«Тренер говорил: «Сходишь в магазин – будешь в составе». Как воспитанник ЦСКА спасал карьеру
Денис Романцов поговорил с Кириллом Сусловым
Два года назад воспитанник ЦСКА Кирилл Суслов не попадал в заявку «Камаза», а потом круто изменил жизнь: уехал в Норвегию, где стал лучшим защитником второй лиги и дошел со скромным «Конгсвингером» до финала Кубка.
- Какие проблемы у вас возникли с тренером «Камаза» Владимиром Клонцаком?
– Я отыграл пять игр в стартовом составе, после чего он заменил меня на тридцатой минуте матча с «Тюменью» и сказал: «Ты не футболист. Ты не уровень первой лиги. Тебе надо разрывать контракт». До закрытия трансферного окна оставалось полторы недели, так что я ответил: «Не буду я разрывать». – «Тогда будешь тренироваться по три раза в день». – «Хорошо. Я законы знаю, вы меня ничем не напугаете». Я шел на большой риск, но понимал, что новую команду за полторы недели не найду и что мне лучше оставаться при «Камазе» и на тренировках доказывать свою состоятельность.
- И как выглядели ваши тренировки?
– Конечно, по три раза в день я не тренировался, это меня Клонцак как бы на понт брал. Но я нанял себе тренера по физподготовке, чтобы он поддерживал меня в форме.
- Вы этого тренера нашли в Набережных Челнах?
– Да, я нормально общался с руководством клуба, и начальник команды подыскал мне тренера. Пять раз в неделю я занимался по два раза в день. После месяца в таком режиме отношение ко мне поменялось. Перед игрой с Иркутском начальник команды мне сказал: «Сус, давай. Это твой последний шанс. Покажи, что ты в порядке». Мы уступили, пропустив нелепый гол на 94-й минуте, зато потом обыграли на выезде «Зенит-2». Клонцак снова начал со мной общаться, хотя до этого избегал, не называл мою фамилию и не смотрел на меня. Это пример того, что, если с тобой плохо обошлись, не надо отчаиваться и тратить силы на обиды, надо копаться в себе и работать.
- Как в «Камазе» складывалось у других воспитанников ЦСКА – Семена Федотова и Лео Адамса?
– Семен то играл, то нет, а Лео вышел от силы два раза. У Лео, может, с тренером какие-то непонятки были, а так-то он приличный защитник с сильной левой ногой. Неспроста он сейчас в Испании играет.
- Сын тренера Клонцака – тоже центральный защитник. Из-за этого с ним труднее было конкурировать?
– Ха-ха, ну, вы же сами понимаете, какие тут могут быть приоритеты у тренера.
- То есть присутствие сына тренера сказывалось на вашем игровом времени?
– Конечно. Больше пятидесяти процентов в его сторону. Поэтому Клонцак и ставил меня на фланг, хотя приезжал я центральным защитником. При этом другой центральный защитник был капитаном команды, так что думайте сами, каково мне было пробиваться в состав. Но перед переходом в «Камаз» я общался с Семеном Федотовым, так что знал, на что шел, и был готов грызть землю.
- Как вы перенеслись из Набережных Челнов в Норвегию?
– После полугода в «Камазе» я позвонил Давиду Сирадзе, с котором играл в Нальчике, тот – вратарю Отто Фредрикссону, который уехал из Нальчика в день моего приезда туда, и Фредрикссон помог мне устроиться в норвежский «Конгсвингер», за который он играл. Узнав, куда я еду, родители спросили: «Там плохо или хорошо?» – «Не знаю. Приеду и расскажу». Приехав в Конгсвингер, я понимал, что дороги назад в «Камаз» у меня уже нет, и мне обязательно нужно подписать контракт. Я мечтал играть в Европе, с дублем ЦСКА бывал в Ирландии и Италии, но мне хотелось именно побыть внутри европейской команды, познать новый менталитет, посмотреть на другую жизнь.
- Прошлым летом вы забили в двух матчах подряд. Как это получилось?
– Сначала я забил уже во второй своей товарищеской игре, и с тех пор мы постоянно отрабатывали такие розыгрыши на тренировках: навешивали с фланга, а я замыкал на дальней штанге. При этом в Норвегии я выхожу только центральным защитником. Со школы ЦСКА это моя основная позиция, хотя в Барнауле меня ставили налево, а в Нальчике направо.
- Как вы попали в ЦСКА?
– Мой папа болеет за эту команду. В ЦСКА я был с шести лет – за это меня называли ветераном. Правда, сначала папа и бабушка повезли нас с двоюродным братом (он сейчас в «Торпедо») на просмотр в «Динамо». Там нас оставили, нашим первым тренером был Сергей Силкин. Но потом наступила зима, тренироваться было негде, и нам сказали: «Снег растает – и мы вас пригласим». Мы ждали-ждали и через четыре месяца поехали в ЦСКА. Сам я из Клина, так что «Динамо» и ЦСКА – ближайшие школы. Мне предложили переселиться в интернат ЦСКА, но я хорошо учился, и мама боялась, что, переехав в интернат, я, как все, скачусь на двойки и тройки. В итоге я делал уроки по дороге из Клина на тренировки ЦСКА.
- В 2003-м вы поехали на турнир в Астрахань, где вирус сразил восемь игроков ЦСКА, в том числе и вас.
– Да, просто некому было играть. Температура 38, понос, золотуха. Из тех, кто заболел, пятеро были игроками основного состава, но нам все равно удалось занять там первое место – та медаль до сих пор висит у меня дома.
- У вратаря ЦСКА 1991 года рождения была фамилия Акинфиев.
– Ага, Михаил Акинфиев, рыженький такой, тогда в Астрахани его признали лучшим вратарем. Неплохой вратарь, но потом в ЦСКА пришел Артур Нигматуллин, который был на две головы выше, и Акинфиев сразу потерял место в составе.
- Как вышло, что лучшим бомбардиром той команды стал Георгий Щенников?
– Он играл в нападении, забивал по пять-шесть, иногда и семь мячей. В защиту его перевели из-за того, что я травмировался – кажется, у меня заболело колено. Некому было играть в центре защиты, и туда поставили Жору. Он выходил в паре с Искандером Джалиловым, который сейчас в «Балтике». Щенников год отыграл центральным защитником, и только в дубле его начали пробовать на левом фланге (в школе его на эту позицию не ставили, потому что у нас был хороший левый защитник Батраз Засеев).
- Когда вы впервые подавали мячи на матчах основы?
– В Лиге чемпионов-2004, а перед матчами трясли полотнище с эмблемой турнира – когда в тринадцать лет слышишь этот гимн, стоя на поле, наутро просто летаешь на тренировке. Помню, после матча с «Челси» я попросил майку у Джона Терри, хотя английского вообще не знал: «Please! Give me!», а он ответил, что не может. Зато перед игрой мы побывали в раздевалке «Челси». Со мной был еще один парень из школы ЦСКА. Потом он ушел в ФК «Москва», но там у него не сложилось. Он трагически погиб, разбившись на мотоцикле. Я собирался покинуть ЦСКА в то же время, что и он. За два года до выпуска из школы у нас поменялся тренер – вместо Николая Козлова пришел Владимир Кобзарев, который посадил на скамейку семь человек (в том числе вратаря Акинфиева) и набрал новых ребят. После этого все оказавшиеся на лавке сговорились и ушли. Думали, что команда распадется, но она сохранилась. Мы хорошо выступили в чемпионате России, но в дубль меня не взяли. Там тогда был голландец Йелле Гус, которому я был неинтересен.
- Как вы оказались в Реутове?
– Я поддерживал форму с командой ЦСКА 1992 года, которую тренировал Александр Гришин. Он и посоветовал меня Борису Копейкину, тренировавшему реутовский «Приалит». Там я целый год выходил в стартовом составе – то левым защитником, то центральным. После сезона-2009 я поехал на просмотр в «Зеленоград», но мне позвонил селекционер ЦСКА Дмитрий Киселев: «Хочешь вернуться?» – «Конечно!» На турнире в Крымске я подписал с ЦСКА контракт «год+год».
- Помните, как в ЦСКА появился Антон Заболотный?
– Он приехал в 2002 году. Нам-то почти всем не хватало мышечной массы, а он пришел такой крепкий, здоровый. У него же гены хорошие – его отец был волейболистом. Сейчас Антон – мой лучший друг, мы вместе отдыхаем, я часто бываю у него в гостях.
- Когда вы начали тренироваться с основой ЦСКА?
– В 2010 году. Слуцкий брал на тренировки, когда основные игроки уезжали в сборные – кроме меня были Сердер Сердеров, Армен Амбарцумян и еще несколько ребят. В товарищеской игре с «Актобе» я даже забил с подачи Марка Гонсалеса. Элвер Рахимич нас поддерживал, за это его и называли Папой, а Евгений Алдонин пихал: «Быстрее работайте! Не теряйте мяч!» Учил: если потерял мяч, сразу прессингуй, а не в носу ковыряй. Еще запомнилось, как мы тренировались с дублем на Щукинской накануне игры против «Спартака», подъехал Василий Березуцкий и в шутку крикнул: «Кто мы? Мясо!»
- Чем запомнилась игра с «Актобе»?
– Я тогда вышел в центре защиты с Егором Ивановым, который сейчас в «Енисее», и о-о-очень устал. Тогда я понял, какая пропасть между дублем и основой. Все было настолько быстро, что во втором тайме у меня просто кончились силы. Леонид Викторович мне сказал: «Если хочешь расти, тебе нужно постоянно играть во взрослом футболе». В ЦСКА я для себя перспектив не видел, поэтому досрочно разорвал контракт и ушел во вторую лигу.
Дней пять назад я читал правильные слова Антона Заболотного о том, что гулянки пустили его вниз по наклонной. Опуститься-то – очень легко, по щелчку пальцев. Я по своей глупости тоже где-то недоработал, где-то загулял, зато потом, попав в Барнаул, понял, что нужно трудиться в два раза больше (я жил на базе рядом с полем, где дополнительно тренировался). Голова вернулась на плечи.
- Почему у вас не было агента?
– Я всегда считал, что добьюсь успеха своими сильными качествами, а не сильными качествами агента.
- Чем тренер барнаульского «Динамо» Сергей Иромашвили отличался от тех, у кого вы играли раньше?
– Однажды я отпросился у него на сессию, пропустил один матч, а, вернувшись, услышал: «О, Суслик. Ты здесь, что ли? А я думал, ты в Москве». Мой сосед по комнате, парень 1992 года, которого взяли из КФК, рассказывал мне, что Иромашвили отправил его в магазин, который был в пятнадцати минутах ходьбы от базы: «Сходишь за водой – будешь в составе играть». Тот парень сходил, принес воды, а я поразился: «Если б он мне так сказал, я бы собрал вещи и уехал». Я спустился на обед, взял тарелку супа. Иромашвили – мне: «Суслик, сегодня в магазин идешь». – «Я не пойду». – «Тогда катись в Москву. Ты нам здесь не нужен». – «Хорошо. Не вопрос». Я позвонил насчет трудовой книжки, собрал сумку, вечером зашел Иромашвили: «Ты куда собрался?» – «Вы же мне сказали ехать домой. Я человек слова. Надеюсь, вы тоже». – «Да я шучу». – «Со мной шутить не надо». – «Да оставайся. Будешь играть». Я остался и продолжил выходить в центре защиты в паре с Александром Жировым, который сейчас в «Краснодаре».
- Что еще угнетало во второй лиге?
– Помню двойной выезд в Благовещенск и Комсомольск-на-Амуре. Это просто катастрофа. Сначала пять часов на автобусе до Новосибирска. Оттуда пять часов на самолете до Хабаровска. Там мы смотрели матч СКА в первой лиге, после игры садились на поезд и двенадцать часов ехали до Комсомольска-на-Амуре. После игры – опять двенадцать часов на поезде до Хабаровска. Оттуда едем пять часов на автобусе в Благовещенск, а там уже Китай через реку. После матча в Благовещенске – то же самое: пять часов автобусом, пять часов самолетом, потом снова автобус. А я еще молодой был: мячи, фишки – все это висело на мне. Целая неделя вычеркивалась из жизни.
- Отчаяние накатывало?
– Нет, я знал, что мне надо работать на статистику и играть как можно чаще. Я постоянно был на связи с Артемом Хачатуряном, боссом «Квазара». Он мне говорил: «Кирюх, я тебе помогу. Ты только играй».
- Как вы познакомились с Хачатуряном?
– После первого круга сезона-2011/12 я вернулся из Барнаула в Москву, и мой друг, Дмитрий Потапенко, бывший капитан юношеской команды «Спартака», попросил помочь команде Хачатуряна в матче с молодежкой «Динамо» – им не хватало центрального защитника. С того дня мы сдружились с Артемом. Я отыграл за Барнаул, и в конце сезона позвонил Хачатурян: «Поедешь на просмотр в Нальчик?» – «Конечно». Это был мой последний шанс вылезти из второй лиги и закрепиться в ФНЛ. После двух недель в Нальчике мне предложили контракт.
- Какие сложности были в Нальчике?
– Там нам руководство сказало: «Прощайте нам пятьдесят процентов бонусов, либо команда распадется. Если не простите, мы вам вообще ничего не заплатим, и клуб закроется». Одни сказали: «Хорошо». Другие отказались и ушли. Вместо них тренер Хасан Биджиев набрал игроков в аренду: Джикию, Панюкова, Киреева, Рябокобыленко. Мы показывали хороший комбинационный футбол, обыграли «Торпедо» с «Мордовией», которые выходили в премьер-лигу, на нас приходило много болельщиков, но у команды закончились деньги, и она опустилась во вторую лигу.
- Каким игроком был Георгий Джикия четыре года назад?
– У него хорошие данные, хорошая левая нога – он тогда не казался будущим игроком сборной, где-то ему помогло стечение обстоятельств, но он трудяга и я искренне рад, что он стал топ-защитником. Меня пример Джикии и Заболотного только стимулирует – значит, нет ничего нереального в том, чтобы из второй лиги выбраться в сборную, и мне тоже нельзя опускать руки.
- Почему вы ушли в «Сокол»?
– Когда в Нальчике не стало финансов, меня звали на Дальний Восток, но в Саратове предложили хорошие условия, и я поехал туда. В первом же матче за «Сокол», играя левого защитника, я забил победный гол «Лучу». Их центральный защитник обрезал, получилась контратака, я добежал от своей половины, ворвался в штрафную и после отскока пробил под перекладину.
- Тренер «Сокола» Чугайнов вас жестко критиковал?
– Конечно, кое-где был перебор, но мне ни в одном клубе легко не было. Когда тренер ругает, это тоже стимулирует. Если на тебя не кричат и ничего тебе не говорят, значит – все, ты уже не футболист, тебе, скорее всего, надо заканчивать.
- Вашим партнером по «Соколу» был Александр Столяренко, который в 2009 году приходил в ЦСКА главным талантом России 1991 года рождения.
– Да, мы с Санькой вместе играли за дубль ЦСКА. Когда он приехал в Москву из академии Коноплева, считался очень-очень перспективным. Он и футболист хороший, и человек, спокойный, добрый, но не сложилось у него по его же вине. Сам упустил свое счастье.
- С какими трудностями столкнулись в Норвегии?
– В нашей команде говорят то по-норвежски, то по-английски, и очень тяжело сконцентрироваться на чем-то одном. Отто Фредрикссон помогал мне с переводом, чтобы я хотя бы понимал, за что меня штрафуют. Сначала-то я отдавал четыреста евро и даже не знал, за что. Потом мне объяснили: перед каждой тренировкой я сдаю тест, сколько воды в организме, то есть готов ли я к тренировке. Писаешь в баночку, и тебе показывают, достаточно ли в тебе воды. Например, сегодня я завалил тест и заплатил пятьсот крон – три с половиной тысячи рублей. А могут и просто не допустить до тренировки, потому что ты не готов к нагрузкам.
Чтобы поддерживать нужный уровень воды в организме, я, проснувшись, выпиваю залпом стакан воды. Через двадцать минут завтракаю и перед тренировкой, начинающейся в девять утра, выпиваю еще литр воды и два раза хожу в туалет – чтобы вода все прочистила. Вода же помогает обмену веществ.
- Какие еще сложности?
– Цены в Норвегии – катастрофа. Очень высокие. Зарплаты в стране тоже немаленькие, но не у футболистов. Обычные игроки получают по тысяче – полторы евро. По местным меркам, это копейки, мы просто играем за еду и ничего не откладываем. Постоянно ездим за продуктами в Швецию, потому что там они намного дешевле.
Зато о жилье я не парился. Менеджер клуба помог мне с поиском дома, и с моей зарплаты просто снимается плата за аренду. Дом, правда, далековато от поля, но я каждый день езжу туда на велосипеде, так что для меня это – дополнительная тренировка.
- Часто играете в экстремальную погоду?
– Это в Нижнекамске за «Камаз» я играл после снегопада на замерзшей земле. Если упадешь – все себе сдерешь. А в Норвегии почти все поля искусственные, за ними очень хорошо следят. Если поле плохого качества, его меняют.
- Кто-то из ваших партнеров по команде работает вне футбола?
– Конечно, многие. Левый защитник Йорген Ричардсон – учитель религиоведения. Другие игроки работают в больницах или магазинах. В Норвегии можно за четыре часа заработать десять тысяч рублей. Если отработал двойную смену, получаешь в два раза больше. И если целый месяц работать с девяти до шести, у тебя шикарный заработок. А если по полдня – в районе 120-150 тысяч в рублях. Но для этого надо знать норвежский язык, а я только начинаю его понимать, потому что к нам пришел второй тренер, который говорит только по-норвежски (до этого у нас был только один тренер, из-за этого текущий сезон мы проводим хуже предыдущего).
- Еще в вашу команду приехал российский вратарь Алексей Городовой.
– Да, он, как и я, раньше играл за Нальчик. Он начал тренироваться с «Конгсвингером» в прошлом году, когда мы вышли в финал Кубка Норвегии, и после двух недель просмотра подписал контракт. После ухода Отто Фредрикссона в «Тромсе» Городовой стал нашим основным вратарем, сейчас у него все ровно.
- У вас очень интернациональная команда. Как вы уживаетесь?
– Да, у нас португальский хавбек Элиу Пинту, он играл в Лиге чемпионов за «Апоэль» против «Зенита», сенегальский нападающий Маме Ньянг забивал когда-то «Ман Сити» и был в «Вольфсбурге», есть испанский полузащитник Майкел, австралийский защитник Мурнане, а капитан – норвежский турок Адем Гювен, нападающий. Каждый месяц генеральный директор вывозит команду на барбекю или боулинг, потому что в режиме «тренировки – дом» жить в маленьком городе тяжеловато.
- Что вы пели на своей презентации в «Конгсвингере»?
– Тимати – «Все танцуют локтями». Все смеялись, снимали меня на камеру и говорили: «Молодец, отжег». А Леха Городовой на сборах в Ла-Манге затянул какой-то рэп (кажется, Мота) на три минуты, хотя можно было ограничиться одной, и ему начали свистеть и кричать: «Хорош! Заканчивай!».
- В прошлом сезоне вы попали в символическую сборную второй норвежской лиги. Удивились?
– Мне начали присылать ссылки: «О, Кирюха, ты красавчик!», так что я уже из интернета об этом узнал. Удивляться нечему: я приехал в Норвегию расти и чувствую, что прогрессирую: добавил шесть килограмм мышечной массы, привык к интенсивному футболу. Пятого ноября у нас последняя игра, и после этого мой контракт заканчивается. Мой приоритет – вернуться в Россию и показать, на что я способен после двух лет в Норвегии.
- Летом вами интересовался «Амкар»?
– Да, и «Анжи», но чуть-чуть не договорились, потому что я был небесплатный. Cейчас я стану свободным агентом, и у меня уже есть предложения из РФПЛ и премьер-лиги Норвегии.
Он с детства мечтал об АПЛ и попал туда в 30 лет
Фото: vk.com/kirillsusa
