«Московский Спартак. История народной команды в стране рабочих» / Часть 18-я: новые развлечения, новые идентичности
Николай Старостин становится капитаном, Анатолий Акимов знакомится с Павлом Канунниковым, а Андрей Старостин танцует танго до утра - жизнь и мнения игроков "Красной Пресни" к середине 20-х годов в изложении Боба Эдельмана.
Рост влияния футбола, деньги и внимание, которые он обеспечивал, сделало этот спорт той формой популярной культуры, которая приводила в замешательство членов правительства — в особенности министров образования, здравоохранения, обороны и внутренних дел. Множество интеллектуалов в партии, следуя за Лениным, не особенно доверяли спонтанным желаниям непросвещенной толпы, даже если искренне хотели служить ей. Для этих людей футбол, (который люди смотрят, а не в который они играют), казался опасным. Игра собирала в одном месте несколько тысяч человек из не слишком образованных социальных групп. Эти люди, болельщики, следили за иррациональным и неконтролируемым зрелищем, которое порождало массу эмоций и грозило возможным насилием. Для охранителей порядка, в футбольном мире никогда не было недостатка в патологии. Футболистам, в особенности звездным, были доступны значительные привилегии, высокая зарплата, возможность путешествовать. И городские сборные, и недавно созданная национальная сборная также не отказывала себе в этом. Приезжая на матчи в Ленинград, «Красная Пресня» останавливалась в роскошной гостинице «Европейская». Трансферы игроков стали обыденностью, выставочные матчи продолжали делать кассу. В 1925-м первая команда «Красной Пресни» сыграла 23 товарищеских матча, а две сентябрьские игры на краснопресненском стадионе собирали по 10 тысяч зрителей.
На раннем этапе развития советского футбола, когда дисциплина и следование правилам еще не успели стать главным приоритетом, игроки, получавшие неплохие деньги, имели возможность попробовать нэповской «хорошей жизни». Молодые футболисты «Красной Пресни», как кажется теперь, приспособились к этим условиям даже слишком хорошо. В их воспоминаниях, все без исключения разделяют то безудержное чувство восторга, которое охватило их после того, как запреты и лишения предреволюционных лет остались позади, и стало возможно играть в организованный футбол, с хорошей экипировкой, на достойных полях, при большом скоплении зрителей. Имена игроков мелькали в газетах и журналах. Их узнавали на улицах.
Было бы правильно отнести успехи «Красной Пресни» на счет разнообразных талантов Николая Старостина. На поле он вырос в опасного и быстрого правого крайнего нападающего, ставшего лидером неофициального советского списка «всех звезд» за 1924-й год. После того как Павел Канунников отказался от капитанства, а старший Артемьев ушел, Николаю предложили возглавить команду. Старостин быстро доказал свою способность привлекать новых игроков и фланировать по разным политическим коридорам НЭПа, находя команде влиятельных спонсоров и союзников. Не будучи слишком подкованным в том, что касалось игровых тонкостей, он нашел команде будущих тренеров, таких как Константин Квашнин, и окружил себя надёжными советниками, среди которых были Михаил Ромм и Михаил Козлов. Значительное количество товарищеских матчей не могло пройти без его руководства, как лидера команды –так что, пожалуй, хороший доход от этих игр также дает нам возможность признать в Николае Старостине успешного бизнесмена. Как он уже успел продемонстрировать до революции, Старостин был чрезвычайно способным и коммуникабельным человеком, собирающим воедино разных людей для достижения общей цели.
С самого начала Николай заключил союз с Николаем Пашинцевым, главой партийной ячейки в Красной Пресне. Пашинцев стал политическим куратором команды, пройдя с ней сквозь несколько различных этапов реформирования и смены спонсоров, до ранних 30-х годов. Бесконечные перемены в официальной (и неофициальной) спортивной структурах, превратили этот путь в минное поле, и Пашинцев помогал команде по нему пройти. В то же время, обучение Старостиных в финансовой академии, очевидно, помогало им в создании зрелища, привлекающего толпы зрителей, способных заплатить за билет. Тот факт, что все игроки «Красной Пресни» выросли в одном районе, оставался поводом для гордости, однако возросший уровень соревнования подтолкнул Старостина к тому, чтобы раскинуть свою сеть поиска талантов еще шире — несмотря на запрет в правилах на этот счет. 27 июня 1925-го команда играла против сборной Одессы, в Москве, и выиграла 2:1. Скоростной левый край одесситов, Валентин Прокофьев (1905-1939) был так хорош, что его подписали немедленно. Несмотря на запрет на переходы посреди сезона, Прокофьев каким-то образом оказался в составе «Пресни» на матче чемпионата Москвы уже 9-го августа.
Новый левый край только укрепил репутацию «Красной Пресни» как атакующей команды. Охраняемый Александром Старостиным в центре защиты, с Константином Квашниным и Петром Артемьевым в полузащите, Николай был свободен атаковать на своем правом фланге, снабжая мячами Исакова, Канунникова, Прокофьева и Константина Блинкова, присоединившегося к команде в 1924-м — после ухода из ПКМГСФК (Показательной Команды Московского Городского Совета Физической Культуры). В ту эпоху, когда смысл игры в футбол заключался в том, чтоб забить больше соперника, «Красная Пресня» забивала. Это была атакующая команда, понимавшая, как и чем ей нужно развлекать свою аудиторию. Впрочем, источники по этому историческому периоду и несколько минут существующих архивных записей не дают возможности описать стиль ее игры более подробно.
Анатолий Акимов, середина 30-х
Создание звезд стало еще одной важной частью маркетинговой работы команды. Молодые парни боготворили своих футбольных героев, так же как они конструировали свои идентичности внутри рабочей молодежи, во времена перемен и неопределенности. Местные ребята и их отцы были готовы платить за право смотреть на игру этих звезд, и «Красная Пресня» исправно поставляла им новых героев. Анатолий Акимов (1915-1984), который станет основным голкипером «Спартака» в 1930-е, вырос на Красной Пресне. Начиная с сезона 1923 отец регулярно брал его с собой на стадион. Героем Анатолия был Павел Канунников, которого часто можно было встретить в его районе. Акимов с друзьями были уверены, что татуировка на левой ноге Канунникова гласит: «Убью, не отвечаю». Разумеется, никаких наколок на ногах у Канунникова не было, но удар его был так силен, а стать так хороша, что легенда преследовала его до конца карьеры. На одной из игр, в которой не принимала участия «Красная Пресня», Акимов, которому тогда было 10, попал в руки билетера, собравшегося вышвырнуть его с трибун, поскольку его билет на матч он счел краденным. Толпа окружила плачущего мальчика, как вдруг внезапно появился Канунников, выяснил в чем дело, и сказал билетеру, что сам отдал мальчику билет — в своей книге Акимов уточняет, что, разумеется, ни разу до той минуты не встречался с Канунниковым.
Истории подобного рода роились вокруг спортивных героев. Похожим образом, включение игрока в сборную Москвы или национальную команду было знаковым для его звездного ореола и для престижа его команды. Канунников, Петр Исаков, Дмитрий Маслов и братья Артемьевы все приняли участие в грандиозно-успешном турне сборной РСФСР по Скандинавии, Германии и странам Балтии в 1923-м году. Наряду с крупными победами над рабочими командами, была обыграна и шведская национальная сборная, которая официально была «любительской», однако на практике состояла из игроков «буржуазных» клубов. Спортивным путешествиям такого рода отдавалось предпочтение перед городским чемпионатом, который не останавливался, даже несмотря на то, что лучшие игроки лидирующих команд в этот момент могли быть вне страны.
Разрешение командам играть матчи регулярного сезона без своих лучших игроков было лишь одной из характерных черт хаоса в розыгрыше московского первенства. Каждый год турнир реформировался, что создавало невероятную путаницу. В ранние 20-е «Красная Пресня» была сильнейшей командой в московской лиге, не будучи при этом полностью доминирующей силой, ее конкуренты также время от времени выигрывали чемпионат. «Динамо» в тот период все еще переживало период становления, как правило финишируя в середине таблицы. По иронии судьбы команда начала свой подъем после ухода Ивана Артемьева в 1927-м, вернувшегося назад на Пресню. Его заменил высокий и мобильный Федор Селин, игрок сборной. Один из немногих игроков своего времени (да и всего советского периода) хорошо игравший головой, он был прозван «королем воздуха».
Международные соревнования были весьма ограничены дипломатической изоляцией, в которую новое государство попало в 20-е годы. Советы не были членами международной футбольной федерации, ФИФА. Игры против зарубежных команд, в особенности национальных сборных, не могли проходить без санкций ФИФА, которых организация не предоставляла. Поддерживающий СССР Коммунистический Красный Спортивный Интернационал, активно конкурирующий с подобного же рода группой, основанной социал-демократами, располагался в Лозанне и мог организовать советским командам только встречи с рабочими клубами, лишь немногие из которых способны были сыграть против Советов достойно. Соревнования на национальном уровне свелись к матчам против Турции, у которой было то важное преимущество, что она не была членом ФИФА. Первая из целой серии встречи между двумя сборными состоялась в Москве в холодный ноябрьский день, когда на старый стадион ЗКС набилось 15 тысяч зрителей. Хозяева победили замерзших, легкомысленно одетых турков, 3:0. Петр Исаков был единственным представителем «Красной Пресни» в той игре. Год спустя, когда сборная СССР отправилась в ответный визит, к Исакову добавились Канунников и Петр Артемьев.
олимпийская сборная Турции, 1928 г.
Международные встречи в Москве, наряду с важными междугородними матчами, привлекали большие толпы народу, тем самым создавая имя игрокам, которые впоследствии могли привлекать фанов на игры регулярного сезона и товарищеские матчи. В воспоминаниях об этом времени описываются политические тонкости в процессе выбора игроков в состав таких команд. В этом смысле раннесоветский опыт особенно ничем не отличается от любого другого. Стараясь продвинуть «своих» игроков в сборные, организации, поддерживающие свои клубы, надеялись таким образом поднять свой престиж, сделаться более заметными для футбольной аудитории. Даже на этом, совсем раннем этапе советской истории, создание героев было частью игры, и государство не обладало монополией в этом процессе. Уже освоившийся в системе спортивного начальства, Николай Старостин научился использовать свое положение для защиты клубных интересов и на этом, новом уровне. Футболисты в сборных командах становились знаменитостями, они наслаждались плодами своей славы, а для фанатов возможность увидеть их в матче за клуб представляло дополнительный интерес.
Если молодые парни смотрят на игроков и стремятся подражать им, мужчины постарше мечтают с ними дружить, то что сказать о женской части аудитории? Франтоватые братья Старостины вполне могли привлекать к игре не меньше женщин-болельщиков, нежели мужчин, но тема секса и женщин вообще, начисто отсутствует в источниках советского времени. Считанное количество источников из болельщицкой среды также представляет ее исключительно мужской. Так или иначе, а Андрей Старостин отмечает, что он сам и многие другие высококлассные игроки могли позволить себе появляться на публике в стильной одежде и чувствовать себя комфортно в стремительной толпе эпохи НЭПа. Дискуссии о том, что же происходило в этих модных ресторанах на Тверской (особенно тех, где были закрытые кабинеты), всегда сводились к тому, что там шли «мужские разговоры». Николай, у которого всегда была очень чистая репутация в этом вопросе, постоянно предостерегал своих младших братьев от тусовок с «богемой», в то время как Андрей описывает матчи, которые он играл с похмелья после бессонных ночей, проведенных за фокстротом и танго. Наверное, можно вообразить себе, что танцевал он не в одиночестве.
Тем не менее, женщины присутствуют в футбольных мемуарах исключительно в роли жен и подружек. Их фотографии в этих книгах подтверждают тот факт, что общемировая практика спортивных звезд брать в жены физически привлекательных девушек, не обошла и Советский Союз. Что могло происходить в то время как команды были в дороге, каким искушениям подвергались спортсмены (а, позднее, и спортсменки) — всего этого нет в доступных нам источниках. Что мы можем сказать определенно, так это то, что «Красная Пресня» стала заметной частью московской футбольной сцены, и Старостины с одноклубниками были счастливы своей возможностью принять вознаграждение за труды.
в ожидании продолжения