Юрий Блинов: «Канадцы говорили: «А чего вам руки жать – вы у нас деньги отняли»
Один из героев Суперсерии-72 рассказал Денису Романцову, как ездил смотреть на «Маракану» и работал тренером на Крайнем Севере.
Если Блинов забивал или отдавал голевую передачу, наша сборная выигрывала – неопровержимое правило Суперсерии 1972 года. Три очка Блинова – три победы. Он забивал в Ванкувере и первой московской игре, а в Монреале отдал голевую передачу Михайлову. Прошло сорок с лишним лет, а Блинов не унимается – лихо объезжает ворота и выкатывает под бросок Александру Гусеву, который открывает счет в двусторонке легенд хоккея. За полчаса до этого олимпийские чемпионы семидесятых, восьмидесятых и девяностых выстраиваются вокруг своего играющего тренера Юрия Ляпкина, снимают шлемы и минуту молча смотрят на лед. В пятницу не стало Владимира Викулова, который впервые победил на Олимпиаде через семь лет после того, как начал заниматься хоккеем. Одним из самых близких людей Викулова в ЦСКА и сборной был Юрий Блинов. Выйдя из раздевалки после матча, он присаживается на ближайшую лавку, не выпуская из рук клюшку – то поднимает ее слишком высоко, то ударяет о пол. Будто продолжает играть.
– Приехали мы как-то в Америку. Пошли в магазин. Языками не владели, но узнать цену или выбить скидку могли. Денег нам выдавали немного, в основном брали мохеровую ткань, а в тот раз Володя Викулов купил мне пиджак, брюки сумасшедшие, ботинки и кожаное пальто. Мы ж дружили, постоянно в одном номере селились. Надеваю это все, выходим – навстречу Тарасов. Викулов на меня кивает: «Посмотрите, Анатолий Владимирович, вот так выглядит простой человек из Люблино». Тарасов захохотал: «А старый костюм куда дел?» «Выкинул», – отвечаю. Тарасов: «Правильно сделал!»
- Третьяк рассказывал, что на Викулова в последние годы смотреть стало тяжело, что он лишился семьи и дома.
– Пять лет назад он лежал в больнице, последние четыре года не выпивал вообще. У него нарушился вестибулярный аппарат. Тяжело близких людей терять, с которыми тонны пота пролил. Мы ведь все вместе росли. Говорят, что ЦСКА всю страну обирал – это неправда. Своя школа давала по два-три человек в год, сами смотрите: 45 год рождения – Коля Толстиков, вратарь. 46-й – Викулов, Полупанов, Еремин, 47-й – Сашка Гусев, 48-й – Валерка Харламов, 49-й – я и Володя Лутченко, с которым мы с восьми лет вместе, фактически жизнь вместе прожили.
- Вы ведь были чуть ли не последним спортсменом, кто совмещал хоккей с футболом. Это стало практически невозможно в начале пятидесятых, а вы в 67-м сыграли против «Динамо» за футбольный ЦСКА.
– А я до сих пор футбол люблю сильнее. Вот все говорят: хоккей придумали канадцы. Да тогда и нации такой не было, как Канада, – хоккей придумали англичане. А кто придумал футбол? Все думают: англичане. Да какие англичане? Его придумал Бог! Мы в юности плакали, глядя на Тостао, Жаирзиньо, Пеле и Ривелино. Это такие красавцы были! Не то что Это’О, которого чуть ли не на телеге к полю подвозят, чтобы он играл. Однажды у нас была трехчасовая пересадка в Бразилии. Так я нырнул в такси и полетел на «Маракану», только чтоб посмотреть на нее. Вот как я футбол люблю.
Фил Эспозито и Юрий Блинов
- А как вы в него пришли?
– Мой двоюродный брат Борис играл за «Шахтер», дважды выигрывал Кубок страны, родной брат тоже прилично играл и всегда был для меня образцом – за всю жизнь ни одной папиросы не выкурил. Мы жили в маленькой квартире в Люблино – четыре брата, сестра и родители, но ничего – никто не обижался. Сестра танцевала в Большом театре, а меня тянуло на поле, но братья не пускали – считали, что достаточно в семье спортсменов.
- А вы?
– Как-то в Люблино приехала команда ЦСКА 46 года рождения. Я такой шанс не мог упустить и напросился к ним. Тренер спросил: «Ты какого года?» – «Сорок шестого», – отвечаю. – «Честно?». – «Честно». Документов-то никаких у меня не было, проверить не могли, так что поверили на слово: «Ладно, выходи играй». А я мало того, что в 49-м родился, так мне и надеть было нечего – ботинки одни, в которых во дворе бегал. В футбол я неплохо играл, так что тренеру ЦСКА понравился. Выдали мне форму, и когда я домой ее принес – мать аж зарыдала. Не то от радости, не то от неожиданности. А тренировал меня Алексей Григорьевич Гринин. Бессменный, между прочим, капитан команды лейтенантов.
- Лихо у вас все закрутилось.
– Из Люблино вышло два заслуженных мастера спорта – Николай Тищенко, который со сломанной ключицей стал олимпийским чемпионом, и Блинов. Я этим горжусь: вырос в бедной семье, где даже телевизора не было, сидел на печке и слушал по радио репортажи с чемпионатов мира, а в 17 лет я, маленький пацан из дубля, – вы представьте только – зашел в раздевалку ЦСКА, где сидели люди, которых знал весь мир, чьи имена я раньше только по радио слышал.
- Как вы выбирали между футболом и хоккеем?
– Зимой я занимался в хоккейной секции ЦСКА у знаменитого тренера Ерфилова и однажды нам объявили: Лешу Полякова, Бориса Ноздрина, Володю Лутченко и меня берут в команду мастеров. Я им тогда сразу сказал: вы, ребята, идите в хоккей, а я буду в футбол играть. Но Локтев – он тогда Тарасову помогал – сказал нам готовиться к игре со «Спартаком». Говорю Локтеву: «Константин Борисович, Бобров узнает – убьет». Всеволод Михайлович же тогда футбольный ЦСКА как раз тренировал. Локтев мне: «Ничего, я все улажу». И вот играем мы со «Спартаком» – после серии удалений остались три на три. Локтев кричит: «Выходят Ноздрин, Лутченко и Блинов». Вышли мы – выиграли 6:0, а я за период забросил три шайбы. После игры снова говорю: «Все, больше в хоккей ни ногой».
- И уже вскоре сыграли за футбольный ЦСКА.
– Накануне той игры с «Динамо» я забил два мяча за дубль, так что во втором тайме матча основных составов Бобров выпустил меня в пару к Дударенко – а под нами играл Владимир Федотов. Была возможность забить, но в итоге мы проиграли 0:2. Потом еще в Баку вышел. Приезжаю домой, – мы уже в Кузьминках жили – ложусь спать, а утром приезжают из комендатуры. Попросил отца: «Пап, не пускай их». Но ему делать нечего – четыре генерала приехали за мной, пацаном. Повезли меня на дачу министра обороны. Захожу, а там – Тарасов: «Во что играть будешь?». Отвечаю: «В футбол». – «А я говорю: в хоккей». – «А я говорю: в футбол». Андрей Антонович (Гречко, министр обороны) встрял: «Толик, а что он с тобой так разговаривает? Давай в часть его». Так мне и пришлось выбрать хоккей.
- А дальше?
- Поехал на сборы в Кудепсте. Весил 72 килограмма, а за 21 день сборов набрал еще 12. Оброс мышечной массой. Мне все давалось легко: кроссы, ускорения. В хоккейной команде одни легенды были, но меня приняли как своего: и Юрий Моисеев, и Женя Мишаков, и Анатолий Фирсов. Фирсов играл в тройке с Сенюшкиным и Волковым, но затем в команде появились Полупанов с Викуловым и им нужен был опытный дядька. Фирсов – это сказка: и сам играл на неземном уровне, и партнерам помогал расти. С ним играть – одно удовольствие: я ему пас, он – мне, вратаря изловили и закатили в пустые ворота. Фирсов на льду – это симфония.
- Чего не можете принять в сегодняшнем хоккее?
– Пример вам: вот есть Женя Лапенков, воспитанник ЦСКА. Он как-то играл за «Локомотив», а затем перешел в «Спартак» и я попал как раз на его игру против Ярославля, его бывшей команды. Там случился эпизод, когда игрок «Локомотива» опустился на колено, а Лапенков не пошел на него. Витька Пачкалин, тренер, спрашивает Женьку после игры: «Ты почему не бьешься?» – «Да это ж друг мой. Если б я в него въехал, он бы играть закончил». Я просто удивляюсь. 192 см роста, 98 кг, такая машина – и не играет. Сейчас вот жалуются, что сборная незрелищно играет, чемпионат мира провалила . Но Билялетдинов ведь воспитанник «Динамо», а они всегда играли по схеме 4 – 1. Четверо обороняются, один в атаке. А у ЦСКА была тактика силового давления, потому и выигрывали.
Род Джилберт и Юрий Блинов
- В футбольном ЦСКА вы застали Альберта Шестернева. Какая история, с ним связанная, вам запомнилась?
- Рассказал он нам про один случай, как играл на «Маракане» за сборную против Бразилии. В первом тайме Жаирзиньо так замучил финтами Бориса Кузнецова, что в перерыве тот поставил на стол бутсы и сказал: «Все, играть больше не буду – не могу». Качалин пробовал его переубедить, но в итоге крикнул Пономареву: «Готовы?» Володька вышел на замену, но наша сборная все равно проиграла – 0:2. Когда они вернулись в Москву, мы играли двусторонку на искусственном газоне ЛФК ЦСКА. Я бегу навстречу Пономареву, прокидываю мяч, а он раз – и подкат делает. Шестернев у него спрашивает: «Володь, а ты чего на «Маракане» против Жаирзиньо подкаты не делал?». Володька ему: «Я что, дурак? Чтоб надо мной 200 тысяч смеялись?»
- Ваша самая памятная футбольная поездка?
– Первый раз я выехал за границу с юношеской сборной – братья Нодия в ней были, Масляев, Володя Онищенко, Реваз Чохонелидзе. Приехали в Испанию и выиграли 2:0, а я забил оба мяча.
- В хоккейную сборную, я читал, вас внедряли вместе с Харламовым.
– Да, Валера потом часто приезжал к нам на дачу – моя прекрасная теща к нему как к родному относилась. Если б вы послушали ее рассказы про Валеру, вы бы плюнули на этот фильм про Харламова и не стали бы его смотреть.
- Да я и так плюнул. Там какой-то адский коктейль из выдумок и перевернутых фактов.
– Нет, ну как тренер может без коньков выходить на лед – они вообще соображают что-то? Меня часто спрашивают про это кино, а я и не знаю, что ответить. Не объяснять же всем, что Валера в Суперсерии выходил в тройке с Викуловым и Мальцевым, а с Петровым и Михайловым тогда играл я.
- А правда, что в аэропорту Монреаля вас встречали на кадиллаках?
– Встречали, но мы всей командой уселись в автобус. Вывели нас через задний вход и увезли в гостиницу. Наутро вышли на тренировку – канадцы нам, кстати, с новой формой помогли. Кое-как привыкли к канадским площадкам, но перед первой игрой полтора часа простояли на церемонии открытия Суперсерии. Ноги затекли так, что мы их уже не чувствовали. Пропустили быстро две шайбы, но минуте к седьмой почувствовали, что канадцы стали садиться – сначала Зима (Евгений Зимин) забросил, потом мы с Михайловым разыграли и сравняли – и понеслась. До сих пор пересматриваю записи и вижу, что я в тройке с Петровым и Михайловым ничего не испортил. Сильнее Володи Петрова я центрального нападающего вообще никогда не видел.
- Что происходило в раздевалке после 7:3 в первой игре?
– Да только то, что вошел наш посол канадский, Родионов, и встал на колени: «Спасибо за все, что вы сделали сегодня – я такого и за 20 лет бы не сделал. Мы сегодня договорились с канадцами о поставках пшеницы на пять лет».
- Юрий Лебедев рассказывал, что ему предлагали остаться в Канаде люди, выдававшие себя за его дальних родственников. А вам что предлагали?
– Ко всем подходили. Помню, приехали четверо, стали что-то предлагать. Я крикнул: «Police!» и те быстро скрылись. Я ж офицер – ну, как я мог остаться в Канаде?
- Какие отношения сложились с канадцами?
– Нормальные. Канадцы вообще классные ребята. Когда приезжали к ним ветеранской сборной, Иван Курнуайе приглашал нас в свой ресторан. Спросили их: «А чего вы нам руки-то не пожали в Канаде?» Отвечали: «А чего вам жать – вы же у нас деньги отняли». Мы до сих пор время от времени встречаемся. Ездим на турнир в Дубаи и Абу-Даби. Туда еще финны подтягиваются – Яри Курри и Эса Тикканен. Курри там порой такие комбинации разыгрывает, что народ по пять минут хлопает. Поездки эти устраивает мой знакомый из канадского посольства – его Боб зовут, но сам он русский, тоже в хоккей поигрывал. Звоню ему, говорю, что хочу с семьей съездить в Эмираты – пожалуйста. Даже денег не плачу.
- Удобно.
– Канадцы очень хорошо к нам относятся. Мне порой кажется, что в Канаде нас знают больше, чем в России. Ведь кем у нас заполняли трибуны, когда московская часть Суперсерии разыгрывалась? Сидело КГБ в галстучках да пиджачках. Нет чтоб простой народ пустить, порадовать людей. Билеты, поступавшие в продажу, стоили тысячу рублей – представляете? Я одному знакомому подарил билет, который хоккеистам выдавали, так он поверить не мог: «А меня точно пустят?» – «А чего тебя не пускать-то? Скажи, что ты дядя мой».
Борис Михайлов, Владимир Петров и Юрий Блинов
- На победной Олимпиаде в Саппоро, где вы забросили три шайбы, отличился чех Вацлав Недомански: сначала швырнул шайбой в Тарасова, а потом ударил главного тренера Чернышева. А вам от чехословаков доставалось?
– На чемпионате мира в Праге кричали что-то с трибун, но мне было наплевать – не обращал на это внимание. За чехов выступали братья Холики – и если Ярослав был страшным провокатором, то Иржи – вот таким мужиком. Когда приезжали играть с «Дуклой» на Кубок европейских чемпионов, Иржи всегда звал нас в гости. Дружили мы и с Иваном Глинкой – впервые пересеклись с ним на молодежном чемпионате Европы в Ярославле. Глинка жаловался мне: «Нам вашу сборную никогда не победить». Но на чемпионате мира после японской Олимпиады мы им все-таки проиграли.
- Мишаков, завершив карьеру, работал начальником военкомата, Лебедев перевозил в багажнике миллионы из одного банка в другой, а вам приходилось работать за пределами спорта?
– В охране я работал. Тренировал московский «Авангард», но там денег мало платили, поэтому успевал и туда и сюда. С половины восьмого до двенадцати подрабатывал охранником на заводе, а затем выходил на лед. Потом меня нашли и пригласили работать на Крайний Север.
- И как вам там работалось после пятидесяти лет в Москве?
– Пригласили в город Полярные Зори – 200 километров от Мурманска. Там хорошо: роза ветров, меньше 15 градусов не бывает. Красивый, чистый город. Пылинки нет. Директор Кольской АЭС Юрий Васильевич Коломцев многому меня научил – я таких людей не видел. Во всем меня поддерживал. Хоккейная команда «Полярные Зори» и до меня хорошо играла, но я пришел и сказал: «Нужно играть еще лучше – иначе пойдете в дворники». Коломцев смеялся, но я омолодил состав и мы всех обыграли – и на Кубке Севера, и на Кубке атомных станций. В финале играли с командой, которая наполовину была составлена из липачей, которых понавезли из Санкт-Петербурга. Подходит ко мне их тренер перед игрой: «Вот увидите – мы вас обыграем». А после – я к нему: «Помногу липачей берете. Не на то деньги тратите – лучше б детям отдали». Мы тогда 9:4 выиграли. Жалею, что в Мурманской области не остался. У меня там все было.
Понимаете, у меня рано умерла мама, через полгода – отец. Затем брат, двоюродный брат, сестра. Валентина Тимофеевна Яшина, жена Льва Ивановича, стала мне второй матерью. Очень порядочная женщина, она хорошо знала моих родителей. Они с супругой Боброва Еленой Николаевной – героические женщины. Переживали со своими мужьями и успехи, и трагедии. Мы ведь пропадали на сборах по девять месяцев. Нас, например, отпускали после игр домой только если мы одерживали 10 побед подряд. Да и то – наутро мы должны были вернуться в клуб.
Но я ни о чем не жалею, мне есть чем гордиться – я объехал весь свет, стал олимпийским чемпионом. Я не пью и не курю, у меня выросли дети, подарили мне внуков. Младший в три года уже смотрит хоккей и знает все про ЦСКА. Приемный сын тоже занимается хоккеем – мы его взяли восьмесячным, а сейчас ему 15. Надеюсь натренировать и его, и внука – и посмотреть, что получится.
- Вы ушли из серьезного хоккея в 28, но известно, что и после этого Борис Кулагин звал вас в «Спартак». Почему отказали?
– Мы всегда дружили и с Зиминым, и с Шадриным, и с Якушевым, хотя руководители – Минобороны и Моссовет – перед матчами постоянно настраивали нас друг против друга. Но вы ведь сами знаете – я всю душу отдал ЦСКА. Как я мог уйти в «Спартак»?
Валерий Маслов: «Смородская в футболе сечет – ее же Газзаев два года натаскивал»
Юрий Лебедев: «Немцы выкатывали на лед две бочки пива и не начинали игру, пока все не выпивали»
Фото: РИА Новости/Дмитрий Донской/Долягин, Fotobank/Getty Images/Melchior DiGiacomo/Melchior DiGiacomo