Железный человек. Есть ли жизнь после Фергюсона?
Неделю назад я вернулся из отпуска. Первую его половину я провел в Москве, в упоительных (pun intended) встречах с друзьями, которых не видел несколько лет. Встретился, в частности, с любимой подругой – одноклассницей, когда-то жившей в Барселоне и с тех пор волей-неволей в футболе кое-что понимающей. Кое-что, но не мою полномасштабную, крупнокалиберную одержимость «Манчестер Юнайтед», доходящую до неумышленной, но проверенной годами неспособности близко дружить с болельщиками «Ливерпуля». Впечатление на подругу произвел, кажется, лишь один мой аргумент: что мы с ней общаемся так, как мы с ней общаемся, поскольку знакомы, страшно сказать, четверть века, а в моей жизни нет других столь же продолжительных отношений – кроме отношений с мамой и «Манчестер Юнайтед».
Вторую половину отпуска я провел в Баварии, по приглашению подруги семьи, живущей в Мюнхене и поэтому волей-неволей в футболе кое-что понимающей. Кое-что, но не мою (и много чью еще) и впрямь раздражающую нормальных людей привычку применять к любимому клубу множественную форму личного местоимения. Я, разумеется, перефразировал собственную мысль недельной давности – благо она к этому моменту (насыщенное общением пребывание на родине здорово тренирует красноречие) обросла деталями и подробностями, главная из которых – лица людей. Все-таки, чтобы «мыкать» по адресу чего-то гигантского и любимого миллионам, такому индивидуалисту, как я, нужны совершенно конкретные, простые и понятные точки самоидентификации.
Так вот, болеть за «Ман Юнайтед» я начал в 1990 году, когда тренером клуба был Алекс Фергюсон, а к его основе впервые подпустили юношу по имени Райан Гиггз. А теперь давайте, как в кино, сделаем эффектную монтажную склейку и не забудем титр «23 года спустя»: ночь на 23 апреля, московский спортбар под симптоматичным названием George Best, я, совершающий по нему нетрезвые круги почета, и экран, транслирующий празднование 20-го чемпионского титула «Ман Юнайтед». В толпе празднующих мелькают молодые и не очень лица, среди которых, как всегда, выделяются два – все еще звезды «МЮ» Райана Гиггза и по-прежнему руководящего клубом сэра Алекса Фергюсона.
В общем, простите великодушно за отсебятину, но даже не надейтесь, что это затянувшееся вступление. В день, когда уходит эпоха, говорить хочется не о том, что она значит для клуба (время покажет) или английского футбола (время показало), а о том, что она значит лично для тебя, прожившего в эту эпоху – с подшивками «Спорт-экспресса» в 1990-е, с трансляциями «НТВ плюс» и Setanta Sports в нулевые, с долгожданной поездкой на «Олд Траффорд» по случаю прощального матча Пола Скоулза – примерно всю сознательную жизнь. Что, впрочем, не отменяет необходимости посвятить сэру Алексу еще один – обещаю, не очень длинный – панегирик.
Эпоха действительно уходит – и каким бы осмысленным, спланированным и подготовленным ни был этот ее уход, менее эмоциональным он от этого не становится. На протяжении многих лет Фергюсон являлся не просто душой, сердцем или символом «Манчестер Юнайтед» – эти функции между собой делили Робсон и Кантона, Кин и Шмейхель, Скоулз и Гиггз. Зарабатывая титулы, деньги и репутацию, уча жизни игроков, судей и чиновников Футбольной ассоциации, из года в год разрешая ситуации и конфликты, которые много кого поставили бы в тупик или отправили на покой, Фергюсон стал синонимом «Манчестер Юнайтед» – и не только того, что выиграл за 27 лет все мыслимые трофеи, но и того, что существует впятеро дольше.
В этом, пожалуй, его главная заслуга – и очевидный предмет бессильной зависти едва ли не всех его коллег. 27 лет назад шотландский тренер Алекс Фергюсон получил возможность вписать свое имя в историю – и использовал ее до того умно, красиво и грамотно, что подчинил историю себе, своему характеру, своему таланту, своей харизме. За эти 27 лет сменилось несколько поколений, знающих о «малышах Басби» и Мюнхене, о содержании векового соперничества с «Ливерпулем» и иных клубных ценностях не из энциклопедий, а из уст, морщин, остервенело жующих скул и точнейших на свете ручных часов сэра Алекса Фергюсона. Он заставил работать клубную машину необыкновенно сложного устройства, многажды ее чинил и, в конечном счете, передает в хорошие (хочется верить) руки в идеальном состоянии. Но, подобно Железному человеку, обречен остаться олицетворением своего костюма, даже когда тот висит на вешалке.
Вернувшись из отпуска домой, я немедленно отправился на дневной будний показ именно что «Железного человека» – сделав себе гедонистический подарок на день рождения. Он у меня в начале мая, и на протяжении многих лет лучшими из именинных подарков для меня являлись трофеи «Ман Юнайтед», частенько выигрывавшиеся как раз в эти весенние дни. В 2013 году праздник пришел с опережением графика, а по графику последовало печальное – по идее – объявление Фергюсона. Но как в клубе по этому поводу не наблюдается паники, так и болельщики «МЮ» чрезмерно не грустят. Фергюсон сделал свое – и, мягко говоря, не одно, и отнюдь не только свое – дело и уходит с высоко поднятой головой. У него есть рыцарский титул, прижизненный памятник и лучший в Великобритании винный погреб, а нам, болельщикам «Манчестер Юнайтед», осталось его богатое (да что там – беспрецедентное) наследие – и остается добавить еще кое-что. Спасибо, сэр Алекс.
