Славный парень. Несколько историй от Крэйга Беллами

LiverpoolFC.ru представляет вашему вниманию несколько отрывков из автобиографической книги Крэйга Беллами «Славный парень» (GoodFella).

Об инциденте с Рийсе

В феврале 2007 года «Ливерпуль» отправился на тренировочную базу в Португалию, где пять дней готовился к матчу Лиги чемпионов против «Барселоны». В последний день пребывания в Алгарви наставник «Ливерпуля» Рафаэль Бенитес разрешил игрокам поужинать в местном кафе, но спокойная обстановка была нарушена спором, возникшим между Крэйгом Беллами и Йоном-Арне Рийсе, которого называли просто – Рыжий.

Рыжий был отличным парнем, но порой вёл себя как ребёнок. Он безумно любил соревноваться. Когда мы спорили, кто сможет попасть мячом в перекладину, он всегда был помешан на том, чтобы выиграть. Люди часто шутили на эту тему и говорили: «Могу поспорить, Рыжий смог бы это сделать».

В ту ночь в «Вале-до-Лобо» [гольф-клуб, отель], я сидел со Стивом Финнаном, с которым делил комнату в отеле, Сами Хююпия и Рыжим. Я несколько раз посоветовал Рыжему спеть песню, но он ответил, что у него нет никакого желания этого делать. Когда я снова попросил его спеть, он не выдержал. Он буквально рассвирепел. Он поднялся и закричал: «Слушай, я не собираюсь петь и мне надоело выслушивать твои назойливые комментарии по этому поводу».

Сами сказал, чтобы я не обращал на это внимания и вскоре Рыжий спокойно ушел. Но чем дольше продолжался тот вечер, тем сильнее я подвергался воздействию алкоголя, и вся эта ситуация начала выводить меня из себя.

В то время я был человеком, который не умел справляться со своими эмоциями, когда кто-то проявлял ко мне неуважение на глазах у остальных игроков. Спиртное плохо на меня влияло. Оно превращало меня в самого плохого парня на земле. Спустя какое-то время я сказал Финнану, что нам пора уходить. Я сказал ему, что хочу разобраться с Рыжим.

«Я этого так не оставлю»,– сказал я Финнану.

«Ты о чём?» – спросил он.

«Об этом рыжем куске дерьма, ему не следовало говорить со мной в таком тоне», – ответил я.

Финни посоветовал мне не обращать на него внимание. Он попросил меня забыть об этом инциденте и лечь спать.

«Нет, я не собираюсь его игнорировать, – сказал я. – Я пойду в его комнату».

Финни хотел, чтобы я успокоился. «Нет, давай просто пойдем в нашу комнату и ляжем спать», – сказал он.

Он пытался меня взбодрить. Это было похоже на разговор надзирателя с сумасшедшим заключенным. Все-таки мы вернулись в нашу комнату, но я все еще не мог успокоиться.

Наверху у нас был общий зал с диванами. Там же располагались наши клюшки для гольфа. Я взял одну из них, так как был очень зол на Рыжего. Это была железная клюшка «Айрон-8». Я просто хотел его немного напугать. Во время тренировок он часто пытался вывести меня из себя, подталкивая меня в спину.

Я думал про себя: «Иди к чёрту, Рыжий».

Я подошёл к его комнате и постучал в дверь. Ответа не последовало. Я попытался открыть дверь, и оказалось, что она была не заперта. Я вошел и включил свет. Рыжий лежал в постели. Из-за яркого освещения он отвернулся от меня и прикрыл глаза ладонями.

Не говоря ни слова, я ударил его по спине клюшкой. Нельзя сказать, что я ударил его со всей силы. Если бы я как следует замахнулся, то мог пробить потолок. Финни, к слову, прятался за дверью, а Рыжий запаниковал. Он свернулся в клубок вместе с одеялом.

«Если еще раз будешь разговаривать со мной в таком тоне на глазах у других людей, я пройдусь этой клюшкой по твоей голове», – сказал я.

«Послушай, я не это имел в виду, – ответил Рыжий. «Нет, именно это ты и имел в виду», – рявкнул я на него.

«Нет, нет, всё не так», – продолжал он.

«Всё так, – не успокаивался я. – Это второй и последний раз, когда ты повышаешь на меня голос, ясно?».

Я начал потихоньку остывать, как обычно и происходит с подвыпившими людьми, но выкинул еще пару угроз в его адрес.

«Если тебя что-то не устраивает, то найдешь меня завтра в моей комнате, – сказал я ему. – Не надо никому жаловаться».

Я ненавижу себя за то, что сделал. Это был жалкий и невероятно глупый поступок. Я вел себя как типичный напившийся в стельку хулиган. В конце концов, я ушел.

Когда мы с Финни возвращались в нашу комнату, к крыльцу подъехал клубный автобус и оттуда выходили все игроки. Они столкнулись с нами в коридоре и, не подозревая о случившемся, начали складывать свои вещи в нашем зале.

Та ночь выдалась долгой. Никто даже не заметил, что я держал в руке клюшку для гольфа. А если и заметили, то не стали об этом упоминать. Вечеринка продолжилась. В зале царил полнейший беспорядок. Диваны были перевернуты вверх ногами, абажуры были вырваны от ламп, кто-то даже бросил тарелку, и она разбилась о чью-то голову.

К тому времени, как я отправился спать, наша комната стала синонимом хаоса. Затем я услышал, как Финнан стучится в мою дверь. «Рафа и Пако сейчас внизу», – сказал он.

«Чёрт, – подумал я. – Есть много причин, по которым они могли приехать».

Я спустился вниз. Это была нелицеприятная картина. Рафа и его ассистент Пако Айестаран сидели на диване, который, должно быть, самостоятельно подняли и поставили в правильное положение.

Рафа – самый уравновешенный человек, которого я встречал – находился в окружении полнейшего хаоса. Повсюду были разбросаны тарелки и абажуры. Рафа посмотрел на меня и посоветовал надеть обувь, чтобы ненароком не порезаться о битое стекло.

«Йон-Арне Рийсе только что зашел в мою комнату и сообщил мне, что ты набросился на него с клюшкой для гольфа», – сказал Рафа.

«Я бы не сказал, что набросился на него», – ответил я.

Я рассказал свою версию произошедшего. Я был полон раскаяния. Рафа выглядел ошеломленным. Оказалось, у него тоже выдалась тяжелая ночь. Спустя некоторое время в комнате появился Дудек с ссадинами в нижней части лица.

«Что случилось с Ежи?», – спросил я.

После того, как вчера я ушел в свою комнату, все вышло из-под контроля. Ежи отказался покинуть бар, и сотрудникам пришлось вызвать полицию. Закончилось всё тем, что он оказался за решеткой. Рафе пришлось вытаскивать его лично. На самом деле, я почувствовал облегчение.

«Это намного хуже моего инцидента с Рийсе, – думал я, бросая взгляд на Ежи. – Возможно, это спасёт меня».

Как же я ошибался.

О Бенитесе

Когда я впервые оказался в Мелвуде, было ощущение, что всё происходящее в моей карьере до сегодняшнего дня вело меня к этому моменту. Всё было как во сне. Это было то место, где трудился Билл Шенкли. По этому газону ходил Боб Пейсли. Здесь тренировались Кенни Далглиш, Йэн Раш и Робби Фаулер. Хотя инфраструктура была новой и оборудованной по последнему слову техники, от неё веяло славной историей клуба.

Тысячи мыслей крутились в моей голове. Всего лишь год назад моё имя поливали грязью, и каждый клеймил меня смутьяном и нарушителем спокойствия. Я пережил четыре операции на подколенных сухожилиях и две на крестообразных связках. Я страдал от приступов депрессии.

Я даже вспомнил о том, как сидел в своём гараже в Норвиче в канун Рождества и выполнял жим ногами. Вот для чего я делал это – чтобы попасть сюда. Для того, чтобы стать игроком «Ливерпуля». Я закончил с медицинской волокитой и поднялся наверх, чтобы встретиться с Рафой Бенитесом в его офисе. Я присел. Он выглядел по-деловому. В руках у него была вырезка из газеты, большую часть которой занимала моя фотография с оскалом на лице. В те времена такое выражение лица было для меня не редкостью. В этом не было ничего необычного.

Он спросил: «Почему у тебя такое лицо»? Я ответил ему, что не знаю.

«Ты не можешь вести себя подобным образом, – сказал он. – Подобная агрессия – это не то, что нужно тебе как игроку».

Я ответил ему, что всё понимаю и стал вспоминать об игре, в которой произошёл этот инцидент. Это был матч против «Сандерленда» предыдущего сезона. Голкипер «котов» Келвин Дэвис толкнул меня в спину. В то время я испытывал проблемы со спиной и не очень любезно отреагировал на толчок.

Ничего из этого я не сказал Рафе. Я подумал, что для этого было не самое подходящее время. Затем он достал доску и стал задавать мне вопросы по футбольным расстановкам. Он спрашивал меня, что я думаю по поводу той или иной схемы, по поводу их сильных и слабых сторон, по поводу преимущества играть между линиями; куда бы я стал перемещаться, если бы мой партнёр по команде с мячом находился в определённой позиции.

Он задал мне вопросы по каждому из сценариев, которые только существуют на свете. И каждый мой ответ, даже если он был правильным, преобразовывался в другой ответ.

«Когда ты играешь на острие атаки, и мячом владеет этот игрок, куда ты побежишь»? – спросил меня Рафа. Это был тест с несколькими возможными вариантами ответа.

«Я побегу влево», – ответил я. «Точно, только сначала беги вправо, а затем влево», – продолжил он. Позже другие игроки сказали мне, что в этом был весь Рафа.

Его отношение слегка застало меня врасплох. На несколько секунд мне показалось, что я нахожусь в присутствии неулыбающегося директора школы. Атмосфера в клубе тоже казалась странной. Это было место для бизнеса и место для работы.

Трудно было заметить улыбку у кого-либо на лице, и смех там был далеко нечастым гостем. Даже физиотерапевты были на пределе, когда выполняли свои обязанности. Складывалось ощущение, что каждый чувствует себя некомфортно и насторожено.

На следующий день я познакомился с Пако Айестараном – ассистентом Рафы и тренером по фитнесу. Занятия по физподготовке не были столь же замысловатыми. Было по-армейски, правда. В основном, продолжительные и изнурительные пробежки. Это было очень профессионально – с сердечными датчиками и поясами, но в этом не было духа товарищества. Все упражнения повторялись дважды – тактические уроки, позиционная игра, проработка тактической игры. Рафа контролировал каждый процесс.

Многие из тактических уроков Рафы были очень, очень хороши. Он был невероятно проницательным, и в этом плане я многому у него научился. Но он не мог смириться с мыслью, что для некоторых игроков необходим элемент свободы, и что все мы выражаем себя на поле по-разному. Он был очень жёстким.

Он отрабатывал определённые перемещения снова и снова. В этом плане немного смахивало на американский футбол. Когда мяч находился в определённом месте, Рафа хотел, чтобы игроки двигались согласно установленной схеме – равно так же, как он объяснил это мне, когда мы впервые разговаривали с ним в офисе. Вингер смещается в центр, крайний защитник занимает его место, а нападающий каждый раз должен бежать к ближней штанге.

Возможности того, что тренер зачтёт тебе упражнение после нескольких попыток, не допускалось. Ты должен был продолжать выполнять его снова и снова, потому что тем самым мог открыть пространство для другого игрока. Половину времени я чувствовал себя приманкой.

Но я многому научился. С точки зрения оборонительных действий, Рафа был исключительно хорош. Он был очень хорошо осведомлён о соперниках и понимал, как свести на нет угрозы с их стороны и сдержать их атакующих игроков. Он прибегал к анализу видеозаписей оппонентов, чтобы шаг за шагом разобрать их сильные и слабые стороны. Подготовка к играм была чрезвычайно тщательной. Рафа стал первым иностранным менеджером, под руководством которого мне довелось работать, и я многому у него научился.

Но нам не оставлялось никакой возможности для импровизации. Никакой! Он не доверял этому. Из всех менеджеров, с кем я работал, он доверял своим игрокам меньше всего. Он был именно таким. Это не приносило нам особого удовольствия. Не существовало незначительных игр или чего-либо в таком роде.

Всё рассматривалось через призму тактики и подкреплялось практическими занятиями. Это походило на день сурка. Ты приезжал на полигон и занимался одними и теме же вещами снова и снова. Иногда после тренировочной сессии нападающие хотели поработать над ударом, но сразу после того, как звучал свисток об окончании занятий, Рафа самолично собирал все мячи и складывал их в сумку. Никому не было дозволено заниматься сверхурочно. Он был одержим тотальным контролем.

Ещё одной вещью, к которой мне пришлось привыкнуть под руководством Рафы, была ротация состава. Одну неделю ты играешь, следующую – нет. Все футболисты узнавали о том, кто войдёт в основу, лишь за час до начала матча. Мне было тяжело к этому привыкнуть. Всё с этим связанное вызывало у меня негативные чувства.

Я всегда готовился к тому, что выйду с первых минут, потому что нахожу подобный подход профессиональным. Но во время игры я должен обрести определённое душевное состояние. В день матча я абстрагируюсь от всего вокруг. Я очень ревностно отношусь к этому. И, при подобных обстоятельствах, очень сложно за час до игры услышать о том, что ты остаёшься на скамейке запасных.

Готовясь к матчу с мыслью о том, что буду играть, я также обрекал себя на ещё большее разочарование в том случае, если этого не происходило. Поэтому позднее я решил, что необходимо сменить тактику. Я перестал очень серьёзно настраиваться на игру с той целью, чтобы легче справляться с разочарованием от непопадания в основу.

Но в случаях, когда я начинал с первых минут, это буквально повергало меня в шок. У меня оставался лишь час для того, чтобы подготовиться к матчу. В такие моменты моему терпению приходил конец.

Рафа говорил, что не объявляет стартовый состав почти до самого начала игры, потому что не хочет давать соперникам преимущества. Он не хотел допустить утечки информации и не доверял игрокам этот секрет. Он не доверял игрокам на футбольном поле и определённо не собирался делать этого и за его пределами.

О Далглише

Говорят, Кенни Далглиш – самый великий футболист «Ливерпуля» всех времён. Возможно, так и есть. Но я думаю, что он не только самый великий футболист, он – самый великий человек, когда-либо выступавший за «красных».

В этом нет никаких сомнений. Быть в его команде – большая честь. Он был прекрасным менеджером, за которого стоит сражаться. Он оказывал на клуб успокаивающее влияние. Он был просто Королём и настоящим человеком. Скромность и смирение, которое он день за днём проявлял по отношению к каждому, были невероятными. Когда я говорю «к каждому», я имею в виду не только игроков, я подразумеваю весь персонал клуба.

Впечатление, которое складывается о нём по телевизору – закрытый и односложный – с точностью до наоборот отражает его истинный характер.

Перед финалом Кубка Лиги он показал нам короткометражный фильм, который иллюстрирует, что значит «Уэмбли» для «Ливерпуля», и какое значение для клуба имеет возвращение на этот легендарный стадион. Я сидел там и наблюдал за наставлениями Шенкли и за тем, как Кенни забивает тот невероятный победный гол в ворота «Брюгге» в финале Кубка Европейских Чемпионов в 1978 году.

И я вспомнил годы моего детства, и как я становился старше и хотел быть частью этого клуба. Когда фильм закончился, на моих глазах были слёзы. Для таких игроков, как я, нет ничего лучше, чем выступать за «Ливерпуль» под руководством Кенни Далглиша. После того, как клуб выиграл первый трофей за шесть лет, Король был уволен, и я понял, что пора уходить и мне.

О возможном переходе в «Эвертон»

Летом 2005 года, сразу после того, как подошёл к завершению срок моей аренды в «Селтике», куда я временно перебрался из «Ньюкасла», я встретился с Дэвидом Мойесом в отеле «Селтик Манор» в пригороде Ньюпорта.

У нас состоялся очень приятный разговор. Мне всегда был по душе стиль игры «Эвертона» под руководством шотландца, я пребывал в восторге от их трудовой этики и отношения к делу. Дэвид был очень убедительным, но перспектива выступать за «ирисок» казалась мне странной, потому что с детства я был преданным болельщиком «Ливерпуля».

Спустя несколько дней, когда условия моего трансфера уже были согласованы, я вновь приехал на встречу с Мойесом. На этот раз разговор состоялся в его доме недалеко от Престона. Я привёз с собой свои вещи, чтобы после подписания контракта переночевать в отеле и уже на следующий день начать предсезонную подготовку.

Но в тот момент, когда я оказался на месте, я сразу понял — что-то изменилось. Я как будто разговаривал с другим человеком. Дэвид выглядел напряжённым и враждебным. Он озвучил мне ряд правил. Они были очень детальными и конкретными. В них были описаны определённые сценарии и даны указания, как мне следует поступать в тех или иных ситуациях.

«Если на 60-й минуте я попрошу тебя переместиться направо, ты не должен мне перечить» или «Если тебе есть что сказать, не говори ни с кем об этом, приходи ко мне».

Правила всё не заканчивались. Я подумал: «К чему это всё приведёт»?

Это был совершенно другой человек, нежели тот, с которым я беседовал месяц назад. Складывалось впечатление, что у Мойеса с кем-то состоялся разговор, который изменил его мнение обо мне. Со стороны это выглядело очень странно. Если бы не случилось этой второй встречи, я бы, безусловно, подписал контракт. Теперь же я не мог этого сделать. Я понял, что оказался в глубокой заднице.

Председатель «Эвертона» Билл Кенрайт по телефону сообщил о том, что все формальности по моему контракту улажены. Мой представитель не стал углубляться в детали, а просто сказал мистеру Кенрайту, что я передумал. Спустя пару недель Мойес позвонил моему агенту и принёс свои извинения.

Я не держу на него обиды. Мне очень нравится Дэвид, и впоследствии он несколько раз предпринимал попытки меня подписать. По моим догадкам, кто-то сказал Мойесу, что со мной будут проблемы, и он немного запаниковал.

Перевод текста на русский язык: LiverpoolFC.ru

Читайте также: блог сайта LiverpoolFC.ru на Sports.ru