«99% тренеров – обманщики». Сергачев ворвался в подкаст с историями про «Тампу» и Кучерова

Новый выпуск «Полного контракта».

Максим Гончаров и Алексей Потапов пока без профессиональных контрактов с клубами КХЛ, а это значит, что они продолжают делать подкасты. Масштаб личностей среди их гостей тоже растет: впервые на «Полный контракт» пришел действующий игрок НХЛ – Михаил Сергачев.

Защитник «Тампы» – один из самых медийных игроков нашего хоккея. Казалось, что поначалу он был немного скован, но потом поймал волну и рассказал много классных историй. Про тренеров-обманщиков, Василевского, тренировки с Кучеровым, хобби и благотворительность – в общей сложности получилось полтора часа интересного общения.

Дальше у вас два варианта – посмотреть выпуск или почитать. Поехали!

Лето Сергачева, детские тренеры, хоккейные лайфхаки

Гончаров: Чем ты занят сейчас вообще? Как готовишься, какое у тебя расписание?

Сергачев: В зал хожу. Расписания у меня нет, оно такое рандомное. У меня есть менеджер, который этим занимается. Ему какие-то темы подкидывают, и мы потом вместе решаем, и куда-то едем, идем – это в плане медийки, прессы. В плане спорта – у меня есть расписание, вот утром в 9-10 часов иду в зал. И все, я сейчас пока не катаюсь.

Гончаров: Безо льда? А сколько после сезона вообще не катаешься?

Сергачев: Как мы закончили – два месяца уже не катаюсь. До этого было другое – мы выигрывали кубки. Там через 2-3 недели уже начинал кататься. 

Гончаров: Решил паузнуть, да?

Сергачев: Мне кажется, это правильное решение, потому что я сейчас уже соскучился и готов. Даже вот мастер-класс недавно провели, я прям заряженный вышел.

Потапов: Мастер-класс для ребятишек?

Сергачев: Да, им лет по 10-14.

Потапов – Гончарову: Надо работать так, чтобы у тебя был свой менеджер, я считаю. У тебя есть менеджер? Это не в телефоне приложение, это живой человек.

Гончаров: Не, я все сам справляюсь.

Потапов: Я почему спросил, потому что тоже сейчас катался с ребятишками 2009 года, им тоже 14 лет, в Нижегородской области.

Сергачев: Тоже мастер-класс?

Потапов: Наверное, больше они мне показывали мастер-класс. В том плане, что я смотрел, вспоминал себя 14-летним, что у них сейчас есть, чего не было у нас, и это вообще такая пропасть... Да у тебя тоже, наверное, все было.

Сергачев: У меня? У нас в Нижнекамске, я тебе сейчас скажу. Конечно, не камень в огород моего первого тренера, но у нас упражнения были до 13 лет – это «1 в 0», «2 в 0», «2 в 1», «3 в 2» и «5 на 5».

Потапов: И вы все знали наизусть, да? Что у вас сегодня будет такой?

Гончаров: Все одно и тоже?

Сергачев: Ну да, всегда. Я надеюсь, он не обидится, но это уже не ко мне вопросы. Потом он съездил на повышение квалификации и привез два или три новых упражнения. И мы их по новой начали крутить.

Гончаров: Так слушай, получается, работает, смотри.

Сергачев: Конечно, за шесть лет.

Потапов: Сейчас же фишечки ставят на льду или маркером рисуют. А у нас баллоны черные были. Они в хаотическом порядке ставились, и вот 35 человек по кругу – 30 минут в одну сторону, 30 минут в другую – ездили, и обыгрывали. И оставшиеся пять минут играли в хоккей поперек площадки – вот такая тренировка.

Сергачев: Когда ты рос?

Потапов: Да, это когда мне было лет 10. И вот смотрю сейчас, как ребята готовятся. Это космос.

Сергачев: Они борщат, мне кажется, нет? Пришли дети ко мне на мастер-класс. И мы делали упражнения, которые я на льду делаю каждый день. Показал, бросил, вытянул, покачал немножко на синей линии, бросил. То есть очень простые упражнения, без вот этих вот 300 поворотов, 200 раз остановился, пять раз бросил – таких не было.

Гончаров: Которых в игре не бывает.

Сергачев: Да, которые Макдэвид делает, но он потом это еще и на льду делает. А потом другие ребята пытаются за ним повторять, а у них это не работает, потому что они – не Макдэвид. И потом подходили родители и говорили: «Спасибо большое за классный мастер-класс, все четко, понятно, все просто, потому что сейчас тренеры дают какую-то ересь, где там просто миллиард раз отжаться, присесть, прыгнуть, потом бросить шайбу зачем-то». То есть вот такие вещи, которые в игре потом парень выходит, и начинает там тоже прыгать, бегать, через баллоны перепрыгивать.

Потапов: Здорово, что эту тему подняли. Потому что вот я, позанимавшись, пообщавшись с тренерами, для себя расставил классификацию детских тренеров. Есть те, кто здорово продают – коммерсанты. Есть те, кто работает по необходимости, потому что больше ничего не умеют. И есть те, которые горят, желают и могут самое главное.

Сергачев: Назови две фамилии хороших детских тренеров.

Гончаров: Мне кажется, что таких нет. Очень мало.

Потапов: Да нет, есть, однозначно есть. И, как правило, эти тренеры, они сами, возможно, чего-то не достигли как хоккеисты, но они вот именно горят.

Сергачев: Они понимают, как надо.

Потапов: Да, они понимают то, что им не хватало, они хотят дать. Потому что не обязательно хороший хоккеист должен быть хорошим тренером. Назвать фамилию – вот в Нижнем Новгороде работает парень. Он оттуда впервые на регионы в качестве главного тренера выбрался. У него в команде растет несколько звездочек, причем далеко заглядывать не стоит, но в перспективе у одного парня должно получиться. И, возможно, что его даже выберут [на драфте]. Это супер-далекий прогноз, но вот сейчас он сыграл там порядка 35 матчей – 150 очков набрал. Такие таланты есть. И я к чему? На родителях лежит огромная ответственность – надо попасть вот в ту тренерскую категорию, которые хотят и могут. А не те, которые красиво говорят и лишь бы продать, лишь бы заработать. Я видел всех, вот все три категории я видел четко, и прям к каждому подходить и говорить: «Посмотрите, это неправильно». Нет, все взрослые люди.

Сергачев: Конечно, говорить точно никому ничего не надо. Мне кажется, что 99% тренеров – это громко, наверное, будет, но... это мое личное мнение – обманщики. То есть они что-то дают, не понимая, что они дают. Типа – иди на коленках покатайся. А потом думаешь: а где я на коленках катаюсь в игре? То есть такого же не бывает, правильно? Вот эти – на одном колене развернулся, повернулся, встал. Это детям можно давать, потому что это баланс, координация. Но 14-летнему это уже не нужно.

Потапов: Я прям как будто бы понимаю, о ком конкретно ты говоришь.

Сергачев: Не, здесь не конкретно. Есть целая школа таких тренеров.

Гончаров: Я просто не знаком особо с детскими. Есть такие, да?

Сергачев: Они в это верят, они это дают. Я, правда, не знаю, где потом это все используется на льду. Я смотрю на лучших игроков мира – допустим, Никита Кучеров – я не помню, чтобы он на коленях хоть раз проехал где-то в углу.

Гончаров: После того как забил?

Сергачев: Он же не Наиль Якупов. Тот гол забил и на коленях поехал.

Гончаров: Да этот уехал вообще в соседние штаты на коленях.

Потапов: Наиль, привет! Давай, хорошего сезона тебе, всего доброго!

Гончаров: Но это было легендарно на самом деле.

Сергачев: Это просто все вспоминают, когда человек слишком сильно порадовался, даже перерадовался. Именно этот момент вставляют, где он катится. Это смешно. Не, молодец. Очень эмоционально отпраздновал. Там еще он сравнял, что ли.

Гончаров: Да, или в овертайме забил. Что-то такое. А, не, сравнял, да.

Сергачев: Сравнял, да, за две секунды. Это очень важный гол был. Мне кажется, ему около 18-19 было. Я бы, наверное, так же отпраздновал. А так про тренеров – есть хорошие ребята, просто они себя не рекламируют никак. А есть ребята, которые ничего не понимают.

Гончаров: Но которые умеют продать.

Сергачев: Да, начинают продавать. Потому что если тренер молодежный хороший, это не значит, что он и для детей хороший. А иногда люди прыгают туда-сюда. По крайней мере, вот я по своему опыту говорю, я же все равно езжу в Нижнекамск, в Казань. Я все равно вижу какие-то тренировки детские, и в Москве тоже. Может, они лучше понимают, потому что они тренеры, может они учились на это, я не знаю. Но смотрю со своей стороны, как хоккеист, и считаю, что это так себе.

Гончаров: Я на себя примерил роль тренера недавно. Я понимаю, что это надо реально уметь. Или какой-то дар должен быть у человека, потому что я не мог... Вот я сколько лет в хоккее отыграл – человека учил тормозить, а я просто не понимаю, как объяснить. Ну, вот бери и тормози, что непонятно? Какое первое движение делать? Я всю жизнь это с детства делаю и никогда не разбирал на детали, как это пошагово. Я просто стою и думаю, и что? Вот как объяснить? А там человек вообще кататься не умеет.

Потапов: Вот мы едем, стоят широко фишки, и клюшку убираешь сюда… То есть, ты едешь ровно, а клюшка ходит туда-сюда. И клюшка у меня держится в двух руках и не скользит, а детский тренер говорит: «Смотри, как мальчишки делают – делай так же. Расслабь эту ручку». И вот он элементарное мне объяснил, и я такой: блин, 15 лет назад было бы чуть-чуть попроще.

Сергачев: А знаешь, как этому учат, кстати? Берут от туалетной бумаги эту штучку.

Гончаров: Ты пробовал, что ли?

Потапов: Я попробовал сейчас просто расслабить руку, то есть нюансы какие-то…

Гончаров: Представляешь, все по-другому могло быть.

Потапов: Вообще все по-другому. Но я ни о чем не жалею.

Гончаров: Просто надо было руку расслабить. Представляешь, как поменялось бы все?

Потапов: Или тормозить, если бы научил.

Благотворительность, «Сектор Сергачева», личный бренд

Гончаров: Слушай, а ты вот помимо хоккея в свободное время чем занимаешься? Я вот сезон в Нижнекамске отыграл и знаю, что ты там благотворительный фонд сделал, да?

Сергачев: Да. Прошлый год был первым. Это была проба пера с нашей стороны. Потому что мы не знали вообще, как это будет выглядеть. И иногда из-за того, что у меня долгий сезон, забывал новые видео записывать, потому что мне люди писали, что там месяц одно и то же видео играет. Я думаю, ребятам там тяжело сидеть и все смотреть. Я в первую очередь, кстати, о хоккеистах думал в этот момент. А так мы вот выкупали часть сектора, приводили туда людей из разных социальных групп.

Гончаров: А, ты за свои деньги покупал билеты и раздавал?

Сергачев: Да, я за свои деньги покупал часть сектора на все домашние игры. Приводили туда людей из разных социальных групп – детей, каких-то людей, кто не мог себе позволить билеты купить, с болезнями, социальных работников. Просто все слои общества там побывали и всем понравилось. Кто-то стал фанатом «Нефтехимика». И потом сам приходил, покупал билеты. Прикольная тема была, мы этим год занимались. Сейчас решили расшириться. Здесь уже главное не количество билетов, а то, что мы будем привозить людей из разных близлежащих каких-то поселков.

Гончаров: Раньше вы только из Нижнекамска привозили, а сейчас хотите расширить?

Сергачев: Да-да-да, то есть будут люди приезжать. Потом мы купили в СДЮШОР оборудование для тренажерного зала, потому что там его не было никогда. Я тоже в зал никогда не ходил. Когда нам было лет по 13, мы играли против «Ак Барса» – они нас просто перебегали, перебили. Мы думаем, что происходит? Я у друга спросил, он говорит: «А мы в зал все лето ходили». А мы по лестницам бегали в форме. И вот я решил подарить им зал. «Нефтехимик», на самом деле, молодцы большие, что они мне вообще помогают и заинтересованы. И вот получается, мы сейчас подарим тренажерный зал. Потом «Сектору Сергачева» отдадут коробку в школе, на которой я катался. При школе вот эта коробка, мы ее забрендируем и будет такое место притяжения дворового хоккея.

Потапов: Круто. Дворовый хоккей — это вообще круто.

Сергачев: Да. И попытаемся сделать теплые раздевалки, чтобы были типа вагончики, чтобы люди приходили, переодевались.

Гончаров: Это около вот этого катка, который на улице?

Сергачев: Да. Знаешь, как игроки NBA делают у себя в городах какие-то баскетбольные площадки – вот что-то типа такого. Ну и, естественно, увеличиваем сам сектор. Я уже у себя это выложил, потому что в прошлом году не афишировал. Сейчас будем заниматься этим. Это такая социальная пропаганда для людей в Нижнекамске, чтобы они занимались спортом.

Потапов: А как можно оставить заявку, чтобы прийти на матч?

Сергачев: Есть группа ВКонтакте. В прошлом году групповые заявки только принимались. Не знаю, в этом году, может, что-то поменяется. Там, по-моему, даже будут разыгрываться как-то билеты для какой-то активности. Ну, и мерчуху мы раздавали мою в прошлом году. И хлопалки делали на каждое место. Но смешно было, что люди из других секторов приходили и забирали. Ну, тоже хлопали. В группе ВКонтакте можно зарегистрироваться, там будет разделение по месяцам. Сентябрь – это школьный месяц, только школьники приходят. Октябрь – онкология, по-моему. Все записано у нас там, каждый месяц расписан. И вот мы будем объявлять, и получается, люди будут оставлять заявки, приходить.

Потапов: Супер вообще.

Гончаров: А ты сказал, у тебя мерч свой, это какой-то бренд личный?

Сергачев: Это было 3-4 года назад, после первого кубка, по-моему. Мы начали это делать, сделали прикольно. Но он такой более, наверное, детский, молодежный. Сейчас мы перестали этим заниматься, он у нас есть, он продается, но мы меньше туда уже внимание свое отдаем, потому что занимаемся сейчас «Сектором» больше.

Гончаров: А продается на территории России или в Америке тоже?

Сергачев: На территории России. Он продавался и там, и там, но как бы все поменялось.

Гончаров: Слушай, а почему ты решил заниматься благотворительностью?

Сергачев: Я на самом деле не помню. Мы так с Панарой пообщались. Он делал этот матч благотворительный. Он, получается, часть или арену себе купил в Коммунарке, в Подмосковье, забрендировал «Арену Плей». Классно у него все работает. Я хотел что-то сделать в Нижнекамске такое, построить какой-то центр или что-то. Естественно, это был бы бизнес, но он бы был дешевле, чем в Москве. У нас был такой план. А потом поняли, что вот «Татнефть» заходит и начинает там строить свой центр. И мне в власти сказали, что нет смысла, потому что никто туда ходить не будет, потому что все будут ходить в «Татнефть». Я бы с ними пободался на самом деле, но я понимаю, что это большая корпорация с огромными возможностями, и нет смысла. Поэтому вот мы решили с какого-то небольшого благотворительного фонда начать, и вот сейчас развиваемся. Смысл «Сектора» в том, чтобы развивать спорт в регионе. То есть это не так, что вот мы собрали, сделали сбор и отдали деньги нуждающимся. Ты просто развиваешь спорт, берешь под себя какие-то спортивные объекты, их развиваешь. То есть делаешь места притяжения для людей. В Нижнекамске и так много всего прикольно развито, но если делать это все еще под хоккейную тематику, было бы вообще интересно – чтобы больше хоккеистов было.

Гончаров: Ну да, там хоккей любят достаточно. А ты это только на территории России делаешь, опять же, или в Америке тоже пытаешься что-то?

Сергачев: В Америке это по-другому работает. В клубе есть такая тема, что ты какую-то сумму отдаешь на благотворительность. Это списывается там как-то через налоговую, я не вникал особо. Получается, тебе дают какое-то количество билетов, но они не на сиденья, а там есть отдельный сектор, где люди просто ходят смотрят хоккей, там можно стоять.

Гончаров: И ты раздаешь.

Сергачев: Да, можно так делать. Я еще не делал, но уже думал об этом. Там и Хедман, и Стэмкос, все ребята этим занимаются и наверх потом после игры поднимаются и фоткаются. У меня это все в планах.

Рождение ребенка, хобби, жара в Тампе

Потапов: А расскажи, пожалуйста, заканчивается сезон – какие твои дальнейшие действия, планы?

Сергачев: Сразу после сезона?

Потапов: Ну да. В этот раз вы чуть раньше закончили.

Сергачев: В этот раз у меня ребенок родился.

Потапов: О, поздравляю. Ничего себе.

Гончаров: Наши поздравления.

Сергачев: И мы уже отталкивались от того, чтобы получить российский паспорт, чтобы можно было улететь. У нас это заняло где-то месяц, наверное. Не месяц, чуть меньше. Потом, получается, прилетели в Москву и все.

Потапов: А ребенок родился по ходу сезона или в конце?

Сергачев: Прям перед плей-офф.

Потапов: Но тебя крики по ночам…

Сергачев: У меня жена молодец, она его забирала, в отдельной комнате они спали. Поэтому я высыпался.

Потапов: Сейчас компенсируешь?

Сергачев: Сейчас он спит нормально с 10 до 7 утра.

Потапов: Это тебе кажется. Ты-то точно спишь нормально.

Сергачев: Я-то сплю. Нет, жена просыпается один раз покормить, в 2-3 часа, а потом в 7-8 он начинает кряхтеть, я его забираю. Иногда, а то сейчас жена скажет, что вру. То есть, процентов 50 я просто забираю его с утра, иду с ним там потусить, поговорить. Жена спит, просыпается, я его отдаю, и все.

Потапов: Ты видишь, что он будет продолжением хоккейной династии? Вообще, если заглядывать так далеко. Хотелось бы или нет?

Сергачев: Не знаю, на самом деле.

Потапов: То есть, если он захочет, то, пожалуйста, давай тоже хоккеистом будь.

Сергачев: Да, то есть, чтобы я прям это продвигал, давай в хоккей... Я просто понимаю, что у меня есть возможности помочь ему как-то развиваться в хоккее, и я сам в хоккее лучше понимаю. Но я не хочу быть тем батей, который по 7 тысяч тренировок в день, иди работай. Я бы, наверное, не был таким батей. Я же прекрасно понимаю, что это неправильно. Не знаю. Мне бы хотелось свои детские мечты через него воплотить, чтобы он был теннисистом.

Гончаров: Блин, это круто. Я бы тоже, наверное. Я бы в хоккей не отдавал тоже своего ребенка.

Сергачев: Я вот не знаю, как. Я просто не знаю, где мы будем жить. То есть пока какого-то понимания определенного нет, поэтому он как будет расти, возьмет клюшку, возьмет теннисную ракетку, возьмет ракетку от пинг-понга, будет все пробовать. Но потом я, может, надавлю. Если захочу, чтобы он в хоккей играл – будет в хоккей играть, буду заставлять. Посмотрим.

Гончаров: Слушай, а помимо хоккея у тебя какие-то хобби есть? Чем занимаешься вообще? Или ты прям сосредоточен всегда на хоккее?

Сергачев: Ну, вот теннис, но мне запретили.

Гончаров: По контракту нельзя, да?

Сергачев: Можно, можно. Просто владелец сказал, что не надо. В пляжный волейбол играл, здесь уже. А так вот мы в Москву прилетаем – и даже не хотим куда-то на отдых лететь, типа на пляж. Потому что здесь классный отдых именно для нас, мы же здесь не работаем. Живем в центре, везде пешком ходишь, классные ресторанчики, куча разных мест. Можно за город уехать, так же поплавать, на вейксерфе покататься.

Гончаров: Катаешь на вейке?

Сергачев: В этом году ни разу не катался, потому что лето получилось очень загруженное. Нужно было и в Нижнекамск съездить, и в Казань к родственникам жены. Но я очень хочу.

Потапов: А у тебя, что ли, есть хобби?

Гончаров: У меня? Вот подкаст.

Потапов: Ты считаешь, это как хобби? Я просто вот задумался, есть у меня хобби или нет. Вот я просто попробовал один раз серфинг. Я бы хотел, чтобы это стало моим хобби, потому что мне настолько это понравилось! Это стихия, тебя толкает вперед…. Катер, когда едет – это искусственное создание волны. Я здесь в Москве ходил на искусственную волну в Сколково. Это совершенно другое. Классно, но это по-другому, понимаешь? Когда ты занимаешься серфингом, ты должен понимать, где волна зарождается, когда она закрывается, в какую сторону свернуть. А здесь бездушная машина.

Сергачев: Бездушная волна? Тебе нужно оседлать море, океан.

Потапов: Ты должен подобрать скорость. То есть, тут все от тебя зависит. И вот когда ты на последней секунде дыхания выныриваешь, в глазах белеет, ты понимаешь, что ты вообще здесь никто. И когда вот эта посудомоечная машина или стиральная машина под водой тебя закручивает – ты просто щепка.

Сергачев: Чувствуешь себя маленьким человеком, да? Это прикольно. Я бы хотел, конечно. Вот мы когда на Мальдивах были лет пять назад, нам предлагали посерфить. И, по-моему, Тимати делает тоже на Мальдивах, они серфят. Я вообще не думал, что на Мальдивах можно серфить.

Потапов: Я тоже думал. Думал, там только по песочку ходить и фотографироваться.

Гончаров: А у вас в Тампе нет, что ли, волн?

Сергачев: А у нас Мексиканский залив. А так в Тампе вейксерф есть. Потому что там залив удобный, там очень мало волн. И вода такая прям…

Потапов: Тампа – это же всегда тепло, да?

Сергачев: Зимой бывает 20 градусов.

Потапов: Минус?

Сергачев: Плюс! +17, холодно. Люди в уггах ходят. Реально.

Потапов: В +20?

Сергачев: В +20. +17 для них – холодно. Они надевают плащи.

Потапов: А тебе?

Сергачев: Реально тоже прохладно становится. Потому что ты привыкаешь к температуре +35, +30. Сейчас я туда поеду – там +37, наверное. И там еще проблема в том, что вот, допустим, в Катаре, где нет моря, но очень жарко. Там сухой воздух, а у нас он очень влажный. То есть ты выходишь и сразу потеешь. Это вообще стремно. Я первый раз приехал…

Потапов: Но адаптировался?

Сергачев: Да, вот когда первую машину брал... Мне никто не подсказал, естественно, потому что американцам вообще безразлично. Взял «Мерседес» с черным салоном без обдува попы. Это было вообще... А Мерседес нормальный был – «ешка» 43-я. Без обдува. Я туда садился и сидел там, как в бане. Потом я уже осознал свою ошибку, и другие машины уже с белым салоном все были. Но, на самом деле, американцы все с черным салоном ездят. Именно во Флориде, потому что он не маркий, я так понимаю, его тяжело замарать. С белым очень редко можно найти. Я заказывал машину себе – трудно найти.

Потапов: А ты вот эту пленочку на лобовое стекло клеишь, чтобы солнце не пекло?

Сергачев: Не, не клею. У меня такой зонтик есть. Я его на Амазоне купил. Он раскрывается, вставил и удобно. Конечно, ставлю, чтобы в машину можно было потом нормально сесть.

Жизнь в Тампе, игры с травмами, просмотр КХЛ

Потапов: Как вообще преодолеть себя? Люди отдыхают, загорают, а тебе надо тренироваться.

Сергачев: Я этого не вижу. То есть именно в Тампе у нас нет пляжа. До него надо минут 25-30 ехать, это в американском Санкт-Петербурге. А у нас такой рабочий город. И даунтаун уже застроен весь – куча офисных зданий, каких-то ресторанов.

Потапов: Но это пекло же, да?

Сергачев: Летом – да. В ноябре-декабре погода 15-20 градусов может быть, и до февраля она где-то длится, потом уже начинает опять разогреваться. Мне кажется, это вообще идеальное место для игры в хоккей. То есть, Майами – это другое, там тяжело. Там пляж, лодки постоянно ездят. У нас спокойно – ты приезжаешь, после игры вышел на улицу, у тебя там светло, солнце. Классно, поехал домой, в хорошем настроении вечно. Витамина Д много.

Гончаров: Плюс Тампа – достаточно хоккейный город, там же длинная история. Болельщики любят. Не как в «Пантерс», по-моему. Там же вообще никто не ходит, да?

Сергачев: Они тоже в финал Кубка Стэнли, по-моему, вышли [в 1996-м].

Потапов: Там Павел Буре играл еще.

Сергачев: Да, Буре играл, еще Яромир Ягр играл. Кто там еще играл? Хотя вот три года назад мы с ними играли в первом раунде, и у них полный стадион всегда.

Потапов: Скажи, а ты мог подумать, что «Флорида» в этом году так далеко заберется? Вот когда вы играли против них?

Сергачев: Наверное, да.

Потапов: Да? Хорошая команда изначально?

Сергачев: Она уже лет пять как хорошая. Как я в лигу пришел, мы постоянно с ним кусаемся, на равных играем. Понятно, что у нас два кубка, а у них нет кубков. Но у них сильная команда, плюс они Ткачака себе взяли.

Потапов: Он усилил, да? Ядовитый игрок?

Сергачев: Да, он такой, мне кажется, заряжает ребят. Даже если где-то они не берут мастерством, они вот этой своей какой-то, даже не грязью, а такой цепкостью, характером.

Гончаров: Короче, простых игр против них нет.

Сергачев: Вообще никогда. Даже когда ты их 7:1 обыгрываешь, стычки сразу начинаются, то есть они не отпускают. Но это прикольно.

Потапов: Мы просто с Максом после каждого раунда плей-офф обзоры делали, смотрели, нам готовили какие-то видео, и мы их разбирали. И я посмотрел финальную серию и увидел, как этот парень, Ткачак, под кожу залезал постоянно. Вот эта капа, постоянно какое-то отрешенное лицо, что ему в общем-то пофиг, как он бьет и держит удар. И это вот интервью, что у него травма была, что он одеваться не мог, но как ты сказал, характер проявляли.

Сергачев: Я бы не назвал это показухой, потому что...

Потапов: Нет, ни в коем случае, нет. Я, наоборот, о том, что стальные люди какие-то.

Сергачев: Иногда, потому что смотришь – первый раунд проиграли, и команда выкладывает, что там у этого была травма. И люди начинают это воспринимать, как типа «о, с ума сойти». Но это нормальное дело в плей-офф, когда у человека травма. Мы когда выигрывали первый кубок в «пузыре», у нас полкоманды было на уколах, на каких-то таблетках вечно. И там травмы не такие, что «ой, я пах потянул» – там «я пах порвал», вот так было. Ребята играли. И поэтому я сейчас на это смотрю, когда у него там была травма, но он играл, и я как бы… Как вот с великим Кобе Брайантом было. Он уже закончил с баскетболом, ему показали видео, где его «Лейкерс» проиграли 10 матчей подряд и потом выиграли, и начали радоваться. С репортерами, типа мы здесь в порядке. Вот эта вот вся фигня. Ему показали, а он так смотрит – это показуха, это клоунада. Но я бы это клоунадой не назвал. Люди это просто как-то эмоционально воспринимают, но это нормальное дело. Мне кажется, ребята ради этого играют.

Гончаров: Когда до финала доходишь, особенно если длинный плей-офф, все бьются.

Сергачев: Вы выигрывали?

Гончаров: Вот, мы с этим были вместе.

Сергачев: У вас же тоже куча травм была. Вы же как относитесь к этому, что это нормальное дело?

Гончаров: Ну, по сути, да. Ничего с этим не делаешь, либо играешь, либо нет. Кто не хочет играть?

Сергачев: Мне кажется, все хотят выйти, даже с травмой.

Потапов: Тут знаешь, какая грань? Что ты должен выйти и ты не должен подвести команду. Потому что на твое место мог выйти, может быть, менее задействованный, но здоровый игрок. Может быть, он больше бы пользы принес. То есть здесь ответственность.

Сергачев: Это дорогого стоит, когда реально чувак со сломанным ребром выходит. Я ни в коем случае это не принижаю, но просто говорю, что люди это слишком переоценивают, что ли. Пацаны к этому так не относятся сами. Вы, естественно, это знаете. Это нормальное дело. Поэтому, когда мне задают такой вопрос, я не могу сказать: «Господи, какие молодцы!». Молодцы.

Потапов: А ты за КХЛ следишь? Просто хотя бы новости какие-то. Или у тебя есть ребята, за которыми ты следишь.

Гончаров: Знаешь, что я хотел спросить? У вас есть такая тема, с утра в раздевалку приходишь – и мы обзоры НХЛ смотрим.

Сергачев: Реально?

Гончаров: Да, у Хартли, когда мы в «Авангарде» были, с утра приходишь, кофеек пока пьешь, клюшки мотаешь, идут обзоры НХЛ. Вот я всегда хотел узнать, в НХЛ есть такая история?

Сергачев: Да, на телевизоре КХЛ висит (улыбается). В НХЛ? Иногда Куч смотрит. Я его сейчас так солью. А чего солью? Он постоянно все смотрит.

Гончаров: КХЛ смотреть – ничего зазорного нет.

Сергачев: На самом деле, тяжело смотреть КХЛ в штатах, потому что сайт блокируют. Они обзоры на ютуб не выкладывают. Только иногда на английском языке. Мне кажется, КХЛ надо поработать над продвижением в другие страны. Было бы прикольно, и нам было бы проще смотреть, поддерживать кого-то. А так я смотрю только тех, с кем общаюсь.

Потапов: С кем?

Сергачев: Шарипзян, Егор Зайцев – иногда смотрю.

Потапов: Вы с Егором одного года, да?

Сергачев: Да, мы играли в сборной вместе. Еще кого-то смотрел, уже не помню.

Потапов: А в «Тампе» есть русский такой костяк?

Сергачев: Да.

Потапов: Вы свободно разговариваете в раздевалке по-русски?

Сергачев: Да. Там один год был прикол, что на русском, шведском, финском и французском можно разговаривать только в кафетерии. Так назвали это место, где мы кушаем, сидим, отдыхаем – лаунж такой. И реально все в раздевалке только на английском говорили.

Гончаров: Это было до кубков еще?

Сергачев: Это был год как раз, когда мы кубок выиграли. Потом все про это забыли. Просто мы так сидим, раздевалка как квадрат – я в этом углу сижу, Вася в противоположном, а Куч – вообще в другом. Нас не сажают рядом. Одно время и Купер подходил к нам, говорил: «Ребят, мне кажется, вам надо со всеми начинать общаться». Хотя мы со всеми общались, он просто этого не видел. Он видел, что мы на тренировке втроем все время ездим – и прикалываемся, естественно.

Потапов: Знаешь, что не дает покоя? Вот у вас в команде есть Пойнт.

Сергачев: Да.

Потапов: А как его зовут?

Сергачев: Брэйден .

Потапов: А он знает, что в России он будет Брэйден Очко? Как вот он? Он же не понимает.

Гончаров: Он поэтому в КХЛ и не едет.

Потапов: Конечно. Фамилия же переводится еще.

Гончаров: Его всегда зовут, а он не едет.

Сергачев: Почему я шесть лет с ним играю.

Потапов: И не думал об этом? Присмотрись.

Сергачев: Я сейчас выйду и Васе сразу напишу про это.

Потапов: А еще во «Флориде» или в «Вегасе» играет Белое Облако.

Сергачев: Whitecloud. Ты слышал, его задушил репортер какой-то? Это что за фамилия такая – похожа на туалетную бумагу?

Потапов: Блин, ну вот такая тонкая грань… Я, надеюсь, что не обидел человека, про которого сказал.

Сергачев: Не-не-не, он ничего не будет смотреть.

Гончаров: Он не смотрит наш подкаст, Леш.

Потапов: Он посмотрит. Вот будут субтитры, и в Америке будет востребовано. Просто я считаю, что это уже наглость какая-то со стороны...

Сергачев: Это не наглость, это некрасиво.

Потапов: Оскорбление.

Сергачев: Это оскорбление. Он – индеец из коренных народов, которые жили на американской земле. И вот зачем-то репортер в прямом эфире такую фигню сказал. И он заплакал. Уайтклауд давал интервью, и он заплакал, потому что эту фамилию дал его дед. Серьезная тема, да.

Потапов: Ничего себе.

Сергачев: Да, поэтому не шути так.

Потапов: Ну вот про Брэйдена Пойнта…

Сергачев: Вообще вы же играли с большим количеством иностранцев. Вы как в Турции, когда там по-русски херачат турков – вот вы так же?

Гончаров: Ну да. Не, я всегда старался учить русскому мату сразу. Обязательно.

Сергачев: Нужен такой человек обязательно в команде.

Потапов: У меня неприятная история была. Я думал, что у нас потасовка возникнет. Чех, а видимо он русский язык подучил в свое время. И я такой иду, типа это прикол, такой улыбаюсь: «Что ты на меня смотришь?». Он такой: «Что ты сейчас сказал?». И по-чешски как начал говорить, а он большой был. Я говорю: «Пожалуйста, дай шанс, дай последний шанс».

Сергачев: Кто у вас играл? В «Тракторе», по-моему, вратарь был – Францоуз. Он же по-русски вообще говорит хорошо.

Потапов: Я не застал его.

Сергачев: В «пузыре» просто по-русски со всеми болтал. У вас были какие-то коды свои? Кодовые слова, когда вы кого-то обсуждали?

Потапов: Мы можем даже за одним столом сидеть и просто кодовое слово – «ширма», «слушай, лампочка, такой просто конченный». И все шесть человек, кроме него одного смеются.

Гончаров: Серьезно?

Потапов: Конечно. Это, опять-таки, больше не в оскорбление, а в прикол. И, возможно, что потом ты его ставишь в известность, что мы смеялись.

Сергачев: Потом, когда он закончит уже.

Судейство, байки про арбитров, вбрасывания в КХЛ

Сергачев: А Лайпсик у вас играл.

Потапов: Играет до сих пор. Макс к нему очень хорошо относился, когда мы играли против него. Мы играли в финале, и Гоча сидит на скамейке, Лайпсик проезжает мимо, и он ему кричит: «Где все твои друзья? От тебя все отвернулись. С тобой никто общаться не хочет».

Сергачев: По-русски кричал?

Гончаров: По-английски.

Потапов: Помнишь? Что-то такое ты говорил.

Гончаров: Было.

Сергачев: Это, кстати, нормальная тема в НХЛ – так говорить. Типа «твоя команда тебя не любит».

Потапов: У нас на слабом уровне это. Потому что вот я смотрел, как Ткачак после свистка едет толкаться. А! Это сразу же две минуты бы дали и тому, и другому, и теряется вот этот накал.

Сергачев: Там судьи прикольные...Мы с «Айлендерс» сыграли, полетели домой, потому что я думал, что у меня жена рожать будет. Мы летим, и там три судьи сидят, которые наш матч судят. И мы с ними так сидели, обсуждали, как сейчас с вами. Я говорю: «Как вы вообще так работаете, что в один свисток я ударил кого-то по лицу, а в следующем периоде меня кто-то ударил – и ты не свистишь». Он говорит: «Ну да, конечно, я все запоминаю, вижу. То есть, если я не запоминаю, мой партнер запоминает. И поэтому все честно получается». Он говорит: «Иногда плохое настроение, мы можем сразу по две расписать, чтобы спокойно все было. Иногда вот...»

Гончаров: Дают играть.

Сергачев: Да, когда жесткий матч такой идет, допустим, «Бостон» играет с «Монреалем». И они говорят, что мы там просто ребятам даем зеленый свет.

Потапов: Классно, что они могут это регулировать. Не как роботы. Не так, что вот он руки поднял и все. То есть можно вести игру, чтобы и до грязи не доводить, и в то же время чтобы зрелищно было. Это прикольно.

Гончаров: Слушай, в НХЛ же, я вот не помню, чтобы давали за разговоры.

Сергачев: Дают. Есть такие судьи, которые обижаются.

Гончаров: Серьезно? Потому что у нас гонят вообще. С нашими невозможно разговаривать.

Сергачев: И тренер начинает вопросы какие-то ему задавать нормально. И он просто сразу: «Две минуты». Или игрок начинает кричать на другую скамейку, а он: «Тебе десять». Бывают такие персонажи, но очень редко. В основном судья понимает, что это часть шоу, что это и фанатам прикольно, и потом ребята подерутся, может, и все встанут и будут болеть за кого-то. Вообще в плане шоу в НХЛ это все намного вперед убежало. Прикольно.

Потапов: Ты едешь какой-то обычный вопрос задаешь судье, а он начинает гнать таким образом, что ты понимаешь, что если ты так же с ним будешь разговаривать, как он с тобой, то это десять минут. И пользуясь своей властью, люди немножко переходят эту черту. Не могу сказать, что это поголовно, но это имеет место быть. Мне это не нравится. Это нечестно, несправедливо.

Сергачев: Во-первых, некрасиво. В НХЛ был такой, он и сейчас есть, по-моему, которому слово говоришь, и он тебя сразу посылает, а ты просто поговорить хотел. Там прикольно, что ты можешь с судьей выстроить какие-то отношения. Каждую игру просто «привет» сказал и все. И потом ты можешь после какого-то удаления к нему спокойно подъехать и поговорить. А если ты сразу его начинаешь покрывать, то, естественно, он с тобой общаться сам не будет. То есть здесь нужно тоже вот эту тонкую грань найти, не быть подлизой – это некрасиво. А просто вот нормально как мужик с мужиком поговорить, если что-то не понравилось.

Гончаров: В этом плане, знаешь, кто был таким? Он прям вот всю карьеру выстроил, это мне рассказал Брызгал. В «Финиксе» был Шейн Доун – он с судьями чуть ли не ужинать ходил, прям с ними постоянно в общении, и его вообще не трогали никогда.

Сергачев: Макдона никогда в жизни на судей не орет. Вот у нас Хедман – он очень эмоциональный, прям их покрывает сразу, даже шанса объясниться не дает. Они к нему подъезжают, начинают рассказывать, а он сразу: «Ты дурак, плохой, некрасивый». Ругает прям жестко.

Потапов: Прям так ругает… Ты такой дурак!

Сергачев: Некрасивый дурак (смеется).

Потапов: Может, еще, я не знаю…. Может быть, козленок.

Сергачев: А Макдона – просто противоположность. Вообще ни слова. И в каком-то матче линейный судья просто тупит – пять пробросов дал, хотя там они ровно приехали. Вне игры раза три свистнул, где не должен был свистеть. Макдона был на скамейке, лайнсмен рядом, он к нему подходит и говорит: «Это просто худшее, что я видел от лайнсмена за всю свою карьеру». И я стою, и слышу, что Макдона к судье подошел первый раз. Я думаю, наверное, ему там очень неприятно сейчас сидеть. И он развернулся такой говорит: «Мак, извини, у меня тяжелый день сегодня. Я понимаю, что неправ». Но это было смешно.

Гончаров: Прикольно, что вот так все открыто, такой диалог может состояться.

Потапов: Мне кажется, у нас лайнсмены сейчас тоже...

Гончаров: У нас сейчас меняется это, да. Можно с ребятами разговаривать. Мы начали этот подкаст вести, потом на вбрасывании стоишь, кто-нибудь из судей подъедет: «Что, позовешь на подкаст?». Или просто скажут: «Прикольный выпуск».

Сергачев: А с другими они так разговаривают? Или это только с вами, потому что вы подкаст ведете?

Гончаров: Хрен знает.

Потапов: Иногда стоишь на вбрасывании, судьи говорят: «Леш, Макс, давайте ставьте, аккуратненько». То есть обращаются по имени. Ты даже не мог себе представить, что знают. Круто, уважение, что ты там подготовился или посмотрел.

Сергачев: Да даже можно по фамилиям сказать, все объяснить. Есть такие судьи. У нас классный судья есть один, не буду фамилию называть. Ты в углу борешься, клюшку бьешь по спине, там как-то подбиваешь. Он говорит: «Да-да-да, все хорошо, все хорошо». Начинаешь только клюшечку чуть выше поднимать, он говорит: «Опускай, опускай, опускай клюшку». И тебе это помогает бороться, потому что ты понимаешь, что сейчас, не дай бог, ты поднимешь, он тебе сразу свистнет. И с ним всегда можно поговорить, он супер-открытый, то есть побольше бы таких.

Потапов: Они же все разные, понимаешь? У одного стиль ведения такой, у другого – другой. Потому что тоже стоишь на пятаке, тебя вышвыривают в спину. Он такой: «Я вижу, я вижу. Гриша, Леша, я смотрю только на вас. Знаешь, мне шайба не нужна, вы на пятачке». Это прикольно.

Сергачев: Да, интересно.

Гончаров: У вас там другая история со вбрасыванием. У вас же шайбы бросают сразу. Нет такого, как у нас. Ты видел, что в КХЛ происходит на вбрасывании? Судья может секунд 20 объяснять, как встать.

Сергачев: Серьезно?

Гончаров: Потом дергает – а как раз нет, неправильно. То есть, понимаешь, да? В НХЛ раз, подошел, шайбу бросил, и все, понеслось.

Потапов: В НХЛ меняются. Единственное, что там вот нам зажигают, типа у тебя предупреждение, а там люди меняются. То есть, центральный уезжает, как раньше у нас было. И на его место встает крайний. Я смотрел «Бостон» – там война, там вообще пофигу, как играть. Просто надо выиграть шайбу, в клюшку, без клюшки, по рукам – вообще наплевать. Вот он ее бросил и все, делай, что хочешь. Самое главное, чтобы шайба коснулась льда. Мне так понравилось.

Сергачев: И многие центральные этим пользуются. Как-то у нас крайние работали над вбрасываниями, и потом получается, когда центрального убрали, крайний встал на точку, но они не могут выиграть вбрасывание у центрального, потому что те уже набитые. Там ребята знают, как развернуться коньками, коленками, ударить. Там еще есть такая тема, когда упал, вперед прокинул шайбу и пошел. Есть такие игроки, которые вот очень низко садятся на вбрасывании и ноги широко ставят. И вот чуваки типа Мэттьюса, Макдэвида – они стоят и даже не готовятся ко вбрасыванию, потому что понимают, что он сейчас просто ее ткнет вперед, она ему в очко пройдет и человек с широкого никуда не убежит. Все вокруг это понимают, что он так будет делать.

Русские в НХЛ, быт в КХЛ, сборы в России

Потапов: Скажи, пожалуйста, существует ли у вас какое-то взаимодействие с русскими ребятами накануне матча? Встречаетесь, общаетесь с парнями из других команд?

Сергачев: Бывает иногда, но очень редко в последнее время, потому что у всех сейчас семьи. Когда в Нью-Йорк приезжаешь, ребята, по-моему, в Нью-Йорке не живут, они там за городом где-то. Ну вот с Гурьяном мы виделись, с Намесом. Когда играли в Тампе, «Вашингтон» к нам приехал – мы все вместе встретились, посидели, поужинали. Но это редко случается, потому что и у Васи семья, и у Куча семья, у меня теперь. Получается, ты жену кидаешь и пошел с пацанами. Тем более, в день до игры видеться – такие встречи же не просто проходят типа чай попить, а пообщаться нормально. Слишком много разговаривать приходится, и голова устает потом, на следующий день играть же надо в хоккей. Но так иногда бывает, что можно и на кофе сгонять. У вас же тоже получается, вы на выезды ездите.

Гончаров: У нас в КХЛ есть команда, где смотрят камеры – во сколько игрок вышел из номера вечером. Если ты опоздал или поздно пришел, то на следующий матч на игру не ставят.

Сергачев: «Ак Барс»?

Гончаров: Разные есть команды. Просто представляешь? У вас же нет базы и ничего такого. Ты можешь поужинать пойти.

Сергачев: Я почему про «Ак Барс» сказал. Когда в молодежке играл, у нас такая фигня была. Я ушел в 8 вечера, и мне сказали, что если придешь позже 10:30, то лучше не приходи. А мне 16-17 лет, я думаю: а куда я пойду? Я в Казани никого не знаю, жилья никакого нет, я только на базе. Но я в 3 утра пришел.

Потапов: Чуть-чуть задержался.

Гончаров: Мосты развели.

Сергачев: Меня раздражало всю жизнь, что ты закончил сезон, в первом раунде проиграл и до 15 мая или апреля ты должен отрабатывать контракт. И нам дали 3-4 дня выходных, потом вернули на базу, и мы тренировались.

Гончаров: Я вообще не понимаю, для чего это. И ладно это молодежка, а представляешь взрослые мужики, у которых семьи.

Сергачев: Меня выгнали после этого.

Потапов: Из-за этого инцидента?

Сергачев: Там одно на другое навалилось. Я пришел в 3, тренер меня начал подкалывать при всех. Даже не подкол, а атака на меня. Потом у меня случилась болезнь, ротавирус был, отовсюду фонтан шел. И я подхожу к доктору, прошу таблетку. А он говорит, что при таких симптомах не дают таблетки. Я такой: в смысле не дают? Мне плохо, я пришел уже, наверное, зеленый. Два дня – не дают таблетку, три дня – не дают. Я на тренировки не хожу, все тренируются, там просмотры. И потом через неделю я выхожу, а я говорил ему, что я не могу тренироваться, и мне тренер говорит: «А ты мне уже не нужен». Я вещи собрал и уехал. И потом подписал в Канаде.

Потапов: В плане тренировок. В этом году мы вылетели в первом раунде, нас распускают. И потом собирают в начале апреля, и я понимаю, что это не на пользу, даже больше во вред.

Сергачев: А была последняя зарплата в апреле – поэтому?

Гончаров: В середине мая даже, что-то такое.

Сергачев: То есть если не приедешь – тебе не заплатят.

Потапов: Да, конечно.

Гончаров: Прикол расскажу. У нас есть команда, которая вот так закончила, в плей-офф не попали, по-моему. И вот это время игрока вызывает руководство и говорит: «Расторгай контракт», чтобы не платить зарплату. До конца сезона там 2-3 зарплаты.

Сергачев: А он что сказал?

Гончаров: Нет. А они его начали тренировать два раза в день. Причем прям жестко.

Сергачев: И если не тренируешься, с тобой могут разорвать?

Гончаров: Да-да.

Сергачев: А сборы как в КХЛ?

Гончаров: Сейчас меняется вся эта история.

Сергачев: А семь лет назад?

Гончаров: Три тренировки в день.

Сергачев: Самые жесткие сборы в какой команде у тебя были?

Гончаров: В ЦСКА последний раз с Немчиновым. Казалось бы, человек поиграл, но сборы были… С утра бежишь на зарядку перед завтраком километров 6-7.

Потапов: Ты же вчера не устал.

Гончаров: Ни в коем случае. Бежишь спокойненько 6-7 км, потом завтракаешь быстро и через час идешь на тренировку часа на два – барьеры, «городок», вот эта вся история.

Сергачев: А дальше?

Гончаров: Потом ты такой заряженный энергией приходишь на обед. Сил просто вагон. У тебя ничего не болит. Обедаешь, час спишь и идешь на третью тренировку на лед – полтора часа.

Сергачев: То есть, у вас еще лед был. Просто когда я ездил на такие сборы, мне было 16 лет, и мне говорят: «Езжай на сборы с «Барсом» в Хорватию». Я думаю: здорово! Мы приехали, там классный курорт, вода чистая, все круто. На следующий день первая тренировка – 10 км по песчаной местности. А я как бы вообще не бегун. И там был Дамир Галин, он со мной в конце тоже бежал, и мне такой: «Эй, молодой, пропусти». А я последний прибежал – самый молодой и последний. Меня там поддушивали ребята 1992-1993 года. А я 1998-го, мне 16 лет. Но там тоже такая фигня была, что ты с утра бежишь: «Пацаны, разомнемся, бежим 3 км в 7 утра». Пробежал, потом там батуты были. Одна группа делает батуты, другая делает выпады. Зачем выпады делать?

Гончаров: Это же знаменитая связка батут-выпад.

Сергачев: Знаешь, 200 метров поле и ты пошел выпадами. До конца дошел пешочком или, наверное, ускорением. Потом ты выпад боковой делаешь – прогреть мышцы, так сказать. Потому что на улице холодно же, надо прогреться. В Хорватии, в июле. Ты это все сделал, потом пошел позавтракал. И потом на поле. Там вообще был прикол. Ты выходишь на поле, там, два круга разминки – это нормально. Потом на три станции разделяешься. Одна станция за воротами стоит, у них пять блинов по 25 кг. Ты пять раз толкнул блин, кинул, к другому блину побежал, пять раз наклонился, пять раз присел, потом «люстру» сделал, как они в Советском Союзе делали. Все это сделал и 400 метров побежал – это одна станция всего этого ада. Вторая станция – ставят ворота, три человека на воротах и дают мяч. И ты, получается, должен мяч пронести через эти ворота, а двое обороняются.

Потапов: Немножко регби, да?

Сергачев: Да. Меня поставили с Дамиром Галиным и Андрюхой Алексеевым. Алексеев просто вот такой вот, накачанный, здоровый мужик. А Дамир Галин – 1,92 м рост и, наверное, вес 105 кг. Он прям здоровый. И я с ними боролся. А третья станция – тебя ногами привязывают…

Потапов: К камню и бросают в воду?

Сергачев: К забору. И ты отжимаешься и ноги подтягиваешь, пока все остальные бегают и борются 2-3 минуты. Это вот была дневная тренировка. Приходишь, спишь, вечерняя – городок в зале, в котором нет кондиционера, в Хорватии, в которой +40.

Гончаров: Кайф же.

Сергачев: Кайф. Я приехал и меня в сборную не взяли, потому что у меня проблемы с сердцем начались и с давлением.

Потапов: Это твои проблемы уже.

Сергачев: Согласен. Я даже тест не смог сдать. Вы же сдавали эти тесты, где ты бежишь на дорожке – 5-6-10-12 минут? Я пробежал 3 или 4 минуты после сборов.

Гончаров: Нет, это «яма», есть такое понятие. Потом сентябрь-октябрь ты выходишь на пик, там же все по-научному было.

Потапов: Ты вот все поле делал выпады, а я все поле кувыркался. Станция была. Немножко вестибулярный аппарат привести в чувство.

Сергачев: Сколько лет тебе было?

Потапов: 21. Причем не просто же кувырки, а до центральной линии ты делаешь через левое плечо, чтоб немножко разнообразить. А после через правое.

Сергачев: Я думал вы с блином кувыркались, чтобы пресс еще качать.

Потапов: Самые жесткие сборы у меня были в 22 года в «Торпедо». В общем, знаменитые 15 по 300 м. У нас поменьше просто круг был, 330 метров. И в чем прикол? Ты пробегаешь 300 метров, и вот эти 30 метров, пока ты идешь, это считается у тебя восстановление, и ты снова бежишь.

Сергачев: Я делал такое.

Потапов: И я бежал на пульсе 150, начинал.

Гончаров: Это как в игре.

Потапов: Да, но нет. Это какая игра должна быть?

Гончаров: Смена у тебя. 2,5 минуты работаешь, 10 секунд отдыхаешь.

Потапов: Мы идем туда, а первая группа возвращается. Войтек Вольски идет, на нем лица нет. Он из Америки приехал. И он говорит: «Пацаны, будьте готовы». То есть он тоже приехал, не знал, что это такое, и вот эта гадость такая была.

Сергачев: Я бегал 10 по 200 м через 30 секунд отдыха. Оно быстро проходило, потому что ты бежишь там сколько? 27 секунд, 28.

Гончаров: Это сейчас подготовка или раньше?

Сергачев: Нет, это было пять лет назад. Это я уже когда в НХЛ играл. Я с тренером готовился. И такая была 10 по 200.

Подготовка в Швейцарии, тренировки летом, Кучеров мог бы стать тренером

Потапов: У тебя сейчас одна и та же подготовка? Ты уже знаешь, что ты будешь делать, или она варьируется?

Сергачев: В зале у меня тренер Серега. Примерно одно и то же там. Нет такого, что мы 170 кг приседаем. У нас все нормально. Сейчас у меня, допустим, плечо побаливает, мы делаем какие-то упражнения, подстроенные под это. Все очень индивидуально и очень грамотно. Я устаю, мы в зале проводим где-то 45 минут или час. И мне этого выше крыши, спокойно на весь сезон хватает. В сезоне я просто поддерживаю как-то сам.

Потапов: А лед?

Сергачев: Лед летом?

Потапов: Да. Сам или тоже с тренером?

Сергачев: Прошлый год я прошел школу Никиты Кучерова. Мы в Тампе вместе катались, он меня всему учил, показывал. Здорово. Он сам тренируется уже, без тренеров. И в зале, и на льду. Мне очень понравилось, и я сезон лучше провел. В этом году планирую то же самое. Сейчас полечу в Швейцарию на три недели. Там вообще буду один.

Потапов: Там шоколад.

Сергачев: Там горы, чистый воздух. Ну и шоколад. Банки. Бутылки. Ну ладно.

Гончаров: И? Ты там в Швейцарии готовиться будешь?

Сергачев: Да, один. То есть, я приглашал ребят с собой, но что-то никто не поехал. Там в Давосе клуб вообще помог. Дал лед, зал, раздевалки. Поэтому вообще респект им большой. Буду там один готовиться.

Потапов: Почему Швейцария? 

Сергачев: Я хотел в горы поехать, чтобы тяжеловато было. Я сначала как-то загорелся этим, думал, что мне это поможет в сезоне, что там легкие расширятся, красные тельца – вот все эти дела. Но это обман. Это работает месяц, а потом ты привыкаешь к нормальному воздуху, и все это пропадает. Но я решил не отменять, потому что классно – с семьей в Швейцарию. Мини-отдых, но я буду там готовиться. И потом на семь недель в Тампе, там будем с Кучером.

Гончаров: Семь недель у тебя?

Сергачев: Шесть получается до кэмпа. У меня на десять недель подготовка.

Потапов: Это 70 дней. А сейчас ты как-то подготавливаешь тело? Чтобы там связки, суставы были готовы к нагрузке, а потом уже начинаются вот эти семь недель уже ударные, да?

Сергачев: Они не ударные. Я в кайф работаю. Мне тяжело, естественно, но я работаю в кайф, я понимаю, что мне нужно. Я анализирую свою игру сам, и мы с Кучером смотрим видео, постоянно что-то новое придумываем. Мы на связи, он там какие-то упражнения сам пишет, у него какой-то тренер есть свой, что-то ему пишет иногда. Но катается он один всегда. И отрабатывает все эти свои вещи – на полборта работа, большинство, в углу отрывать шайбу от борта. Иногда у нас на тренировке можем 25 минут встать, просто я ему буду запускать, а он будет ее: раз оторвал – принял, в центр, выкатился, бросил. Такие вещи можем делать. А можем всю тренировку просто бросать.

Мне не нравилось с тренерами работать, потому что ты приходишь, и он начинает: «Давай 30-40 минут покатаемся». А я, допустим, сегодня не хочу кататься. Я хочу сегодня побросать, а завтра покатаюсь. То есть у меня вот так. Я понимаю, что мне надо две тренировки в неделю сделать катание, две – броски. Или три катания и одна – броски вместе с катанием. Что-то такое, я сам строю все эти тренировки, это удобно. Упражнения я знаю. Мне так в кайф.

Потапов: И потом, когда ты потренируешься, потом ты приезжаешь в Тампу, и у вас начинаются товарищеские игры?

Сергачев: Приезжаю в Тампу, 6-7 недель катаемся с Кучем. И потом начинается недельный кэмп. Неделю нас тренируют. Нормально, кстати, тренируют – там тяжело. И потом товарищеские игры, и уже сезон.

Гончаров: А тренируют три раза в день?

Сергачев: Да. У нас – час на льду, потом минут 35 играешь: 3-на-3, 5-на-5 – такие междусобойчики. И в зале минут 30 – все.

Потапов: И причем ты можешь приходить, а можешь и не приходить?

Сергачев: Это уже кэмп, это лагерь. Ты, естественно, туда приходишь. Опаздывать нельзя. Когда сам готовишься, удобно, что у тебя нет какой-то привязки к людям. Понятно, что кому-то удобнее работать с тренером. Он тебе говорит, ты делаешь – вы вместе анализируете. Но я в последние года три-четыре свои игры смотрю, понимаю, что где-то я медленный, мне нужно добавить какой-то стартовой скорости, либо в чем-то еще.

Потапов: Ты прям пересматриваешь свой матч?

Сергачев: Да.

Потапов: После того, как сыграл?

Сергачев: Сразу. Да. Дома реже, на выездах – постоянно. Мы, допустим, сыграли матч, и летим, мы вместе сидим с Никитой, и смотрим его смены, мои смены. У нас сразу нарезка есть.

Гончаров: Сразу обсуждаете, да?

Сергачев: Естественно. С ним интересно смотреть, потому что он так очень часто останавливает и говорит: «Смотри, как нога стоит, а если бы ты вот так ногу поставил?». Он мог бы стать очень крутым тренером, мне кажется.

Гончаров: К деталям сильно внимателен, да?

Сергачев: Да. Поэтому он и в порядке. Мне кажется, многие ребята смотрят свои смены.

Гончаров: Мы тоже. Сейчас у нас программа появилась здесь в России, где тебе присылают на почту смены.

Сергачев: У нас тренер по видео сразу нарезал, приносил. Мы смотрели. Кайф.

Потапов: Но прям поголовно все такие профессионалы, или есть ребята, которые...

Сергачев: Есть разные ребята, но именно у нас в команде все профессионалы в плане питания, алкоголя, в плане тренировок – все более-менее начитанные, понимают, что и как делать. У каждого своя какая-то программа, своя рутина. Ты не найдешь человека, который вообще ничего не делает, просто лежит и за полчаса одевается. Все что-то делают всегда.

Два Кубка Стэнли, Перри – отличный мужик, Василевский – лучший вратарь мира

Потапов: А ты ощутил после того, как вы два раза выиграли Кубок, в финале играли, что совершенно другой настрой? Даже, может после первого кубка на команду настрой совершенно по-другому?

Сергачев: На нашу? Конечно. То есть ты выходишь, и каждый игрок пытаются ткнуть, пнуть и так далее. Это прикольно, на самом деле, потому что тебя заставляют фокусироваться лучше. Ты постоянно понимаешь, что сейчас я расслаблюсь, меня накрутят, и будешь потом висеть на YouTube, и все будут смотреть, как тебя какой-то чувак накрутил.

Потапов: У вас в команде играл Марун, по-моему, да? Он в «Сент-Луисе» выиграл, перешел к вам и потом еще два Кубка.

Гончаров: Что вообще он говорит, как он себя чувствует? Вы просто мне скажите, как чувствует себя человек, который выиграл три Кубка подряд?

Сергачев: Нормально себя чувствует.

Потапов: У него роль какая? Он закрывает, подраться может?

Сергачев: Он не закрывает, но подраться может, да. То есть он не оборонительный. У него какая хорошая функция – он за воротами очень хорошо шайбу держит, потому что он здоровый и его тяжело реально сдвинуть. Особенно, если его выпускаешь под первые пары защитников, они обычно меньше размером. И он их просто может в зоне полторы минуты держать. Шайбу берет и все, и пошел. У него такая задача была. И подраться иногда мог.

Гончаров: Он не устал праздновать? Не тяжело было?

Сергачев: Мне кажется, он всю жизнь празднует. У него такой стиль жизни, он весельчак такой.

Потапов: У вас трансферная политика сейчас идет или уже укомплектована команда?

Сергачев: Не знаю. Подписали трех нападающих и защитника. Почти все уже укомплектовано.

Потапов: Я хотел спросить, сильно команда меняется из года в год?

Сергачев: Костяк остается. То есть все, у кого долгосрочные большие контракты, в основном остаются. Вот был Янни Гурде, его обменяли, нет, его отдали в «Сиэтл». Был Палат, его пришлось не подписывать, потому что он заслужил больших денег. В этом году Маруна отдали, Кори Перри ушел, Бельмар ушел, Киллорн ушел. Но это все равно ребята, которые играли в нижних звеньях. Первые два чаще всего остаются.

Потапов: Как у вас капитан?

Сергачев: Как капитан? Крутой. Он очень демократичный такой. Не так, что как он сказал, так и будет. Есть собрание лидеров команды, не только тех, у которых буква «А» висит, каких-то старшин таких. Иногда молодых привлекают тоже, чтобы их подтягивать, и чтобы молодые понимали, что вообще происходит. Он крутой. Даже когда он на меня как-то наорал один раз, я не обиделся, я понял, за что, но он немножко был неправ. Он потом подошел, сказал: «Давай поговорим». И мы обсудили все. Нет такого, что он тебя обосрал, так сказать, а потом забыл про это. Он переживает за команду. Всегда думает, со всеми общается, разговаривает. Он сердце команды, он везде. Прикольный чувак.

Гончаров: А Кори Перри же два года подряд в финал выходил и...

Сергачев: Три. И три проиграл в финале.

Гончаров: И как он вообще? Вот как он себя чувствует? Я за него переживал.

Потапов: Мне кажется чуть хуже, чем Марун.

Сергачев: Ну, чуть хуже, да. Хотя они лучшие друзья.

Гончаров: Да? Блин, ну это жесть. Чего он вообще? Расстраивался, наверное, сильно?

Потапов: А можешь сказать: «Можешь один кубок дать?». Как будто я выиграл, а ты нет.

Сергачев: У него один кубок уже есть. Он перешел к нам, а у нас фотографии висели, как мы голы забиваем, кто-то радуется. Большие такие фотографии. И на одной, где забивает Колтон победный гол против «Монреаля» – на ней Перри едет. Он такой: «Ребят, уберите, пожалуйста». Но ему ответили, что нет, не уберем, и оставили. Конечно, он расстраивался. Он один из лучших партнеров по команде, которые у меня были, он взрослый. Он общается со взрослыми, с молодежью. Он такой клей, который склеивает и молодежь, и старших вместе. Общается со всеми в уважительном тоне. Он прям классный, за ним никаких ни зашкваров, ничего не заметишь. Он просто классный чувак, который со всеми одинаково общается.

Понятно, что в НХЛ все хорошо общаются друг с другом. Но в нем именно есть какая-то аура, спокойствие. Можно всегда подойти, пообщаться, он всегда поможет. Мы всегда оставались после тренировки с ним. Ему сколько уже? 38 лет. И отрабатывали какие-то моменты. Он мне помогал, я ему помогал, говорил, как перед воротами встать. Хотя он знает, естественно. Но я ему говорил со стороны защитника, если ты встанешь так, то будет лучше. Такое взаимопонимание, работа. С ним и Кучер видео смотрел. Он сидел сзади нас постоянно, и мы сидели так обсуждали иногда. Крутой чувак, хочет выиграть, хочет развиваться. Именно от старших такого меньше уже видишь, потому что уже закат карьеры. Мне кажется, он до 50 может играть спокойно.

Потапов: А каково второму вратарю в «Тампе» вообще?

Сергачев: Шутку расскажу. Мы приехали в Швецию на выездные матчи против «Баффало», и там был проспект «Тампы» – вратарь, его задрафтовали за год до этого – и его знакомят с Васей. И Вася смотрит на него и говорит: «Смотри, в ближайшие девять лет в Тампу даже не приезжай». Это смешно было от Васи услышать – все об этом думают, но боятся сказать, а Вася сразу в открытую говорит.

Потапов: Классно, когда сзади у тебя Вася?

Сергачев: Да. Конечно. Естественно, его можно облизывать сколько хочешь, но я считаю, что это лучший вратарь современности. Мне кажется, даже лучший в истории хоккея, потому что раньше вратари все равно были не то, чтоб уровнем ниже – у них просто другой хоккей был. А сейчас такой хоккей, что по льду ты вратарю вообще не забьешь. Если только в очко – и то редкость. Вася в порядке. И уверенности придает. Там и на синей линии можно попытаться обыграть, и в последнего, и какой-то рискованный пас. Потому что понимаешь, что он не просто стоит там и трубку курит, а готов. Ну и плюс вне льда – как он готовится, вдохновляет многих ребят заниматься.

Гончаров: Он пашет вообще, да?

Сергачев: Да, он пашет.

Жизнь после карьеры, образование, сборная 1998-го года

Сергачев: Я вам хотел задать вопрос, мне интересно было. Вот вы когда играли, сейчас получается на закате карьеры? Или уже закончили – официально или неофициально?

Потапов: Неофициально.

Гончаров: Прощального матча не было еще.

Сергачев: Когда вы играли, думали вообще о какой-то медийности? О том, что нужно развиваться в этом плане, о том, что нужно читать книги, о том, что вообще нужно чем-то заниматься, кроме хоккея?

Гончаров: На самом деле, я начал об этом задумываться где-то лет 5-6 назад.

Потапов: О чем? Что надо развиваться?

Сергачев: Что есть что-то еще, кроме хоккея.

Гончаров: Да, получать образование какое-то. Вот лет 5-6 назад, наверное, я только об этом начал думать. В плане медиа я об этом раньше не думал, потому что его и не было. По сути, когда я начинал, была только газета «Советский спорт». А по поводу образования – да, сейчас вообще особо остро понимаешь: а что ты вообще можешь после хоккея? Ты ничего не можешь. Ты знаешь, как играть в хоккей и все.

Сергачев: Когда играли, интересно было что-то, кроме хоккея, или вам вообще было…

Гончаров: Вот я тебе говорю, определенное время вообще пофигу было. Только хоккей, хоккей и не задумываешься.

Потапов: Что ты имеешь в виду? Вот, например, что-то еще интересное, что?

Сергачев: Есть хобби у тебя какое-то? Что бы заниматься после карьеры чем-то, кроме хоккея.

Потапов: Я бы хотел, да, у меня есть цели. Я в этом году поставил себе цели на всю жизнь. То есть, 100 каких-то задач таких глобальных. Я бы хотел выступить в качестве агента и довести человека до НХЛ. Вот у меня такая цель стоит – помочь. Потому что мне только мешали, когда я рос в Нижнем Новгороде. Меня гасили, чтобы вылез сын администратора. И только из-за того, что советское воспитание у тренеров было, они ставили тех, кто лучше играл. Мне бы хотелось, если будет такая возможность, помочь кому-то чего-то достичь. Условно, у кого-то если будет один шанс, то хотелось бы чтобы у ребят, с которыми я буду общаться, было два или три шанса. У меня вот такое направление.

Гончаров: Это только сейчас начал задумываться, правильно? По ходу карьеры этого же не было?

Потапов: По ходу карьеры я понял, что надо развиваться, после того как мы сидели, с ребятами общались, и я понимаю, что у меня столько слов-паразитов, что я не могу вообще выразить свою мысль. Она у меня в голове такая красивая, история красивая, но как я открываю рот – я ее просто порчу. Начал читать книги – немножко исправился, не могу сказать, что я чего-то достиг конкретно.

В плане шевеления мозгов начал играть в шахматы. Я считаю, что это величайшая игра, и она не такая нудная, как все ее представляют, там можно за две минуты партию закончить. Я смотрел интервью Каспарова, как он сказал: умение играть в шахматы – это всего лишь умение играть в шахматы. Но я считаю, что мне это помогает в каких-то ситуациях чуть-чуть дальше заглянуть и предположить, что может быть.

Сергачев: Ты думаешь заранее.

Потапов: У меня был такой эксперимент, что я крутил велосипед, тяжело было. И играешь онлайн с кем-нибудь в шахматы, и ты не соображаешь, как ты ходишь вообще. Совершенно, такие дурацкие ошибки делаешь.

Сергачев: Это же прикольно. Я тоже так делал. Но не велосипед крутил. Не помню, что я делал. У меня проблема была, когда долгая смена 1-1,5-2 минуты – и ты уже «встаешь», дышать не можешь, думать не можешь. А вот в этом году я начал как-то пытаться фокусироваться – и в этом моменте, когда я на льду, надо себе говорить, что «Все нормально, ты думаешь, расслабься». Потому что у меня иногда голова просто в туман уходила. Мне шайба приходила, и я самое тупое решение принимал, которое можно было принять. А сейчас как-то я попытался, и вот сам себе говоришь, какую-то аффирмацию делаешь, и раз – шайбочку выкинул, спокойно пошел, поменялся. Над этим можно работать, реально. Когда ты вот велосипед крутишь и пытаешься думать – оно же все потом отложится.

Гончаров: А у тебя есть мысли сейчас, что делать помимо хоккея?

Сергачев: Что я буду делать потом? Нет, вот именно, что я бы хотел об этом подумать потом.

Потапов: Вот это большое заблуждение на самом деле. У меня всегда было такое сравнение: мой тренер говорил, что карьера – это как спичка горит. А жизнь – как сигарета, условно. Просто даже хотелось обратиться к молодежи или к кому, кто на подходе к завершению карьеры: надо постараться, чтобы к концу карьеры в голове было понимание. Понятно, что надо будет учиться – надо будет так же, как в детском спорте. Надо сначала по бортику ходить, потом ты начинаешь тормозить и так далее. Планомерно, но чтобы было более-менее понятно какое-то направление в голове. У меня сейчас брат, ему 18 лет, он закончил школу. И его спрашивают: «Куда пойдешь учиться?». И вот он сел, а я на его место себя ставлю: куда бы я пошел в 18 лет учиться – я не могу представить вообще.

Гончаров: Я вообще считаю, что это неправильная формулировка. Как человек в 18 лет может выбрать, что ему дальше делать в жизни? Ты же понятия не имеешь. Ты жизни, в принципе, не видел. Ну как? По факту. А тебя ставят перед выбором, что ты должен решить, куда направишь свою жизнь.

Сергачев: Я про другое говорил на самом деле. Я говорю про то, что сейчас мир медиа, все развивается, и я не знаю, чего буду хотеть через 10 лет, когда у меня контракт закончится или я закончу. Но я хочу к этому моменту подойти готовым в плане какого-то образования. Понятно, что образование – не идти в университет учиться, а просто быть развитым в разных сферах, быть узнаваемым, чтобы я мог делать то, что я захочу. То есть у меня нет какой-то определенной цели, там, в 35 лет быть бизнесменом. Может, мне это не понравится.

Я не знаю, чего я захочу, поэтому я хочу сейчас заложить такой фундамент для своей будущей карьеры. Поэтому есть какое-то саморазвитие, книги. Самое главное — это вообще общение с людьми, с интересными. И какая-то узнаваемость, она дает тебе возможность общаться с людьми из разных сфер – бизнес, какие-то селебрити, предприниматели, политики. И ты от этих людей можешь узнать намного больше, чем от университета, допустим. Я пообщался с Ваней Хохловым, это основатель магазина 12stories. Он очень крутой, у них там миллиардные обороты и все остальное. И он сказал: «Ты где-то учишься вообще?». Я говорю, закончил там какую-то шарагу. Он говорит: «Университет – говно. У тебя есть возможность, ты живешь в Америке, пройди курсы там – Гарвард, Стэнфорд и так далее. Бизнес, менеджмент – что хочешь. Просто пройди, тебе там намного больше расскажут, чем за четыре года в университете». Вот такие вещи.

Гончаров: Ты пользуешься? Курсы начал?

Сергачев: Пока нет. Туда надо ехать. На две недели приехать, побыть там, это летом. Но сам факт, что, пообщавшись с ним, я понимаю, что реально это будет полезно потом. То есть, вдруг мне захочется быть предпринимателем, что-то делать. Поэтому я хочу вот к этому моменту подойти и делать то, что я захочу.

Гончаров: Это правильно, да. Я в свое время сильно упустил вот это.

Сергачев: Хотя бы начал.

Гончаров: Я хотя бы начал, но все равно, когда у тебя больше времени, всегда лучше.

Сергачев: Все равно у хоккеистов же много времени. Перелеты и так далее. Вот именно, что времени, на самом деле, дофига – это чисто от человека зависит, хочет он это делать или нет.

Потапов: Ренат Мамашев – он сейчас агент в Америке. Заканчивался матч, он надевал наушники, слушал лекции и параллельно еще что-то на компьютере записывал, конспектировал. И ты – садишься такой: «Сейчас туда поедем, сюда». А парень развивался, я не знаю, он уже университетов 4-5 закончил. И вот он мне пишет: «А что дальше? Вот закончится карьера, что дальше?». Я такой: я не знаю. Он говорит: «Должно пройти какое-то время, чтобы ты понял». Действительно, чтобы не кидаться, знаешь, из стороны в сторону, а чтобы ты осознанно какое-то решение принял.

Сергачев: Да, согласен.

Потапов: Знаешь, пока я учился в школе, я так недооценивал историю. Я сейчас понял, мне так она интересна. У меня очень проблемно с датами. Я их не запоминаю, но события я могу рассказать прямо от и до.

Сергачев: Конечно. Она еще циклична и повторяется. Это мой любимый был вообще предмет в школе.

Потапов: А физика нет?

Сергачев: Физика нет, химия нет.

Потапов: Это же кошмар.

Сергачев: Это вообще ужас какой-то.

Потапов: А ты в хоккейном классе учился или нет?

Сергачев: В Нижнекамске – нет, в Подольске – да.

Потапов: А как вообще получилось, что ты из Нижнекамска в Подольск попал?

Сергачев: Мне стукнуло 13 лет, и начали создавать команду в Подольске из лучших игроков 1998 года.

Гончаров: Вообще по России?

Сергачев: Да, чтобы играть по Москве. И вот сделали команду. Хотели сначала «Северную звезду» сделать, это в Ясенево, по-моему. А потом решили на базе «Витязя». И мы вот за два года проиграли три игры всего. А с «Витязем» мы один раз «Локомотиву» проиграли, один раз Челябинску проиграли. И один раз проиграли где-то в Канаде – играли на турнирах. То есть мы все турниры международные выиграли.

Потапов: А где сейчас ребята из той команды? Кто сейчас еще играет?

Сергачев: Гера Рубцов играет. Но они – кто в «вышке», кто КХЛ. Там проблема была в том, что после этого почти весь «Витязь» перешел в сборную, которая с мельдонием попалась. И они должны были ехать на чемпионат мира, потом разбегаться по клубам и в КХЛ уходить. А вот эта штука произошла с мельдонием, и все планы поломала.

Потапов: Больной вопрос. Россия отстранена от молодежного чемпионата мира. Как вообще в Канаде разговаривают о том, что Россия не участвует?

Сергачев: Там канадская федерация хоккея выступила: «Мы отказываемся играть». В жесткую прям сказали. Сами-то пацаны, я думаю, что хотят. Если со старшими общаешься, они говорят, что да, понятно, что просто такая ситуация в мире сейчас, это не очень будет выглядеть. И даже если нейтральный флаг – это же все равно в бизнес уходит. И люди переживают за свое какое-то лицо… Я не знаю, как это назвать. А так, я думаю, что ребята хотели бы сыграть. Но обидно. Конечно, обидно за молодежь, которая хочет, пытается.

Потапов: МЧМ раз в жизни же только может быть.

Гончаров: Два.

Сергачев: Ну, два-три.

Гончаров: Это самый крутой турнир, на самом деле. Сейчас вспоминаю.

Сергачев: У нас тоже крутой был. Мы в Монреале, в Торонто играли.

Гончаров: У нас в Оттаве. Это было прям вообще…

Сергачев: Да и юниорский. Я на юниорский съездил. Случилась эта «мельдониевая» сборная, я поехал за 99-й год.

Гончаров: Чтобы ты понимал, мы последние чемпионы мира юниорские. После нас никто не выиграл. Вот мы сидим.

Сергачев: Мы бы выиграли, если бы 98-й год поехал.

Гончаров: Не, ну это понятно, и мы бы выиграли. Так, ну что? Всем спасибо. Мне кажется, получился классный разговор.

Потапов: Спасибо огромное. Спасибо, что пришел, было очень круто.

Сергачев: Всегда зовите, буду приходить. Хотите еще завтра приду?

Потапов: Да не, один раз достаточно.

Овечкин в восторге от любого спорта: любит «Ливерпуль» и «Динамо», собирается к Месси и только сходил на НФЛ

«У меня кровь русская». Интервью чешского новичка КХЛ Остапа Сафина, сменившего спортивное гражданство

Легионеры, сбежавшие из КХЛ после 24 февраля. Где они сейчас?

Фото: instagram.com/sdgfsbjg ; East News/Mike Carlson/Getty AFP, AP Photo/Frank Franklin II, AP Photo/Phelan M. Ebenhack, AP Photo/Chris O’Meara, AP Photo/Wilfredo Lee, AP Photo/The Canadian Press, Jason Franson, AP Photo/John Minchillo, BRUCE BENNETT/Getty AFP