Елена Исинбаева – табасаранка (у их народа самый сложный язык в мире). Мы побывали в сердце этой культуры
Елена Исинбаева родилась и выросла в Волгограде, но своей ее по праву считают и в Дагестане.
Отец Елены Гаджи Исинбаев – родом из села Чувек Хивского района. Так что портрет Елены украшает местную Аллею олимпийских чемпионов, а ее имя с 2017 года носит стадион «Труд» в Махачкале.
Но мало кто знает, что на самом деле, Гаджи Исинбаев – представитель редкой народности табасаранцев. Исинбаева рассказывала об этом еще Дмитрию Диброву в программе «Центральное телевидение» 10 лет назад.
– Мой папа по национальности табасаранец, мама – казачка, – говорила Елена. – Они учились в Москве, жили в одном общежитии, там и познакомились. Папа, хоть и из многодетной семьи, был очень модным – волосы до плеч, джинсы клеш.
Один раз друг приходит и говорит: «Слушай, Гаджи, дай кеды на танцы сходить, а я тебя с девчонкой познакомлю». Папа до сих пор смеется: вот, называется, одолжил кеды! Насколько я знаю, мамины родители были против свадьбы. Зато потом отец стал самым любимым зятем.
Этот репортаж с исторической родины Исинбаевой – для проекта Sports.ru «100 лучших спортсменов в истории России». Елена заняла 3-е место, уступив только Александру Овечкину и Марии Шараповой.
Табасаранцев отличает уникальный язык – он считается одним из самых сложных в мире и занесен в Книгу рекордов Гиннесса. А еще табасаранцы живут в удаленных селах в горах, сохранили традиционное ремесло: ткут ковры – и за полвека проделали путь от угрозы исчезновения до распространения по всей России и не только.
Гаджи Исинбаев родился в Чувеке и уехал оттуда получать образование. Обе его дочери (у Елены есть еще старшая сестра Инесса) появились на свет уже в Волгограде.
Ничего удивительного: табасаранцы сейчас живут далеко за пределами Табасаранского района и даже республики Дагестан. Население Чувека, по данным последней переписи, – 752 человека. Исинбаева там никогда не бывала. Тем не менее, в 2017 году в Чувеке появился монумент в ее честь.
Интересно, кстати, что сама Исинбаева неоднократно подчеркивала родство с Дагестаном и даже (в последние годы карьеры) соревновалась за республику параллельным зачетом с Волгоградом. Хотя за все годы выступлений Елена публично приезжала в Дагестан всего дважды: после олимпийской победы в Пекине в 2008 году и в 2019-м, когда привезла сюда собственную программу детских соревнований «Каждый ребенок достоин пьедестала».
Тогда Елена развивала благотворительный фонд и проводила такие турниры по России для детей из малообеспеченных семей. В Дагестане ее принимало все руководство республики, а глава Табасаранского района Магомед Курбанов даже вручил сотканный руками табасаранских женщин ковер (об удивительной технологии его изготовления мы еще расскажем).
– Мы гордимся тем, что вы наша землячка, прославляете нашу большую и малую родину, – сказал, вручая подарок Курбанов.
На стадион Исинбаевой в Махачкале нас не пустили 😱
Мало кто знает, но во время первого визита в Дагестан в 2008-м Исинбаева помимо Махачкалы посетила и Хучни – райцентр Табасаранского района. Именно здесь сердце табасаранской культуры. Так что и мы отправились в село Хучни, чтобы проверить: знают ли там об Исинбаевой? И как живут (и занимаются спортом!) табасаранцы в наше время?
Хучни расположено в горах в 140 км от Махачкалы. Поэтому путь туда неизбежно начинается со столицы. Мой друг, который родился и вырос в Махачкале, понятия не имел о таком селе.
Хотя спорт в Дагестане даже не любят – правильнее сказать, обожают. В основном, конечно, борьбу, здесь она возведена в культ. Много ли вы знаете, например, в Москве чисто спортивных памятников? В Махачкале монументы борцам почти на каждом шагу.
Вот памятник Али Алиеву – первому в мировой истории пятикратному чемпиону мира. На Олимпиадах он выступал трижды (в 1960, 1964 и 1968 годах), но из-за катастрофического невезения остался там без наград. Что не помешало Алиеву превратиться в героя нации.
А это – скульптурная композиция.
На переднем плане с тигром – Сали Сулейман (настоящее имя – Мама Мухтулаев), его еще называли «кавказским Гераклом». Единственная ничья в карьере Сулеймана – с Иваном Поддубным, остальных соперников он сминал.
Однажды, пока Сулейман разминался перед выступлением в цирке, на него набросился тигр. Борец разорвал хищника голыми руками. А потом выяснилось, что клетку со зверем нарочно открыл соперник, которого Сулейман победил накануне.
Минуя импровизированные балконы и веранды, пристроенные почти к каждому дому («самое страшное – землетрясение, это же все рухнет от минимального толчка» – беспокоятся местные), мы попадаем к тому самому стадиону Исинбаевой. Красивая вывеска, козырное расположение в центре города, но стадион – закрыт.
Звонок директору двери не открывает, хотя дети без проблем проходят на тренировку.
– Идет реконструкция, – разводит руками охранник.
При желании достать фото стадиона изнутри совсем не сложно, вот он.
Ямы для прыжков с шестом, что забавно, нет. И мы уже писали – почему.
Да и топовый местный клуб – «Динамо» – играет не здесь, а на собственном стадионе. Он выглядит куда более обжитым, и несмотря на почти 100-летний возраст (исполнится в 2027-м) полон надежд и планов.
«Динамо» Махачкала в прошлом году одними местными воспитанниками вышло в ФНЛ и сейчас идет там на 7-м месте. Если что-то и способно в Дагестане конкурировать с борьбой, то это «Динамо». Свое, настоящее и любимое – словно в противовес ушедшим богатеям из «Анжи», о которых отзываются в лучшем случае с иронией.
На уличных граффити и афишах Махачкалы часто попадаются табасаранцы.
Вот тут, например, на всех местных языках написано «моя любимая мама». Дагестан – это будто практическое пособие, как разным народностям жить вместе в дружбе и согласии. Как в многодетной семье у каждого ребенка должны быть свои игрушки, так и здесь у каждой народности – собственный мир.
Одних национальных театров в Махачкале четыре (аварский, кумыкский, лакский и русский), в каждом – отдельные труппа и репертуар. Есть, кстати, и табасаранский, он активно гастролирует и базируется в Дербенте.
Хучни – это удивительный микс ощущения столичности и провинциальности одновременно. С одной стороны – село, о котором мало кто слышал даже из местных, в часе езды по горам от ближайшего города (Дербент). С другой – три школы, стадион, спортивный зал, библиотека, школа искусств... Набор, которым не каждый городок похвастается.
И резкий контраст с другими селами Табасаранского района, которые я проезжала. Вот там действительно село, как я себе это представляла: на дорогах пасутся бараны, немногочисленные домики теряются в горах...
В Хучни на вопрос о животноводстве даже обижаются:
– Крупный рогатый скот у нас в центре запрещен! Вы что, думали, коровы будут по улицам ходить? Нет-нет, это только если на окраине...
Об Исинбаевой в Хучни знают даже младшие школьники. Женщины, которые работают в местной библиотеке, кажется, немного обижаются на такой вопрос: не слышать об Исинбаевой – примерно как не иметь понятия о Пушкине или Гамзатове, то есть абсолютно немыслимо. Дети, которые попадаются мне на улице, на вопрос об Елене радостно кивают и говорят «наша чемпионка».
Табасаранская поэтесса Гюлбика Омарова (член Союза писателей России) даже посвятила Исинбаевой стихотворение. А специально для нас перевела его с табасаранского на русский.
На эти слова написана и музыка. Вот песню об Елене исполняет известный табасаранский певец Абдулла Мирзакеримов.
Но местные очень аккуратны: с одной стороны, Исинбаева – герой табасаранской нации, но с другой, предки ее жили не в Хучни, а в другом селе. Это принципиально, присваивать себе чужое здесь не принято.
Почему же мы не отправились в Чувек, где родился и вырос Гаджи Исинбаев? Потому что именно в Хучни имеется уникальный стадион. Выглядит он словно в Швейцарии, смотрите:
Дорожки, правда, асфальтовые, и с шестом тут не прыгают – как и в длину, высоту или тройным. Но в футбол и любимый местными волейбол играют регулярно. В этот раз на тренировку явился только петух, потому что утро: дети в школе, взрослые – на работе. Вечером, как говорят, тут аншлаг. Хотя вместимость по меркам Табасаранского района фантастическая: максимально 1500 посадочных мест, при том, что население Хучни – всего 3200 жителей!
Не может же каждый второй ходить на стадион? Конечно, нет, но если стадион – главный центр притяжения всего района, то полторы тысячи зрителей – вполне достижимая цифра.
Сюда приезжают или приходят пешком из десятков соседних сел. Вопрос с логистикой решается просто: если нет своего автомобиля, достаточно выйти на дорогу и пойти пешком в нужном направлении. Со стопроцентной вероятностью первый же водитель попутки остановится и предложит подвезти. Естественно, бесплатно.
– Если человек в горах куда-то идет, обязательно нужно спросить, не нужна ли помощь, – объясняет глава местного комитета молодежи Рафик Алиев.
Когда я решаю пойти пешком к водопаду (а это всего 1,5 км по красивейшей дороге), автостоп действительно будут предлагать абсолютно все встречные машины. И очень удивятся отказу: долго ходить пешком в Дагестане не принято.
Табасаранский язык сложнее китайского: там до 252 падежей!
Главная фишка табасаранцев – язык. Он занесен в книгу рекордов Гиннесса как самый сложный в мире.
– Табасаранский официально входит в топ-5 сложнейших языков планеты, – объясняет доктор филологических наук и исследователь табасаранского языка Сабрина Шихалиева. – Сложнее его в мире только эскимосский и язык американских индейцев, а например, китайский — проще.
– В чем главная фишка табасаранского?
– По разным оценкам, в нем от 46 до 252 падежей. Падежи связаны с нахождением в пространстве: например, рядом с Натальей, справа от Натальи, сверху, снизу, далеко, близко – это все будет разный падеж. Это называется локативы – пространственные падежи. Видимо, раньше люди не чувствовали себя уверенно в окружающем мире и искали опору в языке, чтобы точно обозначить свое место. Я, кстати, задумывалась о том, что вид спорта Елены Исинбаевой тоже основан на положении тела в пространстве. Наверное, в этом есть историческая ирония.
До 1928 года табасаранская письменность была на аджам, это что-то вроде арабского алфавита. Потом пытались перейти на латиницу, но она совсем плохо отражала специфические шипящие и свистящие звуки. Сейчас, как и в других дагестанских языках, в табасаранском используют кириллицу.
На улицах Хучни, впрочем, табасаранского почти не слышно. Все общаются между собой по-русски.
– Село не мононациональное, у нас живут и азербайджанцы, и представители других народностей Дагестана, – объясняет Рафик. – Поэтому русский – единственный язык, на котором мы все можем общаться между собой. Наши дети сначала говорят «мама» по-русски, а потом уже по-табасарански.
– У нас обязательно преподают в школах родной язык, но только в младших классах, – подтверждает Сабрина. – В старшей школе уже все уроки на русском, табасаранский факультативен. К счастью, по-прежнему есть много энтузиастов, которые делают родной язык главным делом жизни.
Почему табасаранцев сравнивали с «топориками»? И почему это похоже на отца Исинбаевой?
Слово «табасаранский» стало в русском почти нарицательным. Хотя у него есть и вполне конкретный перевод.
– Ряд исследователей придерживается версии иранского происхождения этнонима «табасаран», – объясняет Сабрина. – В средние века на южном побережье Каспийского моря, на территории современного Ирана, находилось государство Табаристан. Слово «табар» в переводе с фарси означает «топор». Возможно, это связано с особенностями характера – табасаранцы обычно решительные, жесткие, умеют быстро принимать решения.
Тоже похоже на Елену, правда? А вот что она говорила в том же интервью Диброву о семейной жизни отца и матери:
– По молодости папа с мамой были как два взрыва. Папа в армии занимался боксом и борьбой. Был настоящий богатырь, такой накачанный. Я ему даже говорила: «Пап, если бы я не была твоей дочкой, я бы в тебя влюбилась». А теперь папа все чаще уступает маме. Что взять с женщины? Лучше отойти назад, чтобы потом все равно сделать по-своему. Мама такая, что даже если неправа, редко это признает. А отец более терпеливый, снисходительный.
Натальи Исинбаевой не стало в 2017 году. Гаджи Исинбаев предположительно так и живет в Волгограде.
А вы знали, что на создание одного ковра уходит месяц кропотливого труда?
Помимо языка и Исинбаевой Табасаран славится коврами. Не зря же именно ковер решили преподнести Елене от всей республики.
По легенде, табасаранские ковры ничуть не уступают персидским. Поколения местных женщин вручную ткали уникальные узоры. Я попробовала – более кропотливой работы невозможно себе представить. Ковер состоит из миллионов узелков, каждый завязывается вручную, а ворс затем обрезается с помощью специального ножа.
На создание одного ковра среднего размера у мастерицы уходит месяц. Но при условии, что она будет трудиться по 8 часов в день. 8 часов в полусогнутом состоянии, на корточках, вдыхая пыль и шерсть.... А потом далеко не факт, что ковер удастся продать. Это раньше они были очень ценны, а сейчас не выдерживают конкуренции с фабричными штамповками.
Поэтому традиция создания ковров потихоньку уходит в прошлое. Местных девочек учат этому на кружке в здании библиотеки – но скорее для сохранения обычая, чем как будущей профессии. О ковроткачестве сейчас напоминает разве что традиция снимать обувь при входе в дом, хотя далеко не у всех дагестанских народностей это принято.
Правда, немного изобретательности – и традиция возрождается. Туристический бум, захлестнувший Дагестан в последние пару лет, добрался и до Хучни. Вот, например, модное кафе «Гламур» и даже гостиница, которая должна открыться уже этим летом.
Так вот, мастерицы придумали выход: изготавливать в ковровой технике маленькие сумочки и кошельки. Среди туристов они расходятся прекрасно. Рабочих мест в селе мало, так что на приезжих большие надежды. Тем более, тут действительно есть на что посмотреть.
Красивейший водопад в паре километров пешком от села, чуть дальше – крепость и уникальный природный мост. Кусок отколовшейся скалы образовал чудо света.
Петляющая речка отсекает Хучни от скал. Дома на ее берегах – словно из восточных сказок. У всех – замысловатые резные ворота: когда я увидела их впервые, подумала, что это вход в музей.
– У нас у всех такие! – обижается Рафик. И действительно, почти у каждого дома ворота – произведение искусства. Открываешь их – и внутри целый мир: куры, огород, хозяйство. Закрываешь – и все превращается в загадочный замок.
Как местным удается поддерживать такой порядок при средней зарплате 20 тысяч рублей (30 тысяч – максимум, так получают разве что в администрации)? Женщины улыбаются: если у соседа красивые ворота – то и у меня обязаны быть не хуже. Так что Хучни смотрится зажиточно и основательно.
Идеальный порядок портит разве что мусор. Его действительно много, в том числе и на берегу реки. Плакаты, призывающие беречь природу, пока не особо помогают.
Есть версия, что снова «виноваты» традиции: люди привыкли выкидывать отходы прямо под ноги, так как раньше они были исключительно пищевыми и шли на корм животным. Теперь состав мусора изменился, а привычка осталась.
А вот – местный спорткомплекс, где занимаются любимой в Дагестане борьбой.
Круто для сельской местности, правда? Табасаранцы не на первых ролях на уровне республики – конкурировать с северными районами сложно.
Но детям здесь точно есть, чем заняться: помимо спорта работают еще школа искусств и библиотека с массой разных кружков. Там, кстати, и «уголок славы» – посвящен творчеству Расула Гамзатова. Пронзительные слова про улетевших журавлей в Хучни приобретают новый смысл.
В октябре глава муниципалитета Магомед Курбанов заявил ТАСС, что в боевых действиях участвуют около 7 тысяч выходцев из Табасаранского района. Оцените масштаб: всего численность населения – 52 тысячи человек.
«Приданое собирают сразу после рождения девочки. Как бы бедно ни жила семья – она полностью соберет невесту»
Всего полвека назад табасаранцы относились к редким и почти исчезающим национальностям. В Дагестане их было явное меньшинство. Но огромная (по сравнению с другими) рождаемость привела к тому, что сейчас в Дагестане около 150 тысяч табасаранцев. Они рассеяны практически по всем районам (собственно, Гаджи Исинбаев тому пример).
– Табасаранцев много в Ставропольском крае (11 тысяч человек), Ростове, Краснодаре, других российских городах, – делится Сабрина. – Я сама за последний год переехала в Петербург.
Исинбаева никогда не объявляла своего официального местожительства, но как минимум часто бывает в Москве, Волгограде и Монако. Именно там появились на свет оба ее ребенка – дочь Ева и сын Добрыня. Два года назад Елена показывала, как 6-летняя тогда Ева занималась теннисом в академии Патрика Муратоглу.
Кстати, о детях. Прямо сейчас рождаемость среди табасаранцев стремительно падает: у среднего поколения по 3-4 ребенка, в то время как у их родителей редко было меньше 10.
– Современный образ жизни накладывает отпечаток, – сетует Сабрина. – Раньше действительно было принято иметь много детей, но например, у меня уже двое. И я бы не рискнула сейчас иметь десятерых.
Впрочем, о табасаранских традициях здесь помнят. В Хучни сразу несколько магазинов, торгующих приданым для невест «оптом и в розницу».
– Приданое начинают собирать почти сразу после рождения девочки, – объясняют мне женщины в библиотеке. – Как бы бедно ни жила семья, она обязательно соберет невесту. Каждый месяц будут откладывать, и так много лет, но соберут. Свадебный пир – дома или в ресторане – также организует семья невесты. Раньше о браке договаривались родители, жених и невеста могли даже не видеть друг друга до свадьбы. Сейчас, конечно, чаще всего так не происходит.
***
Мы едем обратно из Хучни по петляющей горной дороге. По обочине идет парень – и мы привычно уже останавливаемся подобрать. Оказывается, студент местного мединститута, учится на стоматолога. Приехал домой на выходные, а маршрутки уже не ходят. До его села – еще около 5 км.
– Крутая профессия, езжай в Москву или в Питер – много денег заработаешь! – в восторге водитель.
– Может, и поеду, – качает головой студент. – Но я ж по всему этому скучать буду...
Там, где он выходит из машины, нет ни одного дома. На мой вопросительный взгляд водитель показывает наверх, где в скалах виднеются крыши. И мне становится понятно: если бы я тут выросла – я бы тоже скучала.
9 лет с открытия Олимпиады в Сочи. Где ее герои сейчас?
Фото: РИА Новости/Нина Зотина
Вот это уровень образованности у депутата. Казаки - военное сословие, упраздненное советской властью до рождения матери Исинбаевой. Никакой национальности казаков никогда не было.