«Во время своего драфта я был на рыбалке». Как бросить НХЛ и перезапустить карьеру в России

Защитник «Северстали» Александр Урбом – о кредите Ковальчука, концерте Канье Уэста и легендарном побоище в Филадельфии.

Пять лет назад Лу Ламорелло назвал Александра Урбома самым перспективным молодым игроком в системе «Нью-Джерси». В НХЛ могучий, 192-сантиметровый защитник Урбом мелькал нечасто, но успел забросить три шайбы и поучаствовать в нескольких резонансных драках. Перед этим сезоном на контрактах с клубами КХЛ оказалось рекордное количество шведов – двадцать пять. Среди них и 25-летний Александр Урбом. Летом он подписал двухлетний контракт с «Северсталью», где начал играть в паре с другим пришельцем из НХЛ Адамом Альмквистом, и стал лидером команды по игровому времени.

- Ваша первая эмоция, когда вам предложили переехать из Ньюарка в Череповец?

– После возвращения в «Девилс» из «Вашингтона» я заканчивал сезон в фарм-клубе, так что переезжал из Олбани, а не из Ньюарка. Узнав про «Северсталь», я обрадовался и достаточно быстро согласился. КХЛ – вторая лига в мире, так что если есть опция играть здесь – ей нужно пользоваться.

- Скверная погода большую часть хоккейного сезона вас не смущала?

– Я же швед, морозоустойчивый. Погода – последнее, что меня волновало, когда я думал над предложением «Северстали». Я был уверен, что никакими холодами меня Россия не удивит – так и получилось. А сегодня, видите, уже и солнечно.

- А что вас волновало, когда думали над предложением?

– Скажем так, я не был уверен, смогу ли я тут играть в хоккей, не беспокоясь о бытовых проблемах. Все оказалось лучше, чем я ожидал – я живу рядом с Ледовым дворцом в одном доме с другими хоккеистами «Северстали», к тому же со мной в Череповце с первого дня все очень приветливы, а тренер Игорь Кравчук помогает с переводом.

- Кто самый приветливый из игроков «Северстали»?

– Евгений Монс! Он компанейский, улыбчивый, постоянно что-то изображает, кого-то пародирует. Он громадный, выше меня, и, когда он начинает дурачиться в раздевалке, это всегда выглядит забавно. Еще я сразу подружился с Кагарлицким, нашим лучшим бомбардиром, и Геной Столяровым, которого потом обменяли в «Торпедо».

- С кем из шведов, играющих в КХЛ, вы ближе всего знакомы?

– Я пять лет играл в Северной Америке, так что местных шведов знал не очень хорошо, зато уже в Череповце сдружился с Давидом Улльстремом и Адамом Альмквистом, который приехал из «Детройта». Мы рубились в PlayStation, смотрели сериалы. Но так получилось, что Давида обменяли в «Сибирь», а Адам, к сожалению, травмировал колено на тренировке в ноябре и до сих пор лечится.

- Ваш любимый сериал?

– «Прослушка». По-моему, офигенная вещь. Под нее самый долгий перелет проносится незаметно. Дэвид Саймон, создатель «Прослушки», очень крутой мужик, он работал криминальным журналистом, так что знает этот мир изнутри и сочиняет отличные сценарии. Я теперь слежу и за другими его проектами.

- Ваши родители уже навещали вас в России?

– Они собирались прилететь в этом сезоне, но собрать документы на визу оказалось не так просто, поэтому они приехали на мою игру с «Йокеритом» в Финляндии, а в Череповец обязательно приедут в следующем сезоне.

- Тони Мортенссон даже не следил за драфтом, на котором его выбрал «Анахайм». А как было у вас в 2009-м?

– А чем он занимался во время драфта?

- Да просто отдыхал, лето же – а насчет драфта узнал на следующий день, когда позвонили из «Анахайма».

– У меня похожая история, только во время своего драфта я был на рыбалке. Мы с друзьями взяли лодку и поехали на выходные ловить рыбу в Стокгольмских шхерах. Вдруг стали приходить сообщения про драфт, а, когда я вернулся домой, мне позвонил Дэн Лабраатен, скаут «Девилс», и рассказал, что я теперь в системе «Нью-Джерси». Потом со мной связался и генеральный менеджер Лу Ламорелло.

- Поймали-то много тогда?

– Ох, давно это было. Жаль, нет сайта, где есть статистика моих уловов – по-моему, лосось мне тогда попался. Вес даже не спрашивайте, не помню, я же каждый год рыбачу, примерно с мая по июль. Я с восемнадцати лет не живу дома, в Стокгольме, поэтому стараюсь проводить там все каникулы.

- В России уже ловили рыбу?

– Нет. Мне подсказали пару неплохих мест, но по ходу чемпионата на рыбалку совсем нет времени – после сезона может и съезжу наконец-то.

- Нервничали, когда впервые разговаривали с Ламорелло?

– Немного, но только из-за того, что тогда еще не так свободно говорил по-английски. А так, руки у меня не тряслись, трубку держал крепко. То, что я попал в систему клуба НХЛ, меня интриговало, но не нервировало.

- Почему вы решили стать хоккеистом?

– Мой отец очень любит хоккей, он смотрел все игры, которые показывали по шведскому телевидению, но профессионального игрока из него не вышло. Вот он и решил отыграться на мне. На коньки я встал в три года, тогда же папа подарил мне первую клюшку.

- И вы прямо в три года начали заниматься хоккеем?

– Знаете, я помню себя в три года на льду еще хуже, чем в восемнадцать на рыбалке, но папа рассказывал, что я всегда охотно надевал коньки и возился с шайбой. А потом, с годами я уже начал выделяться габаритами среди сверстников и из «Хамарбю», моего первого клуба, меня пригласили в «Юргорден» – вот это, кстати, было и правда волнительно, потому что тогда я впервые почувствовал: хоккей может стать моей профессией, а не просто развлечением.

- После драфта вы уехали из «Юргордена» в Западную хоккейную лигу. Почему именно туда?

– После выставочных матчей в составе «Нью-Джерси» я встретился с их менеджментом и мы сошлись на том, что переход в WHL будет лучшим решением для меня – в «Юргордене» я имел слишком мало игрового времени, потому что там хватало опытных ребят вроде Маркуса Рагнарссона, а в Западной лиге я получил больше шансов и начал привыкать к североамериканскому хоккею. В «Брэндоне» – команде, в которую я попал – я не получал никаких денег, жил, как и все в WHL, в местной, канадской семье, подтягивал свой английский, и, думаю, прогрессировал как хоккеист. WHL – отличная лига для развития юных игроков.

- Но в «Юргордене»-то вы что-то получали. Тяжело было жить в другой стране без зарплаты?

– Я понимал, что это только на сезон, я ехал в Манитобу не за деньгами, а за игровым временем и новыми вызовами. К тому же, семья, в которой я жил, обеспечивала меня всем необходимым, а их в свою очередь каким-то образом обеспечивал мой клуб. Это распространенная система – думаю, она существует для того, чтобы молодые игроки не отвлекались от хоккея и все их расходы контролировали взрослые люди, которым клуб доверяет.

- Виталий Ячменев в семье, которая приютила его в первые месяцы в Канаде, успел встретить свою будущую жену. Чем вам запомнилась семья, в которой вы жили в Манитобе?

– Мы жили в скромном, но уютном доме. Муж, жена и двое детей примерно моего возраста или чуть младше. Они здорово заботились обо мне, развлекали меня, когда мне выпадали выходные, они брали меня с собой на какие-то пикники и другие семейные мероприятия. Я впервые в жизни оказался без родителей, очень по ним скучал и такая забота канадской семьи помогала мне переживать тоску. Я там меньше года прожил, причем большую часть времени так или иначе занимался хоккеем, а не дома сидел, но с той семьей мы и теперь иногда общаемся. Хотя прошло уже пять лет.

- Как вас изменил североамериканский хоккей?

– Келли Маккриммон, тренер «Брэндона», сказал, что я при росте 192 см должен играть смелее и жестче и я, видимо, немного перестарался. В «Юргордене» я за весь сезон удалился, по-моему, всего раз, а в «Брэндоне» стал одним из лидеров по штрафному времени. Именно в WHL я подрался первый раз в жизни – в Швеции я ни на юниорском уровне, ни на взрослом ни разу не скидывал краги, там вообще драки бывают не чаще, чем голы вратарей.

- Чем запомнилась первая драка?

– Мне попался довольно опытный тафгай, он уже третий сезон играл в WHL, знал разные бойцовские секреты и стянул мой свитер так, что я не мог пошевелить правой рукой. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы высвободить руку, я пару раз попытался ударить и в этот момент нас растащили судьи. В следующих боях я уже не был таким растерянным.

- Первую массовую драку запомнили?

– Да, на следующий год, когда я уже был в «Олбани», фарм-клубе «Нью-Джерси», мой напарник по обороне Мэтт Коррент стал мстить за какой-то жестокий прием и оказался между двумя соперниками. Я заступился за него, оттащил одного из парней, с которыми он бился, мы грохнулись на лед, поднялись, подрались и опять упали. В это время там завязалась еще пара боев.

А самое безумное побоище, в котором я участвовал, это, конечно, прошлый сезон, Филадельфия. Начали Уилсон с Симмондсом, потом неожиданно Рэй Эмери стал избивать нашего вратаря Холтби, а я сцепился со своим хорошим другом Брэйденом Шенном.

- С хорошим другом?

– Да, мы вместе играли за «Брэндон» в WHL, иногда даже в одном звене выходили.

- Первая драка в НХЛ – это что-то особенное?

– Не сказал бы. Я все-таки не узкоспециализированный тафгай, подраться – не первая и не вторая моя обязанность на льду, так что я даже не помню имени своего противника.

- Стив Дауни?

– Да-да, вспомнил, игра с «Тампой». Мне кажется, я тогда достойно бился, меня хвалили партнеры – это был уже второй мой сезон в «Нью-Джерси», а в первом у меня так и не появилось повода подраться.

- Зато дебютном сезоне вы забросили свою первую шайбу в НХЛ.

– «Бостону», да. Была последняя игра регулярного сезона (мы тогда не попали в плей-офф), последняя игра в тренерской карьере Жака Лемэра и надо же – именно я забросил победную шайбу. Голы вообще-то редкость для меня, за «Юргорден» я так и не забил ни разу, в «Северстали» – только шайба за весь сезон, а в НХЛ забил почти сразу. Это была моя первая игра за «Нью Джерси» в 2011 году – до этого меня вызывали на несколько игр осенью 2010-го.

- Что вам сказал Жак Лемэр после той игры?

– Он говорил со мной до матча: сказал, чтобы я не играл слишком авантюрно, был осторожен и не летел вперед без особой нужды. Просто в предыдущей игре с «Бостоном» в мою смену мы пропустили две шайбы. Я был совсем молодой, конечно, мне все равно хотелось забить и здорово, что это удалось, но думаю, что если бы мы тогда пропустили из-за моей ошибки, Лемэр был бы взбешен. А так он просто похлопал меня по плечу и занялся своими делами – из-за того, что это был его прощальный матч, ему было не до меня.

- У Мэтта Гилроя из «Атланта» не нашлось денег на карточке, чтобы оплатить свой ужин новичка НХЛ. Как было у вас в «Нью-Джерси»?

– Я был не единственный новичок, у нас был совместный ужин новичков с Маттиасом Теденбю, но это нас не спасло – у нас тоже не хватило денег на всю команду и некоторые ветераны (среди них были Хедберг и Ковальчук) помогли нам закрыть счет.

- Ковальчук вам вообще часто помогал?

– Да-да, когда я только попал в «Нью Джерси», он обо мне заботился – и на тренировках, и за пределами льда. Илья – веселый и дружелюбный парень. Он, как и я, в восемнадцать лет приехал в Северную Америку с другой части света, так что хорошо понимал мои сложности и помогал мне их решать. История с ужином – не единственная, он давал мне много советов – насчет того, как вести себя с журналистами, как относиться к критике, как вести себя в раздевалке.

- За пять лет в Северной Америке больше всего времени вы провели в АХЛ. Чем запомнились сезоны в «Олбани»?

– К сожалению, нам только один раз удалось выйти в плей-офф, зато жилось очень весело. В команде собралось много шведов – Адам Ларссон, Маттиас Теденбю, Якоб Йозефссон, я и тренер Томми Альбелин. Мы жили как одна семья. Олбани – маленький город в северной части штата Нью-Йорк, но мне там нравилось – у нашей шведской банды там появилось много друзей.

- Чем памятны месяцы в «Вашингтоне»?

– Я играл с одним из лучших игроков мира. Говорю это не потому, что мы сейчас в России и вы русский журналист, но правда – Овечкин лучший игрок, с которым я когда-либо играл в одной команде. Надеюсь, мои друзья по «Северстали» не обидятся. А еще в Вашингтоне я наконец-то сходил на концерт Канье Уэста. Я очень люблю хип-хоп и до сих пор под впечатлением от Канье – это было самое потрясающее живое шоу, которое я видел в жизни.

Тони Мортенссон: «После школы я два года работал электриком»

Мэтт Гилрой: «В детстве надел ракушку поверх трусов. Тренер воскликнул: «Выметайтесь со льда»

Марио Кемпе: «Я люблю панк-рок и думаю, что мне идут татуировки»

Фото: severstalclub.ru; Fotobank/Getty Images/Bruce Bennett, Bruce Bennett, G Fiume, Richard Wolowicz