«Ничего не меняли»

Недавно, по понятным причинам, пришлось пересмотреть много записей с поединками Емельяненко, в том числе с Рэндлманом. Там у Федора именно такое лицо, какое должно быть перед боем: не злое, но холодное, жесткое. Помню, как мой коллега как-то не совсем так написал слово «Белоруссия» и обсуждение статьи переросло в какие-то лингво-политические дебаты. Не хотелось бы сейчас провоцировать дискуссии на религиозную тематику, но умолчать об этом никак не получается.

Глупо отрицать, что Федор в последние годы стал активным приверженцем православия, ну и ничего плохого, пусть. Также никто не поспорит, что одна из основополагающих христианства – смирение, готовность принять все как данность и, что страшнее, неизбежность и это тоже «пусть». Но жесткость в его лице уступила место смирению – прекрасному качеству для христианина, но не всегда уместному для спортсмена. Тут в принципе нет ничего особенного: время всегда выбивало мотивацию, инстинкты, уверенность в себе из кого угодно, но пресловутое ощущение предопределенности очень быстро заполняло в Федоре освободившееся пространство и было катализатором старения. Посмотрите на лицо его перед Рэндлманом, там где-то видно смирение?

Разбирать сегодняшний бой очень тяжело и неприятно, с этим процессом хотелось бы быстрее закончить. Наверное, так и сделаем. Во-первых, Хендо был из тех соперников, которых можно было пробовать бить на старом багаже. За счет тактики и полноценных тренировок. Даже джиу-джитсу, которое Федору ставят в укор, здесь могло бы не пригодиться. Но, с первых же минут, руки опускались не только у Емельяненко, но и у всех, кто на него смотрел. С Вердумом надо было просто не залезать в партер – все помнят, чем закончилось. Сегодня, нужно было только не идти в размен, не лететь, а выдергивать самому и проваливать. С сорокалетним полутяжем можно проделать. Но Емельяненко тут же предложил рубку и едва не получил на первых секундах.

Стоит скрепя сердце отметить и Хендо, мы, конечно, на него не смотрели, но он-то тактически был готов очень хорошо и, кстати, тоже ведь получил и выстоял. Во-вторых, никакого патриотизма и этики не хватит, чтобы пропускать мимо себя не поддающееся объяснению упрямство при подходе к тренировкам. «Мы особенно ничего не меняли» звучало в каждом интервью. И поэтому нет причин удивляется, что Федор две минуты раунда провел прижатым к сетке и еще словил два боковых на выходе из клинча. До этого момента его прижимал к сетке только Бретт Роджерс, но не тренера или спарринг-партнеры. А зачем? – никакой ведь разницы, клетка, ринг, ковер. И руки! – то есть свинги из-под… бедер, это голландская школа и уроки Питера Тейсе? Куда делось движение, умение передергать, пересчитать, куда ушли молнейносные проходы в ноги и добивания, от которых было не спастись? Оно все и осталось в Федоре, просто его самого уже не было на ринге. Остался бренд, продукт, который можно продать и показать по американскому ТВ. А Федор устал и ушел на покой после боя с Арловским. И устать за десять лет таких тренировок и результатов он имел полное право.

Первое, что я сделал, когда все закончилось, попытался найти архив телепрограмм в Интернете. Мне было интересно, что показывал канал «Спорт» 28-го августа 2005-го года вечером. Не нашел, но Олимпиады в этот год не было, а трансляция чемпионата Англии точно разошлась бы по времени с включением из Японии. В этот день Федор отбивал голову Мирко Крокопу – лучшему ударнику на тот момент. Глядя на то, как Херб Дин разводит руками и останавливает поединок, было нисколько не обидно за результат боя, потому что сам бой начался только с одной целью – быстрее закончиться. Было обидно, что мы проморгали Федора, всей страной, по крайней мере, той ее частью, которая неравнодушна к спорту. Все это время мы смотрели, как Бесчастных мажет по воротам Японии, как засуживают Немова, как Фетисов непонимающим взглядом смотрит на 3:0 под потолком. Обсуждали Валуева и Сычева, Кабаеву и локаут в НХЛ, а он бил всех, кто попадался под руку там, в Японии.

Это никак не обвинения, но совершенно точно констатация факта и искреннее сожаление, что был менее любознательным, слишком поздно стал интересоваться, слишком поздно начал рассказывать другим. Вчера вечером человек десять попросили им скинуть ссылки на трансляцию и еще двое – позвонить, разбудить. И вот сегодня утром мне перед ними неудобно: что я им скинул за ссылки, ради чего разбудил. Я теперь буду считать одной из главных задач для себя не пропустить нового Федора, он у нас точно будет. Не пропустить и рассказать о нем перед его боем с новым Крокопом или новым Ногейрой. Его фамилия будет уже не Емельяненко: может Сарнавский, может Василевский, может Петров, в углу у которого будет стоять 44-летний Федор Емельяненко.