Матч памяти Гатти
Сегодня прямо за мной в пабе сидел известный московский ресторатор. Ресторатор пил виски (или что-то еще янтарное и со льдом), но болел при этом за Италию. Дополнительное время его явно не расстроило: во-первых, всем известно, что англичане не умеют бить пенальти, во-вторых, паб принадлежал этому самому ресторатору, и каждый новый выпитый сидр приносил ему дополнительный доход. Когда по ходу серии пенальти сомнительные итальянцы, из каких-то хитроумных побуждений массово пришедшие смотреть футбол на территории врага, стали оглушающе колотить по столам, известный ресторатор выглядел торжествующим. В конце концов, делать паб, в котором никогда не будет чересчур громко, как-то неинтересно.
На самом деле, это был чуть ли не первый матч после России с Чехией, который вызвал столько эмоций, и первый четвертьфинал, в котором хотелось оставить обоих участников, выгнав из полуфинала кого-нибудь ненужного. Все трое предыдущих полуфиналистов выиграли по делу – но вообще-то все эти чемпионаты Европы смотрят как раз потому, что от дел хотят отдохнуть.
Давайте уже скажем наконец, не стыдясь. Никому (я вычитаю статистическую погрешность унылых диванных специалистов и невостребованных профессионалов, журналистов, wannabe-журналистов и людей с от природы расчленяющим устройством ума вроде Давида Кардоша) не нужен сам по себе футбол совсем уж высокого уровня – достаточно, чтобы бежали и толкались, били и пасовали, спасали и забивали. Нам нужно, чтобы было интересно. Тем более никому не нужны тактические находки вроде той, которую сейчас демонстрирует сборная Испании, предлагающая отказаться от прежних амплуа, оставив всех просто «футболистами». Как за это болеть? Кому сопереживать? Не мучайте детей – им даже в мультиках персонажи нравятся за свои отличительные качества (мне вот Донателло нравился, потому что палка у меня была или хотя бы могла быть, а нунчак и саев совсем не было) – 10 одинаковых черепашек, заменяющих друг друга на любой позиции, не годятся в качестве героев (хотя наличие рыжей бороды у одной из них кое-как спасает). Нравится ли хотя бы самим испанцам их команда – эта улучшенная версия лернейской гидры, у которой нельзя отрезать все головы не потому, что они вырастают заново, а потому, что у нее их просто нет? Говорят, морскую губку можно пропустить сквозь сито и из получившегося пюре быстро воссоединится новый живой организм, такой же, как был – но морских губок не показывают даже по Animal Planet, не говоря уже о «Спорте-1». Думаю, именно из-за того, что на них не так уж интересно смотреть.
Давайте уже скажем наконец, не стыдясь: никому не нужен сам по себе футбол совсем уж высокого уровня
Так вот, на матч Англия-Италия смотреть было еще как интересно, пусть одни действовали в основном на кураже, а другие – тоже не пойми как, хоть и лучше (и еще у них был Балотелли). Черт, да я только сейчас понял, в чем состоит сокровенный смысл офсайда: он нужен для того, чтобы сначала в голевом экстазе кричала одна половина зала, а сразу за ней – другая, хохоча и торжествуя от заново обретенной веры в мироздание. Впрочем, про футбол вам объяснят позже. Да что там, вам даже расскажут что-нибудь про искусство, оперу, славных фемин и тайный смысл Кодекса чести, снабдив парой дифирамбов себе и отсылками к историческим персонажам, о которых вы никогда не слышали. Это все прекрасно и даже необходимо, но этой глубокой ночью, прямо перед рассветом, я хочу поговорить о другом.
Помнится, был такой боксер Артуро Гатти. Он очень плохо кончил, примерно как Пушкин и Есенин одновременно: погиб в 37 лет, в гостинице, из-за жены, то ли убит, то ли сам повесился. Смысл бокса Гатти сводил к очень простому, по сути своей языческому действу: его били по лицу 12 раундов, а он бил соперника в ответ, когда у него получалось. Чаще он выигрывал, иногда нет – но ни один зритель не уходил недовольным. Подозреваю, что стоявшие в ближайших рядах получали в итоге несколько капель его крови на одежду (итальянские черты лица Артуро уже к середине боя превращались в сугубо азиатские от заплывших скул и рассечений), но даже по телекартинке можно было почувствовать это причастие: Гатти входил в экстаз, в измененное состояние бытия, он плыл над болью, пока гонг наконец не обрывал поединок. На него ходили, его смотрели; зрителям как-то было понятно без лишних слов, что бокс придумали именно для этого, а не для того, чтобы каким-то откормленным двухметровым парням было проще заниматься политикой в странах Восточной Европы. Гатти родился в Италии, возле злосчастного аббатства Монтекассино, разрушенного в ходе Второй Мировой налетами войск союзников, в которых принимал участие великий неизвестный писатель Уолтер Миллер. Но в этом матче, конечно, в роли Гатти была Англия.
Дело в том, что футбол сборных – это тоже несколько атавизм. Это фундаментально несправедливое зрелище, в котором на одной стороне великий мастер пластических этюдов Балотелли и Пирло, который понял весь смысл футбола еще в юности, но которому постоянно несколько не хватает возможностей тела, чтобы проявить все свое высшее знание. На другой стороне – какие-то другие парни, которые мне нравятся и которых мне не хочется сейчас никак обижать, но которые в целом не виноваты, что играть против соперников приходится именно им. У разных стран – разные урожаи, разная генетика и подходы к воспитанию футболистов, и, скажем, Энди Кэрролл пригодился бы сборной Португалии куда больше, чем своей собственной. Выступление сборной – даже не первая, а какая-то третья производная от собственно футбола самой страны (пусть и связанная с ним больше, чем результаты «Евровидения» и состояние музыки), некоторая любопытная условность, и смотреть на эти команды интересно в первую очередь именно из-за этого самого несовершенства. В этом есть что-то от запрещенных, неправильных развлечений: битв бомжей из-за бутылки или желании узнать, сможет ли удав сожрать особо крупную жабу.
Футбол сборных – это несколько атавизм. Это фундаментально несправедливое зрелище
Если не ошибаюсь, компьютеры давно уже научились всегда выигрывать в шашки, пусть и делают это без залихватских щелчков о стол старинной лакированной доски в местном Дворце пионеров. Я видел профессионалов в компьютерных играх – они совершают тысячи непонятных зрителю кликов по экрану просто потому, что выигрывают так доли секунды, помогающие победить. Выигрышные стратегии практически всегда выглядят мерзко, утомительно и безжизненно. Нас слишком разбаловали голливудские сценаристы: в жизни крайне мало места восхитительным сложным планам, десятишаговым аферам, в которых все части обязательно сходятся единственно возможным для записного неудачника способом. В жизни обычно выигрывает не тот, кто все здорово придумал, а самый сильный, самый терпеливый или просто тот, кому гораздо больше надо – и если тебе приносит успех самая унылая деятельность, ты будешь продолжать действовать тем же способом. В футболе, собственно, все устроено так же.
Поэтому те случаи, когда дело действительно доходит до «гораздо больше надо», когда сухие соотношения сил заменяются человеческой историей, так ценны и так важны – только так можно почувствовать наконец, как игра выходит за рамки игры и направляется куда-то вглубь сознания, вызывая в себе память неандартальцев, выживающих тигров из пещер, и тероморфов, завоевывающих себе место среди девонских папоротников. Особенно когда оба соперника действительно несовершенны, как Англия, Италия или Артуро Гатти, и дело не доходит до сравнения пятых знаков после запятой. Просто играли две команды, и одна умела одно, а другая – другое и лучше, и никто не знал наверняка, как выиграть, и один вратарь смеялся и скалился перед пенальти, а другой хмурился, и хмурый победил, потому что был взрослее, и лучше, и просто знал, что это за бремя и боль – быть вратарем до конца. Гатти столкнулся с Гатти, и победил тот из Гатти, который был старше и мудрее.
Нам нужно несовершенство. Только в нем есть какой-то смысл, какая-то драма, что-то живое и близкое
Нам нужно несовершенство. Только в нем есть какой-то смысл, какая-то драма, что-то живое и близкое. Невозможно любить что-то совершенное, без недостатков (любовь, наверное, только там и начинается, когда замечаешь хотя бы один недостаток), и нет никакой истории и сюжета в столкновении идеальных персонажей. Все должны быть способны проиграть, и каждая выигрышная стратегия должна пресекаться в корне. Никто не имеет права играть вместо футбола в крестики-нолики, где главное – поставить первый крестик в центр. Поэтому матчи несовершенных сборных важнее, и интереснее, и нужнее, чем матчи клубных турниров, где подобран состав, выстроена игра и соперники отличаются по силам куда меньше, чем даже в четвертьфиналах чемпионата Европы.
Простите за весь этот сумбур в мыслях, у меня, конечно, не получилось донести и четверти того, что стоило бы. Завтра вам расскажут об этом смешном (давно, кстати, я так часто не смеялся во время футбола) и красивом матче куда лучше и правильнее, с обилием футбольных наблюдений и точных фраз. Но некоторые ощущения живут совсем немного, и если ждать слишком долго, то можно решить для себя, что розы пахнут лишь одним подгнившим сеном. Не опаздывайте с сильными чувствами, их в мире не так уж и много.
Фото: Fotobank.ru/Getty Images/Scott Heavey