Все не ОК. Обращение Ника Бойнтона
За последние несколько лет я много думал о смерти.
О смерти. И как это было бы, если бы меня не было вообще.
Я сильно страдал с тех пор, как в 2011 году я ушел из хоккея, и столкнулся с кучей разных внутренних демонов. Но в последнее время я не мог изменить свои мысли ....
Стив Монтадор.
Уэйд Белак.
Дерек Бугаард.
Рик Райпьен.
Я знал этих ребят. Они были настоящими людьми для меня.
Они играли в ту же игру, что и я, и когда все было сказано и сделано ... они просто страдали, черт. Они боролись с депрессией, беспокойством и злоупотреблением психоактивными веществами и просто ... болью. Все, с чем я имел дело. Они прошли через те же проблемы.
И теперь ... Я говорю о них в прошедшем времени. Какими они были мне друзьями. И какими они были мне братьями.
Они просто ... ушли.
И чем больше я думаю о них, и о том, как их жизнь закончилась, тем больше я переживаю. Потому что я вижу себя в этих парнях. Я, правда, вижу. И часто задаюсь вопросом, буду ли я следующим.
Всякий раз, когда дела становится все хуже, я замечаю что думаю о смерти, мысли всегда как в заголовке этой статьи. Избежать боли. И больше не находиться рядом с теми, кого я люблю, чтобы не сделать их жизнь несчастной. Как выход - идея умереть. Хотя я не сказал бы, что смерть то, чего я так хотел, - что я действительно хотел умереть - в то же время, когда я набрал мало очков, это было как будто ... я больше не хочу этого, совсем. Когда мне становилось хуже, во многих отношениях, смерть стала казаться не такой уж плохой.
Но в то время, когда мысли о смерти ударяли мне в голову, всегда была другая мысль, которую я просто не мог пошатнуть. Я не уверен, откуда она взялась или почему она стала такой значимой для меня, но она врывается мне в голову и перебивает все действительно темные мысли. Это выглядит примерно так:
Если вы умрете сейчас, никому ничего не сказав ... какая от этого польза?
Я не мог выбросить это из головы - идея, что смерть в тишине будет просто ... Я не знаю ... такой пустой тратой. И когда я не мог избавиться от мысли что было бы грустно умереть в тишине, я начал думать о попытке написать что-то - пытаясь рассказать свою историю ... полную историю, болячки и все остальное - в надежде, что это поможет кому-то в дальнейшем.
До сего момента я избегал всего этого. Я не тот, кто действительно любит говорить. В основном я человек, который всегда старается делать что-то сам по себе. Но я на самом деле понял, что это все ... просто дерьмо.
И мне так надоело говорить людям, что все OK.
Я слишком долго лгал. Я больше так не могу. Не все так хорошо. На самом деле некоторые вещи были довольно ужасными для меня во многих отношениях. И я устал от этого притворства.
Итак, вы знаете ... вот и мы здесь.
Вот почему я, наконец, решил положить ручку на бумагу.
Как я уже сказал, я не хочу умирать. Но, вы знаете, это не точно. И я устал молчать. Так что, чего бы это ни стоило ... продолжим.
История моей профессиональной хоккейной карьеры не очень красивая в ней нет голов-шедевров и хет-триков.
За 11 лет я играл в НХЛ, с 2000 по 2011 год, я был в основном известен как тафгай. Я был бойцом, бандитом – тем, с кем бы вы не захотели иметь дело, если только вы не хотите получить в морду.
Но позвольте мне быть уточнить. Вы хотите знать, как я играл?
Я пытался причинить людям боль.
Для этого я и был нужен. Многие люди не хотят этого слышать, но это чистая правда. Итак, например, я попытался бы повредить вам, если бы на кону стояла победа или поражение в матче. Я бы сделал все, что бы меня ни попросили. И я могу сказать вам, что, да, тренеры действительно иногда хлопают вас по спине и говорят, чтобы вы вышли на лед и сражались. Верите или нет, но так бывает.
И я всегда в игре - немедленно, в любой момент, готовый угождать.
Я делал это для своей команды, и, как ни странно это звучит, для ... игры. Потому что насколько я могу судить, будучи тафгаем, один парень выбивает сопли из другого парня и не проявляет милосердия, ну ... эти вещи всегда были частью нашего вида спорта.
У меня было это в голове, что это определенный способ и в такой хоккей нужно играть. И для такой игры была высокая честь, определенная гордость, которая сопровождала надиранием чьей-то задницы.
Хотя мне это не нравилось. Это уж точно.
Это то, что я делал, и все это оплачивало счета и позволяло мне поддерживать мою семью. Но я никогда не любил это.
По правде говоря, я абсолютно ненавидел сражаться. Я до смерти боялся драться. Но что вы только не сделаете, если это источник ваших доходов?
Когда вам платят за грубость с людьми на льду, и вы никогда ничего не делали для жизни, а только играли в хоккей ... у вас нет выбора, кроме как пойти туда, и вы выполняете свою работу - независимо от того, как сильно боитесь. Но это определенно было нелегко для меня.
В ночь перед игрой я не могу отдохнуть. Я буду лежать на кровати в гостиничном номере в Баффало или Калгари или где бы то ни было, просто нервничал и раздражался ... беспокоился о том, что будет со мной на льду на следующий день.
Спать? Для меня? Для этого и было нужно снотворное.
И к тому времени, когда игра наступала, у меня обычно был полный беспорядок внутри. Мой подход всегда заключался в том, чтобы бороться с парнями, которые были больше меня, потому что я чувствовал, что в тех случаях мне нечего терять. Мое мышление было такое: «Если мне повезет, и я выиграю ... я буду выглядеть круто. И если мне надерут задницу, я все равно буду выглядеть круто, потому что я маленький парень – а дуракам везет.
Оглядываясь сейчас назад, вероятно, этот план был не лучшим подходом, потому что…
Именно мне часто надирали задницу. Год за годом. Я сам надирал задницы, серьезно не поймите меня неправильно, но я тоже урывал свои куски. Иногда это просто не твой день. Даже самых жестких парней в лиге иногда избивают. И я могу сказать вам точно, что все эти удары определенно повлияли на меня.
Но их было гораздо больше, чем всех травм головы, которые я получил во время моей хоккейной карьеры.
Я могу честно сказать, что это были ежедневные удары во время игры - небольшие незаметные удары и другие вещи, которые вы даже не заметили бы, если бы вы смотрели игру по телевизору - это нанесло наибольший урон с течением времени.
Дело в том, что это хоккей - это быстрая игра. Вещи случаются в мгновение ока. Люди летают. И когда для вас звенит гонг, ничто не останавливается. Если вы понимаете, о чем я? Вы просто продолжаете играть. Вот как это работает.
И на самом деле не мои тренеры подталкивали меня к этому. Я ожидал этого от себя. Это был единственный способ, который я знал. Я в основном делал то, что, как я думал, должен был делать, и то, как я видел, делали все. Пробивайтесь, проигнорируйте боль, закончите смену, все это дерьмо. Для меня это была вторая натура.
Поэтому я определенно не виню своих тренеров или кого-то еще за все те удары, которые я принимал за эти годы, и никогда ничего не говорил.
Я сделал это сам. Без сомнений.
Но со временем все эти удары в голову ... они складываются. И когда вы оглядываетесь назад, честно говоря, трудно не качать головой на то, насколько на самом деле дела были плохи.
Я имею в виду, что у меня было 8 или 10 подтвержденных сотрясений, когда я играл в НХЛ, но кто знает, сколько еще было, когда я просто играл? Бьюсь об заклад, у меня на самом деле больше 20 или 30.
Но я каждый раз это подтверждал и продолжал двигаться дальше.
Позже в моей карьере, я дошел до того, что взгляд начал затуманиваться после того, когда меня сильно ударяли головой. Дальше я просто просыпался в кресле тренера, не помня то, что происходило в игре по большей части, или даже вещи перед игрой. Затем я вернусь и посмотрю запись и увижу, как я делаю на льду всевозможные вещи, которые мне не были знакомы. Это было похоже на то, как кто-то другой играл в моем теле.
И это было страшно.
Но к этому моменту я, честно говоря, даже не волновался. Меня не было, черт. Серьезно. Я ничего не чувствовал. Я был мертвым человеком. Мои последние несколько сезонов, я был там, в основном просто избивая себя за зарплату.
В течение моего последнего года в лиге я получил три удара, и трижды выбивался.
Это было абсолютно безумно.
Мне всегда было больно. И для того, чтобы я продолжал, мне пришлось маскировать всю эту боль.
В какой-то момент моей карьеры я ежедневно принимал так много обезболивающих и других наркотиков, что я даже начал не узнавать человека, которым я стал.
У тренеров всегда были болеутоляющие средства. Я брал их. Часто. И желание только обострилось из-за них. В конце концов, я не мог получить столько, сколько хотел и поэтому начал покупать их у людей на улице. Все больше и больше.
Через некоторое время каждый день или даже целые куски сезона проходили почти в оцепенении. Я был так накачен лекарствами, и мне стало очень страшно. Поэтому я решил, что мне нужно что-то сделать. Я набрался смелости и собрал свое дерьмо, и нашел способ рассказать некоторым людям в команде, в которой я играл, потому что у меня была проблема. Для этого потребовались все силы, что у меня были, и ответ, который я получил, когда я разговаривал с людьми, действительно облегчил ситуацию. Все, с кем я разговаривал, были настолько понимающими. Каждый человек сказал, что они сделают все возможное для меня и что они готовы оказать мне помочь, в которой я нуждался.
Несколько недель спустя, после того, как сезон закончился, я вернулся домой в Ноблетон, Онтарио, в старую ратушу, помогая моей семье устроить вечеринку моей сестры перед ее свадьбой, когда зазвонил телефон.
Один из моих приятелей видел мое имя в бегущей строке на ESPN.
«Ник, какого черта, мужик? Я не могу в это поверить».
Я понятия не имел, о чем он говорил.
Оказывается, что менее чем через месяц после того, как я поехал в свою команду и попросил о помощи, меня сторговали в другой город.
Каково это было для меня.
Честно.
Быть обменянным - не круто. Двигайся, переверни всю свою жизнь, пытаясь найти новый город ... ничто из этого дерьма не забавно.
Поэтому я понял намек, ты понимаешь, о чем я?
С этого момента, независимо от того, насколько все плохо, я держал свой проклятый рот на замке о любых проблемах, которые я испытывал за пределами льда.
Я попросил о помощи, и я был отправлен. Я выучил этот гребаный урок.
Мне только что влепили пощечину, после этого я вернулся, чтобы получить в лицо и разбить голову, и ничего не сказал о том, какую сильную боль я испытывал.
У меня трехлетний сын по имени Рассел. И позвольте мне сказать вам ... этот парень любит хоккей.
Любит смотреть его, любит говорить о нем и любит держать мини-палку и ударять ей по некоторым шайбам.
Он хочет быть похожим на своего отца, понимаешь, о чем я?
Но я не могу, с чистой совестью, позволить ему играть в хоккей до тех пор, пока что-то не изменится, и мы начнем искать наших игроков, более серьезно воспринимая проблемы головных ударов и сотрясений - и их потенциальное влияние на психическое здоровье.
Я видел повреждения, которые получают от этого из первых рук. Я пережил это. И сказать, что это была борьба для меня, значит ничего не сказать.
К тому времени, когда я наконец начал получать помощь за все, что я делал, чтобы попытаться облегчить боль, мне уже было за 30 лет. И в этот момент я в основном пил и самолечился и колол наркотики без остановок. Я сторонился героина, но все остальное кроме него было довольно честной игрой.
Я был зомби, черт. Это нелегко признать, но я действительно им был на самом деле.
И в любое время, когда я пью, я почти всегда перехожу к наркотикам.
В конце моей карьеры я действительно искренне думал, что я умру однажды в течение сезона. Это трудно говорить, но ... я поздно вставал, употреблял непристойное количество кокса, и все просто вышло из-под контроля. Через некоторое время пришло чувство, что мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Я не мог замедлить пульс. Ничего не сработало. Это было, наверное, самое страшное, что я когда-либо чувствовал в своей жизни.
В то время я играл за «Флайерз», и у нас был утренняя раскатка, на которой мне нужно было через несколько часов. Таким образом, нужно было либо втихоря отправился в больницу, чтобы не низко пасть, либо рассказать тренеру и попытайтесь что-либо изменить.
В принципе, это было похоже на: «продолжай притворяться или прими правду».
Вы могли бы подумать, что это было бы легким решением. Например, ты скоро умрешь. Получить помощь. Что, черт возьми? Прекрати так жить. Немедленно. Но я могу вам сказать, что в то время это было одно из самых сложных решений, которые я когда-либо делал. Я мучился. Потому что я знал, что если я расскажу тренеру, я наткнусь на массу неприятностей.
Но знаете, что? Я, черт возьми, сказал тренеру.
Как-то я позвонил по правильному номеру. И это было для меня огромным поступком.
Флайерз и Пол Холмгрен, который в то время был генеральным менеджером в Филадельфии, не судили меня или не заставлял чувствовать себя изгоем, когда узнали. Они послали меня на реабилитацию и пообещали поддержку. Они заботились обо мне. Хотя я сам о себе даже не заботился.
И по сей день я искренне верю, что Пол спас мне жизнь.
Если бы я был где-то в другом месте, они бы тоже только обменяли меня ... я, наверное, был бы уже мертв.
На самом деле, нет никаких сомнений. Сегодня я бы не сидел здесь и не писал это, если бы это случилось. Это уж точно.
Я был бы на глубине шести футов.
Проблема для меня с тех пор была в том, что реабилитация просто не сработала.
Когда Флайерз отправили меня туда, всего за несколько месяцев до моего ухода на пенсию, я слез с болеутоляющих средств и прекратил употреблять наркотики. И в конце концов я даже перестал пить. Но все становилось хуже и хуже. Через полтора года после того, как я стал трезвенником, я впал в депрессию и беспокойство хуже, чем когда-либо прежде. Мне было грустно все время, и я постоянно был на грани - потливость, тряска, нервозность, панические атаки. Я звал членов семьи или друзей и просто всхлипывал без причины, потому что я был в панике. Затем, изо дня в день, это было почти как постоянное состояние, когда ветер сбивает вас с ног. Как будто ходишь вокруг всей своей жизни, неспособной дышать.
Я был совершенно чист и снова выглядел здоровым, и в то же время ... у меня был такой беспорядком внутри, что я даже не мог покинуть дом.
С тех пор я побывал в двух других местах реабилитации наркоманов и алкоголиков. НХЛ оплатило лечение, и я благодарен им за это. Но ... Я просто не получил никакого облегчения. Эти места помогают многим людям, и я думаю, что это здорово. Но со мной, я не мог дальше двигаться с ними, потому что они просто никогда не обращались к коренным проблемам. Они просто рассматривали то, что было очевидно на поверхности.
В некотором смысле, я думаю, это не слишком удивительно, потому что те проблемы, с которыми я сталкивался ... Я не знаю, они просто не так очевидны, как некоторые другие медицинские диагнозы. Знаешь, моя лодыжка не сломана. Нет никакого доказательства. Я не могу показать свою травму. И много раз было трудно описать это. Поэтому я даже просто не могу это доказать.
Депрессия, беспокойство, проблемы с психическим здоровьем ... подобные вещи могут казаться невидимыми иногда для тех, кто снаружи, но это худшее с чем я когда-либо сталкивался. Это состояние может сделать вас невероятно грустными до такой степени, что вы заплачете. И затем, на следующий день, вы просто будете так сердиты, что вы почти не будете контролировать ситуацию. Со мной были времена, когда гнев был настолько сильным, что я был серьезно обеспокоен тем, что я мог бы навредить кому-то, или что я навредил бы себе. Но когда члены семьи, люди, которых я действительно люблю и забочусь, спрашивают меня, что происходит, или почему я так злился ... Я бы не смог им рассказать. Я честно даже сам не был уверен.
И, вроде бы, курсы реабилитации должны каким-то образом исправить что-то такое глубоко укоренившееся?
Это фантазия.
Это то, что я каждый раз слышал, когда я обращался к лиге или к врачам союза игроков о проблемах психического здоровья. Они в основном просто говорили мне, что я наркоман, и что я должен зарегистрироваться в группу самопомощи, и что мне действительно нужно было посетить 90 встреч за 90 дней.
Со временем это все более расстраивало, потому что я попробовал все, что они мне предлагали, но депрессия и беспокойство не исчезли.
Это не так просто, совсем не как на обычных встречах. Если вы понимаете, о чем я?
То, о чем я говорю здесь, - вещи, которые в конечном итоге стали слишком много значить для тех парней, с которыми я играл, у которых больше нет с нами сегодня, - просто все было намного серьезнее, чем могли дать некоторые гребаные встречи самопомощи в районе YMCA («Юношеская христианская ассоциация» - прим.пер.)
Во многих отношениях моя жизнь после хоккея была сущим адом.
И я не могу не задаться вопросом, насколько игра - сам спорт ... и все столкновения и удары в голову - были связаны с этим. Я не врач, я не ходил в медицинскую школу, но точно изучил, как на мозг влияет повторяющаяся силовая травма. Но я не могу не задаться вопросом о том ущербе, который я принес себе, играя в этот вид спорта.
Честно говоря, иногда сложно об этом думать, потому что мне нравится игра в хоккей. Буквально все, что я хотел сделать в жизни - с того момента, когда я был очень маленьким и просто пытался сохранить равновесие на замерзшем пруду на заднем дворе, это играть в НХЛ.
Но теперь, сидя здесь сегодня, и живя со всем этим дерьмом ... все, о чем я могу думать, это то, стоило ли это того.
Когда я сижу и действительно думаю об этом, я обычно прихожу к выводу, что хоккей вообще не для меня. И, деньги? Ну, это может только привести вас к этому моменту, вы знаете, что я имею в виду? И это, конечно, не может исправить ваш мозг.
Деньги не могут вернуть время, которое вы могли бы провести с вашими детьми, или заставить вас перестать кричать на людей, которых вы любите, или ... перестать чувствовать, что вы хотите плакать все время.
Они просто не могут этого делать. Таким образом, вы полностью застряли.
Я имею в виду, жизнь в тот момент для меня ... была постоянной борьбой. В прошлую зиму, например, я был в депрессии в течение двух месяцев подряд. Все становилось еще хуже и хуже, до такой степени, что я больше не мог с этим справляться. Однажды утром я проснулся и почувствовал, что даже не могу встать с постели.
И именно в такие времена, когда эти о мысли смерти заползают в вашу голову.
Все стало очень темным. И это было просто безостановочно. Весь день. Всю ночь.
Все было темно.
В какой-то момент я должен был совершить поездку, чтобы посетить своих двух старших дочерей в Калифорнии на каникулы, но я даже не мог покинуть дом. Я туда не попал. Я пропустил встречу с ними.
Затем я был дома с двумя моими маленькими детьми - моим сыном и моей пятилетней дочерью, и было просто невозможно отгородить их от боли, которую я испытывал. Они бы увидели, как я ежедневно ломаюсь и плачу. И порой я начинал чувствовать, что им рядом со мной плохо, или, что я никак не улучшаю их жизнь. И эта мысль просто развилась в моей голове до такой степени, что она действительно стала опасной и страшной.
Например: смогут ли эти дети обойтись без меня?
Это было ужасно, и это тот этап, через который я прошел. Это моя реальность. И никакой спорт, какой бы чудесной он ни был, не стоит таких страданий.
Я определенно не играл бы до таких пор, если бы знал, что все так обернется. В то время я не думал слишком далеко будущее. Но я могу сказать так много для записи прямо здесь и сейчас ....
Честно говоря, я бы ушел на пенсию, когда мне было 26 или 27, даже до того, как я выиграл Кубок Стэнли. И я бы хотел, чтобы я вернулся к тому времени и все изменить.
Они могут содрать мое имя с этой чашки, и я отдам свое кольцо назад прямо сейчас, если бы я мог вернуться и сделать так, чтобы мне не пришлось испытывать всю эту боль и печаль, гнев и грусть.
Я пришел бы к этому компромиссу в одно мгновение.
К сожалению, у меня нет машины времени, понимаешь?
Поэтому я могу только идти вперед. И моя история на самом деле не так уж плоха. Я рад сказать, что сейчас я на самом деле более обнадеживающий и оптимистичный, в этот самый момент, чем за многие годы.
Отчасти это связано с тем, что я могу дать жизнь своей истории. Но есть и другие причины. После этой действительно черной полосы над праздниками, я, наконец, сказал, что все, достаточно, и пошел к психологу.
Я не был уверен, чего ожидать сначала, но это оказалось действительно замечательно. Он был первым врачом, который искренне слушал меня и я чувствовал это. И он казался мне настоящим партнером в моих усилиях по улучшению - в попытке реально решить коренные проблемы, а не просто предлагать те же самые старые методы лечения.
Он не прописывал какие-либо наркотики или не говорил мне войти в 12-ступенчатую программу. Он просто хотел поговорить, послушать и помочь.
Представьте себе, верно?
Другая вещь, на которую я надеюсь, в наши дни, - это то, что я связался с моим хорошим другом Даниэлем Карсилло, и он зачислил меня в программу в Центре Пластичности Brain в Орландо.
Они сосредоточены на выявлении областей мозга и тела, которые могут вызывать проблемы, а затем создают целенаправленный индивидуальный план для решения того, что, по-видимому, происходит. Это всего лишь отличный способ взглянуть на проблемы психического здоровья, и это было самое простое и легкое и наименее инвазивное лечение, которое я когда-либо пробовал.
Более традиционные подходы просто не помогали. Поэтому я открыт для новых и инновационных методов лечения, и я искренне верю, что этот новый способ сработает на мне.
Когда я добрался туда, я сказал врачам, что чувствовал, что у меня уже был этот вес на правой стороне головы, и это кажется, что он становится тяжелее и тяжелее. Поэтому они провели кучу тестов и обнаружили, что правый глаз не фокусируется должным образом. Он работал в три раза медленнее, чем мой левый. Это привело к головным болям и определенно способствовало тому, что я все время уставал.
Они также сказали мне, что мое внутреннее ухо порождает некоторые мои проблемы, и дали мне кучу упражнений, чтобы помочь решить эту проблему.
Быть способным просто поговорить с кем-то с открытым умом, а затем найти некоторые варианты лечения, которые лучше подходят для того, что происходит со мной, позволили мне наконец увидеть некоторый свет в конце туннеля.
Кто знает, что возможно меня ждет впереди, но я действительно чувствую, что могу быть на правильном пути.
Я чувствую, что теперь могу поправиться.
В конце концов, я действительно хочу просто стать полностью здоровым и заставить свою семью гордиться мной и сделать все возможное, чтобы помочь стать лучше, когда дело доходит до умственной стороны хоккея.
Это было бы более чем достаточно для меня.
Послушай, я не ангел. Я сделал некоторые монументально глупые вещи в своей жизни, и я не был лучшим человеком в мире во многих случаях. Но это не означает, что моя история должна быть просто отброшена или что НХЛ справляется с ударами в головы, сотрясениями и проблемами психического здоровья.
На данный момент в моей жизни я считаю есть другие альтернативы, с точки зрения диагностики и лечения, что лига избегает этого по той простой причине, что они думают, что это навредит игре, если мы узнаем всю правду о ущербе, нанесенном мозгам игроков от ударов в голову.
Ну, я больше не потерплю этого дерьма. Я выше этого. Это не какой-то фильм, где плохие вещи продолжают происходить с вымышленными персонажами, а потом, в конце концов, получается хеппи-энд в конце.
Это настоящая жизнь. Реальней некуда. Ребята страдают. В некоторых случаях люди умирают.
И это все просто не обязательно быть таким.
Я имею в виду, что это уже сейчас не должно быть так, но это точно не обязательно должно быть таким в будущем.
Вы знаете, что я имею в виду? Да, наш физический, жестокий вид спорта. И может быть, что мы не можем избавить хоккей от этого насилия и опасности в целом. Но, по крайней мере, давайте рассмотрим проблемы, возникающие в результате этого. Обработайте травму головы. Поговорите о сотрясении. И имейте дело со всеми последствиями, которые эти вещи принесут.
Стоп говорит людям, что мир плоский и просто поступайте правильно. Вместо того, чтобы игнорировать повреждение, которое происходит с мозгом, когда для вас звенит гонг выходите на лед, давайте справимся с этим и окажем ребятам ту помощь, в которой они нуждаются. Не сразу после выхода на пенсию, а пока они играют в хоккей.
Давайте начнем решать проблему. Давайте посмотрим внимательно на мозг - и как наш спорт, как мы в настоящее время играем в него, может нанести вред мозгу - и как все это исправить.
Ну, достаточно, чертовски достаточно.
Я слишком долго был компанейским человеком. Я отсиживался и все ухудшалось, изо дня в день, месяц за месяцем, год за годом ... и я никогда не говорил ни слова. Никогда не предавал лигу. Даже в самые мрачные дни, когда все было так же мрачно.
Но теперь я понимаю, что больше не могу идти дальше. Мне нужно рассказать о том, что со мной происходит, и оказать поддержку тем, кто борется.
Просто поставили цель: что-то должно измениться рано или поздно.
И я искренне верю, что это должно помочь и суперзвездам игры. Мне хотелось бы верить, что я могу изменить мир, реальность такова, что никто из нас не позаботится о моих жалобах. Никто не изменит политику лиги, потому что меня и Карсильо разозлили.
Но ребята, которые зарабатывают большие деньги для команд ... когда они недовольны и говорят это, вот тогда что-то изменится. Если что-то может возникнуть таким образом, с лидерством самых талантливых игроков нашей игры, то у этого действительно будет потенциал для движения вперед.
И посмотрите, я понял. Поверьте мне. Я знаю, что прошу многого, и что это не так легко говорить о спорной теме, когда вы на вершине спорта. Черт, я видел, как тролли онлайн - и даже некоторые из бывших игроков НХЛ - идут к Дэниэле в Twitter, потому что он пытается внести изменения в игру. И это не смешно.
Но в то же время, потенциал, чтобы изменить ситуацию прямо сейчас, настолько велик. Он сидит там для парней, просто ждет, когда кто-то схватит и начнет некоторые разговоры, которые в конечном итоге спасут жизни людей. И в конце концов, это больше всего на свете будет лучшим для этого вида спорта. Потому что эта задумка не уйдет в ближайшее время, и хоккей может быть либо прав, либо нет.
С каждым днем, который проходит без каких-либо реальных, решительных действий, наследие этой лиги становится все хуже и хуже.
Для меня лично, на этом этапе ничего не гарантируется. У меня все еще есть много проблем, с которыми я должен сразиться, и чтобы каждый день предоставлял мне все новые проблемы. Но одна вещь, которую я знаю наверняка, это то, что я лгал и притворялся, что все в порядке, потому взболтать все, как состояние, в котором я был на протяжении всех этих лет ... это как ходить вокруг как тикающая бомба с таймером.
И это не способ жить.
Те дни для меня закончились. И я чувствую себя хорошо, зная, что я высказался, и что я нахожусь на правильном пути решения этой проблемы. Я полностью готов сделать все возможное, чтобы помочь найти способ исправить ситуацию, когда дело доходит до того, как хоккей лечит травму головы и проблемы психического здоровья.
У меня есть миссия сейчас. Цель.
И от этого я чувствую себя действительно хорошо.
Передача моей истории миру - это только начало.
Моя жизнь, это я теперь вам гарантирую, не окажется пустой тратой времени.
Спасибо за статью. Как-то вспоминаешь невольно о советском хоккее.. такой фигни у нас никогда не было (хотя была другая, куда же без нее ) но Игра, тем не менее оставалась не менее интересной и захватывающей.