8 мин.

Комсомольский превед

158

В Санкт-Петербурге все болеют за «Зенит» и потому бодро шагают в светлое будущее. PROспорт побывал на типичном для этих мест мероприятии и убедился в непреходящей ценности чистых анкет и в том, что все серьезные дела по-прежнему вершатся тройками.

Над «Петровским» скромно кружится метель. Тракторы трудолюбиво расталкивают сугробы, играют в зимние пятнашки, переставляя глыбы снега по берегу Ждановки. В полумраке к пресс-центру по двое-трое тянутся молодые ребята. Кто-то с пакетом «Рив Гош», кто-то в зенитовском шарфе. Это соискатели. Или абитуриенты. Или аппликанты. Хоть горшком назови. В общем, это болельщики «Зенита» идут на собеседование, чтоб получить право купить абонемент на грядущий сезон. Абонемент на определенное место. Абонемент на Вираж.

Вираж — сердце «Петровского». Четыре сектора за западными воротами, с которых «Зенит» поддерживают, не садясь и не смолкая, с голым торсом в декабре и оглушительным шумом круг­лый год. Виражом гордятся все на стадионе, не только его обитатели.

Процедуру собеседования сюда впервые опробовали перед сезоном-2010. Тогда лидеры (естественно, неформальные и, естественно, в согласии с руководством клуба) задались перфекционистским вопросом: как сделать сектора за воротами еще круче. Одним из решений стало ужесточение фейс-контроля. Вторым — ответы на вопросы. Год назад болельщикам, возжелавшим купить абонемент на питерскую Курву, пришлось рассказывать, сколько выездных матчей они посетили в 2008-м и как себя при этом чувствовали.

Эксперимент признали удачным, и перед новым сезоном он стал нормой.

В пресс-центре около десятка человек. Из телевизора бубнит Губерниев. Не хватает только скрипа перьев. Атмосфера отдает озоном, как на сложном экзамене. Не на эфемерном, как у Кортасара в Буэнос-Айресе, так и не состоявшемся. А на настоящем, трудовом, вроде статистики на гуманитарном факультете или физкультуры в институте культуры.

«Абитуриенты» заполняют анкеты. Три штуки. Точнее, четыре: есть еще паспортичка от клуба для обладателей абонементов.

Первая анкета — шаблонная. Сколько лет? С какого года гоняешь на «выезда» (тут царит фанатское арго)? Сколько их было в прошлом сезоне? Сколько дальних? Зарегистрирован ли на Landscrona.ru?

Третья, секретная, посвящена внутреннему досугу посетителей Виража. Вполне безобидному, но какому именно — тайна. А главная — вторая, про готовность помочь в улучшении «шизы и подготовке перформанса».

С собеседующими мы прекрасно знакомы: Макасин — заводящий 13-го сектора; Руслан — 14-го; Андрей Рыбак — один из руководителей 10-го сектора, где особый акцент делается на визуальной поддержке команды. Понимаю, что заполнить анкету инкогнито не получится, и все же сажусь к Руслану. Пытаюсь пройти первые две. Лет — 28. Первый выезд — 2005. В прошлом году — ноль. Дальних — много (Владивосток, Пермь, Манчестер, Вилльяреал, Глазго). Зарегистрирован, но пароль и ник забыл. Вторая: рисовать не умею; в графических программах работать не умею; помогать в подготовке перформанса готов; помочь с организацией легкового — не грузового — транспорта тоже могу; готов нести ответственность за флаг/растяжку на домашних матчах; на трубе играть не умею, но умею на барабане; писать стихи и песни таланта нет.

Спрашиваю, в какой сектор мне разрешили бы сесть. Руслан отвечает: туда же, где и раньше, будь у тебя абонемент на Вираж. Но судя по ответам, тебя бы запомнили.

За отсутствие выездов в 2010-м получаю «желтую карточку» — значок с Хен Ен Мином. Был такой былинный богатырь в «Зените», первый кореец в российском чемпионате, фигура определенно комическая. Не филонил бы я в прошлом году — носил бы сейчас значок с выезда в Ростов на финал Кубка.

— Зачем вам все это?

У Руслана есть четкий ответ:

— Мы хотим больше драйва. Чтоб не было островков, когда ребята стоят и футбол смот­рят. Много молодежи, с ней надо работать. У нас куча идей, их надо реализовывать.

— Вираж молодеет?

— Да. В 2010 году средний возраст был лет 26–27. Сейчас, думаю, года три скинется.

— А есть корреляция «возраст — количество выездов»?

— Нет. Мне кажется, это не важно. Мы в прошлом году посчитали среднее количество выездов по Виражу — 18 на нос.

— А взрослых вы сознательно в другие сектора отправляете?

— Всех взрослых мы видели на 30-летии фанатского движения. Зачем нам другие взрослые? Но вообще у всех есть язык. Если мы кого-то не знаем лично, нам всегда можно все объяснить. К нам год назад дедушка пришел — 74 года. Получил абонемент, нет вопросов. В этом году еще не приходил. Но, боюсь, придет.

За соседним столом Макасин муштрует очередного претендента.

— Что так плохо все?

— Да так...

— Где стоишь?

— На 12-м.

— На схеме покажи.

— Вот тут, слева от входа.

— А почему на форуме не хочешь писать, общаться с фанатами?

— Да я так хожу, почитать.

— Все ветки будут спрятаны под пароль.

— Прости, не знал. — Вписывает свою почту и ник.

— Хорошо, остаешься на 12-м.

Вираж, как всякая кастовая система, неоднороден. Есть 13–14-й секторы — ядро. На 12-м активно сочувствующие. 15-й — чистилище. Хорошо проявишь себя здесь — через год сможешь перебраться поближе к центру.

— Чего ездить перестал? — у стола очередной «студент»: 27 лет, светлая куртка, незапоминающееся лицо.

— Работа такая. В Москву буду ездить.

— А как отличить, фанат ты или болельщик? Вот у тебя руки нормальные? А чего флагом не хочешь махать?

— Я не знаю, чего сказать.

— 15-й сектор авансом.

— А на 12-й никак?

— 12-й для фанатов. Для тех, кто флагом машет.

— Готов я флагом махать, давай напишу, — порывается черкнуть «птицу».

— Мне неинтересно тебя заставлять. Я хочу делать трибуну лучше. А не чтоб там футбол смотреть, приятно время проводить.

— Так я готов же!

— Ты хочешь абонемент с ценой хорошей? О’кей, 15-й сектор.

Спрашиваю у Руслана про процветающий на Вираже сексизм. Мол, куда вы девушек са­жаете?

— В 15-й. Сейчас на Вираже около сотни девушек. Те, кто много ездит, кто не подкис после пересадки на 15-й, возвращаются на свои сектора. Это защитная мера: многие девушки приходят, потому что тут парни, можно хорошо время провести. Хотя вот недавно пришла одна, сказала, что хочет на Вираж и в околофутбол. Тайским боксом занимается и рукопашным боем. Готова была продемонстрировать.

—  Ну, рассказывай, какие успехи? — перед столом Макасина как раз девушка лет 20.

— Я в прошлом году на молодежку ходила, меня даже фейс-контроль пропускал.

— Даже фейс-контроль пропускал! Какая молодец!

— Да, всего лишь я и еще две девочки фейс-контроль проходили.

— А конфетти делала на последний матч?

— Да, и в СБГ-бар привозила.

Макасин смачно отхлебывает чай из кружки с отбитой ручкой.

— Флагом готова махать?

— Конечно!

— А ты представляешь, как это тяжело?

— Я сильная.

— Хорошо. Остаешься там же, — повернувшись ко мне. — Редкий, кстати, случай. Остается на 12-м секторе. — Повернувшись к соискательнице: — А что за фамилия такая?

— От слова «руда».

— Ну давай. Заслужила.

Ничего не происходит. Девушка стоит, выжидает. Макасин опять отхлебывает чай.

— Так ты мне что-нибудь дашь?

— А ты мне что-нибудь принесла? Конфеток, например?

В пресс-центр, матерясь, влетает Рыбак. Оказалось, на собеседование пришел один из членов Sector 10 Group в фирменном шарфе, пьяный и с расстегнутой ширинкой. Шарф отобрали. Абитуриента отправили в темную петербургскую ночь.

— Чего ты хочешь? — возвращается Макасин к девушке.

— Листочек с твоей отметкой, чтоб в кассу идти! — в голосе девушки сквозит надрыв.

— Ладно, держи. [«Хочу предложить тебе взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука». — «Нет, не возьму!» — Совершенное изумление выразилось на лицах собеседующих.]

Руслан повергает меня в пучину статистики: на Вираже около 5000 человек, по 1200 на сектор. На момент разговора — 7 февраля — пришло около 3000. Многие представители группировок еще не появлялись, но они получат абонементы автоматом. «За активную работу». Собеседование длится с 24 января. А закончится 23 февраля.

— Для нас главное — организация качествен­ной поддержки, — рассказывает Руслан. — Мы придумали историю с флагами: чтоб на каждом секторе было по 40 флагов. Мы специально отбираем людей, которые умеют рисовать. Хотим граффитчиков посадить в автобус и отвезти на соревнования, чтоб «забомбить» стадион. Сейчас эскизы обсуж­даем. Естественно, люди приходят разные. Кому-то приходится ликбез проводить, в чем разница между фанатом и болельщиком. А вообще фанат фаната видит издалека. Приходят такие, барыгосского вида, полупацанские. Сразу же все понятно. Кстати, если кто купил абонемент на Вираж с рук — мы спрашиваем потом фамилию и вносим в черные списки.

К столу Макасина подходит пара. Взрослый мужик и парень лет 20. Мужчина начинает, и этот диалог становится бенефисом Макасина как следователя.

— С какого года ездишь?

— С 83-го.

— Дальние выезды? Кавказ?

— На Кавказе не был. Владивосток.

— 2006-й? Когда клуб чартер делал и половину стоимости всем оплатил?

— Нет, я тогда сам по себе добирался.

— По работе надо было?

— Ну да.

— Последний дальний?

— Манчестер.

— С 13 февраля приходи в кассы, получишь в 16-й или 11-й сектор.

— Почему?!

— Потому что у нас фанатский Вираж, с которого ребята ездят не только туда, куда по работе надо.

— А как же ветераны? — оппонирует мужик.

— Есть ветераны, а есть те, кто в тылу отсиделся, — подчеркнуто вежлив Макасин.

— Хотелось бы, конечно, абонемент на 15-й...

— Вы по анкете не фанат, — выносит вердикт Макасин. — Вы стали хорошим зенитовским болельщиком.

— Я продолжать дискуссию не хочу. Обидно.

Дошла очередь до его спутника.

— Смотри, твоему знакомому 36 — и он готов флагом махать. А тебе 20 — и ты не готов?

Парень откровенно теряется.

— К нам мужик приходил, — рассказывает Руслан, — выездов ноль, но бил себя в грудь: буду ездить! Мы с ним так договорились: первый матч в чемпионате — выездной с «Тереком». Вот если подойдешь к нам на секторе в Грозном — получишь абонемент на Вираж.

P.S. С ближайшего понедельника в продаже новый номер журнала PROспорт. Большое интервью загорелого Александра Кержакова прилагается.

Подписаться на блог