Бывший врач «Спартака» Лю Хуншэнь: «Иностранцев Каррера уважал больше, чем русских»
Лю Хуншен / Фото: © ФК «Спартак»
— Чем вы занимались полтора года после того, как ушли из «Спартака»?
— Чем умею – иглоукалыванием, терапией. Работаю в частном медицинском центре, но сам на себя.
— Это как?
— Сколько заработал – все мое. Минус аренда помещения и налоги. Свободного времени намного больше, чем раньше. С детьми много занимаюсь, я теперь и няня, и водитель. Нужно три свободных дня – пожалуйста, могу не работать, просто денег не получу. Главное, настроение хорошее — сам себе хозяин.
— Частные клиенты звонят?
— Много. И новые, и постоянные. Клиентов хватает. В том числе футболистов.
— Из высшей лиги?
— Да.
— А из «Спартака»?
— Тоже. Фамилии сказать не могу. Без разрешения клубного врача такое не одобряется, на игроков ругаться будут. Зачем?
— Предложения из спортивных структур были?
— Конечно. Мой друг Шамиль Тарпищев познакомил с руководством хоккейного «Ак Барса». Главный там Наиль [Маганов] – очень хороший человек. Я попросил 10 тысяч евро в месяц, он сказал: «Согласен». Но когда дошло дело до контракта, жена не захотела ехать в Казань. У детей здесь школа, друзья. Говорю: «Извините, Наиль, вы мне хорошее сделали, а я не могу, неудобно». Предложение осталось в силе, но пока решили так. Остался в Москве.
— Столичным клубам не нужны?
— Почему? «Динамо» звало, там Саша [Ярдошвили], хороший доктор, друг. Сразу после «Спартака» позвал. Еще из «Анжи» приезжали главный человек и врач. Но решил паузу сделать, чуть-чуть пожить для детей.
— Много внимания требуют?
— Сыну 14 лет, дочке 12. Возил раньше в музыкальную школу, потом сын диплом получил. Семь лет учился играть на пианино, плюс два подготовительных года. Теперь вожу дочку в художественную, имени Серова. Еще английский, китайский языки. С вами разговариваем, а у дочки занятие по математике. Утром – ушу. Каждый день что-то есть. И все разное.
— Почему сами не учите детей китайскому?
— Могу, но в школе лучше. Там группы, учителя, задания, много времени занимает. В той же школе, она международная, — и английский, и музыка. Дома иногда общаюсь с детьми по-китайски, но основной у них русский, конечно. С китайцем беседу поддержат, а между собой на нем не говорят. Я как-то был в Китае, все наоборот: говорю-говорю на своем и вдруг перехожу на русский. Меня спрашивают: «Что ты сказал? Не понимаем».
— Дети иероглифы пишут?
— И ручкой, и кисточкой. Изучают язык очень глубоко, по учебникам. На дом много задают. Я так никогда не научил бы, сам многого не знаю. Сложный язык, меня в китайской школе так глубоко не учили. Есть легкий быстрый курс – это совсем другое. Дети проходят настоящий, трудный. Сериалы китайские смотрят, книжки читают, им непросто. Но надо, что делать. Китайским детям тоже сложно свой язык учить.
— Первая мысль, когда узнали, что Массимо Карреру убирают из «Спартака»?
— Я ждал этого. Знал, что он ненадолго.
— Почему?
— Потому что он не тренер, а менеджер. Тренер должен понимать, как строить команду, делать хороший футбол, побеждать. А Каррера постоянно думал, как кого-нибудь поменять или убрать. Решал слишком мелкие проблемы, такие, как тоненькие иголки. Но для него они были, как железные палки. Не занимался главным.
— Например?
— Зачем он перевел Глушакова и Ещенко в дубль?
— Обиделся.
— Про это я и сказал – маленькие иголки. Россия – большая страна, кто-то любит Путина, кто-то нет. Что теперь, у людей работу отнимать? Каждый имеет право на мнение. Актер Назаров записал видео. Игрокам понравилось. Почему их сразу в дубль?
— Каррера почувствовал неуважение к себе.
— А после такого его станут уважать? Вот я смотрю фильм, он мне не нравится. Но это же не значит, что я не уважаю режиссера. Просто фильм не очень хороший. Видел в «Спартаке» многих тренеров. Ни один не придавал столько значения мелочам, как Каррера, не делал из них главное в работе. Футбол – главное, а не наказание Глушакова у всех на виду. Другие тренеры занимались футболом, Каррера – политикой. Как будто он главный менеджер, а не главный тренер.
— С вашей позиции корректно оценивать профессионализм Карреры? Вы все-таки доктор.
— А я и говорю, как доктор, который много лет работал в футболе. Конечно, не могу оценить уровень его тренерских знаний, но у меня есть глаза. Я понимаю, что делает команду командой. Давно говорил – тренер должен быть как родитель, старший брат, друг, психолог. Если тренер только рубит и наказывает, команда не строится. И когда он слишком мягкий – тоже плохо. Тренер должен уметь погладить, а когда надо – на место поставить.
— Каррера не умел?
— Помню сборы в Испании прошлой зимой. Собрание. Каррера сразу начинает: «Здесь я главный. Не Жирков, не Измайлов, не Родионов – я. Нравится – будете работать, нет – в дубль».
Наиль Измайлов / Фото: © РИА Новости/Виталий Белоусов
— В этом что-то есть. А добрым он бывал?
— Никогда не чувствовал его доброты. Почему он премию за чемпионство себе в карман положил? Дали миллион долларов на всех: медиков, персонал, администраторов, помощников. Каррера все забрал себе. Добрый? Я получил за золотые медали 74 тысячи рублей. Глушаков и Ребров собрали деньги с игроков, с их премий, раздали нам. Получилось по тысяче долларов на человека, огромное спасибо. Капитан и вице-капитан поступили хорошо, это доброта. У Карреры ее нет. И так во всем, не только в деньгах. Поэтому правильно его уволили. Надо было еще в прошлом году убирать, когда команда 19 туров не могла войти в тройку.
— Но он впервые за много лет сделал «Спартак» чемпионом.
— Роль Карреры в этом не главная. Игроки выиграли чемпионство. Они много раз говорили: неважно, кто тренер, Каррера или нет, мы играем за себя, мы должны взять золото, мы ради этого отдали футболу жизнь. Глушаков, Ребров, Ещенко, Комбаров так говорили, я слышал. И не только они. Зобнин очень большой вклад сделал, здорово играл. Пилипчук тоже все понимал, но у него был конфликт с Каррерой. Итальянец хотел убрать Рому еще зимой 2017 года — ему не дали.
— Из-за чего был конфликт?
— Думаю, считал Рому конкурентом. Пилипчук – добрый, хороший человек и сильный тренер. А у Карреры всегда было так: выиграли – моя заслуга, проиграли – ваша вина.
— На людях он так не говорил.
— В команде говорил. Помните, проиграли «Арсеналу» 0:3, когда уже стали чемпионами? Каррера сказал: «Сегодня вы проиграли, а не я». Зато когда побеждали – он главный герой. В семье разве так бывает? Один не может быть всегда королем, успехи и неудачи – общие.
— Когда Каррера был помощником Аленичева, так же себя вел?
— Его вообще не было видно и слышно. Всегда молчал, ни одного слова. А когда стал главным, человека словно подменили. Поведение другое, но контролировал Каррера не все. Агенты многое контролировали, и в команде тоже.
— Откуда знаете?
— Видел, слышал. Каррера не сам решал многие проблемы – спрашивал у агентов. Что за тренер без мнения? Как можно на каждую игру ставить новый состав? У «Спартака» при Каррере не было основы, он все время менял, менял, менял людей. Бывают слабые тренеры, но есть вообще не тренеры. Это еще хуже.
— Пилипчук протестовал против решений Карреры?
— Он хотел помогать итальянцу, но ему не дали. Каррера общался с игроками только через переводчика, поэтому они со многими вопросами шли к Пилипчуку, так было проще. Каррера видел и злился: «Почему не ко мне?!» Перестал доверять Пилипчуку, хотя он ничего плохого Каррере не сделал.
— Вас уволил Каррера?
— Мне сказали: «Он недоволен, не хочет с тобой работать». Каррера в интервью заявил: «Я водителя автобуса и Лю не увольнял». Но все говорили иначе.
— Вы просили больше денег. Может, клуб с этим не согласился?
— Думаю, дело не в деньгах. Я не давал им спокойно работать, всегда задавал много вопросов. Первый: почему у одних огромная зарплата, а у других маленькая? Диего Мантовани, тренер по реабилитации, получал от 10 до 15 тысяч долларов в месяц. И за победу – пять тысяч долларов, а у остальных – по 37 тысяч рублей. Зарплаты в медицинском штабе были не больше 150 тысяч рублей, у меня, например, 120 тысяч. Разве один Диего работал хорошо? Остальные, получается, плохо? Наверное, итальянцы думали: не его дело считать чужое. Но это не я считал – все считали. Подходили, говорили: «Лю, только ты можешь сказать все руководству, потому что не пропадешь без работы в клубе». Сами не хотели, боялись.
Диего Мантовани / Фото: © РИА Новости/Александр Ступников
— Переводчик Карреры Артем Фетисов многое решал в команде?
— Он был лишь переводчиком, но ему не хватало верной интонации, я считаю. Например, на том собрании в Марбелье Каррера говорит: «Я здесь главный». И начинает называть фамилии. Можно было перевести: «Федун распорядился отдать мне власть в команде», не упоминая Жиркова, Наиля, Родионова. А так на ровном месте – напряжение. Тренер дает понять, что клубное начальство для него никто, и грубый перевод это усиливает. Мы еще не стали чемпионами, а уже наметился конфликт. Потому ребята и говорили: «Неважно, какой Каррера тренер и человек, играем за себя».
— С помощниками Карреры вы ладили?
— Когда я работал, там были хорошие люди. Про Пилипчука уже говорил, Хавьер Сальсес, тренер по физподготовке, тоже сильный специалист. Сейчас он в «Рубине», туда плохого не взяли бы. Каррера давно хотел уволить Хавьера, был чем-то недоволен. Не знаю, чем, но он к хорошим специалистам с недоверием относился. Сначала не получалось, потом все-таки привел своего. Слышал, что Д’Урбано давал много штанги и «физики», поэтому начались травмы. Но сам с ним не работал, не знаю.
— Каков был Каррера в быту? Отбой, подъем, распорядок, придирки, штрафы – вот это все.
— Тут его критиковать не за что. Требовал, как и другие до него. Многие правила остались от бывших тренеров «Спартака»: выключать телефоны в автобусе, правильно одеваться на ужин, опоздание – штраф. У Карреры все было так же, потому что дисциплина важна. Только еще и футбол хороший нужен, а с ним были проблемы. Если бы Каррера уделял футболу столько внимания, сколько дисциплине и переменам в своем окружении, команда играла бы лучше.
— Часто он отчитывал нарушителей?
— Громко. Кто-то съел сладкое, кто-то острое, опоздал или еще что-то — Каррера шумел при всех, на собраниях. Можно было решить проблему один на один, в личной беседе, не всем подходит такой метод. Кому-то наплевать, но вот Зе Луиш, знаю, плохо воспринимает крик, на него нельзя ругаться при всей команде. Лучше разобраться спокойно, наедине.
— Каррера кричал на Зе Луиша?
— Он кричал на него больше, чем на остальных. Для Карреры проблема была почти всегда в Зе Луише. Я не видел Зе в хорошем настроении, пока работал в «Спартаке». За Карреру он не стал бы биться. Выходил на поле без азарта, у него не получалось работать с итальянцем. Когда ты в команде, такое видишь очень хорошо. Но вообще дело не во мне и не в Зе. Рассказываю вам, что наблюдал, но что бы я ни сказал, уволили Карреру из-за результатов. Другой тренер с таким футболом тоже получил бы отставку. Федуну нужны победы, он всегда это говорил. Меня уволили из «Спартака», но тут я за руководство.
— У Глушакова был открытый конфликт с Каррерой?
— Ни разу не слышал. Глушаков спокойный человек, многое делал для команды, всегда был за ребят, ходил к руководству. Команда его любит, поэтому снова выбрала капитаном. Каррера, знаю, не хотел видеть Глушакова капитаном, но ребята настояли.
— Были в «Спартаке» те, кому Каррера все прощал?
— Все прощал – не могу сказать, но к Промесу он хорошо относился. Выделял тех, кто лучше играл, хотя иностранцев уважал больше, чем русских.
— Почему?
— Не знаю. Видно было.
— Семь месяцев назад против вас выдвинули обвинение родители школьника. Якобы вы сломали ему ногу за то, что он избил вашего сына. Чем все закончилось?
— Дело пока не закрыто, не могу комментировать. Уверен, все будет хорошо. Того, в чем меня обвиняют, не было.
— Футболисты Кокорин и Мамаев сейчас сидят в Бутырке – побили и оскорбили чиновника с фамилией Пак по национальному признаку. С вами случалось такое?
— Со мной в Москве много что случалось. Дважды в метро избили. Один раз – скинхеды, сломали ребра, лежал в больнице.
— Давно?
— 15 лет назад. Ехали с женой, держал в руках пакеты из магазина. Ворвались в вагон, стали бить. Жена кричала, никто не помог. Пошел в полицию, услышал: «А зачем ты сюда приехал? Пиши заявление, что сам упал».
— Что было во второй раз?
— Это был второй. Раньше меня гоняли по Москве, когда Россия проиграла Японии на чемпионате мира в 2002 году. Догоняли – били, иногда убегал. Потом купил машину, в метро перестал ездить, спокойнее стало. А вообще много проблем. Стекло на парковке разбили, шины прокололи, зеркало оторвали – эти мелочи не считаю. Дети часто слышат: «китаезы», «желтолицые», «узкоглазые». За рулем еду – грозят оружием, не раз такое было. Подставились под меня, вышли, номер закрыли и пистолет к голове: «Плати за царапину». Стал вызывать полицию – убежали. В другой раз человек автомат достал, кричит: «Убью тебя!» А я не знаю, за что. Сейчас соседи шантажируют.
— Потому что вы китаец?
— Не знаю. Ругались, угрожали, написали заявление, пришли судебные приставы, ломали дверь, отвели в суд на Щелковской. Говорили про какую-то фабрику и долг в 45 миллионов. Что за фабрика – загадка. Показал паспорт – извинились, отпустили. Так и не понял, что это было. Сладкое, горькое, обидное – все со мной в России случалось. Но здесь мой дом, семья, работа. Здесь я лечу людей, это моя жизнь, куда же я денусь?
Фото: РИА Новости/Максим Богодвид, Эдгар Брещанов / Василий Пономарев / Sportbox.ru, РИА Новости/Виталий Белоусов, РИА Новости/Александр Ступников, РИА Новости/Алексей Филиппов, globallookpress.com
