Социальная безопасность и наша ментальность. Как мы «помогаем» биатлонистам бороться со своими страхами
Несколько лет назад работал с молодым спортсменом кандидатом в олимпийскую сборную. Сезон у него не складывался — нужен успешный старт. Тренер отправляет его на соревнования, не ставя в известность никого. Спортсмен регистрируется в гостинице и вдруг слышит знакомый голос важного лица своей федерации: «Николай (имя изменено), а ты что на Олимпиаде собираешься выступать?» После соревнования обсуждаем, как всё прошло. Спрашиваю, как долго эта фраза сидела в голове. «Да, всё время!» — услышал раздраженный ответ.
В новостях показывают, как министр спорта провожает спортсменов, отправляющихся на Олимпийские игры: «Ну как, готовы?» О подобных ситуациях может рассказать каждый спортсмен, выступавший за школу, район и так далее.
Так появился фактор психологической подготовки, который получил название «обеспечение социальной безопасности». Его суть — не допустить нежелательных контактов в преддверии, во время и после соревнования.
Память вещь коварная — всё помнит именно тогда, когда не надо!
Прошли два этапа Кубка мира по биатлону. Вид спорта раскрученный — мнений и комментариев предостаточно, как до, так и после старта. Спортсмены уровня сборной стали публичными личностями: обязаны давать интервью, отвечать на «жареные» вопросы — главное ведь рейтинг.
Вот некоторые высказывания. Один биатлонист, наконец-то (!), адекватно оценивает себя и может побороться за главный приз сезона. Другой после одного успешного старта, собирается биться за Малый глобус. Чемпионку мира за день до старта спрашивают, а как она себя чувствовала во время чемпионской гонки, которая была восемь месяцев назад. Биатлониста, простоявшего на огневом рубеже почти три минуты, а в стрелковой позиции больше двух минут вместо 15–20 секунд, спрашивают — о чем он думал, ведь это уже не первый раз и не намечается ли тенденция? Больше всего мне понравился вопрос: «Ну как так можно, последний круг, 16 секунд отставания, соперницы мажут и самой промазать?» И при этом добавляется, что призовое место было рядом.
Такие вопросы и ответы-оправдания (не менее интересная область для психологического анализа) будут каждый раз всплывать из подсознания в аналогичных ситуациях.
Другой аспект социальной безопасности (значимости) на соревнованиях — непосредственный контакт с соперником и знание его результата.
Договариваемся: спортсмен не смотрит выступления своих друзей-соперников. После соревнования выясняется — там, где он разминался, шла трансляция. «Но я же не смотрел!»
В биатлоне в этом отношении показательна стрельба рядом с личнозначимым соперником. Азбучный случай, Шипулин с шумом ложится правее Фуркада, тот секундой позже мажет — есть возможность догнать, но… мажет уже сам Антон. Или его же стрельба в эстафете: 15 секунд отставания, два промаха Свендсена и тут же два промаха делает сам. Знание того, как выступает твой личный соперник, особенно в моменты непосредственного единоборства, всегда оказывается сбивающим фактором.
В стендовой стрельбе такого насмотрелся предостаточно. Стрелянные гильзы летят в соперника, а после его промаха смажет сам. Главное правило: «Концентрация на себе — сделай лучше»! Оказывается, добиться этого не так просто — это работа по психологической подготовке. Надо договориться «двум Я» — сознанию и подсознанию спортсмена.
Что же должно произойти, чтобы, наконец, поняли — это происходит каждый раз!
О нашей ментальности. Пять лет (10 и 15) назад главная особенность отечественного биатлона (в других видах схожая картина): психология нужна слабакам, плох тот тренер, если он не психолог. Сегодня ситуация меняется. Вслед за немецким тренером сборной о целесообразности работы с биатлонистами психолога, заговорил телевизионный ведущий — в гонке главное функциональная готовность, а в стрельбе психология. Более того, он предлагает «поработать с психологом».
Спасибо за эти слова — мнение руководителей надо формировать!
Может, отечественные тренеры обратят на это внимание и, наконец, признают, что спортсменам нужно работать с психологом не потому, что они в чем-то слабы, а потому что ни тренер, ни спортсмен не знают, не понимают, что с ним происходит в ситуациях, когда не получается. Вот, например, что говорит одна наша биатлонистка после серии промахов: «… я вообще не поняла, что произошло».
Причем психолога следует пригласить главному тренеру, а не направить ФМБА или федерация. Тренер и психолог должны стать коллегами при старшинстве первого. Я не раз проходил совместную работу с тренерами, когда один говорит: «Я сам психолог». А другой — «Ты специалист и я специалист, давай не будем мешать друг другу». Каждый раз это заканчивалось одинаково — психолога отжимали от спортсмена.
Вот слова главного тренера Александра Касперовича: «Возможно, пригласим психолога». Остается задать вопрос — КОГДА? Правда, речь идет о психологе для группы спортсменов иностранного тренера — видимо он не психолог. Кстати, Гросс — единственный, кто только позитивно говорил о подготовленности к старту, перспективах наших спортсменов и даже о стояке больше двух минут — «ведь попал». Это другая ментальность.
С удовольствием отвечаю на вопросы