Гаврил Пеле Балинт: «Мне потребовалось много лет, чтобы понять, что мы победили «Барсу»
Накануне финала ЛЧ-2015/2016 вспоминаем самый скучный еврокубковый финал с самой веселой в истории серией пенальти.
Ровно 30 лет назад «Стяуа» обыграла «Барселону» в финале Кубка европейских чемпионов. Бухарестский клуб – первая восточноевропейская команда, которая является обладателем самого престижного клубного европейского трофея (прообраз нынешний Лиги чемпионов). А Хельмут Дукадам – рекордсмен книги рекордов Гиннесса по отражённым пенальти в матчах подобного уровня! Победа «Стяуа» в 1986-м году и по сей день остаётся одной из самых удивительных за всю историю турнира. Обо всём том, что сопровождало успех румынской команды вспоминает Гаврил Пеле Балинт, сверкавший на острие атаки того изумительного коллектива.
-Вы же трансильванец, верно?
– Да, всё так. Родился в городе Сынджорз-Бэй, в Бистрице. Это в Трансильвании, откуда родом легендарный Влад Цепеш, более известный как Дракула. Когда я начинал играть в Испании, за мной тут же закрепилось прозвище Вампир (улыбается), хотя на самом деле Цепеш не имел ничего общего с вампирами. Просто роман Брэма Стокера был куда более увлекательным, чем реальная история.
– Фамилия Балинт имеет венгерское происхождение…
– Мой отец был венгром, а мать – немкой. Моя бабушка по отцовской линии не хотела, чтобы её сын женился на немке, только на венгерке. Такие были времена, но, в конце концов, он женился, на ком хотел. Моя мама разговаривала со мной по-немецки, поэтому, когда я пошёл в детский сад, то выяснилось, что я совсем не знаю румынского. Потом, когда я начал учить язык, то отвечал ей по-румынски. У меня нет никакого желания говорить на немецком. Папа же никогда не обращался ко мне по-венгерски, но хотел научить меня ему.
– Ваш отец тоже был футболистом.
– Да, играл за «Клуж-Напока». Кстати, у него был брат-близнец, так что забавных историй хватало. Например, часто отец играл в первом тайме, а потом передавал футболку своему брату, и тот выходил на поле после перерыва. Однажды в концовке матча произошла драка, после чего отцу «выписали» двухлетнюю дисквалификацию. Конечно, это не остановило братьев играть по старой схеме.
– У вас второе имя – Пеле...
– Да, отец был его фанатом. Однажды он даже написал ему письмо, но Пеле, конечно, не ответил. Папа – первый мой тренер. Всё, что я делал, делал для него. Помню, у нас постоянно собирались соседи и друзья отца – они приходили со своими стульями, чтобы посмотреть ЧМ-66 в Англии. Смотрели его по какому-то российскому каналу. Вообще, всего каналов было два. Мне нравилось, как они болеют и делают ставки. И в такой атмосфере я жил. Мне было всего три года, но я крепко пропитался футболом.
– Как вы стали профессиональным футболистом?
– Мои родители уехали в Германию повидаться со своей семьёй, а с братом-близнецом моего отца связался президент «Глории» (Бистрица), чтобы договориться о моём переходе. Брат удивился, но решил подыграть: «Никаких проблем, но что вы готовы предложить мне взамен?». В итоге сторговались на телёнке. Когда отец вернулся из Германии, его брат шокировал новостью: «Твой сын будет играть за «Глорию». Не волнуйся, я уладил всё с документами». Правда, позже брат ходил по дому, постоянно приговаривая: «Да где уже этот телёнок-то?!». Это единственное, что его интересовало (смеётся).
– Какой была жизнь в Румынии до 80-х?
– 70-е – хорошая эпоха. Тогда у нас не было серьёзных проблем. Поначалу Чаушеску делал много хороших вещей, однако потом, когда стал рассчитываться по внешним долгам, народ сильно страдал. Помню, как мама ходила покупать продукты – так там была настоящая заруба за килограмм сахара или литр масла. Потом, когда я подписал контракт со «Стяуа», моя семья стала более привилегированной. У футболистов было всё, что они хотели. Кроме того, Чаушеску любил футбол и «Стяуа».
– Каково это было – стать чемпионом Румынии?
– Я подписал контракт в 1981-м, а спустя три года мы стали чемпионами. Вообще, в те времена под знамёна «Стяуа» призывались сотни солдат – для клуба провернуть это было проще простого. В моём же случае получилось наоборот: я избежал воинской службы, потому что был игроком «Стяуа». Я – старший лейтенант, хотя никогда не стрелял из пистолета. Разве что из водяного (смеётся). Я посещал военно-инженерную академию, и этого было достаточно.
– Вам нравилась игра ван Бастена.
– Я восхищался игрой Марко. Всегда хотел научиться делать на поле то же самое. Я изучал, как он двигается, манеру его игры. Вообще, сначала я начинал играть в полузащите, однако под его влиянием стал нападающим. Также я болел и за сборную Нидерландов.
– Когда «Стяуа» начала штамповать победы в чемпионате одну за другой, в команде была жёсткая дисциплина?
– Ещё бы! Мы жили в реальном страхе. Если ты провинился, то легко можешь провести несколько дней на гауптвахте. Такая участь ждала моего партнёра по команде, который крепко напился и попытался пробраться в столовую на клубной базе, чтобы перекусить чего-нибудь. Но дверь была заперта, и он просто выломал её. После этого ему и «впаяли» несколько дней военной тюрьмы. За нами постоянно следили, докладывали начальству о каждом нашем шаге. Такое было время. Но есть и положительные моменты: как и в армии, такая атмосфера способствовала дружбе в коллективе.
– Расскажите о сезоне-1985/86.
– Тогда мы действительно были очень сильны, особенно дома. Все заезжие команды реально боялись нас. Редким явлением было, если по истечении пяти минут матча мы ещё не ведём в счёте. В полуфинале Кубка чемпионов в первом матче мы проиграли «Андерлехту» – 1:0, однако в ответном на своём стадионе победили 3:0. Думаю, это была лучшая игра в истории нашего клуба – её надо было видеть. Я её хорошо помню, потому что этот матч даже сейчас постоянно крутят по телевизору (смеётся). Вообще, в те времена на «Генче» постоянно был аншлаг. У любой гостевой команды не было ни единого шанса в принципе.
– В финале в Севилье вы обыграли «Барселону»…
– Хорошо помню дни перед тем финалом. Нам разрешили взять с собой только одного человека. Кто-то взял жену, кто-то девушку. Я же пригласил отца. Хотел отдать ему всё, что он дал мне в детстве. Конечно, перед матчем с «Барсой» нам было страшновато – мы уважали и побаивались соперника. Я даже слегка паниковал: как возвращаться в Румынию после 0:5? Единственное, что придавало нам уверенности, – это новость о том, что киевское «Динамо» обыграло «Атлетико» Луиса Арагонеса. После этого Еней сказал нам: «Если они смогли, то почему мы не сможем?». Мы мало знали о «Барселоне»: тренер просто не хотел, чтобы мы зацикливались на статусе соперника.
– Как вам сам матч?
– «Барселона» смотрелась так себе, но игра всё равно получилась очень тяжёлой. Недавно я включил это 120-минутное видео, но мне стало скучно, после чего я выключил его. Весело было только в конце, во время серии пенальти (смеётся). Когда основное время матча закончилось, я подумал про себя: «Как хорошо, что мы не проиграли 0:4». Я расслабился и спокойно вздохнул: нас не унизили. Даже, можно сказать, был счастлив. Мы в любом случае покидали Испанию с высоко поднятой головой. Потом, когда пришла пора бить пенальти, тренер спросил, есть ли добровольцы. Их среди нас не оказалось. Еней пошёл по списку, а потом Лэкэтуш сказал, чтобы записали его и меня, и добавил: «Не волнуйтесь, мы забьём, а вы – станете лучшим тренером в мире». «Молодые, глупые, сумасшедшие…», – сказал Еней. Но поставил нас. И мы его не подвели.
– Как отмечали эту победу?
– Мы вернулись в отель, где нас ждал огромный торт – его приготовили работники гостиницы. Как мне показалось, они были болельщиками «Реала» (смеётся). Больше всего я был счастлив, что рядом мой отец. Потом я прогулялся по Севилье с соседом по комнате. Он спросил: «Ты вообще понимаешь, что мы сделали?». А у меня ушли годы, чтобы понять это. Понять, что мы выиграли Кубок европейских чемпионов, и выиграли у «Барселоны». На следующее утро мы вернулись домой, а в аэропорту нас встречало порядка пятнадцати тысяч болельщиков! Многие из них прошли эти двадцать километров пешком и ждали нас всю ночь. Это было настоящее сумасшествие, но оно было коротким: Чаушеску не разрешал особо праздновать.
– Чаушеску принял вас у себя?
– Да, мы отправились на приём к нему, и выпили там по бокалу шампанского. Часами тренировали рукопожатия, а мы с Лэкэтушем переживали по поводу длинных волос (улыбается). Нам подарили внедорожник ARO 4х4. Получая автомобиль, мы уже знали, что спихнём его на чёрном рынке. Понятно, что деньги нам подарить не могли. В итоге мы продали его по стоимости трёх машин Dacia. По цене – примерно как вилла.
– Вратарь Хельмут Дукадам после этого матча стал национальным героем Румынии.
– Без него мы бы не выиграли. Он просто лучший. Теперь, когда я вижу его, подшучиваю: «Хотел, чтобы я промахнулся, чтобы отразить пятый удар?».
– Вскоре после этого Дукадам серьёзно заболел…
– Вокруг этой истории ходит много легенд. У него были проблемы с сыном Чаушеску, который хотел присвоить себе «Мерседес», презентованный Дукадаму за матч с «Барселоной». Хельмут отказал ему и на время лишился игровой практики, его даже забирали в полицейский участок. Ложь про болезнь была нужна, чтобы отвлечь людей от более серьёзных проблем, вроде голода.–
Как вам Япония, где вы разыгрывали межконтинентальный кубок, после коммунистической Румынии?
– Конечно, она нас впечатлила. Сразу же мы бросили вещи и пошли разглядывать магазины электроники. Проходя мимо витрин, увидели, нас на одном из экранов – подумали, что нас снимают. Мы радостно размахивали руками, улыбались, а потом заметили в кадре стоящих рядом людей. Это была камера наружного наблюдения. А ещё нам удалось увезти оттуда кучу «контрабанды», вроде видеомагнитофонов, которые мы всё с тем же успехом продавали на чёрном рынке по 600$ каждый.
– Расскажите о роли брата и сына Чаушеску в «Стяуа».
– Илие, брат Чаушеску, не имел ни малейшего представления о футболе, однако был замминистром спорта. Если говорить о детях Чаушеску, то Валентин был особенным. Он никогда не хвастался тем, кто его отец, всегда был скромным и умным, изучал физику, был хорошим психологом. Полная противоположность своему брату Нико – тот постоянно пил по ресторанам и закатывал скандалы.
– Как вы жили во время революции 1989-го, когда пал режим Чаушеску?
– Это были ужасные дни. Мы с Даном Петреску и нашими невестами были в отпуске, в горах Брашова, как вдруг нам позвонили из клуба и сказали через пять часов быть на стадионе. Мы слышали о серьёзных проблемах в стране, в частности, в Тимишоаре, но даже толком не поняли, о чём речь. Сразу подумали, что идём на войну – интервенция в Венгрию. По прибытии нам раздали оружие, но, слава богу, мы так из него и не выстрелили. С нами были даже доктора и массажисты клуба. Затем, когда мы вернулись в Брашов, по телевизору в гостинице увидели, как расстреляли Чаушеску. Мы были очень счастливы – наконец-то коммунизму пришёл конец! Потом увидели снимки из Бухареста. Всё это было страшно, очень страшно. Погибло очень много людей. Пулю мог получить любой. Нам говорили о террористах, но на самом деле стреляла полиция, и стреляла в своих же граждан.
– Политические перемены пошли на пользу?
– Если говорить конкретно о нас – да. Мы, наконец, получили возможность поиграть в других странах – был принят соответствующий закон.
– Вы выбрали «Реал Бургос».
– Да, но я ничего о нём не знал. Мне сказали, что новый тренер набирает состав, и меня хотят видеть в команде. Болельщики хорошо меня приняли, но я изрядно понервничал перед тем, как забил свой первый гол. Оно и понятно – за меня заплатили миллион долларов, нужно отрабатывать деньги. Это был самый большой трансфер в истории «Бургоса». Фанаты даже придумали кричалку в мою честь – называется «Вампир штрафной». Правда, по составу мы всё равно были самой слабой командой Примеры. Но эти пару сезонов всё равно получились неплохими. Например, в первом сезоне мы дважды победили мадридский «Реал» – дома и на «Бернабеу». А когда играли с «Барселоной», единственное, о чём я думал, – это автограф Круиффа. Он знал английский – это меня и спасло. Потом мне передали листок «Для Балинта». Он не знал, кто я, но потом, перед матчем второго круга, говорил своим партнёрам: «Бургос» – это Балинт. Единственный парень, который может создать нам проблемы».
– Говорят, вы там даже на саксофоне успевали играть.
– У меня дома было что-то наподобие музыкальной студии. Это всё из-за большого количества свободного времени. Я придумывал песни и клипы, используя синтезатор и компьютер. На это дело я потратил много денег, но я действительно получал от этого удовольствие.
– Есть один модный слоган – «Против современного футбола». Поддерживаете его? Как игра изменилась с тех пор?
– Сейчас есть огромное разделение между грандами и всеми остальными клубами. В моё время эта дистанция не была такой большой – всё было более-менее сбалансированно, и это всем нравилось.
– Вы – большой фанат Harley-Davidson.
– Я без ума от мотоциклов. Раньше у меня был Yamaha, но теперь – только «Харлей». Люблю кататься по городу и по горам. Ещё у меня в шлеме есть блютуз, где постоянно играет AC/DC. Это самое лучше чувство в мире для меня. После секса, конечно.
Автор: Денис Кошелев
Читайте также: Бесплатный сыр не только в мышеловке. Лучшие свободные агенты