«Благодаря тренеру Уильямсу я приду в НБА мужчиной». Брайс Джонсон в преддверии драфта
Я был убит.
Измучен.
Истощен.
А ведь прошел всего лишь первый день моих тренировок.
Не думал, что будет настолько сложно. Я бегал и играл в баскетбол в школе. Так что я считал, что первая тренировка в Северной Каролине пройдет успешно. А как иначе я мог считать?
Занятие началось довольно легко. Мы узнавали систему тренера Уилльямса. Затем мы перешли к упражнениям, и я понял, как сильно заблуждался.
Несмотря на то, что я занимался двумя видами спорта, я еще никогда прежде так не напрягался. Разве что с друзьями. Само собой, я был не особо хорош на первой тренировке. Даже так – я никогда не был так плох.
В ту же ночь я позвонил отцу. Сказал, что не могу так, и хочу вернуться домой.
«Ты должен продолжать, – ответил он. – Ты не можешь сдаться и вернуться домой. Не труса я воспитывал».
Знаю, звучит слегка сурово. Но, поверьте мне, на самом деле это было пусть и жесткое, но проявление любви. Во всяком случае, несравнимо с репликами тренера.
Тяжело стать популярным на национальном уровне, когда играешь в таком небольшом городке, как Кордова. Там я набирал в среднем 18 очков, 10 подборов и 4 блокшота за последний год. Правда, не думаю, что это хоть кто-нибудь заметил.
Правда, заметил тренер Уилльямс. Он приехал и начал переговоры со мной и отцом. Сказал, что хочет видеть меня в своей команде. И мне не нужно было больше аргументов. Но, черт, я и представить не мог, на что иду.
После одной из тренировок в первый год я вновь был изнурен. Тренер присел рядом и заявил, что собирается работать со мной жестко.
«Я вижу в тебе море таланта, – сказал он. – Но мне надо убедиться, что ты будешь на него работать».
И он не шутил. Все четыре года он кричал на меня, говорил, как Шон Мэй или Тайлер Хэнсбро отработали бы лучше. Он никогда не был удовлетворен, потому что знал, что я и близко не подошел к раскрытию собственного таланта. Но я никогда не воспринимал это близко к сердцу. Понимал, что тренер лишь пытается сделать из меня лучшего баскетболиста, каким я могу стать.
Я нашел свой ритм лишь на третьем году обучения. В середине сезона я вошел в стартовую пятерку и с тех пор не оглядывался назад. И тем не менее, несмотря на то, что я набирал 13 очков и 8 подборов за матч, перед последним сезоном меня окружало огромное множество вопросов. Буду ли я трудиться? Буду ли последовательным в своем развитии? Я слышал все это. Но стоит отметить, что если я иду в зал, то не кричу об этом. Просто иду и все.
И наконец, 4 января 2016 на все эти вопросы нашлись ответы, а старания тренера пришли к логическому итогу. В тот вечер, в матче против Флориды во мне будто что-то переклинило. 39 очков. 23 подбора. Этот матч подвел черту под всей работой, что я проделал.
Тренер назвал это выступление одним из лучших на собственной памяти.
Было странно видеть, как он перестал оглядываться на меня каждые три секунды и орать мне в ухо. Хотя он, думаю, в любой момент мог бы найти причину повысить голос.
Я буду играть в НБА благодаря своим товарищам по команде и всему Университету Северной Каролины. И благодаря тренеру я приду в Лигу мужчиной.
Играть за Северную Каролину всегда было моей мечтой, но о таких четырех годах я и мечтать не мог. Забег в Финале Четырех, победа над Дьюком, победа в ACC, даже кричащий тренер Уильямс над ухом.
Я был счастлив играть в «Dean Smith Center». Выходишь из тоннеля, стоишь перед розыгрышем мяча, 22 тысячи болельщиков кричат, аплодируют – это невероятно. И так каждый игровой вечер. Особенно в вечер игры против Дьюка. Это вообще нечто особенное, а если еще и удается взять победу...
Забавно, я приехал сюда впервые только лишь 4 года назад, но теперь понимаю, каким я тогда был ребенком. Я никому ничего не говорил, не открывался. Не заговорил с будущими товарищами во время первой встречи. Быть может, они подумали, что я их возненавидел, но на самом деле я лишь стеснялся.
На их месте было бы легче не замечать меня, не принимать, но вместо этого меня встретили с распростертыми объятьями и заставили забыть о застенчивости. Вы наверняка часто читали или слышали баскетболистов, называвших своих одноклубников семьей. Поверьте, это не отговорка.
Маркус Пейдж – не просто мой друг, он мой брат. Мы ели, жили, прошли через столько всего вместе за 4 года в школе. Конечно, иногда мы действовали друг другу на нервы, особенно когда он начинал обращаться со мной как с младшим братом (хотя сам был моложе), но это нормально. Люблю его до смерти. Маркус, спасибо за теплые воспоминания, на паркете и вне его.
В этом будет главная моя сложность в первый год в НБА. Не 82 матча, не более высокий темп, а очередное удаление от собственной семьи.
Я стану новичком, и знаю, чем это грозит. Мои одноклубники будут иметь опыт в 5, 6, а то и 10 лет игры в НБА. Они не станут церемониться. От меня зависит, как обустроится новая жизнь, как наладится контакт с новыми людьми. Но где бы я ни оказался, буду знать, что у меня есть семья в Чапел-Хилл благодаря всем игрокам, тренерам, преподавателям и студентам, сделавшим эти 4 года незабываемыми. Я буду носить другую форму, но буду знать, что я с Тар-Хилл.
Фото: Gettyimages.ru/Streeter Lecka, Elsa (2)
