний, которые делают шоу такого размера, не так много, можно пересчитать по пальцам одной руки. Есть два лидера – Скотт Гивенс (компания Five Currents) и Марко Балич (компания BWS). Эти режиссеры – довольно возрастные ребята, им под 60. Мне 42, и я один из самых взрослых в команде – в основном это ребята в районе 30 лет. Наша команда считается довольно молодой для индустрии больших шоу. Плюс мы быстро работаем, такие цифровые цыгане: подорвались, принесли компьютеры, развернулись. Мы реально очень клиентоориентированные: «Надо правки? Ок, давайте сделаем. Давайте еще поугораем, ночь порендерим».  

– Вы в контексте Катара уже цитировали Виктора Христенко: «Верблюд – это скаковой жеребец, прошедший все этапы согласования». Это просто образ или действительно такие жесткие согласования с ФИФА?

– В арабской культуре есть такая штука – на самом деле везде такое есть, но там особенно, – они вносят изменения до самого последнего момента. Они не знают слова «нет» – точнее, знают, но если совсем твердо сказать, просто лечь на кнопки и закричать. Они очень любят давать комментарии. 

– Это значимые моменты или чистая косметика, не влияющая на шоу?

– Они просто перфекционисты и пытались до последнего вносить изменения. В принципе, мы тоже страдаем этим. В европейской культуре все иначе. 

У нас же была коллаборация: мы отвечали за креатив, режиссуру, контент и свет, а за всю технику – команда BWS, это Марко Балич, он делал шоу открытия, работал над Олимпиадой в Сочи – очень известный человек. Все исполнение было на стороне его итальянской компании, где собраны люди из разных стран. И вот европейцы за несколько дней до шоу собирают последнюю сборку, заливают контент на машину – и это опечатывается. Все, баста! Халас! Нельзя больше туда вносить никаких изменений. Мы же лезем до последнего. Это очень похоже на арабов. И, наверное, арабы очень нас за это любят. 

Но мы, на самом деле, подвергаем опасности весь процесс. Из лучших побуждений, но подвергаем – потому что у тебя шоу идет по таймкодам, и если ты залезешь внутрь и что-то подрежешь неаккуратно, все будет происходить не вовремя. Сейчас я задумался, какая концепция лучше. Пока ответить не могу. 

– Вы сказали, что занимались и сценарием, и протоколом. Если сценарии шоу для вас норма, то протоколом вы наверняка раньше не занимались. Что делали, чтобы не облажаться?

– Сильный суппорт был со стороны ФИФА и оргкомитета, они помогали разобраться во всем. Плюс мы наняли исполнительного режиссера Густаво, который раньше занимался протоколами, он знает, как все должно выглядеть. Тебе не дадут облажаться, потому что есть протокол ФИФА, который четко следит за исполнением традиций.  

Почему вообще нас позвали? Они сказали, что хотят изменить традицию. Все награждения прежде были очень официальными – не скучными, но слишком протокольными. Они хотели добавить больше энтертейнмента для привлечения более молодой аудитории. 

Мы отвечали скорее за спецэффекты, а протокол нам дали в нагрузку. Не в стиле «На, Саш, бери» – доступа к телу у нас не было. Мы не видели ни Инфантино, ни Месси, ни Макрона. Со стороны ФИФА мы общались с топ-менеджментом, а с катарской стороны все проходило через Katara Studio.

– Насколько я понимаю, часто шоу оценивается посекундно. Сколько стоят ваши шоу?

– Есть разные категории сложности контента. От самого простого – категории D (2D абстрактные зацикленные ролики, без моделинга и сложной анимации) – до категории A, это самые навороченные, с 3D и персонажной анимацией. Если категория D может стоить 200 долларов за секунду, то A может достигать и 10 тысяч долларов за секунду. Все зависит от сложности исполнения.

– Вы несколько лет назад говорили, что ваша мечта – сделать шоу открытия и закрытия Олимпиады. Мечта в силе?

– Я хочу Супербоул.

– Вы занимаетесь этим? Или это как путеводная звезда? 

– Косвенно занимаемся. Мы пытались привлечь на этот проект в Катаре режиссера Хэмиша Хэмилтона, который уже 12 лет делает Супербоулы. Хотелось поработать немножко вместе, показать себя. Он отказался в силу занятости. Но, мне кажется, у нас произошел хороший контакт, был часовой разговор. Сейчас я, конечно, буду писать ему на тему: «Хэй-хэй, если что – зови».  

Сначала надо с мастером поработать, чтобы мастером стать.  

Как основатели ходили на военный завод за специальными стеклами и светили даже надписи типа «Маша, с днем рождения»

– Давайте вспомним, с чего все начиналось. Первый день, когда вы использовали проектор – каким вы его помните? 

– У меня два определяющих момента в жизни в этом плане. 

Первый – приезд композитора Жан-Мишеля Жарра на 850-летие Москвы с лазерным шоу и проекцией на здание МГУ. Мне тогда было 18 лет. Я открыл рот, увидев это. Шоу так сильно отпечаталось в голове, что в итоге изменило мою судьбу.

Второй – чистая случайность. У меня есть друг, предприниматель, который возил из Китая всякую всячину. Он занимался широкоформатной печатью и как-то попал на предприятие в Китае, где ему показали слайдовый проектор и сказали, что это новое слово в рекламе.

Он привез несколько штук с надеждой на продажу и пригласил меня арт-директором – нарисовать классные слайды, которые привлекали бы внимание и тем самым рекламировали бы аппараты. В тот момент я занимался проектом Mary Jane – дизайн футболок. 

Собственно, в первый раз я включил проектор на овощной базе на окраине Москвы. Друг выкатил этот огромный прибор весом килограммов под сто. Хрясь – включается такая лампа. Напротив стояла стандартная 9-этажка – и вот на нее вывели супердешевый слайд, типа рыбки двигаются по горизонтали. И я такой думаю: «Вот это да!» Вот так меня и затянуло. 

Хотя концепция была совсем другой: мы хотели тупо продавать оборудование. Но увлеклись. Как раз тогда появилось такое понятие, как 3D-мэппинг – когда ты проецируешь изображение на дома.

Проделали путь от полуржавых банок-склянок слайдовых проекторов до финала чемпионата мира. 

– Всего за 15 лет. Красиво. 

– Был момент, когда вообще не было денег и мы уже ездили на ржавой «Газели» с проекторами по Москве, пытаясь их применить, чтобы нас заметили. Мы были очень активны и поняли, что Останкинская башня – это супер. Помните, она горела? Ее как раз восстановили в 2008-м, и на эту тему им нужно было сделать шоу открытия. Там работала управляющая Мария Киселева – очень молодая, активная, классная девушка. Посмотрела на нас – и я не понимаю, как она вообще нам доверила проект. Но увидела свет в глазах ребят – и согласилась. 

Мы на этих шести проекторах засветили Останкинскую башню, поверили в себя. Хотя к тому моменту уже начали светить что-то из серии «Маша, с днем рождения».  

– Я читал, что вы пересобирали проекторы своими руками. Что вы делали?  

– Была проблема: пленка плавилась и деформировалась, а слайд сдвигался. Мы покопались, поняли, что надо поставить фотоэлемент как в метро – черное-белое-черное – ровно по центру слайда. Он считывал свет – и хватал его. Пленка деформировалась, но слайд все равно вставал на серединку. 

Но мы пошли дальше, раз пленка плавилась. Поехали на военный завод. Нашли тех, кто изготавливает жаропоглощающие стекла. Поставили. Потом подумали: блин, может, перепрошить его, сделать поумнее? Поставили другие моторы. Потом такие: а есть же и вертикальные, и горизонтальные слайды. Нарисовали чертеж всей системы, вырезали на токарном станке, поставили – о, класс!  

Случались ожоги роговицы глаза: откидывали крышку защиты газоразрядной лампы и использовали этот свет для работы с пушкой, копались со слайдами. Потом просыпались среди ночи – чесались глаза. 

Пока мы в этом копались, появились видеопроекторы Panasonic. Мы потом купили их – и перестали мучиться. Но этот опыт был незабываем.

 

– Почему вы не бросили свет, несмотря на такие проблемы? Откуда такая любовь?

– Это офигенно! Классное дело. И даже спустя 15 лет у меня мурашки по коже от некоторых шоу. 

Мы сейчас занимаемся строительством Музея света на ВДНХ. Мы захотели его сделать, потому что свет есть во всем: в религии, в природе, в искусстве, в науке, свет может даже передавать информацию (спутники общаются лазерами). 

Я как-то думал об этом в период кризиса жанра: я занимаюсь светом 15 лет, неужели буду заниматься всегда? Сейчас понимаю: да. Даже если это не будет приносить денег, это все равно очень интересно.  

Дрейк арендовывал стадион, чтобы смотреть репетиции, а The Weeknd отказался от большей части истории про ад

– Из ваших самых раскрученных шоу: Дрейк, The Weeknd, Билли Айлиш – какое самое любимое?

– Дрейк. 

Для нас это было вау – большая и очень громкая заявка. Там был классный сетап, очень много творчества. Он и срезонировал круто по всему интернету. 

– Кстати, он же вас не отметил в соцсетях, когда выкладывал видео, а отметил других людей. Как вы разруливали эту проблему, чтобы весь рынок узнал, что проект – ваш?  

– Во-первых, проект делали не мы одни, а в первую очередь режиссер Уилло Перрон, который выбрал нас, увидев наше шоу с Audi A5, где вылезала рука.  

Во-вторых, теперь это прописывается в контракте: мы обсуждаем на берегу, как, кто и кого отмечает. Как правило, артист не хочет подписывать, он отвечает: «Понравится – отмечу, от души, брат, а так – не хочу». Но тут может быть предмет для торга по деньгам. 

Мы тоже были неправы, так насели. Мы сами косячим, иногда не отмечаем людей, которые помогают. Плюс надо дорасти до такого состояния, когда бренд будет настолько классный, что его захотят отмечать. Например, The Weeknd постоянно фотографировался с Эс Девлин – она супервеличина, королева стейдж-дизайна, очень медийная, и The Weeknd только на пользу сообщать: мне все делает Эс Девлин. «Сила Света» еще не имеет такого мирового веса. Но мы работаем над этим. 

– Можете рассказать на пальцах, как работает технология, когда Дрейк делает шаг – и лед под его ногами трескается?  

– Помогают датчики движения – а-ля кинект. Могут быть камеры, могут быть тепловизоры, могут быть датчики объема. Машины уже ездят на автопилоте – что уж говорить о распознавании человека. 

Ивент-индустрия использует все технологии из других индустрий, до которых может дотянуться и адаптировать. Например, для слежения за объектами часто используются лидары и камеры с алгоритмами компьютерного зрения из промышленности, для снятия движений тела или лица используются motion capture системы из киноиндустрии – и так далее.

– Помните день, когда вы узнали, что Дрейк будет вашим клиентом?

– Конечно. Руководитель нашего американского офиса поехала на встречу с Уилло Перроном, не зная, про кого будет идти речь, и сразу оттуда мне написала: «Это Дрейк». Суперрадость и счастье! 

Такие же эмоции испытывал сейчас от подтверждения проекта с ФИФА. Мне кажется, это наш второй Дрейк. С ФИФА тем более шли долгие разговоры, ты уже, как нормальный русский, говоришь: «Не верю до последнего». Пытаешься не рассказывать, потому что расскажешь – не сбудется, блин. Очень бомбит, что не можешь всем на каждом шагу об этом говорить, терпишь. 

– Я правильно понимаю, что с Билли Айлиш вы работали по жесткому гайдлайну – рисовали то, что уже было придумано?

– Нет. Паук, насекомые – это ее фишка из клипа. Причем паук сильно напоминал знаменитую скульптуру Луизы Буржуа «Мама». Бриф был примерно такой: «Хочу паука». Как он выглядит, как он двигается и что будет происходить – тут наше творчество. 

– Паук сделан по технологии расширенной реальности (Extended Reality – XR). Меня поразила история о вашем бывшем сотруднике, который два года в одиночку изучал специальный движок для работы с XR, а потом вы его наняли для обучения команды. Для вас это норма?

– У нас такая индустрия – постоянно появляются новые софты и инструменты, которые надо осваивать. Сейчас вообще меняется парадигма компьютерной графики в шоу. 

Традиционно мы получаем графику с помощью рендера – упрощенно говоря, на выходе получается клип, файл. Сейчас все чаще начали использовать «генеративную графику», которую можно получать в реальном времени, она не имеет начала или конца. Но и это не предел. Теперь подключился искусственный интеллект (ИИ), который на основе заданных алгоритмов создает контент. Например, мы его используем, когда делаем мудборд. Пишешь слова – ИИ на их основе генерирует уникальное изображение. Очень впечатляет.

Плюс мультимедиа-шоу становятся все сложнее. Раньше все делали просто проекции, сейчас есть и свет, и лазеры – и все между собой совмещено на программном уровне. Например, лазер стреляет в экран с изображением, и оно реагирует на это, как и свет. Все соединено друг с другом, поэтому такая синхронизация впечатляет людей. Музыка и свет четко связаны друг с другом.

Если ты хочешь быть лидером, надо постоянно совершенствоваться. Поэтому ребята занимаются образованием, говорят: хотим пойти на курсы и освоить это. Мы им выписываем часы. 

– Чайниковский вопрос: XR – это технология будущего или уже норма?

– Все эти технологии – VR, AR, XR (виртуальная реальность, дополненная реальность, расширенная реальность – Sports.ru) – накручивают круги, по орбитам летают. Иногда одна орбита проходит очень близко к рынку – например, пандемия, все сидят дома, заняться нечем, виртуальные декорации попадают в масть, раз ты не можешь попасть на реальный концерт. Потом технология отдаляется – все наигрались и снова хотят живое. 

Но эти орбиты становятся все ближе и ближе. Они меняют траекторию, потому что сейчас, говорят, Apple патентует очки дополненной реальности. А Apple – это game changer индустрии. Виртуальную реальность все хоронили, а она делает пятый круг реинкарнации: шлемы становятся все изысканнее, технология – более прикладной и понятной. Мы используем VR, чтобы оценить стейдж-дизайны и показать клиенту, как может выглядеть шоу: помещение будет такого размера, вот такие будут эффекты. Все наглядно – и не надо строить прототип. 

– А Дрейк от этого отказался и арендовывал стадион, чтобы смотреть, как все будет выглядеть – это правда?

– Да, Дрейк реально старовер, он мог себе позволить баловаться в реальных масштабах. 

Это были не репетиции, а эксперименты – он менял сетап, добавлял элементы, менял экраны. В реальном времени менял сцену. Это беспрецедентно. 

– И последний – The Weeknd. Он был самым сложным? Вы говорили, что с ним получилось меньше творчества. 

– Просто он в какой-то момент отказался от большого количества контента. Там разворачивалась целая история – как наш главный герой попадает из ада в рай, проходя через разные этапы, Чистилище Данте. Это почти все было выкинуто, The Weeknd захотел полуразрушенный город. Он фанат Бэтмена, ему нравится эстетика Готэм-Сити, и он хотел в этой эстетике закрепиться. 

Конечно, когда контент выкидывают, это демотивирует ребят: они рисовали, упарывались, а многое осталось в столе. Но это часть работы.

– Вы сейчас рассказываете о работе с топ-топ-топ-звездами – и очень интересно, как вы до этого дошли. С чего начинали в США? 

– Я тут выучил новое арабское слово – «васта», связи. Без васты ничего не сделаешь. 

В Америке очень важно то, что ты сделал в Америке. Когда мы пошли с портфолио, нас спрашивали: «А что вы в США-то сделали?» Им все равно, что ты в Европе сделал, им главное – чтобы ты умел работать и тебе доверяли на местном рынке. 

Это был долгий путь – сделать себе репутацию. Зачастую стартовые шоу в Америке были как пятая нога. В России мы делали большие шоу, а там подрисовывали графику на 2-5 секунд на вечернее шоу за 3000 долларов. Конечно, production team говорила: «А зачем нам это вообще надо?» Но мы, стиснув зубы, выделяли ресурс и делали.

Ты видишь, кто работает на рынке. Наш американский офис качал приоритетное направление – шоу артистов. А на музыкальном рынке, по сути, два режиссера-титана – Эс Девлин и Уилло Перрон. Надо идти к ним. 

Сейчас я начал сам заниматься американским проектом. У нас больше ставка на стадионные шоу. Я иду к Хэмишу Хэмилтону, который делает Супербоул. Посмотрим, чем это закончится. Может, увидите скоро у нас в портфолио. А может, и нет. 

«Сила Света» заставила искусственный интеллект и арт-директора сразиться в отрисовке стихотворения Эдгара По. Как это работает?

– Что еще вас манит, кроме Супербоула?

– Олимпиада. Ивенты уровня А. Мы уже доросли до них. 

– Такие проекты, как у вас был с «Далласом» в НБА и на прощальный матч Дирка Новицки, вам уже не очень интересны – мелковато?

– Это тоже супер! Все хафтайм-шоу – это классно. 

Плюс мы делаем иммерсивные выставки, Музей света в Москве – это один из примеров. Мы сделали шоу про Тутанхамона в Мадриде. Покупаешь билетик – и попадаешь в иллюзорный мир проекции, света и так далее, переживаешь новый опыт. 

– Чем именно вас так привлекают иммерсивные шоу?

– Во-первых, вся наша жизнь – это полгода подготовки ради 12 минут. Это несколько утомляет. Ты что-то делаешь-делаешь, потом брек – все прошло, и остается только видеоклип и воспоминания. В этом есть какая-то философская красота: не привязываться к результату, а наслаждаться процессом. Но все-таки хочется обретать место, где ты можешь каждый день видеть результат работы и реакцию публики. 

Во-вторых, это не просто pretty lights (красивые огоньки – Sports.ru), а осмысленный нарратив. Например, гробница Тутанхамона – ты окунаешь людей в культуру Древнего Египта, рассказываешь о ее влиянии на масс-культуру, на моду, на появление стиля ар-деко, показываешь, как происходит мумификация. Когда выходишь с такой выставки, остается не просто эмоция, но и знания. И это уже не просто энтертейнмент, а эдьютейнмент (от educate – обучать – Sports.ru). Мне это очень нравится. 

Плюс появляются авторские права на такую выставку, можно продать франшизу – и за брендом остается какой-то value (ценность – Sports.ru), у тебя есть продукт. А шоу ты нарисовал – и все, дальше только опыт и приемы можешь использовать и монетизировать. А здесь можно складывать в копилочку шоу, компания начинает стоить больше. 

– Обычный музей – это скучно, на ваш взгляд? 

– Ситуация сильно меняется. В России открылась масса прекрасных музеев – на том же ВДНХ наверняка будет сумасшедший павильон «Росатома», над которым работают ребята из Radugadesign (мы рассказывали об их шоу в НХЛ и НБА – Sports.ru). Индустрия меняется. Сходите в Музей криптографии в Москве – суперский музей с фиджиталом, где есть и цифровой подход, и объектные штуки, все сплетается между собой. Это подача языком молодежи – с учетом инстаграмного скроллинга и клипового мышления. 

– Вы как-то говорили, что боитесь выйти в тираж и опопсеть. Сейчас вы провели супербольшое шоу, ваша узнаваемость вырастет, будет еще больше запросов. Что будете делать? 

– Я сейчас уже не очень принимаю эту фразу. Мы приняли себя как есть – что мы во многом большая коммерческая организация, такая машина-продюсерский центр. Просто у нас бывают разные проекты. Для чемпионата мира был выбран такой формат. В иммерсивных выставках мы больше раскрываемся как художники, потому что нас ограничивает только тема, а способ подачи – на нашей стороне. И есть фестивальные проекты для души, мы делаем клубные инсталляции, где отрываемся и устраиваем лабораторию экспериментов со стилями и технологиями. 

Замес из этих направлений и дает разную палитру, которой мы пользуемся. А опопсеть или не опопсеть – это уже устаревшая логика. Мы в первую очередь творческие ребята и хотим заниматься только проектами, которые нам нравятся.

– Вы сказали, что вы творческие ребята. Отчасти философский вопрос, но: что для вас творчество?

– Это что-то, что остается в тебе. Если ты сделал не пустышку, не просто посветил и попроецировал, после шоу должны оставаться эмоции. 

Наша цель – удивлять, делать что-то такое, что ты не можешь увидеть в реальном мире. Творить цифровую магию. Это для нас и есть творчество – сделать одновременно и красиво, и удивительно. Чтобы все задавались вопросом, как это сделано. 

– Вы сами себе когда в последний раз задавали такой вопрос?

– Я сейчас восторгаюсь возможностями искусственного интеллекта. Это невероятно: ты можешь написать текст, а ИИ выдает тебе вижуал на эту тему. Так закодировать машину, чтобы она выдавала такие образы – это очень впечатляет.  

– Как вы хотите оседлать искусственный интеллект?

– Мы уже частично оседлали. У нас было шоу, где искусственный интеллект выступал против человека. Мы взяли стихотворение Эдгара По «Ворон» и разделили на две части: половину нарисовал арт-директор, а половину создал искусственный интеллект (мы загнали текст в гугл-движок, который выдает образы). И публика голосовала, кто круче. 

Но пока победил человек. Потому что ИИ пока еще плюс-минус белиберду выдает. Но, блин, он учится. Думаю, в будущем мы будем пробовать его применять и в самих шоу.

– Сможете составить рейтинг ваших любимых технологий, которые вы уже применяете? 

– Я очень люблю соединять свет, видеоконтент и лазеры, физические объекты. Если вы видели, у нас летали физические дельфины с китами, а внизу они были на проекции – и возникало ощущение, что объекты выходят за пределы экрана. Это получается с помощью акцентного света: выхватываешь одно – видишь один образ, выхватываешь другое – видишь другую картину. Нравится эта тонкая материя визуальных фокусов.

– Как делаются такие штуки, когда кажется, что предметы или люди вот-вот вынырнут из экрана? Видел у вас такое в рекламе с Неймаром как раз в Катаре.

– Этот эффект применяли еще в наскальных рисунках каменного века, экспериментировали в эпоху Возрождения. Он называется анаморфные иллюзии или анаморфозы – когда на изображение надо смотреть с определенной точки, чтобы получить оптический эффект. Это используется от росписей храмов до уличного искусства. Теперь пришло в мир мультимедиа.

Просто делается рендер с определенной точки для зрителя, а в самом контенте создаются ложные границы экрана, за которые объект и выезжает.

Прогноз: скоро футбол можно будет смотреть глазами Месси благодаря суперлегким камерам

– Как вам вообще футбол: смотрите или это не ваше зрелище? 

– Я не был большим любителем футбола. Но работа с ФИФА и катарский чемпионат это сильно изменили. Это действительно очень зрелищно. Теперь я знаю фамилии многих игроков. И этот финал меня поразил энергией. Я и на стадионе-то не был практически никогда – в детстве папа только таскал на «Торпедо».  

Еще мне потом объяснили борьбу между тренерами – когда стратегии меняются на ходу и они друг друга обманывают. На меня это такое впечатление произвело, что я втянулся в ваш движняк, буду смотреть. 

– Всегда интересно узнать у человека со стороны, как ему футбол. Почему раньше не цепляло? Он долго идет? Он медленный? Он непонятный? Выглядит не так? 

– Во-первых, мне, может, не везло, я постоянно попадал на скучные игры, где кто-то осторожничал, не было драйва, который понятен с самого начала и который я увидел в Катаре.

Во-вторых, чтобы понимать футбол, надо в него глубоко погрузиться: какие игроки, какая стратегия у тренера. У меня не было времени погрузиться.

Вот я очень люблю смотреть «Формулу-1», потому что в детстве гонял на картинге – и мне понятен спорт как на уровне Кубка конструкторов, так и на уровне отдельных гонщиков с их тактикой. Но моя жена просто ненавидит, когда я смотрю гонки, говорит: «Это ужасно скучно, 50-70 кругов – просто жесть, я пошла». Теперь добавится футбол! 

– Как вы относитесь к экспериментам типа совместных трансляций НФЛ и Nickelodeon, когда игроков после тачдауна на графике поливают зеленым слаймом, добавляют игрокам мультяшные глаза и так далее? Надуманное украшательство или реально полезное оживление? 

– Это не надуманное явление. Мне кажется, ФИФА нас и позвала, чтобы оживить всю эту историю. Они много вложили в работу с экранами – есть разная графика, отсчеты времени перед началом матча и так далее. Это стало более зрелищно. 

Они создали приложение FIFA+: наводишь камеру на поле и с помощью дополненной реальности смотришь скорость игрока, тактику команды и так далее. Это очень впечатляет. Правда, смешно, что ты заплатил большие деньги за поход на стадион – и смотришь на игру через экран, в этом есть какой-то провал. Хочется развития. 

Думаю, в ближайшее время создадут невероятно легкие камеры, которые можно будет устанавливать на игроков и показывать матчи от первого лица. Будут передавать все больше деталей – типа пульса игроков. 

Мне кажется, ты больше увлекаешься спортом, когда начинаешь погружаться в детали. А новые технологии как раз дают легкое погружение, когда ты попадаешь на место игрока. Это будет только бустить популярность футбола. 

Чем отличаются русские от американцев в работе – и почему «Сила Света» переехала за границу

– Ваш американский офис одно время возглавляла американка, но вы говорили, что расстались, потому что между нашей и американской рабочими культурами – пропасть. В чем мы не стыкуемся?

– В подходах. В управлении. У нас часто все делают все, а у них очень строго. 

Например, у нас девочка, которая отправляет контент на сервер, вдруг начинает наскакивать на людей, которые занимаются экранами, сообщая, что экран не в том виде подает сигнал. И она права, потому что топит за результат. Но по их понятиям она не может пойти напрямую – только через технического директора, который разберется на своем уровне. Мы эту границу ответственности не чувствуем – из добрых побуждений, но все равно подбешиваем европейцев. Если европейский специалист не сообщает сразу про проблему с экраном, это не значит, что он не переживает за качество, он просто по-другому построит коммуникацию. Что касается конкретно американской CEO – если ты нанимаешь руководителя, ты ему не говоришь, что делать. А мы очень сильно лезли ручками под капот. Ее это бесило.

Если говорить глобально про индустрию – мы первое поколение людей, которые делают шоу-энтертейнмент в России. А в США работает второе-третье поколение световиков, инженеров. Это большая разница. И мы, конечно, делаем ошибки. А у них уже есть школа. 

– Правильно понимаю, что вы пока не смешиваете команду, у вас только из России сотрудники?

– Мы мучительно учимся. Наняли COO – управляющего директора, которая выстраивает современную систему корпоративного управления. Обогащаем команду, приглашая иностранцев (сейчас в компании – 90 человек – Sport.ru). 

– Для вас принципиально сохранять эту идентичность – что вы российская компания? Или вы международная компания, которая стартовала в России и здесь делает интересные проекты?

– Почерк «Силы Света», который уже стал узнаваемым, появился во многом благодаря нашей компании – мы из России, мы российские ребята. Но я не исключаю, что у нас будет много других ребят – надо расширять горизонты. Тем более вся эта ситуация, так скажем, дала нам пинка под зад на тему окончательного выхода на международный рынок. 

– Сейчас компания базируется на Кипре? 

– У нас остается часть сотрудников в России. Мы не хотим отказываться от России, мы построили классный офис с Гарри Нуриевым (архитектор и дизайнер, основатель Crosby Studios, базирующейся в Нью-Йорке и Париже – Sports.ru). Мы любим родину. 

Сейчас в группе компаний «Сила Света» три иностранные компании: в США, на Кипре и в ОАЭ. Это необходимо для развития бизнеса, соответственно, в Америке, Европе и на Ближнем Востоке – на рынках, где развивается индустрия и мы можем расти как профессионалы. Больше всего людей, работающих за границей, сейчас на Кипре, да.  

– Вы говорили, что одна из миссий «Силы Света» – показать Россию в другом свете. Эта миссия еще в силе или отложена до лучших времен? 

– Мы каждый день работаем с международными командами и должны находить общий язык, убеждая в своей правоте, не в своей силе. Наша Россия не конфликтна, она всегда с нами, и мы – ее часть. Вот ее мы и продвигаем. 

***

История российской компании, которая делала световые шоу в НБА и НХЛ

Фото: Сила Света; globallookpress.com/Xu Zijian/XinHua, Lan Hongguang/XinHua, Li Ming/XinHua, Xiao Yijiu/XinHua; REUTERS/Hamad I Mohammed, Carl Recine, Peter Cziborraz, Kai Pfaffenbach, Paul Childs, Dylan Martinez, Molly Darlington; Gettyimages.ru/Richard Heathcote, Buda Mendes, Matthias Hangst, Catherine Ivill, Christopher Pike / Stringer, Julian Finney, Buda Mendes

logoЧМ-2022
бизнес