Фу
Мужчины неспокойны к женским критическим дням. Кто-то реагирует сносно, кто-то нос воротит, а кому-то, как мне, обязательно нужно было познать на своих ноздрях, что значит бесперебойное удаление женских прокладок из общественного туалета торгового центра "Арим".
Самый большой торговый центр города Кфар-Саба. Весь такой в стекле. В родной Москве тогда, в 1999 году, только начинали строить подобные динозавры современного архитектурного чуда. Широкой поступью уверенного в себе нового репатрианта, я двинулся в сторону "мира стекла". Я был полон надежд. Уж куда-нибудь да возьмут, обогреют, приютят, да еще и кормить сносно будут. На меня посмотрели с ног до головы, решили, что парень с наивными глазами и веселым нравом вполне может пригодиться в швабровых и тряпочных делах очистки здания от нечистот покупателей и мусора прилегающих к площади магазинчиков. Упираться не приходилось. Я молодой парень, мне нужны деньги и безбедные вечерние куражи на основании этих финансов. А потому, уже следующим утром я принял из рук замученной женщины-напарницы веники и швабры, порошки и всяческие хлорковые средства и приступил к работе.
Диво то какое. Мужской туалет, с его обделанными дужками, с его нечистыми писсуарами, с его мужицким духом, казавшийся мне всегда самым неряшливым местом в истории человечества, оказался просто колонным залом дома союзов по сравнению с его женским аналогом. Я опешил, когда выяснилось, что женские, нежные и трепетные пальчики могут не выкидывать израненные прокладки в мусорное ведро, предназначенное специально для этих целей, а спокойно, на липучки, клеили предметы своей наипервейшей гигиены прямо на стены клозета. Чистое "восьмое чудо света". Весь смущенный и сметенный, сбитый с толку таким поворотом событий, таким падением нравов, я кинулся к своей напарнице и начал задавать прямые вопросы, относительно того: неужели женщины в Израиле такие свинушки, неужели так происходит всегда? На что получил усталый взгляд бывалого в жизненных боях человека, который проронил пару фраз о том, что: к сожалению, это так. И что ей совершенно неловко за всё женское население Земли, и вообще вселенной, но работу делать надо и тут ничего не попишешь. За этот первый рабочий день, я получил массу нагоняев от женщин, за то, что убираюсь в то время, когда они справляют естественную нужду, за то, что позволил себе оказаться в туалете, когда там масса религиозных и очень стеснительных лиц хрупкого пола. В те моменты, работа в ресторане показалась мне вехой Создателя, что о грязи человеческой я ничего толком и не знал, до того, как не посетил сортиры вполне себе приличного с виду торгового центра.
Вернувшись со смены, убитый физическим и моральным трудом, я заснул дома, не снимая с себя одежды. Следующая лямка была на следующий день, с самого раннего утра. Когда я явился в свою каморку, где я имел возможность переодеться в рабочий костюм, то увидел на себе два страшных взгляда. Это были: та самая грустная напарница и охранник. Они смотрели на меня так, будто я вчера изволил кого-то прикончить в порыве размахивания веником по сторонам туалетных комнат. Оказалось, что пропал весь химический скарб для мытья полов, восемь канистр с различными мыльными и прочими прибамбасами. Смотрели на меня волком не просто так. Напарница и охранник, без всяких косвенных намеков, сообщили, что я изволил "присвоить" достояние торгового центра и грозит мне теперь, помимо неминуемого увольнения, еще и денежное взыскание. Слава богу, что проработал я с этой "таулетно-уборочной мафией" всего лишь один день. А потому, не долго сомневаясь, я напрямую, матерным образом объяснил, что в этот день и час, имею желание послать всех в любую сторону, и то, что свои косяки разгребать придется им самим.
Так, особенно и не начавшись, закончилась моя смена деятельности, а заодно и новый жизненный рабочий опыт.
С уборкой решено было завязать раз и навсегда. Не то чтобы коробил статус поломойки, даже, наверное, наоборот, я мечтал о работе, где думать нужно минимум, больше меня напрягало ощущение безысходности самого процесса. Ты вроде метешь, моешь, вытираешь тряпками какие-то пятна, а их становится всё больше и больше.
Заводы. Они дымят. Они в себе перерабатывают материалы, движутся и живут внутри себя. Маленький загрязненный мирок. Выхода не было. Нужно было срочно ввязаться в этот змеиный клубок совершенно другого разряда. Тем более, я всегда трепетал перед возможностью ощутить что-то новое и доселе неизвестное. Пускай эта работа наичернейшая, даже на уборке ходишь в одеждах, которые только потом просачиваются, но остаются с виду достаточно чистые, но мужик хочет тяжести, копоти и осознании себя действенным и нужным. А вдруг еще и продвинуться можно... Насмотрелся фильмов в детстве типа "Москва слезам не верит", думал о головокружительной круговерти, о телефонах с подчиненными, о разрядах, возможностях, попытках стать сильнее и выше в своих же глазах.
Вы когда-нибудь видели еврея-металлурга? Я видел. Это был я и еще множество разношерстных людей разных национальностей. Румыны, арабы, русские, объединенные в одном громадном цеху, который похож внешне на ангар. Мы делали из бесконечных и тяжелых листов металла громадные мотки, которые после переправлялись в различные страны, даже в те страны, с которыми Израиль, по всем возможным параметрам, не должен был вступать ни в какие гешефты. Но это же еврейское государство, а потому, чтобы напрямую не вступать в переговоры, Израиль, будучи посредником, фасовал и переправлял разного происхождения металлическую продукцию, через многие лояльные к своему существованию государства, в основном европейские. Моя задача заключалась в том, чтобы огромная листовая катушка закрутилась правильно и без изъянов. Я, и еще два человека следили за процессом и указывали аппарату для скручивания правильность направления. Мои напарники были люди добрые, лишенные интеллекта и вполне, с виду, спокойные. Но настораживало меня то, что работают они всегда молча. Удивительно, особенно после того, как я узнал, что тандем они составляют вот уже три года подряд. Что-то явно было не так. Оказалось, что между ними кошка пробежала еще пару лет назад, и с тех пор, они упорно продолжают молчать, лишь изредка обмениваясь необходимыми рабочими фразами.
Мал помалу, я начал общаться с одним из них. Это было неудивительно, учитывая мою патологическую склонность к потрындеть. Одного звали Ахмед, и был он арабом с Палестинских территорий, а второго звали Колей, и был он также с Палестинских прерий. Ахмед носил бороду Карла Маркса, Коля носил пистолет, положенный ему государством за проживание на исторически обжитой территории Ахмеда, чтобы защищаться в случае чего от таких бородатых Ахмедов. Общался я, конечно же, с Колей. Он был хоть и недалекого ума, зато любил спорт и имел очень накаченные бицепсы, коими периодически бряцал перед глазами арабского Ахмеда, смущая бородатого и доставляя ему всяческие неудобства. Работа была наитупейшая, просто жать кнопочку и следить. Особенных проблем не было, станки работали как часы. Меня периодически начали забирать в другие цеха, где я помогал каким-то полузоновского вида татуированным бывшим соотечественникам. Они были молчаливы и лишь монотонно выполняли свои обязанности. Однажды, один из них, будучи после солидного перепоя, уронил мне руку тяжелую деревянную подставку, на которую как раз таки и помешали для дальнейшей транспортировки катушки металла. В тот момент я подумал, что смерть моя пришла неожиданно рано и с какой-то удивительной стороны. Самое смешное, что никто из моих случайных напарников не удивился такому исходу. На меня, всего скрюченного от боли, скучно взирали три пары глаз, а потом посоветовали тащиться в поликлинику и оформлять травму, полученную на рабочем месте.
После того, как я просидел дома примерно недельку с распухшей рукой, то понял, что с металлом нас может роднить разве что ощущение оного в музыке. А потому, принял решение искать более гладкое ремесло, которое хотя бы увечий физических мне не принесет.
Кстати, на фото - тот самый торговый центр "Арим".
