Public Enemies

Иногда Малышу Флойду снится странный, до смерти его пугающий сон. Будто он бежит по лесу, в руках у него два серых мешка с клеймом федерального банка и дробовик, выпрыгивает из груди сердце, а мысли скачут в голове.

«Красавчик Флойд, стой!», – остаются крики далеко позади, он бежит, ветви хлещут по лицу, и скоро он слышит только ветер и оглушающие удары собственного пульса. Он выбегает из леса в поле и, задыхаясь, останавливается. Оборачивается, чтобы осмотреться, и внезапно видит фигуру маленького филиппинца, с бороденкой, в солнцезащитных очках и с автоматом. Флойд стреляет первым, заряд дроби вырывает из живота кусок мяса, кровь брызгает на траву, и филиппинец падает лицом вниз. Теплый ветер перебирает копну его волос, шуршит трава, Флойд рассеянно осматривает ствол, перезаряжает оружие, и тут Мэнни внезапно встает. Он получает в упор залп из двух стволов, но продолжает двигаться вперед – и пока дым не рассеялся, непонятно, промахнулся ли Флойд или соперник, как Тони Монтана в Scarface, идет сквозь пули... Флойд кричит и просыпается. «Черт, филиппинские метамфетамины... Военные разработки... Сволочи!» – думает он, лезет под кровать, вываливает на нее из сумки пачки долларов и начинает пересчитывать. Эти нехитрые манипуляции его сильно успокаивают.

В то самое время где-то в горном городишке Big Bear Lake на юге Калифорнии, на земле индейцев Серрано, ворочается ночью Шейн. Не дает спать плечо, место татуировки болит, под кожей будто разливается огонь. Мысли лезут в голову все какие-то безрадостные – о продолжающемся судебном разбирательстве с Виктором Конте, о прошлогоднем разводе с женой, старых ссорах с отцом. Вдобавок, за каждым углом ему мерещится человек в белом халате, собирающийся взять кровь на пробу, и представляется он то вампиром, а то его лицо приобретает резкие черты физиономии Роджера Мэйвезера. Думал ли Шейн о том, как все обернется годы спустя, когда тренер-физиолог Дэррилл Хадсон выложил перед ним три пакетика, как Лэнс в Pulp Fiction, и начал рассказывать: «это мы обычно называем «чистяк», это «сливки», а это вот ЭПО. Настоящая бомба, просто разорвет тебя на части»...

Проблема больших боев в том, что они редко оправдывают ожидания

Сесть в тюрьму... Американское правосудие не щадит ни Мэрион Джонс, ни Уэсли Снайпса. Джонс призналась, что лгала под следствием, и села на полгода – Мозли так легко не отделается. Я как-то уже говорил, и до сих пор в этом уверен – продукты BALCO были для Мозли не рецептом физической сверхсилы – она у него и так была, а лишь способом восстановить уверенность в себе. И, похоже, в какой-то момент уверенности стало слишком много – случился Уинки Райт, реванш с ним же и долгая дорога домой, к истокам.

Есть несколько вещей, которые я бы никогда не хотел видеть в своей жизни. Как, например, бой между братьями Кличко, доедающего свой ужин каннибала где-нибудь в Либерии, ну или Роя Джонса с Дерриком Гейнером, признающихся в нетрадиционной сексуальной ориентации. Одна из подобных вещей – это нокаутированный Шейн Мозли. Мозли частенько бывал бит, даже избит, но он до последней секунды каждого раунда продолжал драться и бороться. Мозли бывал в тяжелых боях, он постарел, дерется раз в год и реже… Его можно поймать на удар. Но его нужно немедленно добивать, потому что Шейн встанет, восстановится, озвереет от вкуса собственной крови и устроит побоище. Многие подхватили и многократно уже повторили мысль, высказанную Флойдом-старшим – без джеба Мэйвезера не победить. У Шейна есть интересная особенность. Как его назвал Джуда, он «copycat». Он подражает своему сопернику. Он работает одиночными силовыми ударами, когда дерется с Майоргой, внезапно зеркально отражает Мигеля Котто и уходит боксировать с дистанции, когда это же делает Мигель, ну и если сам Мэйвезер не будет бить джеб, этого не будет делать и Мозли. Флойду не нужно ничего выдумывать, он будет ждать ходов соперника, смотреть, просчитывать и по ходу выстраивать свой план на бой. Такова философия его тренерского штаба.

Бой Мозли – это не джеб. Это размашистые и жесткие удары через блок и по корпусу – в район пояса, бедра, по почкам. Если Флойд почувствует эти удары – он поймет, что не сможет переждать это в защите. Он будет отвечать. Он попытается поймать Мозли навстречу, запутать и связать. У него это получится, Мэйвезер исполнял в ринге вещи и посложнее. А вот что они будет делать дальше…Когда звон мечей стихнет, изрубленные доспехи будут сброшены и осядет пыль – только один будет стоять, гордо подняв над собой голову соперника на копье.

В тот момент, когда разочарованная публика оставляет арену, проигравшиеся игроки в залах MGM Grand перестают коситься на мониторы, передающие последние кадры трансляции, когда гаснет свет и ринг начинают разбирать, боксерами андеркарда представитель комиссии передает конверты с чеками, победитель уходит в отдельную комнату, где, обезвоженный, пытается нацедить хоть пару кубических сантиметров в емкость, поданную офицером допинг-контроля, а проигравший, уже с этим справившийся, хватается за стену в душевой и неожиданно приседает – его рвет...

«The World Is Yours», – читает Шейн и шевелит во сне губами. А Флойду снится погоня

Могу я видеть Флойда, в гематомах и с кровью, тоненько струящейся из уголка брови, его нервные выкрики и взгляд, полный ненависти и обиды. Я вижу Мозли – шагающего к рингу под музыку, которую, должно быть, выбирает его сын, как он морщится в углу в перерыве между раундами, задыхается и воду льют из бутылки прямо на голову, а две ватные палочки торчат у него из носа. Рефери Кенни Бэйлесс командует «seconds out!», Шейн встает и смотрит немигающим взглядом в противоположный угол ринга.

Проблема больших боев в том, что они редко оправдывают ожидания. Ждать мегафайт часто гораздо более интересно и захватывающе, чем за ним наблюдать. Но в этот раз будет иначе. В последнюю ночь перед боем оба бойца спят спокойно и очень глубоко. Они знают: что сделано – сделано, этого уже не изменить. Контракт подписан, вес сделан, подготовка завершена. Остается только одно – посмотреть оппоненту в последний раз в глаза, стукнуть его по перчатке и подождать гонга.

Шейн Мозли в предутренние часы, когда Лас Вегас еще погружен в полумрак, а от мерцающих огней веет прохладой, видит в небе дирижабль. Он несет на себе слоган авиакомпании Pan American, мощный, пафосный, застревающий в голове. «The World Is Yours», – читает Шейн и шевелит во сне губами. А Флойду снится погоня.

«Доброе утро, в Лас-Вегасе 5:58 утра...Шейн Мозли и Флойд Мэйвезер сегодня в MGM Grand, встречайте. Вчера состоялось взвешивание участников боя...»

Golden Boy обещает собрать с этого шоу 4 млн. проданных PPV... Я не верю. Флойда не любят, никогда особо не любили, а Шейн Мозли, несмотря на долгую карьеру и несколько великолепных боев, для публики все так же непонятен, как и 10 лет назад. 4 млн. могут дать лишь домохозяйки и сумасшедшие латиносы в канун Дня независимости Мексики, а это бой не для них. Это Мозли – Мэйвезер, битва за корону, за «респект» и ни за какой не бриллиантовый пояс WBC... Это бой, на который Малыш Флойд зря согласился. Потому что будет больно.