Еще раз о счастье

Василий Уткин в блоге на Sports.ru – о чемпионском матче «Зенита» в Раменском, радости за своего лучшего друга и фотографах от Михаила Боярского.

Ну вот, мой друг, это и случилось. Хотелось бы, конечно, пораньше. Вон и Дима, и Семак уже сколько лет как чемпионы. Ага, тебе скоро стукнет тридцать два. Но ты не парься. У титула в каждое время свой вкус: одно дело выиграть в восемнадцать и совсем другое – вот как сейчас. Есть люди, которые могут сравнить, у которых в жизни было и то, и другое. Вот Егор на следующий год, может, нам расскажет – он тоже этого заслуживает, вот уж кто труженик. Титулы – они же как дети, когда Бог пошлет, тогда и счастлив. Что-то я ударяюсь в сантименты... Но очень уж рад за тебя.

Чертов Дяденька. Человек, который не опаздывает. Нам вместе ехать в Раму, я ему спокойно отписываю: давай заберу тебя в 10:45 – 11:00. Ну, а что писать? Езды там час с небольшим. Ну, полтора. Но матч-то в два! И что мне присылает этот маньяк неопаздывания? Типа – воля твоя, но максимум – в пол-одиннадцатого! Да-да, пятнадцать минут за почти четыре часа до матча все решат. Утро. Я честно еду к 10:30. Но вот как Дядя не опаздывает, так и я не приезжаю вовремя. Если я еду к 10:30, я точно буду в 10:45. Дядя стоит во дворе в длинной черной куртке с капюшоном, немного похожий на монаха. Интересно, станет бубнить или не станет?

У титула просто в каждое время свой вкус: одно дело выиграть в восемнадцать и совсем другое – вот, как сейчас

Дорога прекрасна. Кабы Рама была ближе, я бы ездил туда на все матчи. Правда, Волгоградка – дико скучная трасса. Просто нет по пути ничего, на чем глаз мог бы притормозить. Эх! Так от этого способ – компания. Юрий Альбертович воздержался от бубнежа. Болтаем о чем-то  безмятежном. Нам есть что вспомнить – мы редко работаем вместе со стадиона, и как раз в Раменском был один редкостно удачный матч. Тогда «Локомотив» с «Тиролем» играл за выход в Лигу, молодой Измайлов творил чудеса, Игнашевич вбил сумасшедший гол метров с тридцати со штрафного... Там, кстати, тогда еще не было комментаторских кабин. Сидели за столиком почти что на трибуне, справа от губернаторской ложи. На воздусях...

И, естественно, мы на месте без чего-то двенадцать. На стадионе ни команд, ни болельщиков. Так, постепенно собираются одни и где-нибудь через полчаса приедут другие. А пока – мы да милиция. Олег Манохин, главный наш оператор, сосредоточенно поглощает булочки. И вот еще Боярский гуляет. Офигенная шляпа. Скучающие коллеги рвут на интервью.

Накануне боролся с искушением. Думал, эсэмэснуть за победу – или не стоит. Вроде бы в заводе нет у нас такого обычая. Так что, мало ли, может, не на фарт. Станешь тут с вами суеверным! Не написал. Как выяснилось, все правильно сделал, но сейчас-то, за два часа до матча, откуда мне это знать?

- Михаил, а вы помните, где смотрели чемпионский матч – тот?

Ожидаю возвышенного рассказа об одном из самых дорогих воспоминаний молодости для любого питерского болельщика.

- Нет. Не помню. Тогда вообще как-то все проще было. Я наверняка работал где-то. Тогда у меня съемок вагон был... Нет, не помню. – Боярский зябко кутается в шарф. – Горло надо беречь, мне еще сегодня вечером выступать...

- Хм, Михаил, нам вот прямо сейчас выступать! И тоже горлом!

- Шарф у тебя хороший...

«Вот есть две фразы – я ваш кумир и еще – дай фотограф. Да?» «Есть еще третья, Михаил: вы мне симпатизируете!»

Неожиданно рядом возникает лунообразное лицо неизвестного человека. Человек улыбается во все лицо и говорит следующее:

- Здрасте! Я ваш кумир! И ваш, Василий, тоже!

Ну, как устоять перед кумиром? Даем по автографу. Боярский улыбается: «Вот есть две фразы – я ваш кумир и еще – дай фотограф. Да?» «Есть еще третья, Михаил: вы мне симпатизируете!» «Ну да: я ваш кумир, вы мне очень симпатизируете, дайте фотограф!»

Дядя, базирующийся тут же, уютно ржет. До матча час, я понимаю, что Великий Неопаздывающий уже хочет подняться в кабину и там заберложить. Но нет. Нам нужно дождаться команд. «Зенит» появляется вторым. Радим почему-то вышел на поле с фотокамерой. Трибуна зенитчиков уже почти полна. Они что-то подкрикивают – в тренировочном режиме. Машем с Розой ему рукой. Радим сперва отвечает, потом медленно, вальяжно идет через поле. Он спокойно улыбается.

- Эй, мы тебе удачи желать не будем. Мало ли, не на фарт.

- Да ладно!

- Но все равно все будет нормально. Вон ты какой спокойный.

- А чего волноваться-то. Или будет, или нет. Одно из двух. – Радим дает какому-то кумиру фотограф. – Слушай, нас так тут внимательно опекали два дня. Просто супер довезли, когда с выезда на выезд – это просто удивительно. Представляешь – там автобус к трапу, тут к трапу... И в результате мы всегда приезжали к ужину, к семи, а тут четыре – а мы уже в гостинице. Прямо растерялись. – Все улыбаемся. – Пришлось в карты даже поиграть. Дик – и тот не знал, чем себя занять. Сидел, смотрел. Наверно, пытался разобраться, что за игра.

- Переводчика спрашивал? – подыгрывает Роза.

- А переводчик ему говорит: а в сику, Дик!

- Да не, Вась! Мы в бридж играли... Пойду я. – Радим столь же вальяжно трюхает назад, через поле.

В нашей кабине не работает монитор. Ну, как работать такой матч без повторов?

Неторопливо так, вразвалочку. Дядя тут же разворачивается и своей развалочкой, в свой ритм покачиваясь, взгромаздывается на вершину портативной раменской трибуны. Еще несколько глотков воздуха – расходимся и мы с Боярским. А чего тут стоять, фотографы тратить? Успеется...

Дядя был прав, как никогда. В нашей кабине не работает монитор. Ну, как работать такой матч без повторов? Да никак. А не приди он заранее, никто бы и шума не поднял. Монитор начинает работать за минуту до матча. Мы уж поздороваться успели.

Никогда я, Радим, не думал, что меня такая волна накроет. Но бывают же случаи. И что мне Зенит? Что мне Питер? Мало ли команд комментировать приходится, да и матчи были пострашнее. Мне вот не верят, когда я говорю, что не болельщик. А, между прочим, болеть за друзей гораздо опаснее. Для того же сердца. Причем тут особенно трудно то, что ничем помочь не можем. Ни я тебе, ни ты себе. Так уж вышло. Нам смотреть.

Игра как игра. Нормальный титульный матч, в общем. От ножа. Гол рикошетом; все, как и положено. Вот только, как ни болеется, очень приятно, что Сатурн несется вперед. И Гьян этот борется и борется за верховые мячи. Тимощук в начале игры совершает одну ошибку за другой – хотя, казалось бы, да, уж кто-кто... И эти вот минуты незабываемые, когда Сатурн припер Зенит в последнпие минуты. И сэйв Малафеева, который в первом тайме тоже дергался. И Чори из-под перекладины... Мое сердце остановилось, знаете ли. Постояло немного – и снова пошло.

Победа ваша. Вы – чемпионы. Мы с Дядей выискиваем Радима на поле. Ну, вот и все. Можно передавать слово.

Устал...

- Дядь, ну, пошли к Радиму сходим? – Радость постепенно уходит с поля, первым в раздевалку направляется Аршавин.

- Думаешь, пустят? – Неуверенность в лучшем – еще один верный признак Юрия Альбертовича.

- Да пусть попробуют не пустить.

«Слушай, фотограф, если прочтешь – пришли, а? У меня в жизни не очень много таких вот фотографий»

Не жду Дядю, захочет – сам пойдет. Быстро к полю. Тут главное – уверенность. Рожа у меня, наверное, как кирпич – пропускают безропотно, без слов. Через поле. Перед входом в разхдевалку кордон. «Не пустим», – говорят. Да куда вы денетесь-то? Я подожду чуть-чуть, там все равно сейчас только разлив начинается. Душ, то-се... Мне не к спеху. Мне друга поздравить надо.

Тут я почему-то вспомнил, пока ждал и весело пикировался с майором, как ты в первый раз возвращался. Помнишь, на переговоры с «Динамо» – перед самым несчастливым годом в карьере? Ну, кто знал-то. Мы встречали тебя компанией в аэропорту, поехали куда-то и утром осели в «Бочке», а денег тогда было не в пример меньше – и хватило на два шашлыка по-карски. Сколько нас там было? Человек пять... И самое неприятное в этом воспоминании, что такой компанией, ну, ты знаешь, мы ведь уже никогда не сядем. А на следующий день ты подписал контракт, и мы стали ждать, когда пойдем на твою игру. Тогда казалось, что удача уже близко. Но ее еще было ждать и ждать. Девяносто седьмой год, кажется?

Дверь открылась неожиданно. Радим появился едва ли не первым. Улыбка, немножко рассеянный взгляд. Мы обнялись и пошли. Хорошо, что сразу за спиной возник Погребняк – коллеги кинулись на него.

- Слушай, а ты не знаешь, буфет тут есть?

- Ну, конечно. На той стороне.

- Пошли.

Кто-то все-таки настиг и припер Радима к стенке. Он несет что-то в привычном полушутейном ключе. «Шампанское? Ну да. Только мало взяли. Две бутылки всего. На всех даже не хватило... Ага. Спасибо.» Мы идем дальше. Через поле. Кто-то нас фотографирует. Слушай, фотограф, если прочтешь – пришли, а? Ну, пожалуйста, пришли. Я и так, конечно, не забуду, как шел в обнимку с лучшим другом через раменское поле и говорили мы какую-то чушь. Но фотография уж очень нужна. У меня в жизни не очень много таких вот фотографий...

- Ну да. Хотелось бы, конечно, сыграть побольше. Но как уж получилось.

- Да ладно! Ты их Гути.

- Гути... – Радим смеется.

Вчера в Раменском был мой последний шанс – чтобы порадоваться за лучшего друга. И срослось

В буфете никого. Несколько совершенно случайных людей, журналисты-то все – кто на прессухе, кто у раздевалки. Шампанского там, конечно, нет. Да я так и думал. Ну, назад.

Радим, ты не раз и не пять говорил в интервью про своих друзей. Про меня говорил. Про Диму, которого мне теперь неудобно называть прилюдно Иванычем, но что уж поделать, если так мы его и зовем между собой. Про Гарика говорил. Рассказывал, что после Испании думал заканчивать с футболом, и как мы тебя поддерживали... Сейчас слушай: это все ерунда. Мы бы точно так же все сделали и если бы ты поддался своей тогдашней меланхолии и правда закончил. И ты так же поступишь, и я не забуду, как ты из Самары сразу после матча ко мне в Склиф прилетел, когда меня пырнули, зачем-то захватив из дома два коньячных бокала. Я так и не помню – отдал ли тебе их потом; кажется, отдал.

Ты все тогда сделал сам. И не нужно удачи перекладывать на других. Просто был трудный момент житейский, и ты его прошел. А мы просто были рядом. И мы и будем рядом. На то мы и друзья.

Болельщикам хорошо. У них увлечение пожизненное. Меняются игроки, остаются цвета. Я вот, так вышло, этого лишен. И других друзей в футболе – таких, как Дима Хохлов, как Радим – у меня уже не будет просто потому, что даже сейчас сегодняшние звезды уже порываются называть меня на «вы». Вчера в Раменском был мой последний шанс – чтобы порадоваться за лучшего друга. И срослось.

Ты скоро проснешься, Радим, после вашей чемпионской ночи. Не сомневаюсь, что она перешла в чемпионское утро. Я тебе написал, чтобы ты зашел на блог.

Я вылетаю в Питер. Хочу посмотреть на твой город сейчас, когда он таков, каким больше уже не будет. Встречай. Нам нужно найти местечко уютное, лучше, если там будет карский шашлык, но ничего, если и не будет. Выпьем за твою победу, и еще за много чего, и обязательно разок не чокаясь. Мы не мальчишки уж, нам есть за что.

Плевать на все. Ты – чемпион.

Гути... Хха!