19 мин.

Глава 16. Забастовка!

487

Это история, после которой я получил свое прозвище «Красный Нев». Эпизод, который, кажется, вспоминается так же часто, как мои достижения на поле. Я всегда выглядел как лидер восстания, и я всегда буду единственным, кто возьмет на себя вину за забастовку по «делу Рио».

Фото: Fotobank/Getty Images/Michael Regan

«Наиболее ненавистный футболист в стране», – вот так The Sun оклеймил меня и забастовка попала на главные страницы каждой газеты. Это даже попало в десятичасовый выпуск новостей и только Богу известно, какими могли быть взаимные обвинения, если бы мы действительно отказались выступать за сборную.

Действительно ли я хотел уйти? Действительно ли я отказался представлять сборную своей страны из-за того, что кто-то пропустил допинг-тест? Я могу сказать, что был к этому ближе, чем кто-то может себе представить.

Я клянусь, я был готов собрать свои вещи и покинуть отель, в котором располагалась сборная Англии. Я знаю, что последствия были бы существенны. В 28 лет я бы никогда больше не сыграл за сборную. Фаны и пресса по всей стране уничтожали меня. Я определенно стал самым ненавистным игроком Англии, если еще не был им. Но тогда я испытывал очень сильные чувства. И только один телефонный звонок остановил меня.

С самого начала я был уверен, что правда на моей стороне, и я до сих пор так считаю. Мы можем весь день спорить об угрозе забастовки, и было ли это лучшим средством выразить свое мнение. Но я до сих пор горячо убежден, что ФА неправильно обошлась с «делом Рио» и кто-то отстаивал свои интересы.

Для «Юнайтед» не было большим секретом, что Рио пропустил допинг-тест. Мы знали, что он взвинчен и должен пройти слушания ФА. Я думал, что Рио продолжит играть, и его оштрафуют или накажут условно. Я думал, что правосудие будет идти своим естественным чередом. Как же я ошибался.

Это была последняя неделя отборочного цикла сборной Англии, и мой отец взял нас с братом, чтобы подбросить до аэропорта Манчестера, откуда мы должны были лететь в Лондон на встречу с командой, когда раздался телефонный звонок и мне сообщили, что Рио не взяли из-за пропущенного допинг-теста. Я подумал, что это какая-то шутка. Как они могут не взять его, если еще даже не было слушаний? Я был воспитан с сильным чувством правильного и неправильного и с самого начала я понял, что здесь дурно пахнет.

Прежде чем мы достигли аэропорта, я позвонил боссу: «Мы должны что-то с этим делать. Рио выставили из сборной, но ведь ему даже не предъявили никаких обвинений»

Босс сказал, что вопрос обсуждался прошлой ночью, клуб убеждал ФА взять Рио, но ничего не вышло.

Я позвонил Гордону Тейлору, руководителю ассоциации игроков и высказал свою точку зрения. Я не хотел просто оставаться в стороне и позволять ФА повесить все на Рио.

Это было невероятным делом попытаться снять Рио с крючка. Он ошибся, пропустив допинг-тест. По крайней мере, это было глупо и необдуманно. И он должен был понести наказание за это. Но я считаю, что ФА должна была дождаться слушаний, прежде чем наказывать его. Для меня это было очевидным делом, когда приговор вынесли до того, как предъявили доказательства. Рио заслужил право быть услышанным.

Я не думаю, что Марк Палиос, исполнительный директор ФА, был сильно заинтересован в том, чтобы выслушать эти аргументы. Он был недолго на этом посту и уже составил программу, чтобы сделать игру чище. Это было отличным шансом показать себя сильным человеком, и он не собирался его упускать.

В Манчестерском аэропорту Скоулзи и Батти чувствовали тоже самое в отношении дела Рио. Они считали это несправедливым. Как игроки «Юнайтед» мы всегда стояли горой друг за друга, и мы решили действовать.

Но это было не только нашим делом. В то время Рио еще не был моим хорошим приятелем. В сборной было много игроков – Дэвид Джеймс, Кирон Дайер, Фрэнк Лэмпард, которые знали его лучше. И мне нравится думать, что я бы поступил также, если бы любой другой был в беде, будь он игроком «Арсенала», «Челси» или «Ливерпуля».

Мы направились в Сопвелл Хауз (гостиница, где базируется сборная Англии - прим. авт), где мы вчетвером, парни «Юнайтед» встретились с Палиосом. Это был первый раз, когда я общался с ним.

Я ему сказал: «Вы были футболистом. Вы были в раздевалке и знаете, что это такое. Вы знаете, что некоторые парни иногда делают какие-то глупости, слегка переступая черту. И что вы собираетесь делать? Вешать или четвертовать их? Или вы думаете: «Нет, они имеют право на дисциплинарный процесс»?

«То, что я делаю правильно и точка», – все, что он сказал. Но его слова не являются законом, это всего лишь его мнение. Никто кроме ФА не считал дисквалификацию Рио необходимой мерой. Ни Свен, ни УЕФА, ни наши соперники турки. Они все говорили, что не имеют возражений, чтобы он играл. Это было исключительно политическое решение ФА. Как я могу видеть – это было решение одного человека. Палиосу нужно было принять это решение, чтобы выглядеть жестким.

«Вы мните себя судьей и гребанными присяжными, – сказал я Палиосу. – Вы приходите сюда и хотите сделать себе имя, словно вы новый шериф в городе».

Это задело его за живое, и он разозлился. Я считал тогда и думаю так и сейчас – у него не было характера для такой большой работы, как руководитель ФА.

Складывалось ощущение, что при Адаме Крузье, его предшественнике, все было более беззаботно, особенно, когда были деньги. Палиосу же пришлось затянуть пояс. Возможно, он был лучшим финансистом, но это то, чем он должен был заниматься – вбивать цифры в калькулятор. Быть руководителем ФА значит уметь управлять людьми, справляться с кризисом, быть главным человеком крупнейшей спортивной британской организации.  По мне, он казался неподготовленным к ситуации.

«Мы еще поговорим с остальными игроками, но мы хотим, чтобы Рио восстановили. Это, черт побери, неправильно» – сказал я и пошел увидеться с Бэксом, нашим капитаном.  

Бэкс устроил встречу команды в отеле. Свен был там, и он говорил первым. Он был благосклонен и сказал, что поддерживает то, что мы делаем, но не хочет сам вступать в публичные споры с ФА, которая была разочарована. Я могу понять его смятение, но я думаю, что если бы у нас был Алекс Фергюсон, то Рио играл бы. Свен всегда был дипломатом, он избегал конфронтаций.

Дальше очередь дошла до игроков. Я говорил больше всех на встрече. «Посмотрите, ведь на следующей неделе это можете быть вы. И это может быть не просто пропущенный допинг-тест, это может быть все что угодно. Если мы считаем, что с Рио поступили нечестно, а я так считаю, то мы должны защищать его».

Теперь мы были настроены решительно. Требовалась следующая встреча с Палиосом, в которой участвовал бы комитет футболистов – Джамо (Дэвид Джеймс – прим.авт.), Оуэн, Сол Кэмпбелл, Бэкс и все те же парни из «Юнайтед».

Палиос продолжал стоять на своем, говоря, что «мы не позволим, чтобы произошла утечка» или «мы никогда не нарушим конфиденциальность Рио». На что я отвечал: «Вы уже не можете повлиять на это. Вы действительно думали, что вы не нарушаете конфиденциальность, когда отчисляли его из команды? С таким же успехом вы могли объявить об этом в десятичасовых новостях».

Палиос дал понять, что нам не удастся ничего достичь переговорами и тогда мы решили устроить секретное голосование во вторник по поводу забастовки. Было ли это умным решением? Я не думаю, что любой из нас скажет: «Да, это было блестяще». Но сделал бы я тоже самое снова? Я думаю, да, и конечно тогда мне казалось, что другого выхода просто не было. Мы должны были показать ФА серьезность наших намерений. И мы должны были узнать, чувствуют ли парни это так сильно, как чувствовали парни «Юнайтед».

Мы собрались в комнате и порвали лист формата А4 на кусочки на которых каждый голосовал. «Да» – за забастовку, «Нет» – мы оставляем Рио с его наказанием, после чего они все сбрасывались в корзину и никто не знал, как ты проголосовал.

В команде было 23 человека, и никто не проголосовал «Нет». Это было единогласное решение. Бэкс и я стояли лицом к ребятам и сказали: «Итак, каждый из нас проголосовал, что не будет играть, пока Рио не восстановят, так?» Никто даже не шелохнулся.

В среду утром новости о нашем голосовании была в газетах – начало было положено. Мы были заклеймены позором на главных страницах, и я увидел, что некоторые игроки засомневались. Теперь последствия нашей забастовки были предельно ясны. ФА говорила, что мы можем не поехать на Евро-2004 и это заставило засомневаться некоторых парней. Медиа совершенно точно не торопились поддерживать группу миллионеров объявивших забастовку. Я почувствовал, что некоторые игроки дрогнули.

У них были свои причины, но я не хотел быть частью этого позора. Я поставил свою репутацию на кон. Ситуация казалась необратимой, как уходящий поезд. Я не был уверен, что это закончится, но чувствовал, что отступать уже слишком поздно. К тому же я не видел альтернативы. До тех пор, пока ФА не даст «заднюю» я был готов уехать из лагеря сборной, даже если бы это повлекло за собой дисциплинарные наказания.

После всех этих событий я был ужасно измотан. Моя голова разрывалась под этим давлением. Но чем больше я думал об этом, тем больше я видел только один выход – уйти. Мысли об уходе из сборной кружили вокруг моей головы. Я поговорил с отцом, и предупредил его: «Я думаю, я должен уйти. Это просто неправильно». Он понял, что я имел в виду, и он знал, насколько упрямым я могу быть. В отеле я сказал то же самое Скоулзи, Батти и Филу. Я был готов уйти.

И я бы ушел, если бы не звонок от человека, который оказывал наибольшее влияние на мою жизнь за пределами семьи. Без Босса вещи принимали другие очертания.

Он позвонил в тот момент, когда я был готов принять решение. Я был с другими игроками, когда он позвонил и сказал: «Поднимись в свою комнату, нам надо поговорить».

И когда я был в своей комнате, он сразу перешел к делу.

– Послушай, ты хорошо тренируешься, хорошо играешь, ты не можешь все это бросить. Ты высказал свое мнение, ты зашел так далеко, как только смог, но теперь пришло время вернуться и играть.

– Босс, но это, черт побери, неправильно

– Я знаю это, ты знаешь это, но ты не можешь вот так взять и похоронить свою карьеру.

– Но я зашел слишком далеко. Я не могу отступить.

– Тебе просто нужно успокоиться и подумать о том, что твоя карьера в сборной Англии может завершиться в один момент. Какой эффект это даст тебе как игроку, как личности? Повредит ли это «Юнайтед»? Я не могу позволить тебе сделать это.

Когда Босс упомянул все эти последствия для клуба и страны я понял, что забастовка окончена. Я должен был вернуться. Если я принесу своему собственному клубу дополнительное давление, серьезные сложности и все этому сопутствующее, я не могу просто так взять и двигаться дальше.

Тогда писали, что Рио говорил с игроками из своего окружения, но на моей памяти у нас с ним был лишь один короткий разговор за все это время. Это было, когда мы вместе выходили из дверей, в тот момент, когда Босс остановил меня во время сбора моей формы.

Большая часть меня желала посмотреть, чем все это закончится, но я понимал, что тренер сказал правильные вещи по отношению ко мне. Тяжело быть профессиональным футболистом и постоянно оставаться на вершине. Он знал, что если я останусь наедине с собой, то попаду в совершенно новый мир боли. Я буду ассоциироваться с этим единственным решением до конца своей карьеры. Он не хотел, чтобы один из его опытных игроков  влезал по шею в эти споры.

Я сидел один пару часов и думал над словами тренера. Скрепя сердцем признавая его правоту, я последовал его советам. Если бы я ушел сейчас, то это значило бы, что я проигнорировал его – теперь я рисковал всем.

Я пошел увидеться с Бэксом, чтобы сказать, что мы зашли так далеко, как только это возможно. ФА не вернет Рио, это было очевидно. Оставалось всего несколько дней перед самой важной игрой в сезоне – место на Евро все еще было под угрозой – я пошел к остальным парням, которые хотели отступить.

Мы написали заявление, хотя это и заняло много времени для обсуждений. Я написал свою версию и передал ее Майклу Оуэну и комитету игроков. Майкл и Бэкс показали его своему агенту, Тони Стивенсу, который отчаянно пытался его смягчить, я же старался, по крайней мере, оставить что-то о ФА и Палиосе.

В итоге заявление вышло в среду вечером. Вот его часть: «Мы считаем, что организация, которую мы представляем, не только подвела одного из членов команды, но и весь состав, в том числе и менеджера. Мы считаем, что они сделали нам очень плохо. Один из наших товарищей был наказан, без предоставления ему законных прав и без каких-либо обвинений выдвинутых ему руководящими органами игры.

Рио Фердинанд имел право на конфиденциальность и честные слушанья независимой комиссии. Мы верим, что люди ответственные за принятие решение не предоставили Рио Фердинанду надлежащей правовой процедуры, что является нарушением и только ослабило команду вопреки желанию игроков и тренера».

Там была часть, с которой я был не согласен – это было предложение, в котором говорилось, что забастовка была блефом. «Перед нами никогда не стояло вопроса: должны ли мы играть». Это могло быть правдой для части команды, быть может, даже большей, но совершенно точно не было уместным для меня.

Теперь мы должны были вернуться к работе и заполучить ничью с Турцией, чтобы попасть на Евро, зная, что нас поддерживает страна – фанатам был запрещен выезд из-за предыдущих проблем, – и противники были не простаками.

Усугубляло  положение то, что мы тренировались в четверг утром и были достаточно сумбурны. «Я не уверен, что мы можем выиграть, – сказал Бэкс. – Это у всех отняло много сил». И я разделял его опасения. Парни смертельно устали, ведь мы устраивали собрания на протяжении двух последних ночей подряд. И когда мы не говорили, я смотрел на потолок и думал о последствиях наших действий.

Но, в конце концов, выбраться за пределы страны было как раз тем, что было нам необходимо. Выбраться из этой среды помогло нам сфокусироваться на игре. На тренировке в пятницу мы уже чувствовали себя лучше и в субботу мы устроили настоящую битву. Я до сих пор не знаю, почему так вышло. Бэкс не забил пенальти, и мы подрались в туннеле в перерыве, но мы сумели добиться безголевой ничьей, которая была удовлетворительным результатом для Англии.

После матча Палиос зашел в раздевалку и поздравил игроков. Но он чувствовал себя неуютно, он избегал встречи глазами со мной.  

Я не знаю, верил ли он в то, что «победил» оставив Рио вне состава, вынуждая игроков отступить. Но все это вернулось ему через месяц с неудачей касаемо ситуации вокруг Алана Смита/Джеймса Битти, которая лишний раз подчеркивала, что мы правильно давили на него и показывало каким он является лидером ФА.

Через месяц после Турции мы играли товарищеский матч с Данией на «Олд Траффорд». В день объявления состава ФА сделало заявление, что Алана Смита не будет, так как он арестован. «Арестован» – какое ужасное слово; услыхав его вы думаете: «Наверное, там случилось что-то серьезно». Но там не было ровным счетом ничего. Бутылка воды была брошена на поле. Он бросил ее обратно. Полиция арестовала его просто для допроса, как рядовой процедуры. Он не подвергался никакому обвинению. Вот и все.

Это было окончательным падением Палиоса. Он решил, что Алан больше не достоин носить футболку сборной Англии, так что его выгнали. Но на его место ФА вызвало Битти, который был задержан за вождение в нетрезвом виде – какие-то вещи Палиос не знал, пока не становилось слишком поздно. 

Я говорил ему, что он в итоге накажет самого себя, когда ввязывается в дело Рио. Он хотел быть белее белого, что было неразумным и в лучшее времена. И затем он ушел, попав на первые полосы по частному делу (в августе 2004 года Палиос подал в отставку после того, как огласке придали его любовную связь с секретаршей – прим. авт).

При нормальных обстоятельствах я бы никогда не посчитал, что кто-то должен уйти в отставку из-за каких-то личных вопросов. Но своим собственным поведением Палиос сделал свои позиции невыгодными. Человек, который пришел, чтобы сделать футбол чистым не оставил себе других вариантов, кроме как уйти в отставку. Больше в футболе он не работал.

Рио заплатил 50 тысяч фунтов и получил 8-ми месячную дисквалификацию, из-за которой вынужден был пропустить Евро-2004, и это очень существенно подорвало «Юнайтед». Я думаю, это было слишком жестко. И в этом определенно была непоследовательность: парень из «Манчестер Сити» – Кристиан Негуаи, который также пропустил допинг-тест заплатил всего 2 тысячи штрафа и не получил никакой дисквалификации.  Рио заплатил слишком большую цену за это дело просто из-за того, что был знаменитостью.

Ему не помогла юридическая консультация, после которой он шел на слушанья в полной боевой готовности. Зная, что ФА решило твердо стоять на своем, я сказал Рио, что он должен прийти туда с мамой и собственноручно написанными извинениями: «Извините, я был не прав, я совершил ошибку, я не понимал, насколько это было серьезно, я просто забыл». Но он пришел туда с дорогим адвокатом и был наказан за это.

Я никогда не сомневался в том, что Рио действительно забывчив. Я ненавижу наркотики и если результат Рио или кого-то еще окажется положительным – вы должны помнить, что он сдавал волосяную луковицу на допинг-тест, который показал, что он чистый – я буду первым за то, чтобы игрока пожизненно дисквалифицировали. Я верю, что футбол это чистый спорт, и я не имею ни единой причины подозревать кого-нибудь из моих оппонентов. Но я также понимаю, для чего нужны эти тесты.

Спасибо Рио, что встряхнул нашу беспорядочную систему, так что в этом деле есть хоть что-то хорошее. Теперь хотя бы игроки больше не будут покидать тренировочное поле в забывчивости. Мы стали такими же, как атлеты, которые сдают тесты, пока еще есть моча.

Мы прочувствовали жесткость новой системы несколькими годами позже, когда мы играли с «Арсеналом» и упустили победу на последней минуте. Можете представить дурное расположение духа игроков и тренера, когда перед тем, как зайти в раздевалку они обнаруживают, что три человека пришли взять тест и ждут образцов. Они получили «пару ласковых» от некоторых из нас. Это было нечестно по отношению к ним, в конце концов, они всего лишь делали свою работу, но этот вопрос всегда накалял атмосферу в «Юнайтед».

Я не жалею о «деле Рио», как и о любом другом деле, когда я ставил себя под удар, как и во время другой угрозы забастовки, в 2001, когда ПФА сражалась за распределение миллиардов премьер-лиги. И правильно делала.

Премьер-лига пыталась снизить выплаты ПФА в то время, как прибыль была больше, чем когда-либо. Я был частью руководящего комитета, который решил, что мы должны показать серьезность намерений и забастовка была одним из путей. Как я объяснял игрокам «Юнайтед»: «Быть может, я никогда не нуждался в ПФА, так же, как и вы. Мы не нуждаемся в благотворительных фондах или поддержке общества, но есть множество футболистов и экс-футболистов, которым это необходимо».

Это не нужно было для Руни или Невилла, но необходимо для подростков, чья мечта рушится из-за травмы и в 18 им надо восстанавливаться. Или для игроков, которые в прошлые года целиком отдавали себя игре, но сейчас имеют проблемы со здоровьем. В поисках защиты мы вернулись на 100 лет назад к истории Билли Мередита (в сезоне 1904/1905 в результате коррупционного скандала Мередит был отстранен на год после чего его клуб «Манчестер Сити» отказался оказывать ему финансовую поддержку. После этого он публично рассказал о ситуации с зарплатами в «Сити», что послужило причиной новых разбирательств и скандалов – прим. авт). Это была причина, ради которой стоило бороться.

Я был откровенен в этом деле, так же как и с Рио, так же как и в ряде других вопросов связанных с игрой.  Не всем это нравится. Введите в гугле «Гари Невилл» и «дрочила» и вы получите порядка десяти тысяч результатов.

Если честно, я не понимаю этой враждебности. Мы постоянно слышим, что футболисты отрезаны от внешнего мира, заботятся только о своих деньгах, но когда у них есть свое сильное мнение, мы их уничтожаем. Я не говорю, что вы должны соглашаться со мной, но я думаю, мы все хотим, чтобы футболисты были больше влюблены в свой клуб, в игру.

Это всегда было в моей натуре – твердо стоять на том, во что я верю. Я воспитывался с сильным чувством правильного и неправильного, и я всегда был готов аргументировать свою точку зрения – в какой бы ситуации я не оказался.

Я думаю, частично я перенял это от старшего брата. Я всегда хотел заслужить уважение. Подростком я был в «Юнайтед» подмастерьем и со временем превратился в мастера. Позже я стал капитаном. Я помогал молодым игрокам о переговорах по их контрактам. Я был неофициальным секретарем по социальным вопросам. Мне нравится организовывать, держать все под контролем. Или лезть не в свое дело, как говорят мои критики.

Когда я прав, или я думаю, что я прав – это не всегда может оказаться одним и тем же – я никогда не сдамся. Я буду отстаивать свою точку зрения до самого конца. Иногда это вовлекает меня в проблемы, но я предпочту быть известным, как поддержавший неверное решение, чем меняющий свое мнение.

Иногда я останавливаюсь и задаюсь вопросом, как я пришел к этому? Но я никогда не переживал по этому поводу. Я хотел бы жизнь проще, но я рад, что поддерживал людей, клуб, вещи в которые я верил.

Спустя какое-то время ты становишься толстокожим. Вам это нужно, если вы хотите преуспеть, но не одарены внешностью или талантами. Вы должны быть готовы загородиться от оскорблений, особенно если вы являетесь высококлассным игроком «Манчестер Юнайтед» и сборной Англии. Фаны будут идти мимо тебя на улице и кричать: «Ты вчера был дерьмом». Ты включишь радио и услышишь: «Гари Невилл не похож сам на себя». Откроешь газету, а там: «Невилл капитан ужасных 11-ти». Телефонные звонки, газетные заголовки, ТВ-шоу… ты играешь за один из крупнейших клубов мира, и твои действия изучаются особенно тщательно. Ты должен научиться пропускать это через себя, брать себя в руки и двигаться дальше. Это, вероятно, было один из основных моих преимуществ. Я никому не позволял подобраться ко мне слишком сильно. Это единственный способ выжить. Будучи названным «Красным Невом» я никогда не переживал по этому поводу.

Честно говоря, после того, как однажды босс порвет вас на части, несколько раз капитан вроде Кино поставит на место, вы сможете выдержать все что угодно от фанов и прессы. Есть только несколько человек в мире, на которых вам надо произвести впечатление. Это является очень важной частью, которая приходит с опытом.

logoГари Невилл
logoСборная Англии по футболу
logoРио Фердинанд