«Гематому я пробовал скрывать от мамы, не выходил в скайп». Чем живет боец ММА
Рассказ Алексея Махно – это охапка микросюжетов из жизни бойца ММА: там есть секция гимнастики, Папа, драка два на одного и антигерой, о котором нельзя забыть.
#ВылезлаКость #УдачныйНос #ТульскиеПряники
– Расскажи о секции гимнастики, с которой ты начинал.
– Я попал в отличный полностью оснащенный зал – школа олимпийского резерва. И ребята занимались – мастера спорта, мастера спорта международного класса, то есть я с детства попал в отличную компанию. И у меня были очень хорошие тренеры. А бросил я потому, что мы делали упражнение с другом, нам по 10 лет было, и он сломал руку, причем на моих глазах: у него кость вылезла. Сильно испугался тогда, сказал, что больше не пойду. А так выступал: много грамот и мест было, но я этому значения не придаю, это так… детство. Но вот тот случай с переломом как знаком был – пора завязывать.
– Ты садился на шпагат?
– Конечно, в итоге на шпагат сажают обязательно. В таком возрасте еще не больно, мышцы легко тянутся, Сейчас было бы потяжелее. А так на всех снарядах занимались: день брусья, день – перекладина, день – ковер и так далее.
– И подтягиваться, наверное, рано научился?
– Да, но, честно говоря, до сих пор ненавижу подтягивания.
– Где тренера жестче в гимнастике – там известная школа – или в единоборствах?
– У меня по гимнастике были такие тренеры, что многие наставники из единоборств могли бы у них поучиться, как закалять характер. Поэтому тут нельзя сказать, где тяжелей, а где – легче. Жестко было везде. Другое дело, что есть специфика, какие-то тонкости.
– Когда перешел в кикбоксинг, помнишь, как тебе в первый раз разбили нос на тренировке?
– Мне нос никогда не разбивали. И, тьфу-тьфу-тьфу, кровь из носа никогда не течет. Его в свое время прооперировали, и у меня нос такой маленький, что даже мой тренер по боксу говорил: «Лехе Махно можно все лицо оббить, а в нос не попадешь». У меня было много синяков, ссадин на лице, но мой нос ни разу не пострадал.
– Чем занимался, кроме тренировок: небольшой город Тула, настоящее пацанское детство?
– У нас было веселое детство, не было ничего: ни телефонов, ни компьютеров, так что мы с самого утра знали, где встречаться – во дворе. Ну а там уже и в футбол играли, и в бейсбол, и в лапту, дрались с пацанами. Я думаю, так у многих было.
– Проигрывал драки в детстве?
– Один раз. Но драка была нечестная, я был один, их – двое, я был малой совсем. Я тогда учился в седьмом классе и поехал на другой конец города к другу делать уроки. Планировал у него заночевать и назавтра вместе идти в школу. Уже почти дошел, и тут два гопника. Мне 12–13 лет, а им лет по 17. И как обычно: «Эй, подойди сюда», ну тут все и началось. Я не вытянул, силенок на тот момент не хватило. Домой не вернулся, ободранный, грязный, все равно дошел до друга. Кстати, уроки сделали.
Но желания потом, когда уже чуть-чуть походил на единоборства, встретиться не было. Все так и забылось. Я даже и не помню их лиц, но мне тогда нормально наприлетало. А так на улице часто дрался и у меня хороший рекорд.
– С кем-то общаешься из того времени?
– Я даже больше скажу: с моим лучшим другом мы вместе с тринадцати лет. Единственное, что его связывает с боями, это я. Он не расспрашивает меня про спорт, но пытается мне подсказывать: «Леха, давай, вот так сделай». Я говорю: «Да ты же ничего не понимаешь!» А он: «Да ладно, я в фильмах видел, давай, делай так».
‑ Тула – 180 км от Москвы, 500 000 жителей, что еще?
– Честно? Тула – мой любимый город. Я при первой же возможности всегда езжу туда, там много друзей, с кем рос, тренировался; родной брат там живет. Тула – очень спортивный город, много секций: и единоборства, и велотрек, и футбол очень развит. Если сравнивать с Москвой, то там очень по-домашнему, уютненько, спокойно, размеренно. Не такая суета, как здесь – все бегут. А еще Тула на всю Россию, на весь мир знаменита своим оружием, самоварами, пряниками. Конечно, на каждом углу из самовара чаю не попьешь, но в каждом магазине тульские пряники продаются – это точно. И вкуснее наших пряников я нигде не ел. Я их очень люблю.
#УшелСГоловой #ОтецВУглу
– Был ли момент, когда ты подумал, что было бы хорошо связать свою жизнь со спортом и попробовать зарабатывать этим деньги?
– Все получилось спонтанно. Я приехал в Москву учиться в 2008 году. Друг предложил походить позаниматься для себя, чтоб жиром не заплывать. Я тогда и по любителям не выступал, иногда гимнастику делал. И как-то мы попали в клуб смешанных единоборств и потихонечку, со временем втянулся и даже не понял, как с головой в это ушел. Мне настолько понравилось, что однажды я проснулся и решил, что это мое.
Больше скажу, первое время, когда друг предлагал пойти в секцию единоборств, я упирался, он меня, наверное, месяца два уговаривал. А я тогда совсем не умел бороться, а смешанные единоборства – это процентов семьдесят борьбы. В итоге друг потом как пошел для себя, так и закончил для себя, а я в 2012-м году дебютировал по профи.
– С прозвищем Атаман и казачьей песней?
– С первого своего боя я начал выходить под казачьи песни. Еще в детстве отец говорил мне, что это наши корни. И только взрослея понимаешь, что это значит. Образ казачества мы обсуждали с отцом и решили ему следовать. Я горжусь этим. У меня на Кубани в станице живут родственники, они болеют за меня, переживают, и я считаю, что это мой долг – нести образ казака. Он подкреплен кровью, мой папа из казаков. У любого казака в крови единоборство, война. Соответственно, мое противостояние – на ринге, в клетке.
– Пробовал с отцом бороться?
– Он мастер спорта. Пробовал, но пока без шансов. По классической борьбе папе сегодня проигрываю однозначно.
Но у отца нет такого убеждения, что борьба – это классно, а все остальное – нет. Понятно, что это вечная баталия у нас: что лучше – борьба или бокс, кикбоксинг? Он за борьбу, конечно. Но он уже полностью погрузился в ММА, поддерживает меня всегда и каждая моя победа – это его победа. Я знаю, что когда я готовлюсь к бою, вместе со мной готовится и отец, не спит ночами, чуть ли не вес гоняет вместе со мной.
– Не было мысли, чтобы он в углу был во время боя?
– Он присутствовал на моих боях, но в углу не был. Я очень хочу, чтоб это произошло в каком-то значимом для меня бою. Чтоб отец был в углу.
- Папа – борец давал сыну – ударнику советы, как защититься от прохода в ноги?
– Он очень много советует именно по тем мелочам, на которые мы не обращаем внимания, а они имеют значение. Наблюдая за боем, отец подсказывает и показывает, как выйти из сложной ситуации. Это приемы классические, старой школы, но на самом деле с их помощью многое можно сделать гораздо проще. И всегда, когда я приезжаю к родителям, мы тренируемся на стадионе, папа показывает какие-то именно борцовские хитрости.
Нравится интервью? – наш instagram, чтобы ничего не пропустить
– Ты говорил, что поехал в Москву учиться, хотел стать юристом. Почему именно эта специальность?
– Не знаю, мне почему-то нравились адвокаты, их работа. Наверное, по фильмам, потому что у меня среди близких нет юристов. А в сериалах адвокат – это серьезный человек в дорогом костюме, на хорошей машине, который получает большие деньги. Такой образ у меня сложился.
#ГлазЗакрылся
– Прошло уже три года от первого боя в ММА. Какие впечатления остались?
– Бой случился спонтанно. Должен был драться Игорь Егоров. Но он, по-моему, травмировался, и на замену предложили мне. Я на тот момент еще в принципе бороться не умел, только начинал, может, полгода занимался в ММА. У меня был соперник – поляк, Владимир Бялобзицкий. Думаю: «Сейчас в стойке его, раз-два и готово» И получилось так, что мы вышли на первый раунд, и весь первый раунд я под ним пролежал и он меня забивал. Короче, в первом раунде меня просто уничтожили, в одни ворота.
Регламент был – два раунда по пять минут. Во втором раунде вышел, потихонечку надо было переламывать ситуацию. Я два раза в нокдаун его отправил, но добить так и не получалось. В общем, мы устроили такую драку... В итоге дали экстра раунд. Но там уже без сил, уже руки на животе у обоих, никто не поднимал, просто обменивались ударами в голову, чья голова быстрее устанет. У меня в получилось еще его уронить, поймать на удушающий и задушить. До сих пор, наверное, самый впечатляющий для меня бой.
– Ты потерпел первое поражение, когда доктор остановил поединок, потому что у тебя закрылся глаз из-за гематомы. Это вообще как? Больно?
– Ты чувствуешь, что он закрыт, видно похуже, получается, только с одной стороны видишь. Но, честно говоря, я никогда не снимусь из-за травмы, потому что я выхожу в ринг, в клетку, как бы пафосно это не звучало, до конца. Хоть на носилках, как получится, но до конца не сдаваться, сколько будет сил – столько буду рубиться. Поэтому я просил, чтобы дали довести до конца этот бой, и судья согласился и разрешил, но в клетку вбежал врач и снял меня с боя.
Тогда на эмоциях был, главное – драться, боль, дискомфорт, особо не чувствуешь. А вот потом я даже бордюры и лестницы не замечал с одной стороны и частенько спотыкался, глаз открылся только через три дня, поэтому с одним глазом очень сложно не только драться, но и просто ходить по улице.
– Что мама сказала, когда увидела, что ты выглядишь вот так?
– Мы от нее скрывались с отцом. Я тогда уже отдельно жил. Она просила в скайп выйти, я ссылался то на неисправный компьютер, то на отсутствие интернета. И где-то дней через пять она мне позвонила и сказала, что видела в интернете мою фотографию: «Быстро звони мне, пока я не приехала и не оторвала тебе голову».
– Если бы через три месяца тебе предложили бой с соперником, которого ты выберешь сам, это, наверное, будет человек из Бельгии, который подарил тебе гематому?
– Да, человек из Бельгии. Даже топу из UFC предпочел бы его, чтобы закрыть то поражение. Я не испытываю никакой злости и ненависти к Гаэтано Пиррэлло, он повел себя очень достойно. Был регламент – три раунда, два раунда я выигрывал и, судя по его предыдущим боям, он победу всегда эмоционально праздновал, а тут он подошел, поднял мою руку, обнял меня. У меня нет на него злости, но для морального удовлетворения я бы хотел реванш с ним.
