Глава седьмая. Молодой «Лев»
Все намного проще, чем можно себе представить: брошенный через отверстие для почты и лежащий на твоем коврике перед дверью, конверт со знаменитым гербом с тремя львами. Ты открываешь его, а внутри официальное письмо от футбольной ассоциации, приглашающей тебя на просмотр в сборную.
Мне было всего пятнадцать. Естественно, я гордился собой и был безумно счастлив: теперь мне было, что рассказать друзьям. В то же время я чувствовал, что это всего лишь еще один шаг на моем пути, а это письмо станет чем-то вроде сувенира для моей мамы, хранимое ею всю жизнь. Но я не чувствовал себя беспечным. Я испугался, ведь мне нужно было уехать и играть с людьми, которых я не знал.
В пятнадцать лет я отправился на просмотр в молодежную академию Школы Передового Опыта при Футбольной Ассоциации в Лилльсхолле. Тогда она считалась лучшей из лучших тренировочных баз в стране. Для подростка, подающего надежды, это было прекрасное место для развития игровых качеств под руководством лучших тренеров. Все намного серьезнее, даже чем в топ-клубе вроде «Тоттенхэма». Ожидалось, что после прохождения обучения в Лилльсхолле, ты вернешься в свой клуб, чтобы по ускоренной программе стать топ-профессионалом. Тех, кого отбирают, отправляются в Лилльсхолл на два года в период с четырнадцати до шестнадцати лет с учебными занятиями вдобавок к тренировкам.
Лилльсхолл располагался в 160 милях от Лондона в Шропшире, и представлял из себя школу-интернат. Мне удалось добраться до последней стадии отбора, но я не хотел покидать свой дом и жить вдали от мамы, поэтому я сказал ей, что если меня отберут, я не уверен что хочу уезжать. Она ответила, что если я действительно не хочу уезжать, она позволит мне остаться, если я пройду отбор. Так случилось, я все-таки не прошел последнюю стадию отбора, но в качестве приглашенных игроков меня и еще двух-трех других парней все же вызывали в Лилльсхолл играть за сборную английских школьников.
Я помню, что впервые сыграл за сборную Англии до 16 лет в матче против Испании. За неделю до игры я отправлялся в Лилльсхолл, чтобы потренироваться с остальной командой, и даже на такой короткий срок мне не нравилось находиться вдали от моей мамы. Я был домашней натурой и чувствовал, что должен быть рядом с мамой и моим младшим братом Эмерсоном. Ученики Лилльсхолла, которые остались на полное двухгодичное обучение, имели свои личные жилые места, а приглашенные игроки, вроде меня – отдельные комнаты в пристройке. Даже за такой короткий срок я успел соскучиться по дому и, к счастью, был приятно удивлен, когда мои агенты из «Стеллар» привезли мою маму в Испанию. Осознание того, что она рядом, действительно помогло мне.
До игры я очень нервничал. К тому же в команде был мой старый соперник из «Уэли Уэлиентс» – полузащитник Скотт Паркер, который тренировался в Лилльсхолле. В то время там же играли левый защитник Кевин Ричардсон из «Шеффилд Уэнсдей», нападающий Фрэнни Джефферс из «Эвертона», а также игроки «Арсенала»: Ли Кеновилл, Рис Уэстон и голкипер Стюарт Тэйлор. Тогда я впервые получил возможность выйти на поле с игроками, которые рассматривались как лучшие в стране в своем возрасте. Они все, конечно, знали друг друга, но для меня, как для постороннего, и тренировки, и игры вызывали волнение.
По крайней мере, я был не один такой – нас было несколько. Мы все чувствовали примерно одно и то же; нам хотелось доказать тем, кто был выбран в Лилльсхолл, что мы тоже хороши и можем играть наравне с ними.
Но парни из Лилльсхолла были лучше нас в нескольких показателях: они выглядели более организованными на поле и знали свою работу. На тренировках большинство времени уделялось командной форме и личной позиции, в моем случае – как играть на позиции защитника, где находиться в определенной ситуации. Хватило недели, чтобы стало ясно: центральный защитник действительно моя позиция. Это означало: никакой больше полузащиты. Или так мне только казалось.
К тому же, пришло время для меня перестать полагаться на еще сырой талант и как следует изучить все, что нужно знать об игре в защите. Именно тогда я начал наблюдать за игрой центральных защитников более скрупулезно. Я научился многому, смотря на других, в том числе и основам. Но самым важным в игре центрального защитника является способность моментально принимать правильные решения. Наблюдая за лучшими центрбэками, ты представляешь себя на их месте и сравниваешь их действия с тем, как бы ты повел себя в такой же ситуации. И когда ты видишь как защитник ошибается, ты учишься, запоминая это неверное решение и не делаешь так, когда у тебя возникнет такая же ситуация. Таким образом, изучив ошибку другого игрока, ты надеешься учиться не на своих ошибках, а прямо в игре принять верное решение.
К тому же я учился у игроков, обладающий такими же основными данными как у меня. Когда я играл в молодежной команде, среди основных игроков «шпор» я пристально наблюдал за Солом Кэмпбеллом, а из великих зарубежных центральных защитников я учился у Лилиана Тюрама, Марселя Десайи и Паоло Мальдини. Как и я, они комфортно чувствовали себя с мячом и имели хорошую скорость.
Я думаю, любой молодой игрок, который хочет совершенствоваться, должен использовать все доступные средства для самоанализа. Мне кажется, очень важно пересматривать свою игру на видео, если есть такая возможность, ведь ты не всегда можешь запомнить, что случилось на поле. Когда ты там, вещи случаются очень быстро. На видео я замечал ошибки, сделанные мной, которые показывали мне решения, позволяющие избежать этих ошибок снова, в такой же ситуации.
Все это время, когда я смотрел футбол, я спрашивал себя, что бы я сделал в этой ситуации, пытаясь учиться во время этого процесса. Даже будучи в запасе, я учился на ошибках и удачных действиях других людей и выносил для себя самые важные моменты.
Смотря на самого себя, играющего по телевизору, ты понимаешь, что комментирующие матч бывшие профессионалы и другие эксперты, которые видят только то, что транслируют им на экран телекамеры, часто теряют достоверную реальность происходящего, особенно когда они фокусируются на ошибке.Телевизионная картинка часто не показывает момент ошибки от начала до конца, как она могла быть спровоцирована неверным позиционированием другого игрока или совершена за несколько движений до этого. Но владея полной картиной происходящего, ты начинаешь анализировать свои и командные ошибки.
Также я изучал ошибки ведущих игроков на моей позиции, которые обладали такой же скоростью и габаритами, как у меня. Мне нужно было работать над этими вещами.
В детстве я не был самым крепким игроком и мне необходимо было стать сильнее. Немного потолкаться корпусом или прикрыть мяч от соперника с помощью рук – даже это для меня было непросто. Наверняка я играл слишком деликатно, но даже так можно научиться нескольким трюкам. Ты можешь сделать чистый отбор, но в конце немного задеть соперника (конечно же, случайно), из-за чего он будет избегать тебя все оставшееся время. А можешь, вступая в верховую борьбу, немного опереться на него, зная, что никто такого не любит – это наверняка собьет его с игрового ритма. Ты познаешь эти хитрости и то, против кого они сработают, по мере того, как развивается твоя профессиональная карьера. Но, конечно, я не вникал в эти вещи, будучи молодым игроком.
Я был худощавого телосложения, но при этом всегда имел большие ноги и сильные бедра, что позволяло мне уверенно чувствовать себя в борьбе. Мне все еще необходимо было научиться определять, где нужно приложить физическую силу, а где лучше постараться сыграть тонко. Находиться в постоянной физической борьбе не всегда выгодно, и искусство защиты заключается в том, чтобы защищаться, а не сражаться.
Мне приходилось играть против нападающих, которые любили поговорить и потолкаться, но я очень, очень редко выходил из себя: я, наоборот, заводился еще сильнее, в хорошем смысле этого слова. Я не терял рассудок, а держал свою злость внутри, зная для себя, что с этого момента никто больше не тронет меня. Но я никогда не был тафгаем, мне никогда не хотелось выглядеть устрашающе и фолить. Я считаю, что если защитник фолит на нападающем, это говорит о том, что он полностью проиграл борьбу, его перехитрили. Я всегда старался оставаться на ногах. И если ты обыграл меня, я догоню тебя и буду возвращаться к тебе постоянно. Ты можешь перехитрить меня один раз, но во второй — у тебя уже ничего не выйдет.
Со временем я узнал все тонкости игры на позиции центрального защитника, но в пятнадцать лет мне предстояло еще многому научиться, и один из уроков я получил будучи приглашенным игроком в Лилльсхолле.
Не только хорошо образованные технически, парни из Лилльсхолла также были более зрелыми как люди. И это причина, по которой я никогда не брал под контроль мою карьеру. С ранних пор я оставил это в руках Фреда Картера, до тех пор пока Джеймс не покинул «Тоттенхэм», и я отвлекся от футбола в поисках себя.
Время, проведенное в Лилльсхолле, пошло мне на пользу. Я вернулся в «Тоттенхэм» став лучше как игрок, с выросшей самоуверенностью из-за того, что мне посчастливилось представлять свою страну. Тогда же я подписал мой первый обувной контракт с «Адидас», с которыми я оставался до сих пор. Это был еще один важный этап на моем пути к профессиональной карьере.
Путешествие в Тайланд со сборной до 16 лет в апреле 1997 года стало для меня открытием. У нас было время гулять, расслабляться, осматривать достопримечательности и делать покупки, торгуясь за поддельные безделушки. Я вернулся с поясом и бумажником, но для нас, английских парней, главным было поупражняться в искусстве торговаться и получении небольших скидок. У меня есть фотография, на которой я и Никки Уивер прогуливаемся в нашей английской форме. В Тайланде все было совсем другим, особенно еда. Тогда я впервые так далеко от дома с парнями представлял свою страну и чувствовал себя замечательно.
Я играл вместе с этой группой еще несколько раз. Однако, забавно, посмотреть на ту сборную до 16 лет со всей их натренированностью, зрелостью и самоуверенностью, не многие, за очевидным исключением Скотта Паркера, стали регулярными игроками Премьер-лиги. И хотя Джермейн Дефо, Майкл Болл, Майкл Оуэн, Джо Коул, Скотт Паркер, Сол Кэмпбелл, Джейми Каррагер, Уэс Браун, Эндрю Коул и Иэн Уокер были также выпускниками Лилльсхолла, гораздо большее число талантливых четырнадцатилетних футболистов, которые прошли эти два года интенсивной футбольной подготовки, все же не добились после этого взлета своей карьеры. По этой причине в 1999 году Футбольная Ассоциация закрыла школу. Она просто не справлялась со своей заявленной целью по созданию поколений молодых английских игроков, которые должны были на равных конкурировать с лучшими в мире сборными, такими как Бразилия, Аргентина, Германия и Франция.
Почему нет? У меня есть теория. Ожидалось, что выпускники Лилльсхолла сразу отправятся в высшую лигу, и, возможно, это ожидание оказывало давление, которое сдерживало их. Для меня было даже лучше вместо этого жить дома и, когда нужно, я просто запрыгивал в поезд и отправлялся на игру.
Как только ты достигнешь этого уровня, ты станешь ожидать успеха – это ужасное давление. Так было с тем парнем, чье имя вероятно ничего вам не скажет, и будет лучше, если я не буду раскрывать его. Он казался мне очень хорошим игроком, одним из лучших в той команде. Однажды после игры я проходил мимо комнаты для отдыха и увидел этого парня с отцом, распинающим его по поводу игры. Парень плакал. В таком юном возрасте это было слишком. Я понимал, что таким образом парень мог перестать двигаться вперед и мог совсем разлюбить футбол. Для родителей юных игроков это очень тонкая грань: как помочь и поддержать своего сына без лишнего давления.
Поэтому мне также повезло, что моя мама совсем ничего не смыслила в футболе, очень много работала и не часто присутствовала на играх. Когда немного позже она пришла посмотреть на мою игру, зная, что она смотрит, я нервничал. Я всегда хотел играть лучше, но подвергался дополнительному стрессу, когда она находилась рядом и смотрела на меня. Я сказал ей, что не хочу, чтобы она смотрела, как я играю, потому что чувствую себя ни на что не годным, и она рассмеялась. Очевидно, что достигнув такого уровня, это было не так. Но я все равно ощущал давление от ее присутствия. Я не привык к этому. Поэтому, когда она не наблюдала за мной, я чувствовал себя свободней.
Я продолжал играть за Англию на других возрастных уровнях и после шестнадцати. Для меня было честью выступать за свою страну. Я был единственным игроком «Тоттенхэма», выбранным в этом возрасте в сборную, и пытался сделать все возможное для того, чтобы прославить свой клуб и показать, что у нас есть талантливые игроки.
Я сыграл шесть игр за сборную U-17 и три за U-18. Я помню Джо Коула, парня из «Вест Хэма» по имени Изи Айрикпен, игравшего в центре, Джонатана Вудгейта, Уэса Брауна, Сета Джонсона, который потом играл за «Крю», Джона Харли из «Челси», Дариуса Васселла. Краучи также был с нами. Некоторые из них уже в этом возрасте играли в своих клубах за первую команду, поэтому я знал их из трансляций по ТВ.
В английской сборной я был одним из тех тихих парней, которые держатся сами по себе. Самыми большими личностями, как правило, являются те, кто дольше играл за сборную и имел больше вызовов: ты заметишь их, как только присоединишься к группе. Но находиться в команде становиться намного комфортнее, если рядом с тобой есть твой одноклубник. Я был единственным игроком «Тоттенхэма», пока к нам не пришел Краучи, что сделало мою жизнь намного легче.
Да, надевая футболку сборной, кроме гордости ты испытываешь и огромное давление. Но если ты хочешь прогрессировать, ты будешь иметь с ним дело. Только лучшие проходят дальше, и я просто надеялся, что не дам слабину.