21 мин.

Георгий Черданцев: «Такого чемпионата, как в 98-м, не будет больше никогда!»

679
201

Впервые за 12 лет известный комментатор и ведущий рассказывает о внутренней кухне работы на самом главном футбольном событии. Георгий Черданцев о том, что перед поездкой на чемпионат мира надо немедленно выпить, как праздуют свою победу французы и итальянцы и зачем у японцев такие большие съемочные группы. Обо всем об этом читайте в блоге Катерины Кирильчевой и Марии Командной «Чего хотят женщины».

  • Чемпионат мира 1998

Перед поездкой на чемпионат мира нужно выпить!

Только так можно снять стресс. Я очень не люблю летать. Если полет больше 3-х часов, меня это раздражает. В 98-м году мы летели все вместе, нашей замечательной, тогда еще молодой и веселой командой НТВ-ПЛЮС. Точнее НТВ, тогда ПЛЮС только начинался. Народу было много, – человек 30 – мы летели все вместе, и понятно, что мы выпили весь запас, который там был, и все, что купили с собой. Коллега Уткин меня тогда учил пить виски. Я до этого пил только водку, а виски считал слишком элитным напитком для себя. Поскольку я к тому времени на телевидении только два года работал, а Вася уже много лет. И вот как раз он меня подсадил на виски, в 98-м году. В самолете веселее как раз пить виски, потому что это «лонгдринк». Им можно не чокаться, разбавил и сидишь себе в углу у иллюминатора, смотришь фильм и потягиваешь, чтобы, в конечном счете, заснуть. Вообще, выпивать с коллегой Уткиным – занятие довольно бесперспективное, потому что ты все равно проиграешь.

Нам было очень весело, потому что в день нашего прилета в аэропорту Шарля Де Голля случилась глобальная забастовка грузчиков. А мы прилетели с тяжеленным телевизионным оборудованием (гофры, железные ящики, чемоданы с оборудованием). А поскольку на ногах из нас практически никто не стоял, было очень забавно наблюдать, как мы на колесиках подтаскивали эти вещи через все летные площадки и коридоры. Наши вещи выгрузили из самолета на асфальт, и, пожалуйста, до здания терминала и паспортного контроля тащите их сами, потому что автокаров нет. Я радостно таскал все эти штуки, всем помогал и в какой-то момент я оказался у какой-то двери, где жирными красными буквами было написано: «проход запрещен». Учитывая мое приподнятое настроение, я, естественно, в эту дверь вошел. А ведь забастовка, людей нигде нет. В итоге, я заснул. Спустя некоторое время меня разбудил коллега, дескать «Юр, пошли». Я просыпаюсь, смотрю, что я уже в аэропорту на лавочке сплю, как порядочный российский журналист, – все хорошо. Коллега спрашивает: «Ты нормально контроль прошел, в паспорт печать поставили?». А я не помню… И это, еще раз повторяю, 98 год. Это сейчас виза уже более или менее формальность, и никто особенно паспорта не проверяет. А, получается, что тогда я вошел в здание аэропорта через какой-то специальный проход для служащих и, в общем-то, нелегально пересек границу. И потом уже задним числом мне ставили печать в паспорт. Так что чемпионат 98-го года начался очень весело. Я потом в этом состоянии взял машину в аренду. И самое интересное – мне ее дали! Я сам сел за руль и поехал по абсолютно незнакомому Парижу, и, естественно, наобум доехал, куда надо было. Это было славно.

Началась адова работа

Если серьезно, то уже по прилете во Францию нам было не до развлечений. Началась адова работа. У нас было несколько групп, которые были разбросаны по всей стране. Мне достался Марсель. По количеству матчей это был второй город после Парижа. И у нас были еще окрестные города – Монпелье, Сент-Этьен и Лион. А до Сент-Этьена, на секундочку, 550 километров. У нас был съемочный день, когда мы с утра уехали в Сент-Этьен, 550 км, я за рулем, потому что оператор Сережа Соловьев машину тогда не водил. Представляете: мы приезжаем, 35 градусов, жара, у нас собой все телевизионное оборудование – камера «Betacam», штатив, запасные аккумуляторы, кассеты, монтажный компьютер. Каждый из нас прет на себе по 30 кг. И в один из первых дней мы увидели съемочную группу из Японии. Нас двое, и у нас все оборудование на себе, а у них группа из пяти человек! И один их паразит нас особенно добил, потому что он отвечал за лесенку. Пять человек, и один отдельно носит лесенку!

Мы приезжаем в 5 утра в Марсель, я сажусь монтировать отснятый материал, потом пишу текст, озвучиваю его, потому что с утра готовый материал надо отправлять на основную базу, в Париж. За ночь не получалось поспать ни секунды. В 9 утра мы едем уже на съемку в Монпелье. Это, конечно, не 1100 туда обратно, а 420, что тоже прекрасно. И в городе Монпелье нам выбили стекло, потому что я опрометчиво припарковался в арабском квартале. Я думал, что все-таки нахожусь в цивилизованной стране. И представляете, возвращаемся со съемки, а у нас выбито стекло, из машины украдено абсолютно все, что в ней было, а мы там оставили довольно много дополнительного оборудования. Я провел два часа во французском полицейском участке, составляя протокол. Причем французским языком я не владею, но как выяснилось, понимаю я его прекрасно. Я знаю итальянский, и мне это помогло.

Моя комментаторская карьера началась с чемпионата мира-98

Надо оказаться в нужное время в нужном месте. Это такой закон жизни. Мне просто откровенно повезло, что у меня в жизни все так сложилось, что я оказался на телевидении именно в 96-м году. К 98-му году сформировался определенный штат людей, работавших на канале, которые должны были ехать на чемпионат. То есть это, в принципе, не моя заслуга, что я поехал на мундиаль. Просто выбирать было не из кого. Не было такого, чтобы я участвовал в каком-то конкурсе и победил – нет. Моя комментаторская карьера началась именно с чемпионата мира, хотя я там работал корреспондентом. Это был вопрос самоутверждения. Если бы я провалился на чемпионате мира как корреспондент, то, конечно же, никто никогда в жизни не дал бы мне «промоушена», то есть возможности делать на канале что-то другое. Ну, был бы я заштатным корреспондентишкой, носил бы кассеты на подхвате… Для меня чемпионат мира 98-го года был возможностью самоутвердиться.

Я хотел сделать из Иоланды Чен вратаря

В 98-м году я отжег: упал в бассейн на вечеринке. Это была какая-то мощная закрытая вечерника, не помню кем организованная. Помню, что я искупался в бассейне, который был там не для купания, а для антуража. Мне было жарко, и я нырнул разок. Вообще я считаю, что на вечеринках нечего стесняться. Вечеринки и устраиваются для того, чтобы люди оторвались, правильно? Проблема заключается в том, что я-то продолжаю себя вести также и до сих пор. А мне скоро 40 лет. А я все время думаю, что мне 20. Но с утра просыпаешься, а разогнуться не можешь, прихрамываешь и думаешь, зачем же ходил вчера колесом, зачем плясал вприсядку... На самом деле, когда я отдыхаю – я отдыхаю. К счастью, я не попадал в дурацкие истории.

Был, правда, один случай… Когда я был начинающим журналистом, после какой-то вечеринки я бегал с клюшкой за Иоландой Чен по коридорам Останкино. Я хотел из нее сделать вратаря. Она тогда только закончила карьеру, великая спортсменка, а я, собственно, никто, и звать меня никак, а я за ней бегал с клюшкой, и, по-моему, я ее очень сильно напугал. Но ни одной Иоланды Чен не пострадало! И кстати, она в итоге встала в какие-то ворота и имитировала игру вратаря. Наверное, чтобы я от нее отстал.

Аккредитация в футболе – это как пропуск на парковку

Я был на одной из первых тренировок сборной Италии. При этом у меня с оператором не было аккредитации. Читателям это сложно понять, но аккредитация – это как пропуск на футбольную парковку. Если у тебя есть пропуск на парковку, ты белый человек. А если нет, ты идешь пешком из Лужников 5 километров до метро или до места, где ты поставил машину, в районе Новодевичьего парка. То же самое с аккредитацией. Если она есть, ты участвуешь во всех событиях в качестве журналиста, если ее нет, то ты снимаешь антураж где-то в городе, то есть у тебя материалы без футбола и без футболистов.

Но, к счастью, знание иностранных языков помогает общаться с людьми, и я сумел быстро наладить нужные связи на месте. Ведь все же люди, и аккредитации распределяют милые и очаровательные девушки. А я тогда был сильно моложе, волосы длинные, глаза голубые, да еще и из России… Да и вообще я прекрасно выглядел. Собственно мне ничего не стоило втереться в доверие. Мне выдавали аккредитации незаконно, с просьбой, чтобы я особо не лез на рожон.

Так я попал в микст-зону. Представьте себе коридор: с одной стороны идут спортсмены, а с другой стоят журналисты, в дикой давке пытаясь просунуть микрофон к футболистам. При этом, как правило, футболисты останавливаются около тех, кого знают в лицо, а все остальные «репортеры» налипают, слетаются, как мухи на варенье. Я, чтобы не светиться, встал в самый конец очереди и смотрю, как один за другим проходят звезды, с совершенно безразличным видом. Продефилировал мимо какой-нибудь высоченный Дино Баджо, а меня, собственно, интересует другой Баджо – Роберто. Потому что в 98-м году никакого спортивного телевидения не было. Не было и никакого Роберто Баджо, говорящего в микрофон с надписью российского канала, в том случае – НТВ. Это был бы мега эксклюзив. Потому что одно дело ты подсунул микрофон через голову других, фактически украв чье-то интервью, а другое дело, ты сам взял эксклюзив. Поскольку он – звезда, он шел в окружении пресс-службы сборной. Первым идет пресс-атташе, за ним Баджо и еще один пресс-атташе. Так они отфильтровывают ненужных людей. Он подходит все ближе и ближе, а я, слава Богу, по-итальянски говорю свободно. И я довольно громко кричу ближайшему ко мне пресс-атташе: «Извините, я из России, пожалуйста, можно буквально два вопроса, это займет всего минуту». А тогда это действовало магически, потому что к России был реальный интерес: «Ух, ты, русский, это же круто!». Тогда это было хорошим козырем. Как вы помните, я – последний в очереди, а когда футболисты подходят к последним корреспондентам, то обычно они уже успеют устать и стараются быстрее уйти в автобус.

Я думал, что без шансов, но на всякий случай попросил Баджо ответить на вопросы. А там же расстояние всего метр до человека, а ощущения такое, как будто это человек из космоса. Понимаете: я два года назад сидел клерком в банке каком-то, переводил какие-то юридические документы и смотрел футбол по телевизору, а сейчас вот этот человек, сам Роберто Баджо, может, что-то мне скажет. И я без особой надежды ему говорю, мол, пару слов для России, пожалуйста. Он говорит: «Для России? Ну, давайте». Я ему задал не два, а даже три или четыре вопроса. Он ответил пусть достаточно формально, но не банально. Я ему сказал, что у него в России много поклонников и попросил его сказать им что-нибудь. Это у нас в архивах все есть, можно посмотреть. Он сказал: «О, как приятно! Я всем желаю, чтобы вы получали удовольствие от футбола». Это был реально эксклюзив. Я себя чувствовал мега крутым, потому что я взял интервью у Баджо и сделал это сам, без чьей-то посторонней помощи. Конечно, это ощущение соприкосновения со звездами мирового футбола, когда ты сам еще молодой, когда ты сам еще не наелся, когда тебе это все в диковинку, его ни с чем нельзя сравнить.

Когда идет Денис Беркамп, и он совершенно не «пижонит», не выпендривается, и ты ему говоришь: «Денис, можно два вопроса для российского телевидения?».

Он останавливается: «Russia? Really?», типа: «А у вас и телевидение есть?».

Роналд Де Бур мне полчаса что-то рассказывал, оказался таким занудой. Брал я интервью и у «человека-скалы», Соула Кэмпбела. Разговаривал он со своим ужасным прононсом.

Руни – неадекват

С Майклом Оуэном я не общался, хотя у меня была возможность. У англичан я оказался в микст-зоне один раз, и видел Пола Инса. Он так «пижонил»! На таком он был пафосе! Когда мы говорим, что наши футболисты воротят нос, не дают интервью – вы просто не видели, на каком пафосе дают интервью другие футболисты.

Я пару месяцев назад делал интервью с Аршавиным. Все происходило в Лондоне, в офисе одной из крупнейших в мире компаний по производству цифровых технологий. Очень крутая контора! Там я увидел, как относятся к звездам в Англии – в стране, где со звездами все нормально в любой сфере деятельности. Короче говоря, англичане после того, как Аршавин провел у них полтора часа, бегали по офису со словами: «Какой классный парень! Какой нормальный!». Я спросил: «А что, собственно такого?!». Они говорят: «Понимаете, у нас точно такое же мероприятие было неделю назад с Уэйном Руни. И тот, просто, неадекват. На этом контрасте ваш футболист так выигрывает! Мы к нему относимся с большим уважением, потому что он не «звездит», а ведет себя как нормальный парень». В офис Аршавин приехал один, на такси, а Руни приехал с охранниками, просил все перекрыть, туда нельзя ходить, сюда – автоматчика, туда еще чего-то или кого-то. То есть не нужно недооценивать степень пафоса игроков, которые выступают в Европе.

  • Чемпионат мира 2002

Наша сборная была не подготовлена к Чемпионату мира

Япония и Корея открылась для работы за три недели до старта чемпионата. У нас не было прав, и они как-то свалились в последний момент, и руководство оперативно приняло решение отправить меня в качестве «швеца, жнеца и на дуде игреца». Так получилось. Я не буду сейчас долго объяснять, но я туда поехал и в качестве комментатора, и в качестве корреспондента. Это вообще абсурдная ситуация, потому что это был единственный чемпионат за последние 12 лет, в котором участвовала сборная России, но, тем не менее, в Японию поехал минимум российских журналистов. У меня, честно говоря, остались смутные впечатления от Японии, потом что я не сумел акклиматизироваться. Видимо, это не всякому дано. То ли на фоне усталости, то ли стресса, я ночами не спал вообще, а матчи там начинались в час дня по местному времени, чтобы на Европу их можно было транслировать в более «прайм-таймовое» время. К тому же у нас не было времени на логистику. Представляете: нам за две недели говорят, что мы едем. Гостиниц, конечно, никаких уже нет. Мы здраво рассудили, что надо заказать гостиницу в селении, которое находится ближе всего к расположению нашей сборной. Но кто же мог знать, что наша сборная будет там настолько неподготовленной к чемпионату мира? Не в плане футбола, а в плане медийности, в плане взаимодействия с прессой. В сборную вообще никого не пускали, кроме тех открытых тренировок, которые положены по регламенту. Это вообще круглый идиотизм, и провал полнейший. Видимо, у Олега Ивановича начался такой стресс, что он перестал контролировать обстановку, и все, никому ничего нельзя. Это было, конечно, грубейшей ошибкой, но это уже давно было, Бог с ним.

Суть в том, что мы оказались в этой Японии без машины, без всего, посреди какой-то деревни. Там я впервые почувствовал себя иностранцем, потому что мы шли по улице, и местные жители постоянно озирались на нас с оператором Соловьевым, потому что они в этом селе, просто, никогда не видели белых людей. А мы заказали эту гостиницу по Интернету. Приехали туда, а оказалось, что надо спать на полу, потому что это японский отель, никак не приспособленный к европейцам.

Чемпионат мира прошел как во сне

Япония – это другой мир. Его надо понять, его надо принять, но, пожалуй, Япония – самая удивительная страна, в которой я побывал. И самый странный чемпионат мира, потому что для меня он прошел как во сне – в буквальном смысле слова. Потому что от недосыпа я все время ходил, как будто меня ударили тяжелой сковородкой по голове. А ведь все время надо было держать себя в тонусе, чтобы творческой работой заниматься. Поэтому я даже ничего особенного не расскажу о том чемпионате – я особо ничего не помню. Знаете, когда нервно спишь, периодически просыпаешься, у тебя стираются грани – где сон, а где явь. Еще жара же была страшная, духотища. Перед матчем Россия – Тунис спустились к полю, там такая страшная испарина шла! Мы с Сережей тогда подумали, как они тут будут играть, бегать, матч-то в час дня проходил.

Очень тяжелый был чемпионат. И для России особенно. Не провальный – это бред полный! Потому что с Японией нас засудили, с Бельгией мы всегда играли на равных. Я же все это видел своими глазами. Не надо преувеличивать! Была сложная группа с хозяевами. Тунис мы обыграли, между прочим. А ведь это лучшая команда Африки на протяжении последних лет. Сейчас, правда, Египет ее потеснил… Другое дело, что там был провал во всем, что касается подготовки и всего-всего на свете. Я имею в виду, – в самой сборной. Но вот это ощущение того, что ты и твоя сборная на чемпионате мира… Понимаете: это же было всего во второй раз в российской истории… При том, что в 94-м году вокруг футбола еще не было того ажиотажа. Поэтому не передать это ощущение… Это реально круто!

Если бы да кабы, во рту росли б грибы

Слухи о том, что Мостовой не мог играть на чемпионате мира из-за контрактов с 2-мя крупными производителями газированных напитков, скорее всего, – ахинея. Мостовой получил травму. Я видел, как он тренировался в Японии. Никакой сенсации, с человеком просто произошло несчастье, он тупо поскользнулся, тупо дернул заднюю поверхность бедра. Если бы Мостовой играл… Если бы да кабы, во рту бы выросли грибы! На него очень рассчитывали, он был образующим игроком, вокруг которого строилась команда. Он выбыл перед самым чемпионатом, об этом тоже не надо забывать. Это бред все про напитки, потому что я там был, я видел этих людей, тренеров, которые совершенно не понимали, что делать. Романцев до последнего дня надеялся, что Мостовой выйдет. И Мостовой тренировался через «не могу». На самом деле, такие вещи могут писать только циничные люди. У спортсмена чуть ли не раз в жизни выпадает шанс сыграть на чемпионате мира. Те, кто никогда не был там ни в качестве зрителя, ни в качестве корреспондента, им сложно словами это объяснить. Это надо прочувствовать. Когда ты в эту атмосферу погружаешься, изображать какую-то травму из-за того, что тебе не позволяет играть какой-то контракт – да это бред собачий! Любой контракт можно нарушить только ради того, чтобы там поучаствовать. Это бывает раз в жизни. Хотя он съездил на мировое первенство в 94-м, но все равно… Такие вещи не забываются, тем более тогда у него еще карьера развивалась. А участие в чемпионате мира напрямую влияет на твою рыночную стоимость, ну, и так далее. Практически любой футболист, спортсмен – амбициозный человек, и когда ты выходишь на футбольное поле, на стадион, на беговую дорожку, ты забываешь обо всем, потому что хочешь выиграть.

  • Чемпионат мира 2006

Я был в самом центре Милана, когда Гроссо забил пенальти

В 2006 году был очень странный чемпионат мира, потому что я его весь провел в очень большой бане. Телецентр в Мюнхене, главный телецентр чемпионата мира, напоминал очень большую баню, – он был весь построен из дерева, внутри офисы из вагонки, и выглядело все это как парилка, но без пара. Я там сидел даже не знаю, в каком качестве. Вроде как шеф-редактор программы, которую мы делали на НТВ-ПЛЮС. Можете себе представить, что за полтора месяца в Мюнхене, втором городе чемпионата мира, я ни разу не побывал на «Альянц-Арене»? Ни разу! Меня один раз Уткин взял с собой в Штутгарт – за что ему спасибо! – на какой-то бессмысленный матч, типа Англия – Эквадор, – в общем, какой-то ужас. Ах да, я еще игру Хорватия – Япония посмотрел – супер-матч! Это все, что я видел на чемпионате мира 2006. То есть в течение 40 дней я видел только гостиницу и офис. И все это стоило одного – я поехал на финал в Милан. От Мюнхена до Милана 550 км, и утром мы махнули через Альпы, а во второй половине дня уже были в Милане, и финал Италия – Франция я наблюдал на главной площади в компании 100 тысяч итальянцев, которые смотрели матч на большом экране. Я находился на территории Италии, в центре одного из самых крупных городов, когда Фабио Гроссо забил пенальти. Тогда еще не производили мобильные телефоны с хорошими камерами, а может, и производили, но у меня такого не было. В моем мобильнике была плохонькая камера, и сейчас у меня в компьютере есть память на всю жизнь – та самая секунда, когда Гроссо забивает. Видео в плохом качестве, цвета размазанные, но зато на нем запечатлено абсолютное «схождение с ума» людей, которые начали зажигать все, что горело, размахивать флагами, бесноваться, кричать, радоваться и так далее. Так что съездил я не зря, потому что хотя бы увидел своими глазами, как страна празднует не на стадионе – это немного другое. Я видел Францию в 98-м году. Я ехал из Сент-Дени на машине через весь город. Я видел, как Париж празднует победу и видел, как Милан празднует свою победу, поэтому в этом смысле мне ужасно повезло.

  • Чемпионат мира 2010

Хоть в палатке жить!

Неприятно осознавать, что этот чемпионат мира пройдет без моего участия, потому что я был на трех предыдущих, и мог бы пополнить свою коллекцию еще и четвертым, тем более в такой экзотической стране. Я очень сожалею, что не попаду в Африку, потому что я был в северной Африке, и ни в какой другой не был, и никаких оснований, туда поехать, у меня нет, потому что я не охочусь на слонов и не гоняюсь за тиграми. Это был шанс увидеть другой мир, но, к сожалению, я его не увижу. У меня даже вообще нет такого драйва, той эйфории, которая была в предыдущие годы, в предыдущие чемпионаты, когда ты собирался в поездку. А сейчас это все происходит где-то на другом конце света, с помощью Интернета и телевидения это как-то приближает, но не сильно. А инфраструктура, на которую пеняют на этом чемпионате мира, меня вообще не беспокоит, это не самое главное в жизни. Походные условия – это нормально. Я человек не избалованный, мне никакие особые условия не нужны, потому что чемпионат мира настолько увлекательная колоритная история, что последнее дело, попадая туда, – думать о каких-то условиях и комфорте. Хоть в палатке жить!

Болеть надо за свою страну!

Я могу сказать, чего я жду от этого чемпионата, – это сугубо футбольные ожидания. Я хочу, чтобы Фабио Капелло выиграл чемпионат мира, и тогда он станет, я думаю, самым великим из великих тренеров. Потому что на клубном уровне он доказал все, что только можно. Но сделать родоначальников футбола чемпионами мира впервые в современной истории… Если он сумеет это сделать, это будет потрясающе. Все-таки 66-й год – это другая эпоха. И если Липпи со своей весьма посредственной командой сумеет сделать невообразимое, и станет тренером, который выиграет два чемпионата мира подряд, это будет нечто совершенно несусветное. То есть вот такие интриги мне интересны.

Я не думаю, что в отношении какой- то сборной в данной ситуации может быть употреблен глагол «болеть». Болеть надо за свою страну, потому что в этом смысл соревнований на уровне сборных. За клубы можно болеть, за какие угодно, тут патриотическая составляющая минимальна – болей, за кого хочешь. Но на чемпионатах мира или Европы команды все-таки выходят под определенным флагом, поэтому можно симпатизировать личностям, можно симпатизировать определенным командам, но болеть – нет. Повторю: у меня есть интерес – это Фабио Капелло. В силу того, что я из английской спецшколы, что я писал диплом на английской кафедре, Англия для меня – страна, которая многое значит для меня – в культурном плане, да и любом другом тоже. И, конечно, я всегда очень пристально слежу за этой сборной и за футболом этой страны. А еще учитывая, что там тренер итальянец, а это второй язык, который я учил в университете и получал за него оценку в диплом, – там, в английской сборной все мои интересы сходятся воедино.

Эпилог

Такого чемпионата, как в 98-м, не будет больше никогда!

Сегодня мы говорили о тех чемпионатах, на которых мне довелось побывать. Может, это такое возрастное брюзжание, но мне кажется, что такого чемпионата, как в 98 году, не будет уже никогда. С одной стороны, конечно, потому что для всех нас, кто тогда работал на том проекте, «Футбольный клуб на чемпионате мира», это было впервые, а как вы сами знаете – и не из футбола – все, что в первый раз происходит, это запоминается на всю жизнь. С другой стороны, просто такой позитив был во Франции – абсолютно во всем! И настолько страна объединилась вокруг своей сборной… Я не знаю, будет ли это еще когда-нибудь так, и увидим ли мы это? Может, в России увидим, в 2018 году, кто знает.

Полный эфир с Юрой Черданцевым Вы можете послушать по этой ссылке. Там еще много чего интересного было...

В эту пятницу, в 12.00, мы приглашаем Вас на программу с Ромой Павлюченко, нападающим лондонского «Тоттенхэма» и сборной России. И, кстати, Рома не смотрит чемпионат мира. Почему? Слушайте нас в пятницу, в 12.00, или в повторе, в воскресенье, в 12.00.

logoчемпионат мира
logoГеоргий Черданцев