Великое противостояние: Хана Машкова и Габриэле Зейферт
История фигурного катания знает немало ярких спортивных дуэлей: Соня Хени - Сесилия Колледж, Людмила Белоусова и Олег Протопопов - Нина и Станислав Жук, Эммерих Данцер - Вольфганг Шварц, Людмила Пахомова и Александр Горшков - Анжелика и Эрих Бук, Брайан Бойтано - Брайан Орсер, Алексей Ягудин - Евгений Плющенко и т.д.
К числу таких незабываемых спортивных дуэлей конца 1960-х гг. можно отнести и знаменитое противостояние двух выдающихся фигуристок – Ханы Машковой из Чехословакии и Габриэле Зейферт из ГДР, которое подняло не только европейское, но и мировое фигурное катание на высочайший уровень. Обе девушки, почти ровесницы (Габи была меньше, чем на год старше Ханы) были любимицами зрителей. У каждой были свои спортивные козыри и свое неповторимое обаяние. В своем очерке о ЧЕ 1968 года я уже писала о том, как я воспринимала и оценивала каждую из этих фигуристок. Здесь мне хочется дополнить свои впечатления о Хане и Габи размышлениями других людей, видевших их на льду.
Габи Зейферт. 1964 год
Хана Машкова. 1964 год
Вот что пишет о них чешский журналист Павел Коварж в очерке «Хана Машкова», размещенном на сайте Reflex.cz от 25.01.2001 г. (перевод мой):
«Какое между ними было различие? Габи каталась динамичнее и с большей уверенностью. Она также легче устанавливала контакт с публикой: проезжая на ласточке около бортика катка, она поворачивала лицо к трибунам и начинала улыбаться, и трибуны неистовствовали. Зато лирика ей ни о чем не говорила, и в лирической части она исполняла дорожки, катаясь так, словно бросалась на амбразуру.
Габи Зейферт. 1968 год
Хана же, которой не была близка комедия и которая почти не улыбалась зрителям, каталась лирично, невероятно изящно, у нее было совершенное скольжение, а главное – прекрасные прыжки. По мнению специалистов, она была лучшей в мире прыгуньей. Ее двойной аксель долго считался непревзойденным. А зрители ценили Хану за красоту, элегантность и за какую-то трогательность.
Хана Машкова. 1968 год
Иногда она, правда, каталась излишне старательно и не могла скрыть волнения. Также она была слишком скромна: часто говорила, что не нравится самой себе. Ей была свойственна самокритичность и излишне развитое чувство ответственности».
Еще одно свидетельство противостояния этих двух фигуристок можно найти в книге многолетнего члена ИСУ Йозефа Дедича «Пируэты со всего света» («Světové piruety», Olympia, Praha, 1981). Одна глава в ней так и называется – «Хана и Габи» (перевод мой).
«Идет август 1973 года. Я мысленно беседую с тобой на Вышеграде. Великолепный вид на серебряную полосу Влтавы, мосты, Пражский Град. Жаль, что нам за изгибом реки и силуэтом Карлова моста не виден островок, на котором мы оба провели немалую часть жизни - Штванице со старым Зимним стадионом, а еще дальше – зеленый свод пражского Дворца спорта.
Нам есть, что вспомнить: прекрасные и горькие минуты, успехи и поражения, победы, которые иногда оборачивались поражениями и поражения, ставшие началом побед. Часы работы по ночам и тренировки, начинающиеся в четыре часа утра, когда пражские молочники чувствовали себя, как рыба в воде, потому что у них была надежда хотя бы днем выспаться, в то время как мы шли в школу и на работу и с нетерпением ждали воскресенья, когда не было тренировок или соревнований.
Я мысленно разговариваю с Ханой и говорю себе, что с годами она совсем не меняется: темные глаза, смуглая кожа, стройная фигура. Как всегда, в выражении лица немного грусти. Характерная для нее застенчивая улыбка.
Хана и Гипиас. 1968 год
Полностью беззаботной и расслабившейся она в последние годы чувствует себя только в те минуты, когда играет с Гипиком. Кто это? Ее четвероногий друг с белой шапочкой шерсти на голове, которого хорошо знают таможенники пражского аэропорта. Там он всегда ожидает свою хозяйку, и ему вовсе не мешает надпись: «таможенное пространство: вход воспрещен».
Он заходит туда, встает перед Ханой на задние лапы и радостно гудит. Нет, это не лай и не вой, никто не знает, как Хана его этому научила, но он это умеет. Так он скрашивает минуты ожидания багажа, а при этом еще и ластится. Оба они просто чудесные, когда обнимаются, и каждому хочется их сфотографировать.
1969 год
Словно бы белый пудель знает, что его слава связана с успехами его подруги. Поэтому он замечательнее всего гудел, когда Хана Машкова завоевала титул чемпионки Европы в 1968 году в Вестеросе.
Я вспоминаю о начале. Длинноногая девочка-подросток с удивительной способностью отталкиваться и прыгать. Это ей доставляло особое удовольствие. А обязательная программа у нее не очень получалась. Зато прыжки – это была ее стихия.
Хана Машкова. 1960 год
Хана, помнишь чемпионат Европы в Будапеште 1963 года? Тогда еще не носили парики. А тебе кто-то придумал на голову шапочку из черной шерсти с двумя косичками. [ В то время соревнования проходили на открытом катке, и на ЧЕ в Будапеште, по воспоминаниям некоторых участников, было очень холодно – Л.М.] Ты выглядела достаточно экзотично, скорее как представительница Вьетнама, и многие на тебя впервые обратили внимание.
И когда мы уезжали из Будапешта, кто только о тебе не говорил! Но заинтересовали не только твои черные шерстяные косички, но, главным образом, двойные лутцы, которых ты напрыгала на тренировке штук сто. И все их снимали на кинопленку. Они были высокие, твой толчок был невероятно легким и упругим.
Ты даже не можешь представить, чего нам стоило убедить руководство включить тебя в состав сборной команды. [В то время Хана еще не была даже призером первенства ЧССР. – Л.М..] Но когда мы вернулись, то всем вдруг сразу стало ясно, что это был правильный шаг. Тот лутц и двойной аксель были твоими самыми лучшими прыжками, и еще и сейчас они являются одними из лучших кинограмм, которые ИСУ взяло у нас для учебника.
Ты ничего на это не отвечаешь, только улыбаешься. Но и дальше все было непросто, ведь правда? В Будапеште ты удивила, и все хотели чуда. В обязательной и произвольной программах. А оно, естественно, сразу не случилось. Только теперь начался изнурительный путь к вожделенному золоту. Каждый год на ступеньку вверх по лестнице, и тебе все время надо было убеждать себя, что однажды ты будешь той, которая завоюет титул чемпионки.
Габи Зейферт. 1960 год
Твой путь не был простым. В соседнем государстве подрастала похожая надежда – Габриэле Зейферт. Ей было легче только в том, что ее тренировала мать. В то время, как ты в период, когда фигурист в своем развитии проходит совершенно естественно через временные кризисные фазы, следовала советам разных самозваных «друзей» и меняла тренеров чаще, чем следовало, у Габи была мама, которая в безопасности провела ее через все тернии.
Габи Зейферт с матерью и тренером Юттой Мюллер. 1965 год
Вы обе были великими талантами и обе мечтали о победах. Обеими вами мир начал восхищаться как фигуристками с замечательными прыжками, и у обеих вас строгие правила соревнований выявили недостатки в обязательной программе. И исправление этого недостатка требовало от вас обеих много усилий, а изменения тренировочного режима часто приводили к кризисам.
Тренерам надо было вас «связывать», как жеребят с развевающимися гривами, на которых впервые надевают хомут. Но это было необходимо. И вы обе прошли через этот неприятный период, хотя и со шрамами и язвами, которые так и не залечили до конца.
Ваши выступления становились все более зрелыми, и было заметно, что вы приближаетесь к вершине. Это были славные сражения! В обязательной программе дело порой решали десятые доли балла: один раз Габи, другой – ты. В произвольной Габи чаще была чуть-чуть лучше, хотя некоторые судьи порой отдавали преимущество твоему катанию.
Габи Зейферт. 1966 год
Ты была великолепна в медленной части программы. Помнишь музыку на румынские мотивы? Тебе особенно удавались длинные дуги в комбинации с шагами на зубцах коньков, пируэтами и подпрыжками. Это также гармонировало с твоей немного мечтательной натурой.
Хана Машкова. 1967 год
Габи же, наоборот, побеждала своим темпераментом. Она заполняла собой зал и захватывала зрителей, словно говоря: я – здесь и хочу привлечь вас на свою сторону. Это прямо вытекало из ее движений и уверенного в себе взгляда. В эти минуты Габи осуществляла то самое знаменитое «sei gross” - “будь великой» - то есть то, что ее мать, несомненно, одна из лучших тренеров в мире, говорит своим ученикам, чтобы внушить им уверенность в себе.
Габи Зейферт. 1967 год
Вы подходили к периоду зрелости в то время, когда одновременно с вами каталась Трикси Шуба с лучшей обязательной программой всех времен. Но были тогда у вас и заокеанские соперницы – Пегги Флеминг, Карен Магнуссен, Джанет Линн, хотя две последние и с более слабой обязательной программой.
Но самая упорная борьба развернулась между вами двумя. Близился шестьдесят восьмой год и первенство Европы в Вестеросе. Габи была фавориткой. Ты была в прекрасной форме, особенно в обязательной программе. Тебе удались первые две фигуры, и твоя ближайшая соперница занервничала.
С третьей и четвертой фигурой разрыв лишь увеличился, и в кулуарах начали шептаться о возможной сенсации. Но обязательная программа закончилась, и все должно было проясниться. Однако не прояснилось. У тебя, Хана, как раз разладился двойной аксель. Тот твой замечательный, вызывающий всеобщее восхищение аксель. Получится ли он у тебя в ходе соревнований или представившаяся возможность будет потеряна? Это были часы напряженности и слез. У тебя не получалось: снова заход на прыжок – и снова неудача. Тонкая координация исчезла. В такие минуты лучше всего пойти на прогулку или в кино.
Габи Зейферт. 1968 год
Вечер соревнований в произвольном катании. Напряженность нарастала. Еще на разминке перед стартом ты была не в своей тарелке. Сдержанно звучит объявление: «Хана Машкова, Чехословакия». Позднее ты сказала: «Просто я вышла на лед». И словно чудом все у тебя стало получаться. Так, как мы всегда привыкли видеть у тебя. Произвольное катание Габриэле Зейферт было оценено чуть-чуть выше, но потеря драгоценных баллов была слишком велика.
Комментатор Карел Микиска поздравляет Хану с победой на ЧЕ 1968 года
Тогда я тебе вручил золотую медаль ИСУ и расцеловал тебя, и обоих у нас были слезы на глазах. Мы все были безмерно счастливы. И, конечно, плакали твои родители у телевизора. Особенно мама, которая видит в тебе себя, как и каждая мать. Черты ее характера ты несешь в себе всю жизнь – постоянное беспокойство и может быть, чуть больше чувствительности, чем тебе бы нужно было в суровых сражениях на льду. И ты ее любишь, и тебе трудно без нее, хотя ты уже совершеннолетняя, и за тобой начинают ухаживать мужчины.
Приходит черед обязанностей чемпионки Европы – беседа с Карелом Микиской по телевидению, с Милой Голманом по радио. И десятки фотографов и журналистов хотят разговаривать с тобой на пресс-конференции сразу по окончании соревнований.
Хана дает интервью радиожурналисту Миле Голману. В центре - Йозеф Дедич. 1968 год
И это - камень преткновения. Ты всегда не очень-то любила журналистов. Но теперь это необходимо. В то время как Габи, хотя и ставшая второй, умеет во время разговора с журналистами выглядеть уверенно, и кажется, что она не могла бы существовать без них, ты стесняешься, и твои глаза словно бы умоляют: «Оставьте меня в покое».
Ты должна превозмогать себя, и твоему тренеру надо приложить немало усилий, чтобы убедить тебя прийти на следующий день на каток для съемок коротких сюжетов для шведского еженедельного киножурнала.
По возвращении в Чехословакию тебя ожидает множество приемов и наград. Тобой восхищаются, и люди желают тебе счастья. Но приближаются следующие соревнования – Олимпийские игры в Гренобле и первенство мира в Женеве. Тебе не удается на них победить, но своими выступлениями ты доказываешь, что являешься выдающейся фигуристкой.
Следующий год – последний год твоей любительской карьеры. Ты не чувствуешь себя в порядке с психологической точки зрения и перестаешь верить в себя. Лучше всего ты бы перестала соревноваться. Но твое катание на тренировках хорошо по-прежнему.
Ты влюблена и колеблешься в своих решениях: соревноваться дальше или уйти в ревю? Он или родители? Мы все чувствуем, что жаль будет, если ты уйдешь преждевременно. Мы знаем твои лучшие качества фигуристки. Но тебе нужно успокоиться и снова поверить в себя.
Помнишь соревнования в Готвальдове? Ты неважно себя чувствовала, ничего у тебя не получалось. И, однако, ты откатала лучшую произвольную программу в своей жизни. Да, Хана, все это есть у тебя, надо только больше доверять себе. Того же мнения придерживается и один из наших выдающихся психиатров, который заботится о душевном покое наших лучших спортсменов, актеров и общественных деятелей.
Чемпионат Европы проходит в Гармиш-Партенкирхене. Ты и Габи – «лакомые кусочки» первенства. Во всех наших и зарубежных журналах вы появляетесь на десятках фотографий. Вы обе притягиваете к себе фотографов уже не только как чемпионки: вы обе – красавицы.
Габи Зейферт. 1969 год
Хана Машкова. 1969 год
Сражение на льду закончилось в пользу твоей соперницы, которая достигла в тот раз наилучшей формы и действительно была хороша.
Однажды, почувствовав потребность поделиться с кем-то своими проблемами, ты мне сказала, что боишься стадиона, под завязку набитого зрителями. Однако к тебе возвращается уверенность, когда те же самые люди встречают тебя аплодисментами и восхищаются твоим катанием.
Все-таки ты решаешь, что поедешь в Колорадо-Спрингс, где через две недели должно состояться первенство мира. В конце концов, ты туда едешь, и это твой последний чемпионат. Травма, полученная незадолго до соревнований во время показательных выступлений при исполнении тройного риттбергера, снова поколебала твою уверенность в себе.
Ты приступаешь к первым двум фигурам обязательной программы и идешь хорошо. Но обезболивающие блокады, которые тебе делает врач сборной ГДР, не слишком помогают, и ты снимаешься с соревнований.
Я знаю, что это было трудное решение для тебя и для тренера Милы Новаковой, и я до сих пор не уверен, не следовало ли решить иначе. Но все было решено, и в твоих глазах я увидел облегчение.
Ты подарила своим катанием себе и всем нам множество прекрасных мгновений. Ты принадлежала к вершинам мирового фигурного катания, и когда мы сегодня вспоминаем твои прыжки, показанные в замедленной съемке, мы восхищаемся твоей техникой и твоим обликом газели. И тем труднее смиряемся мы с твоим решением, что оно не было внезапным.
Проблемы в тебе самой нарастали все два последних года, и опасения, и вера в себя, попеременно, то ослаблялись, то усиливались. По возвращении домой ты не знала, что делать дальше. Тебе приходили предложения от зарубежных профессиональных ревю. Они были заманчивы, и ты знала, что уже, наверно, не найдешь достаточно сил для соревнований, но, что, пожалуй, твоего мастерства хватит для ежедневных выступлений в ревю.
Ты с упреком смотришь на меня. Но и я, и все остальные в самом деле думали искренне, когда тебя от этого шага отговаривали. Даже когда не были уверены, что ты будешь соревноваться дальше. Я чувствовал, что ты не будешь счастлива. Ты ведь не из тех людей, которые могут твердо противостоять ситуациям, непременно сопровождающим жизнь в профессиональных шоу. Интриги, клевета, стремление получить главную роль любой ценой… Нет, Хана, у тебя не тот характер.
Ты грустно киваешь головой, и признаешь, что я прав, хотя бы отчасти. Может быть, таким образом, за те неполные два года ты пережила и счастливые мгновения.
Теперь ты опять с нами. В Праге, куда всегда так любила возвращаться. Только мне жаль, что ты не передаешь свое умение как тренер всем тем молодым фигуристам, которые так восхищались тобой. И все-таки ты навсегда останешься великой чехословацкой фигуристкой.
В конце марта 1972 года, на исходе ночи Хана Машкова на своей машине проезжала одним из самых красивых регионов Франции, долиной Луары, называемой «садом Франции». Столкновение с тяжелым грузовиком с прицепом оборвало ее жизнь. Она покоится на Вышеграде».
И, наконец, еще одно свидетельство – моей подруги Ольги Алтуховой, тонкого знатока и ценителя фигурного катания, которая в равной мере делила свою любовь между этими двумя фигуристками.
«Интересно, что я Габи и Хану никогда не сравнивала и не решала, кто лучше (как это делали мои одноклассницы). Они были слишком разные, я каждую любила по-своему. Много позже я поняла и сформулировала для себя: в фигурном катании, как и в любом виде человеческой деятельности, я превыше всего ценю личность, индивидуальность.
Габи Зейферт. 1966 год
И Габи, и Хана - каждая была неповторима, уникальна. Даже в милых неуклюжих попытках Габи изобразить испанку или станцевать что-то драматическое чувствовался масштаб ее личности, ее индивидуальность. Вот была одна такая Габи, другой не было. И Хана такая была одна.
Хана Машкова. 1967 год
Помню свою бурную радость, когда Хана, выйдя на "бис" на показательных (речь идет о ЧЕ 1965 года – Л.М.), стала демонстрировать прыжки, а комментатор сказал, что прыжки у нее хорошо идут. Я, тогда ничего не смыслившая в чисто спортивной стороне дела, подумала: как хорошо Хане! Кто-то любит вращаться (как Асслер), кто-то - "кораблик" делать, а Хана любит прыгать!.
Я сейчас смотрю на их фото (всем известное, где Хана повязывает Габи косынку) и думаю: две красавицы, две ярчайшие личности, не конкурентки ни в чем - ни во внешности (даже по формальному признаку: одна - блондинка, другая - брюнетка), ни в характере и стиле катания - все у них разное, все самобытное. А вот пришлось им иметь дело с баллами, местами и т.п.!
Американскую соперницу Габи и Ханы, Пегги Флеминг, можно только условно назвать соперницей. Вообще мне как-то странно употреблять спортивные термины (бороться, выигрывать) применительно к Пегги. Она как бы и не соревновалась, за нее не приходилось переживать. Пусть не обидятся на меня поклонники Пегги - мне она очень нравилась, но, при всем ее совершенстве, в ней не было того драматизма, нерва, экспрессии, как у Габи и Ханы.
И еще: сейчас, просматривая видео Ханы, ловлю себя на том, что как завороженная смотрю на ее ноги, на их изысканную, изящную работу на льду. Такое не вырабатывается, с этим надо родиться. Сравнила с Пегги - нет, у Пегги ноги обыкновенные, хоть и очень красивые. Таких ног, как у Ханы, в женском ФК больше не было!»
Яркие, красивые, как сейчас любят говорить, харизматичные спортсменки, Габи Зейферт и Хана Машкова, подарившие любителям фигурного катания столько радости и эстетического наслаждения, навсегда вошли в анналы истории этого вида спорта и остались в благодарной памяти тех, кто их когда-либо видел.
И фотографии замечательные и тексты!
Так приятно снова прикоснуться к кумирам юности, вызывающих давным-давно восторг и радость,а ныне унесенных ветром...
Это же сколько времени прошло... Они же фигуристки шестидесятых. После них были семидесятые, восьмидесятые, девяностые, двухтысячные и даже те уже в прошлом...
Не знаю, может и вправду раньше и звезды были крупнее, но для меня эти девочки ни в чем не уступают никому из звезд ни прошлого ни настоящего.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом - самый лучший миг.
Есть в мире этом- самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
Уходят люди… Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать..
А судьба Леночки Мухиной меня тоже всегда очень трогала, я ее звала про себя "Святая Великомученица Елена гимнастики". Светлая ей память!