Татьяна Войтюк и Вячеслав Жигалин: в поисках равновесия между «алгеброй» и «гармонией» ледового танца

19 марта 1953 года в г. Кировограде родилась Татьяна Владимировна Войтюк.

К сожалению, о начале ее занятий фигурным катанием – где и когда это произошло – не удалось узнать ничего, но известно, что когда она стала заниматься танцами на льду, первым ее партнером был Геннадий Карпоносов. Фигуристы тренировались у одного из лучших советских специалистов по танцам на льду Игоря Александровича Кабанова.

Однако случилось так, что однажды Таня сломала ногу и вынуждена была на время оставить тренировки. Ее партнер Гена Карпоносов по каким-то причинам не стал дожидаться возвращения партнерши на лед и предложил кататься вместе с ним Елене Жарковой, которая в то время выступала в дуэте с Вячеславом Жигалиным. Он родился 27 февраля 1950 года в Москве и, начав заниматься фигурным катанием, работал сначала под руководством Светланы Владимировны Мозер, а потом они с Еленой Жарковой стали тренироваться у Игоря Александровича Кабанова.

На чемпионате СССР их называли "пионерской парой". Елена Жаркова и Вячеслав Жигалин. 1967 год

 Итак, в 1968 г. произошла рокировка партнеров в танцевальных дуэтах Жаркова-Жигалин и Войтюк-Карпоносов, вследствие чего сложилось две новых пары - Войтюк-Жигалин и Жаркова-Карпоносов. (Не правда ли, история весьма напоминает события, случившиеся в российских танцах после окончания олимпийского сезона 2014 года?).  С Кабановым новоиспеченный дуэт проработал недолго: тот вскоре перешел на административную работу и впоследствии в течение многих лет был международным арбитром, а свою группу передал начинающему тренеру Татьяне Тарасовой. Они были самыми первыми «тарасятами», как называли любители фигурного катания и специалисты группу 19-летней Тарасовой.

Татьяна Войтюк и Вячеслав Жигалин с своим тренером Татьяной Тарасовой. 1969 год

Первый успех ждал Татьяну и Вячеслава в 1969 г., когда они стали серебряными призерами чемпионата СССР, что позволило им войти в сборную для поездки на ЧЕ и ЧМ. Их европейский дебют принес им 10-е место, а на ЧМ 1969 г. они были 14-ми. Кроме того, они завоевали Кубок СССР, а в декабре того же года стали бронзовыми призерами международного турнира "Московские коньки".

ЧЕ 1970 года

 Уже в следующем сезоне Войтюк и Жигалин совершили большой скачок в своем мастерстве и заставили считаться с собой и европейских, и мировых лидеров: они вновь завоевали «серебро» на чемпионате СССР, а на ЧЕ в Ленинграде неожиданно для всех стали бронзовыми призерами.

Татьяна Войтюк и Вячеслав Жигалин дают интервью после завоевания бронзовых медалей на ЧЕ 1970 года

  Их танец - яркий, искрометный, игривый - был по достоинству оценен арбитрами и привлек в их ряды множество поклонников. Завершили они тот сезон 4-м местом на ЧМ. К сожалению, этот успех был единственным в их карьере, хотя они неизменно входили в число сильнейших танцевальных дуэтов как Европы, так и мира (4 место в 1971 и 5-е в 1972-73 гг. на ЧЕ и 4 место в 1970 и 5-е в 1971-73 гг. на ЧМ).

ЧЕ 1970 года

 На национальном уровне они были еще серебряными призерами первенств СССР в 1971 и 1973 гг. и чемпионами СССР 1972 года, правда, в отсутствии признанных лидеров Людмилы Пахомовой и Александра Горшкова.

ЧЕ 1970 года

 Их танцы всегда были интересными, отличающимися от всех других и идеей, и ее воплощением. Например, в сезоне 1971 г. они танцевали под музыку из мультфильма «Бременские музыканты», которую Тарасова, преодолев немалые трудности, ухитрилась аранжировать у самого ее автора, композитора Г. Гладкова. Этот танец прозвучал свежо, неожиданно и запоминающеся.

1970 год

 Отдельного упоминания заслуживают их показательные танцы, всегда с восторгом встречавшиеся зрителями - «Чертово колесо» под песню Бабаджаняна в исполнении Муслима Магомаева или задорный шуточный танец на музыку из мюзикла «Моя прекрасная леди».

Вот что писала о своих ощущениях от выступлений Татьяна Войтюк: «Когда я катаюсь, у меня бывают два ощущения. Одно, когда я все вижу, ноги идут сами по себе, а я лихорадочно думаю... О разных вещах: советы мамы, советы Тани, лица на трибунах — равнодушные или взволнованные — словно со мной катаются... Это са­мое ужасное ощущение — если не приведет к срыву, то все равно не будет хорошего проката. Я вижу се­бя, свой на груди конечек, талисман, его мне Ира Гришкова подарила, и он зацепился за камешек на платье, я рванула, мне показалось, что он упал, зна­чит, я сейчас тоже упаду...

1970 год

Нервный прокат, очень-очень контролируемый: я чувствую, что я не улыбаюсь, я начинаю улыбаться, но улыбка идет не изнутри, деланная улыбка... На­чинаю думать, что мне надо дышать... В общем, если на первых шагах танца приходят мысли, то, чтобы от них избавиться, я вспоминаю какую-то фразу — вот в одной нашей программе была музыка из филь­ма «Май фер леди», и я вспоминаю фразу «Я танце­вать хочу, я танцевать хочу» и начинаю в ритм му­зыки твердить эти слова, пока не собью себя с мыс­лей. Иногда так от них уйти и не могу и до самого конца твержу эти слова...

И бывает другой вариант. Выдохнешь на старте и с этим последним выдохом прогонишь все посторон­нее. Зрители — какая-то общая масса... Судьи — во­обще их нет... Ни одной мысли — ни одной, ни од­ной, ни одной. Только внутри музыка. И чувству­ешь свое тело, его радость. Я не вижу партнера, не вижу, я и он в танце одно целое... И когда танец кончен, последний аккорд, ты ничего не видишь и не слышишь, и откуда-то издалека гулом наплыва­ют аплодисменты... Ты возвращаешься в мир, садишься в реверансе и чувствуешь, что нет сил встать. Первое слово, которое приходит на ум: ВСЕ» (Т.Войтюк, «Как подняться из реверанса?», журнал Юность, декабрь 1971 – январь 1972 гг.).

Татьяна Тарасова и ее ученики Татьяна Войтюк и Вячеслав Жигалин дают интервью комментатору Сергею Кононыхину. ЧЕ 1970 года

 Татьяна Войтюк, несомненно, была лицом и движущей силой этого дуэта: яркая, темпераментная и при этом очень женственная, она расцветала в танце и передавала зрителям свое настроение. Она и личностью была незурядной: будучи литературно одаренной, она училась на факультете журналистики МГУ (закончила его в 1976 г.) и редактировала стенгазету советской сборной "Дуга".

Вячеслав Жигалин, хотя и не был лидером в паре, отличался терпением и трудолюбием, не боялся рутинной работы, без которой не может сложиться настоящего дуэта, и всегда был готов подставить плечо своей "второй половинке".

Вот как отзывалась о Жигалине сама Татьяна: «Слава. Слава Жигалин, мой партнер. Соловей — так и я его зову и Татьяна (Тарасова – Л.М.). Два разных слова начи­наются с буквы «С». Сила и Слабость. Это черты моего партнера. Он сильный потому, что терпели­вый, настойчивый, выдержанный, трудолюбивый. Слабый, потому что доверчивый и очень добрый. 

Наш Славик никогда не спешит, никогда не опаз­дывает. Я всегда удивляюсь, как он все успевает делать. У него не бывает непредвиденных обстоя­тельств, все по плану. И он выполняет этот план спокойно и добросовестно. Кросс — это задание, в котором нас никто не проверит. Сказали: бежать 40 минут, а можно ведь и 39, но Славка даже не представляет, как можно пробежать 39 и остановить­ся, он ни на йоту не разрешает себе никаких поб­лажек.

1971 год

Спокойствие Славкино... Вот опять же соревнова­ния. Он тоже молчит, как Тарасова, мы мало обща­емся словами. Перед выходом Славику надо всегда выдохнуть, поправить свой фрачок, который всегда утянут в талию (с этим борешься: «У тебя и так утягивать нечего!») Волосы... И с этим много боро­лись, как ни лечили, вихор на затылке всегда подни­мается. И мой взгляд — сначала на Славкин фрачок, потом на волосы, потом в глаза. Это вопрос и ответ: «Все?». «Все». «Пошли?». «Пошли».

Говорят, он флегматичный. Что это не так, выда­ют Славины руки. Они у него нервные, тонкие, неж­ные и все что-то теребят — то фрак обдергивают, то вихор приглаживают... Мне на него не надо смот­реть, надо взять его руку, она теплая, и он ее ни­когда крепко не сжимает, даже в танце. И мне спо­койно, если я держу его руку.

Перед стартом, на разминке, некоторые ездят по отдельности, а я не могу оторваться от Соловья, и через руку идет разговор — мы ни одним словом не обмениваемся.

1971 год

 А слабость Славкина... Не в полном смысле, что он чего-то боится. Он терпеливый, и я иногда пред­ставляю, что вдруг мы с ним попали куда-то в геста­по и нас бы пытали... Из него слова не вытянешь, но у него такие глаза: «Зачем вы это со мной делае­те, я все равно ничего не скажу, зачем вы меня му­чаете?..»

Когда мы только пришли в сборную, над ним ча­сто подтрунивали — ребята в сборной разбитные, ве­селые, им палец в рот не клади,— и мне за него бы­ло обидно, а он смотрел на них, и молчал, и думал: "Что я буду связываться, все равно вас не перекри­чу". Шутку может принять за чистую правду. А когда поймет, что к чему, что это обман, то не обидится, а посмотрит как-то вбок и промолчит. И свято ве­рит в раскаяние: я иногда бываю на тренировке не­права, и стоит мне сказать: «Ой, ты знаешь, это во­обще-то я неправа, Слава», — и у него появляется такая улыбка, точно я его чем-то одарила, и он едет, работает...

С ним легко и очень трудно. Бьемся над куском, и я ему говорю, что он виноват, виноват, не туда едет, и он молчит, а потом вдруг тихо-тихо скажет: «Знаешь, это ты не туда ногу ставишь» — это уже когда меня трясет. И мы все проверяем, и оказыва­ется, я ногу не туда ставлю. И такое тут счастье и у одного и у другого! «Слава, ты хоть пораньше го­вори». «Ладно, я буду». И в следующий раз тоже ска­жет только тогда, когда меня начинает трясти» (Т.Войтюк, «Как подняться из реверанса?», журнал Юность, декабрь 1971 – январь 1972 гг.).

Вячеслав Жигалин был надежным партнером, безгранично преданным при этом своему тренеру. Поэтому он не ушел от Тарасовой, когда Войтюк после сезона 1973 г. решила закончить свою спортивную карьеру и начала выступать в Московском балете на льду.

Вячеслав остался в группе Татьяны Анатольевны, которая нашла ему новую партнершу - Лидию Караваеву. Дуэт просуществовал относительно недолго, и фигуристам ни разу не удалось войти в сборную для поездки на ЧЕ или ЧМ, но любителям фигурного катания он запомнился своими интересными танцами, среди которых особенно хороша была их показательная "Кадриль".

Лидия Караваева и Вячеслав Жигалин. 1975 год

 А из спортивных результатов наиболее впечатляющими были "бронза" международных соревнований на приз газеты "Московские новости" в 1975 г. и победа в соревнованиях на Кубок СССР в 1976 г. После сезона 1976 г. Караваева и Жигалин покинули спорт.

Вот что вспоминала о своей работе со своими воспитанниками их тренер Татьяна Анатольевна Тарасова: "Татьяна Войтюк и Вячеслав Жигалин — первые мои ученики, добившиеся медалей на международных турнирах. Слава остался со мной до самого конца спортивной карьеры. Таня ушла раньше в балет на льду.

Войтюк — человек очень способный, и мне с ней работать было легко и приятно. Она всегда знала точно, что хочет, и всегда ставила себе конкретные задачи. Единственное, с чем она не могла справиться, — со своим весом. Она любила поесть. Как-то зимой в Риге после соревнований я, проезжая мимо, увидела в окно, что Татьяна стоит, отвернувшись к стене гостиницы, и ест булку. Я остановила троллейбус, выскочила из него, вырвала эту булку и выбросила. А потом с тоской смотрела, как она, подняв со снега и не сказав мне ни слова, стала с жадностью доедать ее. Что только я не делала с ней, как с ней не боролась — бесполезно, она оставалась пухленькой девочкой, но очень разумной, любящей тренироваться и знающей в этом толк.

Войтюк и Жигалин были первыми, кому я начала ставить номера, которые специально делала как показательные. Жигалин в них постоянно почему-то оказывался в каком-нибудь головном уборе. Выходило это случайно, но, тем не менее, какая-нибудь кепка у него на голове в показательном номере появлялась обязательно.

Показательный танец на музыку из мюзикла "Моя прекрасная леди". 1973 год

В 1970 году на чемпионат Европы в Ленинграде Войтюк с Жигалиным приехали второй парой страны, первыми шли Пахомова и Горшков. Мила и Саша стали чемпионами Европы. До этого чемпионата, сколько бы мы ни тренировались, каждый раз во время соревнований на Славу что-то находило, и в произвольном танце он падал. На протяжении трех лет после трех минут двадцати семи секунд танца, точно по часам, какую бы они программу ни исполняли, все кончалось Славиным падением. Причем падал исключительно на соревнованиях уровня чемпионата страны и выше, по мелочам Славик свое тело не разбрасывал. В итоге я обратилась к психологу, и он, поработав с Жигалиным, снял у Славы этот комплекс.

На чемпионате Европы они выступали очень легко. Таня каталась весело, с задорной улыбкой, и чем-то тогда напоминала Наташу Бестемьянову. Она могла «завести» весь зал, вдруг прокрутив на льду «чертово колесо». Ее открытая манера катания нравилась и судьям и зрителям.

В Ленинграде сложилась какая-то странная ситуация с подсчетом очков (а я до сих пор в этом ничего не понимаю, я только вижу, кто лучше выступал, а кто хуже), в оценках я окончательно запуталась и, уверенная в том, что Войтюк с Жигалиным четвертые, увела их с катка. Мы оделись и уже сели в автобус, когда кто-то прибежал с криком: «Войтюк с Жигалиным — на награждение!» А Войтюк с Жигалиным уже приготовились отъезжать в гостиницу. Мы побежали обратно во дворец, скользя и падая по дороге в сугробы. Ребята судорожно в раздевалках надевали коньки, плакали, смеялись, с нами творилось что-то немыслимое. Мы настолько не были готовы к пьедесталу, медалям, пресс-конференциям, что странно, как выдержали этот вечер. В том же году на чемпионате мира Таня и Слава заняли четвертое место.

С Таней Войтюк у меня связаны и первые большие тренерские переживания. Я до этого не знала, что чувствует тренер, когда от него уходят ученики. Разногласия между мной и Войтюк начались в основном из-за ее веса. Я тогда разошлась вовсю, требовала, не стесняясь в выражениях, чтобы она резко сбросила вес, а она по-прежнему себя в еде не ограничивала. Когда я назначала Тане разгрузочный день, построенный на твороге, ее мама брала побольше изюма, не жалела сметаны и ставила в печь просто фантастическую запеканку. С маслом. Так Таня разгружалась.

Таня очень любила кататься, любила меня и была мне предана. Но я однажды сорвалась, кричала: «Посмотри, на кого ты похожа!» — и приводила массу оскорбительных сравнений. Она заплакала. Потом сказала: «Я от тебя ухожу». Мы были на «ты». Я со своими первыми учениками Таней Войтюк и, естественно, Люсей Суслиной на «вы» не переходила, и меня за это всегда ругали на тренерских советах. Называли это распущенностью. Но я не считала обращение учеников к своему тренеру на «ты» распущенностью. Меня оно не шокировало, ведь мы были, в сущности, ровесниками, и общаться по-другому для нас было слишком искусственно. Поэтому обращение на «ты» или на «вы» не имело для меня никакого значения. На «вы» меня стали уже называть Черняева с Моисеевой. А с Таней нас, скорее всего, можно было назвать подругами.

Ее заявление об уходе я всерьез не приняла. Но на следующий день уже от посторонних услышала: «Войтюк уходит от Тарасовой». Вечером она пришла сама: «Никогда больше не буду у тебя тренироваться». Не могу передать, что со мной тогда делалось. Все силы ушли на то, чтобы не заплакать. Жигалин меня успокаивал, говорил, что никуда не уйдет, а будет ждать, пока ему найдут новую партнершу. Я записала даже для себя весь этот день. День, когда я поняла, что потеряла не столько подругу или ученицу, сколько дочь или сестру.

Уход Тани нельзя назвать предательством. Она ни с кем заранее не договаривалась. Она уходила исключительно от меня. Через полтора месяца в Челябинске в дни показательных выступлений Таня с цветами пришла ко мне в гостиничный номер. Я с ней не стала разговаривать, я не могла на нее смотреть. Таня каталась в показательных одна, а я попросила организаторов проследить, чтобы время тренировок у нас не совпадало. Таня ходила вся черная, похудевшая, ее невозможно было узнать. Она рыдала, просила ее взять обратно. Я не спала несколько ночей, я знала, что Таня меня любит, что ей без меня трудно. Нас помирил Игорь Александрович Кабанов, он долго беседовал с Войтюк, нашел, о чем поговорить и со мной.

Если бы она ушла заниматься к другому тренеру, я даже не стала б ее слушать, но Таня все это время каталась одна. И я ее приняла обратно. Кто мог знать, что работать вместе нам оставалось недолго? Через год, после первого же поражения от Линичук—Карпоносова, на турнире в Англии она твердо решила оставить спорт и пойти в балет на льду. Просила, чтобы я отпустила с ней Славу, но он отказался сам. Жигалин очень любил кататься, но никаких перемен в жизни терпеть не мог.

Татьяна Войтюк и Зофар Шакиров в Московском балете на льду. "Чарльстон". 1975 год

Таня очень трогательно относилась к Славе. У него болел желудок, и Таня по всем сборам возила с собой электрическую кастрюлю и каждое утро, как заботливая мама, варила ему кашу. В ресторанах после болезни ему есть не разрешали. Конечно, пока каша варилась, она пробовала больше, чем полагалось хозяйке, и наверное, даже больше, чем съедал Жигалин. Но несмотря на такую преданность, Слава с ней уходить из спорта отказался.

Татьяна Войтюк и Александр Бойчук в Московском балете на льду. Вторая половина 1970-х гг.

Татьяна прекрасно и профессионально работает в Московском балете на льду. Она любит новые постановки, любит кататься. Что удивительно: она родила и после родов похудела"(Т.А.Тарасова, «Четыре времени года»,, М., «Советская Россия», 1985)..

 В 1982 году Татьяна Войтюк снялась в художественном фильме "Серебряное ревю". Позже она работала журналистом, тренером и хореографом по ФК. К сожалению, самых последних данных о ее жизни найти не удалось.

Также не удалось обнаружить сведений о том, чем занимается в настоящее время Вячеслав Владимирович Жигалин, но известно, что у него были серьезные проблемы со здоровьем. Можно только пожелать ему, чтобы все у него в этой области наладилось.