Посмотрели «Последний танец», но хотите больше? А вот вам целая библиотека о Джордане и «Чикаго»
Много историй.
Почему Майкла Джордана считают величайшим? Объясняем всем, кому не довелось его видеть
Когда Леброна дразнят простыми цифрами 6-0, имеют в виду именно это: Джордан стал образцом не из-за впечатляющей статистики, победных серий, левитационных способностей. Джордан постепенно превращался в киношного спортсмена и заставлял реальность подстраиваться под выстроенную им драматургию: когда в нем сомневались – он мстил за сомнения, когда бросали вызов – он вырезал сердца, когда от него ждали чего-то невероятного – он никогда не подводил.
В спорте же важнее всего не одаренность, работоспособность, зрелищность – важнее всего дух, именно он заставляет сопереживать. Недаром ближе всех к Джордану стоит Мухаммед Али – его соперники, его войны, его вызовы всем хорошо известны. Природа Джордана делала так, чтобы он не просто играл в баскетбол, не просто соревновался с абстрактными людьми. Айзейя Томас, Клайд Дрекслер, Деннис Родман, Тони Кукоч, Глен Райс, Дэн Марли и так далее – с каждым у него были свои личные счеты, каждый из них выдавливал из Джордана что-то еще невиданное, с каждым был конфликт, противостояние, высочайший градус эмоции. Кто-то украл у него MVP, кто-то много говорил, кто-то обидел его партнера – и Джордан мстил.
При этом каким-то невероятным образом он добился наилучшего киноэффекта – победа главного героя всегда казалась вопросом времени, и ее заведомое предвкушение делало процесс боления за него еще приятнее.
Дуновение ветра. 4 причины, почему Майкл Джордан величайший игрок в истории НБА
И вот я сижу там и умираю. Знаю, знаю… Я обожаю карты, и у меня игровая зависимость. Но что было бы круче, чем если бы мы с Салли обыграли Оука и ЭмДжея (Даже если у нас и не было шансов, об этом забавно думать. Кроме того, в тот момент я выпил уже около 17 Блади-мэри, так что не судите меня строго). День тем временем становится все страннее и страннее. В районе шести со своей свитой появляется Шакил О‘Нил, облаченный в шикарный костюм с жилеткой, по поводу которого ЭмДжей шутит: «Я рад, что ты справляешься с обязательствами дресс-кода». Все смеются немного громче, чем следовало бы, потому что именно так вы и делаете, когда Майкл Джордан острит: вы ржете как ненормальный. Немного позже появляется помощник тренера. На нем красная кофта с гигантским логотипом Джордана (кто еще может встретить друга, который носит одежду его линии?). ЭмДжей становится все громче и громче, они с Оукли побеждают, и все в баре смотрят на них, при этом притворяясь, что не смотрят, и тут…
Появляется жена ЭмДжея.
Хм.
Для нее освобождают место. Она садится рядом с ним. Бедный ЭмДжей выглядит так, как будто его вынесли в одну калитку. Трэшток прекращается. Он проваливается в кресло, как маленький ребенок. Сигара исчезает. Закончилось время вечеринок. Теперь надо снова быть мужем. Смотря на то, как все это развивается, я наклоняюсь к Салли и говорю: «Посмотри-ка, он такой же, как и мы».
(Больше нет – через несколько месяцев после она подала на развод. Хорошая новость состоит в том, что Хуанита Джордан всегда будет жить благодаря этой истории и благодаря одному из самых неловких телевизионных моментов: когда ЭмДжей праздновал свой первый титул в раздевалке, Боб Костас по ошибке представил Хуаниту как мать Майкла, после чего тот холодно произнес: «Это моя жена». Ролик есть на YouTube, и я посмотрел его 10543 раза. Он по-прежнему доставляет радость. По-прежнему).
Так и есть. Просто обычный парень, которого спускает на землю его жена. Первый раз в жизни я не хочу быть таким, как Майк.
Эта история произошла больше трех лет назад, и я все еще помню, кто где сидел. Что возвращает нас к загадке Джордана. Он единственная знаменитость, которая двигает эту историю от начала и до конца. Сила его личности удивительна.
Майкл Джордан – настоящий козел. Но плохо ли это?
При всех достоинствах Джордана, он вряд ли был человеком, с которым вы захотите играть в одной команде. Как говорил Хорас Грант: «Майкл Джордан – великий атлет. Возможно, лучший в истории спорта наравне с Мохаммедом Али. Но он не баскетболист». Джордан постоянно в прессе лил дерьмо на партнеров, называл их своей «свитой», «актерами второго плана» и даже «группой поддержки».
Думаю, приведенных доказательств достаточно, чтобы сделать вывод – Майкл Джордан был не очень хорошим человеком.
Но тогда возникает вопрос.
А должен ли вообще спортсмен быть хорошим человеком?
Должен ли я при оценке карьеры Кобе Брайанта включать в его резюме (а) его неоднозначный характер и (б) обвинения в изнасиловании? Очевидно, что Мэджик Джонсон в свое время трахал все, что движется (за что и поплатился), да еще к тому же активно подсылал девушек к Эй Си Грину, который оставался девственником до тридцати с лишним лет. Должна ли меня волновать такая развращенность или неоднозначность взглядов важных для меня игроков?
«Тренер, выпейте воды, я не дам вам проиграть ваш первый матч». Майкл Джордан глазами очевидцев
Джон Бак: «Когда Майкл учился в школе, то был отстранен. Он вернулся только тогда, когда научился сохранять самообладание. Темперамент у него был о-го-го. Я видел, как он ударил Пердью. Причина заключалась в самом Пердью. Дуг руководил командой и сказал, чтобы тот ставил жесткий заслон. Майкл напоролся на заслон один раз, второй. У него было сильное тело, и если он делал это намеренно, то мог причинить боль. Майкл обожал контакт. Он был сильнее, быстрее, чем вы думаете, и, как мне всегда казалось, злее. Он наказывал вас. И делал то же самое на тренировках.
Пердью тогда закричал: «Нечего тут плакаться, ты не судья». Через мгновение Майкл засандалил в него двумя мячами и отправил его ударом кулака на паркет. Я помог ему встать. Дуг сказал: «Тренировка завершена». А я объяснил Уиллу: «Ты должен знать, что если ты кричишь на кого-то на площадке, на улице, то должен быть готов к драке. Ты не подготовился, а просто кричал». Уилл ответил: «Я не думал, что кто-то меня может так ударить». Что за удар. Разбил ему все лицо. Дуг не знал, что делать, и отправил его домой.
У нас тогда играл новичок Брэд Селлерс. Он совсем не мог подбирать, а генеральный менеджер утверждал, что он лучший по подборам в конференции Биг-Тен. Майкл ему сказал: «Как ты мог стать лучшим в этой гребаной Биг-Тен? Ты ж ни хрена не умеешь». И он, на самом деле, ничего не мог.
Мы не знали и не понимали тогда, насколько агрессивен он был. Спустя много лет он мне рассказал, что ему туго приходилось в школе, что он постоянно ввязывался в драки, что его мать была вынуждена его жестко контролировать. Она возила его на машине с собой и говорила: «Одно лишнее движение, и ты будешь ходить в другую школу». Так он проводил на заднем сидении машины по четыре-пять дней, когда был отстранен от занятий. Он рассказал мне и многое другое. Он говорил: «Я часто дрался. Меня постоянно оскорбляли на расовой почве». Он не говорил, что они делали, просто объяснял, что ему приходилось драться. Это происходило не один раз. «Я дрался часто, со всеми, кто готов был выйти против меня», – говорил он».
20 лет назад Майкл Джордан совершил величайший бросок в истории
Расселл – один из тех, ради кого Джордан вернулся в баскетбол.
Об этом сам Джордан, конечно же, вспомнил во время речи при введении в Зал славы.
«В 94-м Расселл подошел ко мне и спросил: «Ты почему ушел? Знаешь же, что я бы тебя закрыл. Если только я когда-нибудь увижу тебя в шортах»… Когда я вернулся и мы играли с «Ютой» в 96-м, мы стояли вместе с ним на центральном круге: «Помнишь, что ты мне наговорил тогда? Как ты думаешь, что можешь защищаться против меня, что мы можешь закрыть меня, что тебе хочется сыграть против меня? Ну что ж, сейчас ты получишь такую возможность».
Хочется думать, что в этот момент Стоктон не просто кричит: «Держишь его?!» А еще добавляет что-нибудь вроде: «Твое ************* [общительность] стоило нам двух титулов. Вот сам теперь его и держи».
«Когда мой партнер получает шишку – я получаю шишку». Самый недооцененный сезон Майкла Джордана
Грант Хилл: «Если говорить о различиях между Кобе и Майклом, то я бы сказал, что Кобе совершал и реализовывал гораздо более сложные броски. Разница – в сложности исполнения, она у Брайанта гораздо выше.
Это не значит, что Кобе лучше. Это значит, что Джордан делал то, что хотел. Он хотел бросать из определенной точки – он делал это. Мне казалось, что Кобе иногда нарушал ход атаки и говорил: «Сейчас я совершу какой-нибудь безумный бросок». Но в Джордане были особенное изящество, грациозность и просто понимание того, когда и где нужно забивать. Возможно, в 80-х было по-другому, и он играл как Кобе. Он был таким же упрямым, опускал голову в паркет и шел тараном на кольцо. Мне кажется, что после возвращения он лучше освоился в атаке и гораздо лучше стал понимать ее. Он получал мяч рядом с «краской» и придумывал, что делать дальше. Кобе всегда можно было заставить совершить какой-нибудь непредсказуемый бросок. Но Майкл действовал эффективно, он берег себя. Ему было 35, и ему все давалось легко. Когда вы смотрели на то, как он играл, и как я играл, то видели огромную разницу: у меня не было уверенности в броске со средней дистанции, и все превращалось в борьбу. Для Майкла же существовали зоны доминирования, откуда он и атаковал».
«Гриппозная игра» Джордана – все еще вершина самопреодоления в спорте
«Гриппозная игра» Джордана в итоге в самом очевидном виде закрепила эти идеалы и в спорте в целом. Никто не показывал на таком уровне, на такой сцене, при таких обстоятельствах, что по-настоящему великие обладают сверхвозможностью пересиливать не только соперников, но и внутренние недуги. Сам Джордан все больше уходит в историю, но пропагандируемые им стереотипы поведения в таких ситуациях остаются нормой. Новые поколения все больше хотят быть «как Джордан», хотя иногда это приводит к катастрофам.
По завершении карьеры его спросили про «гриппозную игру».
«Могу сказать только одно. Если бы я оказался в такой ситуации снова, то пропустил бы ее. Настолько мне было плохо. Я подверг угрозу свое здоровье, гораздо больше, чем следовало. И это правда, мы, конечно, выиграли титул… Но, возвращаясь назад, мне кажется, что я повел себя как идиот. Не думаю, что я сделал бы так снова»…
«Чикаго»-96. Лучший сезон нашей жизни
В «Священной игре» Фил Джексон рассказывает историю, лучше всего раскрывающую «нового Джордана»:
«После матча с «Никс» Майкл сказал, что ему надо кое о чем поговорить со мной наедине.
«Я решил уйти. Что я еще могу сделать?»
Я пожал плечами.
«Да ладно, шучу. Но ты должен сказать остальным, что они не могут ждать от меня подобного тому, что было в Нью-Йорке, каждый день. В следующем матче я хочу, чтобы все старались – чтобы мы играли как команда».
В сезоне-95/96 Джордан выдал лишь один матч, в котором набрал больше 50 очков. Даже в финальной серии он не стремился непременно оставить за собой последнее слово: самую восторженную прессу получили Тони Кукоч (его спурт помог победить в первом матче), Люк Лонгли (19 очков в третьем матче) и Деннис Родман (боролся с Шоном Кемпом и выиграл второй и шестой матчи удачными действиями на подборе). И с самого начала он старался вдолбить в каждого партнера идею командного баскетбола и равных возможностей для всех.
Джордан – даже тот новый мудрый Джордан, который побывал в шкуре спортсмена-неудачника и проникся уважением к остальным – оставался странным лидером. Он продолжил устраивать партнерам проверки на стойкость – в ходе именно такой в тренировочном лагере получил по голове Стив Керр. Всячески третировал Кукоча, которому отказывал в бойцовских качествах. Не разговаривал с Родманом. Но важнее не то, что у него не получалось, а то, чего он сумел добиться – он появился в тренировочном лагере с мантрой «Каждый матч сезона должен стать игрой плей-офф» и постепенно заразил этим отношением всех.
«Скотти был одним из парней, с которыми все решало только мое присутствие. Если я брал выходной, то и он брал выходной. Если я впахивал целый день, то и он делал то же самое. С другими – например, с Деннисом, нужно было задействовать эмоции. Нельзя было кричать на Денниса. Нужно было найти способ проникнуть в его мир так, чтобы он понял, что ты ему говоришь. С остальными можно было объясниться. Например, с Барреллом (играл за «Буллс» в сезоне-97/98). Я мог наорать на него – и он все понимал, но при этом это никак не отражалось на его самооценке».
Чернокожий Джеймс Бонд. Майкл Джордан как кинозвезда
Кит Гиббс (актер из массовки, который играл в баскетбол во многих фильмах от «Американской истории Икс до «Белые не умеют прыгать»): «Джордану было наплевать на то, кто вы такой – он трэшил всех. Когда я снимался в «Космическом джеме», мои съемки длились три дня. Я думал, все закончилось. Мне надо было уехать из города. И тут звонок: «Ты почему не здесь?» Я такой: «А что, вы все еще играете?» Я и не знал.
Захожу. Там Реджи Миллер, Чарльз Баркли, Алонзо Моурнинг, Чарльз Оукли, Грант Хилл пришел, Джерри Стэкхауз пришел. Внезапно это игра с участием звезд НБА. Каждый вечер. Это все продолжалось в течение двух месяцев. Затем подъехали парни из UCLA, которые тогда взяли титул – Чарльз О’Бэннон и его парни. Просто феноменально. Лучшие игры, в которых я участвовал. Потрясающе.
Так вот Джордан… В двух играх подряд мне пришлось защищаться против Реджи Миллера и Майкла Джордана. Это было очень плохо. Я дружил с Крисом Миллсом и Трэйси Мюррэем – мы участвовали вместе в нескольких лагерях. И вот в одном моменте я переключаюсь на Джордана, так как Крис мне говорит: «Кит, ты его держи». Джордан кладет через меня с 7 метров. Это просто нелепо – нога в сторону, язык наружу, все вот это… забивает через меня с 7 метров и начинает: «ВАЛИ НАХРЕН С ПЛОЩАДКИ».
Когда Майкл Джордан стал величайшим спортсменом мира
Перед четвертым матчем финала с «Финиксом» Джордан и Баркли играли в гольф: история их дружбы привлекала много внимания и многим казалась очень подозрительной. Они прошли 48 лунок, после чего Майкл подарил приятелю серьгу за 20 тысяч долларов.
Бак спросил Джордана, зачем он это сделал.
«Он не будет мешаться мне в этой серии, а что такое для меня 20 тысяч? Пусть Чарльз считает, что мы отличные друзья. Ненавижу этого толстого пидора».
На площадке к Джордану тоже пытались приспособиться. И самым характерным в этом смысле стало поражение «Чикаго» по ходу сезона от «Орландо»: Майклу старались закрывать проход и одновременно отрезали от партнеров, вынуждали его все больше и больше бросать со средней. Когда у него не получалось быть эффективным, «Буллс» уступали – как в том матче с «Мэджик», где он набрал 64 очка, но совершил 49 попыток, на семь больше, чем все остальные.
Апогеем этого экспериментального давления вновь оказалась серия с «Никс», изучивших Джордана лучше других. «Нью-Йорк» выиграл два первых матча на своей площадке, Джон Старкс засадил знаменитый данк через Майкла и Хораса Гранта, а посыпавшиеся подозрении в игромании, эгоизме, нарушении дисциплины вроде бы должны были снести чемпионов лавиной. Джордан ответил 54 очками, затем трипл-даблом, закрыл Старкса уже навсегда и помог «Чикаго» победить четыре раза подряд.
Пересилить его общими усилиями так и не удалось. Внешние раздражители оказались идеально вписаны в историю приближения героя к абсолютной безупречности. Но празднование третьего титула очень сильно отличалось от того, что было в 92-м: тогда «Буллс» забрались на судейский столик в Портленде и плясали на нем, теперь же Джордан уединился, насколько это было возможно, с семьей на диване в гостевой раздевалке, отмечая три-пит в камерной домашней атмосфере.
Разговоры о скором завершении карьеры ходили с конца 80-х. Джордан наметил себе мотивирующий ориентир в лице Мэджика и всегда стремился к тому, чтобы превзойти его. Еще до того как это произошло, он понимал, что больше в баскетболе его ничто не удержит.
Поднявшись на самую вершину и получив признание в качестве величайшего игрока в спорте, Джордан подошел к логичному завершению. Решение нанять бейсбольного тренера и сменить рутину на что-то интересное появилось еще весной. И Джерри Рейнсдорф с радостью предоставил ему такого специалиста, еще не подозревая, к каким последствиям это может привести.
В 93-м Джордан попал в уникальную ситуацию – оказался единственной суперзвездой НБА, у которой не было никого, кто помог бы ему сохранить мотивацию, чтобы остаться на вершине. Это привело к пониманию того, что победить в этом случае нельзя. Как только давление прессы и общественности стало слишком велико, он принял одно из самых удивительных решений в истории НБА – ушел из баскетбола на самом пике.
Лучшие команды НБА. «Чикаго»-91
«Чикаго»-91 – самая джордановская команда из всех чемпионских: Майкл был если не на вершине, то очень близко к пику своих физических возможностей, его оруженосцы пока оставались в большей степени оруженосцами и лишь начинали выходить из тени. До довольно условного «Большого Трио» с Родманом/Кукочем, до вполне конкретного дуэта, закрывавшего всю зону, с Пиппеном, до ощутимого влияния ролевых игроков еще далеко. Этот «Чикаго» – первая стадия отхода от доминирования одного игрока, едва ли не самая индивидуалистская чемпионская «команда» в истории, версия, более сбалансированная, но периодически проявляющая всполохи 63-очкового матча с «Селтикс».
Возможно, поэтому – из-за того, что из всех игроков Джордан изменился меньше всех – отношение к нему в тот сезон – это некая смесь усталости, легкого раздражения и вызова «Ну и че дальше?!». Величие Майкла сомнению не подлежало (мир тогда не был столь требовательно-циничен, как сейчас), но на фоне Мэджика и Лэрри Джордан все меньше выглядел положительным героем. Его гениальные представления, многоочковые феерии, уничтожавшие лучшие клубы лиги, его инстинкт убийцы (человека, которого ни в коем случае нельзя злить) все это как-то меркло: на первый план выходил поиск пятен на солнце. Гораздо чаще в фокусе проявлялись его замашки примадонны: требования найти ему нормальных партнеров, конфликты с Грантом и Картрайтом и другими, спровоцированные едким остроумием Джордана, желание не просто победить, а победить в одиночку, зацикленность на статистике, война с Краузе, обострившаяся из-за желания того заполучить Кукоча (Джордан отказался звонить в Хорватию, заявив, что «не разговаривает по-хорватски») – общественность все больше узнавала Джордана, и он вызывал все больше негодования (и все больше очаровывал). Эго-маньяк, повернутый на победах, гольфе и азартных играх, разумеется, привлекал к себе еще больше внимания, но то ощущение чуда, с каким сегодня вспоминаются те легендарные матчи, заслонялось другими проявлениями: историями, как Джордан убежал с истерикой с тренировки, когда тренеры перестали вести счет, скандалами, связанными со ставками, постоянными попытками задеть соперников и партнеров, откровенными шалостями (вроде штрафного броска с закрытыми глазами). Наверное, это был один из последних сезонов, когда Джордан играл с улыбкой, когда он еще оставался непоседливым проказником, дразнившим скамейку соперников и трибуны, доводившим до слез одноклубников, превращающим трэшток в стиль жизни. Дальше навалятся усталость, проблемы, ответственность. И именно поэтому нужно помнить того Джордана, эгоистичного, веселого, хамоватого, играющего, переживающего всю гамму юношеских эмоций.
Финал изменил это отношение: ушло и раздражение, и «и че дальше?!», и усталость. Джордан отодвинул Мэджика, заставил забыть о «Пистонс», бросил на обочине «Селтикс» и стал просто лучшим. Его выступление в финале оказалось одним из самых доминирующих за всю историю (он даже установил рекорд по передачам для 5-матчевых серий), и дальше уже его сопровождали только восхищение и вопросы «Неужели?!» и «А что же дальше?!».
Майкл Джордан – самый богатый спортсмен всех времен. Все благодаря Jordan Brand
Агент Джордана Дэвид Фальк прежде всего стремился выйти за существующие рамки и создать образ спортсмена, интересного всем и при этом позиционируемого в стороне от команды, фактически как теннисист. Так что одно из первых предложений о рекламном сотрудничестве – Джордану предлагалось стать лицом продукта Beanie Weanie (фасоль с сосисками), популярного у черной бедноты – было мгновенно отвергнуто.
Сами способы достижения цели уже не так важны: карьеру Джордана сопровождали гениальные рекламные компании, едва ли не еще более успешные скандальные истории и незабываемые трогательные моменты… Уже не отличишь, в каком соотношении здесь замешаны хитроумие маркетологов и естественная привлекательность самого героя.
Очень скоро Джордан превратился в баскетбольного Иисуса – идеального спортсмена, пленяющего грацией, атлетизмом, победами и поглощающей страстью, и идеального человека, очаровательного искренней улыбкой, шармом, харизматичностью. Все те небаскетбольные черты, которые разглядел в нем агент, помогали создать образ, одинаково привлекательный для всех: белых и черных, богатых и бедных, американцев и всех остальных. Практически официально это было закреплено в серии рекламных роликов Gatorade «Хочу быть как Майкл» и в «Космическом джеме» (первом фильме, в котором профессиональный спортсмен играл бы главную роль), где Джордан из звезды баскетбола превратился в супергероя, а его бренд даже отделился от игры, став вполне самостоятельным.
«Джордан не черный, – утверждал владелец «Буллс» Джерри Рейнсдорф. – У него нет никакого цвета».
Три секунды, с которых началась легенда Майкла Джордана
Часть обязательной программы мстительного триумфа – он подходит к журналистам Чикаго и еще раз укоряет их и за то, что ставили на однозначный вынос «Буллс», и за то, что сомневались в его прогнозе.
«Я всегда говорил, что, если не считать Джордана, то от второго до 12 игрока у нас была команда лучше, – говорил потом генменеджер «Кливленда» Уэйн Эмбри. – Когда Ило забил и все начали праздновать, я сказал: «Погодите, не надо. У него остался еще один ответ». И он это сделал. Сейчас я могу уже об этом вспомнить со смехом, но… он действительно очень хотел исполнить великий бросок. Он знал, для чего выходит на площадку. Я видел то же самое в играх за университет. Как будто бы такие моменты его делают лучше, и потому «Буллс» чувствовали себя комфортно. Фил Джексон всегда понимал, что в сложной ситуации можно дать мяч Майклу, и он все сделает, так как живет именно такими моментами. Именно это определило его величие. Его уникальность еще и в том, как он выпрыгивал – он мог подниматься над всеми и бросать, он мог выбирать удобную точку на паркете и бросать оттуда. Майкл был настолько уникален, что чувствовал себя здорово даже вблизи трехсекундной, где играют центровые. Он всегда мог выпрыгнуть, долететь до кольца, перевисеть всех в воздухе. Это был очень тяжелый бросок – он очень быстро двигался параллельно кольцу, а потом резко остановился, выпрыгнул и успел скоординироваться для броска в полете».
Ровно в тот момент, как говорил потом сам Джордан, Чикаго начал относиться к «Буллс» серьезно.
Научила ли та серия его самого хоть как-то скрывать высокомерие?
«Даже величайшие гольфисты могут иногда ошибиться. Здесь я попал – это же вам не штрафной».
Какой Майкл Джордан был самым крутым?
Майкл всегда знал, что игра в посте – его главное достоинство. Он мог поднимать защитника финтом, мог поворачиваться и бросать с любой стороны, он отрабатывал это все каждый день. Люди даже не понимают, что он тренировал бросок каждый день, правда, по 50 долларов за попадание. А с кем он соревновался? Он обычно предвкушал это так: «Ю-ху, ю-ху». Я его спрашивал: «Ты чего?» Он отвечал: «Пришли два моих голубка, Хорас и Пиппен, и они будут со мной играть по 50 долларов за попадание». И они играли. Они все время думали, будто могут у него выиграть. Это позволило Хорасу бросать гораздо лучше. И Пиппену тоже...
Майкл не мог дождаться конца тренировки, чтобы начать собирать долги. «Тренировка завершена, вы должны мне 400 долларов. Должны платить». Ему невозможно было не заплатить.
Расскажу вам, наверное, лучшую историю о Майкле. Обычно в длительных поездках он сдавал карты. Он садился и говорил: «Я сдаю, играем три колоды, 21, без лимита». Он всегда сдавал – каждый раз когда он проигрывал, то покупал право сдавать снова, за пять тысяч. ЭмДжей всегда хотел быть сдающим. И вот Джек Хэйли увлекся и за четыре часа проиграл ему 17 тысяч. Мы приземляемся в Лос-Анджелесе. Он говорит Хэйли: «Надо платить долги. Игра окончена. Ты мне должен». Это было слишком много, и Джэк объяснил, что у него нету таких денег. Майкл говорит: «Тогда ты должен их сейчас же достать. Звони Дэдди Уорбаксу, прямо сейчас». Когда тот достал деньги, Майкл сказал: «Ты лучше не садись со мной играть, Джек, если не можешь заплатить. Мне твои деньги не нужны, но раз уж ты проиграл, то обязан расплатиться». Майкла нельзя было не воспринимать всерьез» (Джони Бак).
Джордан не умел бросать трехочковые. Как бы он выживал в современном баскетболе?
Так что, если нужно рассмотреть Джордана в современном баскетболе, то, кажется, его нужно искать в двух вариантах, выбор между которыми объясняется не стилистическими предпочтениями, а исключительно качеством партнеров.
Первый – это Джордан в качестве «изоляционной машины» при поддержке дальнобойной артиллерии, такой более агрессивный для игры внутрь Джеймс Харден.
Джордан с мячом в руках, под него создают нужный размен для обыгрыша один в один (крупное тело, которое он может легко обойти, или шибздика, которого он может легко затолкать) и пространство. Даже если он не приобретет трехочковый Хардена, зато у него остается большая резкость и большая свобода для проходов, ведь в 90-х Джордан не мог так активно лезть под щит, потому что там могли всплыть семифутеры вроде Юинга, Робинсона или Оладжувона. Даже тогда Джордан собирал бесконечное число свистков на себе – в наше время его бы все возненавидели еще сильнее, чем Хардена, потому что он бы не уходил с линии штрафных.
Успешную часть карьеры Джордан играл в совершенно иной системе, но нет доказательств того, что он не смог бы стягивать на себя подстраховку и откидывать на периметр бросающим так, как это делают все современные пойнт-квотербеки. Если что, Джордан – один из лучших ассистентов в истории: при том, что он 10 раз был лучшим бомбардиром лиги, 25% всех мячей его команды забивались после его передач.
Второй – это Джордан в качестве более изящного и здорового Кавая Ленарда, вписанного в какое-то более сложное нападение (варианты: «Сперс»-16, «Рэпторс»-19).
37-38% трехочковых Ленарда – это слишком много для Джордана 90-х. Но теоретически можно представить, что и для него найдут место в стороне от мяча и будут искать либо в посте, либо на средней дистанции после подключений, либо передавать ему хэндофы на скорости. В конце концов, место находится даже Демару Дерозану.
Джордан будет получать мяч после заслона уже внутри зоны, а дальше пролезать между защитниками или обстреливать своими средними. Вроде бы Ленарду такой неактуальный для аналитического баскетбола элемент совсем не мешает, наоборот выглядит крайне эффективным против работающих против прохода и трехочкового систем. Если мы правильно переносим физику Джордана в наши дни, то он должен быть гораздо легче, быстрее и эффективнее в бросках, чем Ленард. (И пасовать опять же гораздо лучше).
(Есть еще и третий вариант. Настоящий Джордан пришел в игру великанов и сделал ее игрой маленьких, то есть изменил баскетбол в том виде, в каком мы его знали. Так что гипотетический Джордан тоже мог бы сотворить какую-то эпохальную революцию, но для визуализации этого у меня просто не хватает фантазии).
Практически на всем протяжении карьеры в «Чикаго» Пиппен был недоволен контрактом.
Он был недоволен им перед первым чемпионским сезоном (90/91). Тогда получал 800 тысяч и хотел устроить забастовку во время тренировочного лагеря, но и вернулся в расположение команды, только когда агент объяснил ему, что по правилам продлить с ним соглашение смогут лишь следующим летом.
Летом 91-го Пиппен подписал многолетнее продление. Подписал, несмотря на то, что лично владелец «Чикаго» Джерри Рейнсдорф предупреждал, что не стоит заключать контракт на столь длительный срок.
«Помню, что тогда подумал: не очень умно подписывать такое длительное соглашение… Так и сказал Скотти: ты продаешь себя слишком дешево».
«Вы никогда не услышите от меня претензий», – ответил тогда Пиппен.
В сезоне-92/93 все было отлично: зарплата Пиппена составляла 3,43 млн и находилась на восьмом месте в лиге, после Дэвида Робинсона, Джордана, Хот-Рода Уильямса, Владе Диваца, Роберта Пэриша и Кевина Макхэйла.
Но в 90-х НБА пережила финансовый бум: после коллективного соглашения 95-го потолок зарплат взлетел с 15,97 млн до 23 млн, то есть на целых 44 процента.
И Пиппен вновь впал в хандру.
«Чикаго» мог бы в 95-м году подписать продление соглашения, но не стал этого делать: тогда бы в трех сезонах – с 95/96 по 97/98 – Пиппен получал бы не 7,95 млн, а 13,3 млн. «Буллс» предпочли потратить место в платежной ведомости на то, чтобы подобрать ролевых игроков.
Помимо вредности генменеджера «Чикаго» Джерри Краузе, нужно учитывать и сопутствующие обстоятельства: в середине 90-х Пиппена арестовывали с оружием (обвинения сняты), арестовывали за домашнее насилие (обвинения сняты), против него дважды подавали иски об установлении отцовства… Ну и в серии с «Никс» 94-го года он отказался выходить на площадку на последних секундах, когда право решающего броска доверили не ему, а вечному его недругу Кукочу (обвинения так и не сняты).
И наконец, такого никогда не бывает, но здесь один момент потрясающим образом вобрал в себя идеальную характеристику одной из легенд НБА.
Здесь была и фрустрация – из-за судейской ошибки, из-за того, что неудачи помешали раскрыть индивидуальность в отрыве от Джордана и прочей ботвы с «идеальным партнером».
Здесь было и злопамятство – особенные чувства к «Никс», к Юингу, к тем, кто продолжал не верить в него даже после такого сезона.
Здесь был самый настоящий Скотти Пиппен, за две недели переживший феноменальную драму и использующий ее как топливо для этого полета.
Он будет продолжать войну с «Никс» и дальше – находить самые разные поводы для подколов. Будет говорить Юингу, что во время всезвездного уикенда право голоса есть только у людей с чемпионскими перстнями. Отмечать, что «Никс», конечно, хорошая команда, но никогда не побеждает в те моменты, когда это нужно. Сожалеть о том, что они так и не стали никем, кроме достойных претендентов.
Он будет твердить, что, несмотря ни на что, считает 94-й одним из лучших сезонов своей карьеры.
«Мне нравилось, что я расту и развиваюсь как игрок, что у меня получается стать лидером. Впервые в жизни я почувствовал себя в роли полноценной звезды. С Майклом у меня не всегда была такая возможность. То, что он ушел, дало мне возможность вырасти. И когда он вернулся, я встал рядом с ним как равный, а не оставался за его спиной».
А еще до последнего отрицать наличие какого-либо злого умысла при совершении данка.
«Это был один из типичных матчей против «Никс» – нас раздражало, что они постоянно хватают руками, держат и делают подобные вещи, – вспоминал Пиппен. – Думаю, после того данка я немного переборщил, когда пытался вытолкнуть Юинга на трибуны. Но никакого злого умысла тут не было, чистая инерция».
Но повторил ли он это вновь?! Ну а вы сами-то как думаете?
Человек-оркестр. О величии Скотти Пиппена
Немного интересных цифр. Майкл со Скотти являются лишь девятой парой партнеров в истории, завершивших игру с 40 и более очками на каждого («Чикаго» – «Индиана», 18 февраля 1996-го) – Пиппен с 40 очками, 10 подборами, 2 передачами и 5 перехватами; Джордан с 44 очками, 5 подборами, 7 передачами, 3 перехватами и 2 блоками. Они также являются лишь второй парой партнеров, завершивших игру с трипл-даблом у каждого на счету (такое смогли повторить лишь Джейсон Кидд на пару с Винсом 7 апреля 2007-го) – матч против «Клипперс» 3 января 1989-го Пиппен закончил с 15 очками, 10 подборами, 12 передачами и 2 перехватами, к которым Джордан добавил свои 41 очко, 10 подборов, 11 передач и 6 перехватов. Рвать оппонентов подобными показателями было для них почти рутиной.
«Ключом к тем титулам была наша со Скотти жажда соревноваться во всем. На протяжении многих лет мы с ним соревновались в том, кто сможет своей персональной защитой спровоцировать у соперника больше потерь и больше легких очков для «Буллс» в отрыве. Должен сказать – Скотти, возможно, единственный игрок, кто мог держаться со мной наравне в умение полностью закрыть оппонента. Черт, да он был, возможно, единственным, кто мог быть ровней мне во всем на площадке!», – Майкл Джордан.
Это не просто слова на публику. Когда игрока вводят в баскетбольный Зал Славы, это «официально» делает другой бывший игрок/тренер/функционер, имеющий какое-либо непосредственное отношение к новоиспечённому члену Зала. Угадайте, кто вызвался ввести в Зал Славы Скотти Пиппена? Правильно, сам Майкл Джордан. Не это ли самое убедительное подтверждение твоих заслуг перед баскетболом?
Родман – не просто фрик. Он гораздо круче, чем вы думаете
Сам Родман сказал, что никогда не рассчитывал получить за тот финал статуэтку, потому что «Майкл заберет награду в любом случае».
Но вопрос о том, кто должен был стать тогда MVP, не стоит считать праздным исключительно по одной причине: та серия – наилучшая иллюстрация влияния Родмана, в частности, и той значимости подборов/защиты для оценки баскетбола, которые он символизирует своей игрой. Его величие как минимум в том, что он заставил задуматься о сопоставлении ценности факторов, определяющих баскетбол, и породил сомнение в том, что набор очков остается первостатейным элементом.
Стив Керр, уже в качестве главного тренера «Голден Стэйт», уроки своей игровой карьеры никогда не забывает, всегда подчеркивая: «Если у нас будет столько же владений, сколько у соперника, мы совершенно точно победим, это особенность нашего нападения». Атака в конечном счете упирается в модель нападения и талант исполнителей, а настоящая борьба за победу идет не в соревновании бомбардиров, а в том, кто меньше допустит потерь и агрессивнее будет выглядеть под щитом.
Родман в среднем за карьеру набирал 7,3 очка за матч и боялся бросать штрафные. Но то, что он входит в число самых влиятельных игроков в истории НБА, вряд ли можно считать лишь стечением обстоятельств. Все последние годы в НБА мятежный форвард занимался тем, что пытался сломать систему – бросал вызов Дэвиду Стерну, наблюдал за тем, насколько под его эпикурейские вакханалии прогнуться «Буллс», все больше и больше обнажал распирающий его эпатаж. В конечном счете он сломал еще и «систему оценивания баскетбола»: он был ограниченным, помешанным на узкой специализации, вроде бы вредным для атаки и вредным в принципе из-за всех своих заскоков, но почему-то с точки зрения беспристрастных цифр позитивно влиял на команду на обеих сторонах и заслужил славу одного из самых ярких победителей в игре.
Его разноцветные прически на фоне той черно-белой лиги – это еще полбеды. Проблема в том, что его историческая позиция не менее экстравагантна.
«Медиа тогда писали, что все это больше связано с Мадонной, нежели со мной – по их мнению, я был еще одной ее игрушкой, – рассказывал Родман в последней книге. – Но все было совсем не так. Мадонна хотела от меня детей, хотела каждую мою частичку: свадьбу, детей, все.
Вот как далеко все зашло. Как-то я играл в кости в Лас-Вегасе, и тут раздается сумасшедший звонок из Нью-Йорка. Истерика, кто-то умер! Я беру трубку, и она говорит: «У меня овуляция! У меня овуляция! Тащи быстро сюда свою задницу!».
Я бросаю фишки на столе, прямо на столе, лечу пять часов в Нью-Йорк, делаю, что должен. После этого она становится на голову и старается сделать все по максимуму – как любая женщина, пытающаяся забеременеть. Я лечу обратно в Вегас и продолжаю игру на том месте, где я все бросил.
Безумие.
Она всегда заставляла тебя думать, что ты сам Тутанхамон. Но при этом ждала ласки и внимания.
Когда она позвонила в офис «Сперс» и попросила познакомиться со мной, я не особенно заинтересовался. Я знал, кто она, но мне не нравилась ее музыка (какая-то жвачка), не нравились ее видео, не нравилось ничего в ней (ну ее медийный образ). И я не знал, какого черта эта белая суперзвезда вообще хочет от меня.
Оказалось, что настоящая Мадонна вполне себе крута. Она здорово себя преподносит. И она интересовалась мной не только из-за сексуальных функций. Она хотела пожениться – по крайней мере, я думаю так. Она организовала собрание с шестью подругами – я их называл «мафия Мадонны». Она сидела в центре, показывала на меня и спрашивала: «Как думаете, надо мне выйти замуж за этого парня? Он похож на человека, за которого нужно держаться».
Мне казалось в тот момент, что я попал на суд. Я даже не смотрел на этих дурех. Никто даже не спрашивал меня, хочу ли я этого. Оказалось, что мафия Мадонны была с ней согласна, но я их послал. Я ее не любил. И в любом случае, если бы я женился на Мадонне, то моя карьера оказалась бы в тени. Мадонна в одиночку заменяла гребаную промышленность – она была как General Motors.
С другой стороны, оглядываясь назад, я иногда спрашиваю себя, что бы произошло дальше. Вы можете себе представить? Плохая девочка и очень, очень плохой мальчик. Мы были бы самой обсуждаемой голливудской парой всех времен – раем для папарацци. На нашем фоне Брэд и Джоли смотрелись бы как никому не нужные отбросы».
У него очень интересный способ употребления водки. Он водку пил глотками. Не целиком стаканы, а как пиво. По глоточку. И за целый день не видел, чтобы он ел. И все это происходило как само собой разумеющееся. Обычный Деннис – пил водку, это его напиток. Еще он хорошо отзывался от текиле. А все остальное – нет. Ничего больше не пил, ничем не закусывал. Ему это не нужно.
Я вышел в коридор. Мимо прошла Софи Лорен, прошла Орнелла Мути, лучшая женщина, которую я видел в своей жизни. Но за столиком Родмана всем было на все плевать.
Я вернулся туда. Рядом стояли ребята из Village People, «индеец» и «строитель», и кто-то из них говорит официантам: «Дайте водки». Те такие: «Уже нет, больше нет».
Почти все уже ушли. За столом сидел один Деннис. И видно, что ему хочется засадить еще. Он говорит официанту: «Принеси бутылку водки». А тот: «Нет, уже все, не могу». А Родман не реагирует, спокойно повторяет: «Бутылку водки». Короче, тот пошел, принес бутылку. Ее мгновенно убрали.
Самый смешной момент, который запомнился. Там продавался один из первых «YotaPhone2» с двумя экранами. Деннис спросил: «А че это за херь?» А ему кто-то говорит: «Да такая российская фигня, ее не видят американские спецслужбы, она с двумя экранами». Стартовая цена – не помню сколько. Деннис – единственный, кто торговался за него, и в итоге купил этот телефон. Сказал: «Я по нему с Ким Чен Ыном буду разговаривать». Звучала еще такая фраза: «Там все прослушивают». Кого прослушивают? Его? Ким Чен Ына? Не знаю.
«Если ты не поймаешь мяч, я разобью тебе нос». Истории из раздевалки «Буллс» Майкла Джордана
В команде был один человек, который любил обсуждать контракты. Майкл всегда хотел знать, что ты покупал, когда подписывал новый контракт. Он хотел посмеяться над тобой.
«Поверить не могу, сколько тебе платят! Они вообще знают, что ты делаешь?!»
Майкл ничего не подразумевал под этим. Ему и не нужно было. Он знал, что получает больше всех. Он просто любил посмеяться, как и все остальные.
…
В первом сезоне после возвращения Майкл с улыбкой подошел ко мне, Стиву Керру и Джаду Бушлеру после одной из первых тренировок. Мы уже играли с ним весной до это, но пока еще не узнали его хорошо.
«Парни, прыгайте на мой плащ и держитесь крепко, потому что я постараюсь вас отцепить», – сказал он нам.
Он не шутил. Именно поэтому все и работало. Он заставлял даже 12-го игрока в команде выкладываться так сильно, как тот только мог, хотя тот и выходил всего на 1-3 минуты.
Жертва обстоятельств? Карьера Тони Кукоча
В 1993-м обозревательница «Chicago Tribune» Мелисса Исакссон, будучи на седьмом месяце беременности, пригласила игроков «Чикаго Буллс» на интервью, в котором она хотела обсудить их родительский опыт. Из состава «быков» согласились Рон Харпер (который очень ярко и с видимым страхом описал то, что ему довелось пережить в родильной палате), Скотти Пиппен (недавно ставший отцом и рассказывавший, что ему приходиться терпеть по ночам), а также Тони Кукоч и Люк Лонгли.
Когда внимание с рассказов игроков в ходе интервью наконец перешло на интересное положение самой миссис Исакссон, Лонгли спросил, какого пола ее будущий ребенок, на что Мелисса со смехом ответила, что пока не знает. Тут Кукоч, большую часть времени сидевший молча, вдруг сказал, что у Мелиссы будет девочка. На вопрос удивленной ведущей как ему удалось это узнать, Тони на своем тогда еще ломаном английском объяснил, что если был бы мальчик, то живот как бы остро выпирал наружу, но у Мелиссы живот больше походил на мяч, и это верный признак того, что будет девочка. К тому же, как сказал хорват засмущавшейся репортерше, у нее мило округлились щечки, и сомнений в будущем поле ребенке быть просто не может.
Спустя два месяца Мелисса Исакссон родила здоровую девочку. В ходе неоднократных интервью между Кукочем и пораженной Исакссон выяснилось, что Тони очень любит детей и готов спускать всю свою немаленькую зарплату профессионального баскетболиста на игрушки своему сыну Марину. А также и то немаловажное обстоятельство, что Кукоч, по собственному признанию, предпочел бы карьере баскетболиста стезю учителя или воспитателя в детском саду.
В конце того же сезона Стив Керр, чей брат занимал высокую должность в службе безопасности при аппарате президента США, взял с собой Тони Кукоча на экскурсию в Белый Дом. Кукоч был поражен подобной честью и провел большую часть экскурсии, в изумлении рассматривая в мельчайших деталях Овальный кабинет. А перед уходом сел в президентское кресло с намерением оставить Биллу Клинтону записку. Керр отговорил партнера по команде от подобной затеи и увел из Белого Дома. Однако в машине по дороге в Чикаго не сдержался и все же спросил Кукоча, что он хотел написать президенту США. Кукоч посмотрел в глаза Стиву и ответил: «Пожалуйста, спасите югославских детей, страдающих в войне».
«Чикаго Буллс»-1998. Где они сейчас
Фото: Gettyimages.ru/Tim Boyle, Andy Lyons, Brian Bahr, Jonathan Daniel, Brian Bahr, Handout, Jed Jacobsohn; globallookpress.com/imago stock&people/, via www.imago-images.de/www.imago-images.de, Steve Lipofsky/ZUMAPRESS.com, Staton Rabin/ZUMAPRESS.com
