Он ушел из футбола в 26 и победил рак крови. История самого необычного менеджера нашего футбола
Интервью с Дмитрием Кортава.
Вы, возможно, никогда не слышали о Дмитрии Кортава, но, скорее всего, сталкивались с его работой.
Кортава играл в Первой и Второй лигах (лучший результат – 10 голов за липецкий «Металлург» в сезоне-2014/15), а в 26 лет завершил карьеру и стремительно превратился в менеджера. Он помогал голландцам из Hypercube, которые пытались реформировать наш футбол, а в последнее время модернизирует ФНЛ: делает индекс зрелищности команд, формирует образовательную программу для игроков и многое другое.
Но это не все. Кортава одновременно работает и в профессиональном футболе, и в самом большом российском ютуб-явлении 2022 года – Медиалиге. Там Дмитрий отвечает за всю спортивную составляющую, в том числе – изменение традиционных футбольных правил, отчет о котором он хочет отправить Арсену Венгеру.
Александр Дорский встретился с Кортава и расспросил о такой нестандартной карьере.
***
– Ты закончил игровую карьеру в 26 лет, так и не поднявшись до РПЛ. Как оцениваешь карьеру?
– С моим уровнем таланта добился очень многого – больше десяти лет провел в Первой и Второй лигах.
Я не получил качественного футбольного образования: в восемь лет попал в школу «Москвич», там был хороший тренер, но не было осознанности. Седьмой-восьмой класс – футбол ушел на второй план. Нужно было раньше переходить на более высокий уровень – я это сделал только в 15 лет, когда перешел в ФШМ. Моим тренером был Петр Семшов, отец Игоря. Семшов-старший – очень жесткий, но это как раз то, что было нужно мне: понял, что такое команда, уважение, работа до конца.
«Торпедо», «Факел», «Луч» – мне удалось поиграть за довольно известные клубы. В липецком «Металлурге» получалось немало забивать. Жалею, что так и не дошел до РПЛ. Это главное спортивное разочарование, но это точно не то, чего не могу себе простить. Я прыгнул выше головы.
– Ты рассказывал, что твою карьеру перевернула встреча с Эдуардом Безугловым (сейчас возглавляет медицинский штаб ЦСКА, до этого работал в сборной России).
– Да, благодаря нему понял, что многое делал неправильно: восстановление после тренировок и повреждений, питание. Например, во Второй и Первой лигах, когда игрок получал травму, ему говорили: «Отдыхай, чем-нибудь помажь». Безуглов и Мария Бурова были в шоке от такого подхода, рассказывали, как правильно набирать форму после повреждения. Сейчас, кажется, уже все понимают, что травмированные игроки выполняют гораздо больший объем работы, при этом специфической.
Уже в 2013-м у меня появился массажный ролл и резинки – о них рассказал Безуглов. Перед тренировкой появились дополнительные упражнения. На выезды готовил еду, возил в контейнерах, чтобы не есть бутерброды. Надевал компрессионные гетры. Тогда я играл во Второй лиге, другие футболисты смотрели на меня как на дурачка.
Я понимал, что такая реакция – из-за недостатка знаний. Поэтому решил закрыть этот сегмент – создать паблик «Дела футбольные», в котором публиковал советы от тренеров, докторов, психологов, великих игроков. Плюс понимал, что хочу остаться в футболе, скорее всего, в РФС, поэтому мне нужно что-то, за что меня могут взять. Не только за знакомство с кем-то.
– Когда ты заканчивал игровую карьеру, у тебя уже были «Дела футбольные», ты понимал, как двигаться дальше. Почему беспокоишься о других?
– Летом 2017-го я закончил карьеру. Через несколько месяцев почувствовал, что реализоваться не до конца получается, поэтому снова начал тренироваться. На всякий случай – вдруг через год возобновлю карьеру. Вкатывался в тренировки – и очень быстро уставал. Думал, из-за перерыва.
Еще устроился в академию «Родины» помощником тренера в детской команде. Начало января 2018-го, холод, две тренировки подряд за день. Пришел в раздевалку – ужасно знобит. Пошел в душ, включил горячую воду, но так и не пришел в себя.
Позвонил Безуглову, он посоветовал поехать в больницу. Сдал кровь, сделал снимки. Вызывает врач: «У вас лейкоз». Она сказала это абсолютно спокойным тоном. Меня оставили в больнице на ночь – позвонил Безуглову, скинул ему результаты. Он сказал, чтобы я ни о чем не переживал, мне найдут лучших врачей.
– Первая мысль, когда услышал диагноз?
– Я довольно мнительный: поставят в состав или нет, получится что-то или нет. Когда услышал про лейкоз, мозг как-то заблокировал все негативные мысли. Пожалуй, они приходили только раз – и то ненадолго.
Одна из самых важных вещей при раке – не загонять себя, не визуализировать самый плохой сценарий. У меня появилась бессознательная защита благодаря мозгу, я всегда верил, что выиграю.
– Врачи говорили, что повлияло на развитие болезни?
– Сильно влияет стресс. Уже заболев, много читал – в том числе про резкую смену деятельности. У меня был план развития после игровой карьеры, но хотелось более быстрого прогресса, поэтому я переживал. Плюс на какой-то момент изменил образ жизни: питался когда хотел и чем хотел, сбился сон, снизился уровень физической нагрузки.
Во время болезни от меня никто не отвернулся, мама постоянно была рядом, ее роль ключевая. Полная забота: комфорт, помогали правильно питаться, вовремя пить таблетки. Благодарен каждому, кто помог. Благодарен футболу: из-за него мои морально-волевые качества на высоком уровне, я могу терпеть. Капельницы, таблетки, процедуры, мягко говоря, не самые приятные истории.
– Ты лечился в России?
– Да. Конечно, у родителей были мысли, что, возможно, лучше уехать в Германию или Израиль, но Безуглов уверил их, что в НИИ гематологии в Москве отличные врачи и условия. Я об этом разговоре узнал уже постфактум. Подтверждаю, что в НИИ гематологии в Москве все в порядке и с врачами, и с оборудованием.
– Самое сложное – капельницы?
– Одно из. Очень сложная история – с пересадкой костного мозга. У меня была аутологичная трансплантация (собственными стволовыми клетками костного мозга). Это тяжело: жесткий карантин, полное убийство иммунитета, несколько дней не можешь есть и пить, постоянно находишься под капельницами. Последние дни на карантине тошнило просто от вида капельницы.
Некоторым не везет, они не могут пересадить свои стволовые клетки, кто-то не может найти подходящего донора. У нас в стране пока не большая база доноров. Стать потенциальным донором несложно, надо просто сдать кровь.
– Сколько длилось лечение?
– Было несколько этапов. Первый – лечение в больнице, где-то месяц. Дальше несколько раз в неделю ездишь из дома на капельницы, потом – пересадка костного мозга. После нее проверяют анализы, в течение двух лет выполняешь поддерживающую терапию, несколько раз приезжаешь на капельницы, раз в три месяца сдаешь пункцию костного мозга.
Если в течение пяти лет все чисто – отлично, считаешься полностью здоровым.
– Сейчас что-то напоминает о болезни?
– После лейкоза оформляют инвалидность, государство предоставляет много льгот. Я ничем ни разу не пользовался. Внутри я здоровый человек.
Кортава помогал голландцам из Hypercube: почему проект не прошел? Разработал рейтинг зрелищности команд Первой лиги – у «Алании» появилась специальная нашивка на футболке
– В итоге после завершения карьеры ты попал в РФС.
– Да, попал в селекционный отдел сборных. Понятно, что селекционеры ездят по регионам, но невозможно объехать всю Россию. Кроме того, есть россияне, которые живут не в России. Поэтому мы придумали кнопку на сайте РФС: любой человек мог заполнить анкету, приложить видео, которые попадали к нам. Так узнали о вратаре лондонского «Арсенала» 2005 года рождения Алексее Рохас Федорущенко.
В 2021-м я был одним из сотрудников РФС, кто постоянно контактировал с Hypercube (компания из Нидерландов, которая стоит за реформами Лиги чемпионов, Лиги Европы, Евро, чемпионатов Дании и Австрии, летом 2021-го работали с Россией – Sports.ru). Мы рассказывали им об особенностях нашего футбола, готовили их к разговорам с представителями клубов. Это было нужно, чтобы никто не говорил, что приехали космонавты из Нидерландов и чему-то пытаются научить. Hypercube и лично его глава Питер Ньювенхейс отлично понимали все наши особенности, но, к сожалению, все равно в ответ получили реплики даже хуже, чем стебки про космонавтов.
– Самая частая претензия к Hypercube – формат, который они представляли как главный, не использовался ни в одном чемпионате.
– Hypercube не приехал в Россию с решением, что нам нужно. Они провели более ста созвонов в зуме с руководителями клубов, тренерами, игроками, журналистами, болельщиками. На первом этапе определяли плюсы и минусы российского футбола. Тогда Hypercube получил базу, из которой было можно конструировать форматы. Большинство говорило, что нельзя менять количество команд в РПЛ, но нужно проводить больше матчей и делать их более зрелищными.
Поэтому предложение Hypercube – отражение мнения людей, которые долгие годы работают в российском футболе.
Часто на созвонах на Питера наезжали, но в большинстве случаев он возвращал собеседника к нормальному разговору. Его спрашивали: «Откуда ты взял, что мы столько заработаем?» Он отвечал, что Hypercube провел исследование на основании данных других лиг, в том числе тех, которые реформировала компания.
– Почему проект, который предлагал Hypercube, заглох?
– Это проект очень большой реформы, о нем нужно рассказывать людям. Медиасопровождение было, но постфактум стало ясно, что оно должно было быть сильнее. Временно победили те, кто хотел оставить все как есть. Они хорошо поработали: через разные источники подчеркивали минусы реформы, совсем не говоря о плюсах.
– После завершения работы с Hypercube ты перешел на работу в ФНЛ. Чем занимаешься?
– Я больше занимаюсь проектами развития спортивной части ФНЛ – например, убеждал, что в лиге должно быть 18 команд, чтобы жить в недельном цикле (до этого играли через два дня на третий и через три дня на четвертый – Sports.ru). Это невозможно, когда большую часть времени ты проводишь в дороге.
Календарь – лишь шажок. Просим хозяев, чтобы в гостевые раздевалки ставили бочки со льдом (для восстановления – Sports.ru). Также договорились, чтобы ведущий хирург России Евгений Гончаров оперировал травмированных игроков Первой и Второй лиг.
– Осенью на форме «Алании» появилась нашивка «Самая зрелищная команда сезона-2021/22». Знаю, что это твоя инициатива.
– Первая лига считается закрытой. При этом в лиге появлялось достаточно интересных команд и тренеров, но о них мало кто говорил. Такие команды хотелось подсвечивать отдельно, а как о них рассказать, не обращаясь к статистике?
Я поговорил с ведущими тренерами лиги, аналитиками, тебе писал. Что такое атакующий футбол? Что такое открытая команда? Какие данные у нас есть?
Взяли основные показатели: голы, удары, навесы в штрафную, отборы на чужой половине поля, количество точных передач в финальную треть, интенсивность прессинга. Каждому показателю дали вес: самый большой – у гола. Так появился рейтинг зрелищности. Понятно, что это – история для болельщика, а не для тренера, ну так а ради кого все делается?
Еще один важный проект – помощь игрокам во время карьеры и после ее завершения. Обычно футболист не развивает бытовые и сторонние навыки, скорее он должен находиться в вакууме, чтобы быть успешным. В какой-то момент футбольная жизнь, которая стартовала в семь лет, заканчивается, человек попадает в другой мир и вообще не понимает, что ему делать, а если понимает, то не умеет этого делать. Из-за мировосприятия через спорт случаются психологические проблемы, ведь в жизни далеко не всегда тот, кто сильнее и быстрее, получает награду.
– Это программа только для ФНЛ?
– Конечно, хотелось бы внедрить что-то подобное и в РПЛ, но ребята из РПЛ находятся в комфортном финансовом положении для первого послефутбольного этапа. У них есть деньги и время для обучения чему-то новому. У игроков из Первой и Второй лиг нет финансовой подушки – нужно сразу врываться в жизнь.
Весной мы постараемся запустить пилотную группу, чтобы понять, сколько игроков может проходить обучение одновременно. Хотим сделать несколько сегментов: образование, медиаобраз, финансовая и юридическая грамотность.
Надеюсь, получится договориться с несколькими университетами: если игроку из ФНЛ понадобится второе высшее образование (а вдруг и первое), он сможет поступить к нашим партнерам.
Кортава – чемпион мира в составе сборной Абхазии. Теперь выступает за абхазскую команду во второй российской лиге
– В 2016-м ты стал чемпионом мира среди непризнанных государств в составе сборной Абхазии. Как так вышло?
– В детстве я каждое лето ездил к бабушке и дедушке в Абхазию, поэтому связь не терял. Когда стал играть в футбол, конечно, реже получалось приезжать, но раз в два года все равно навещал.
Заочно был знаком с братьями Аджинджалами: Руслан руководил Федерацией футбола Абхазии, а Беслан был помощником главного тренера сборной. В 2016-м чемпионат среди непризнанных государств проходил в Абхазии – вспомнили обо мне. Пригласили нескольких ребят из Второй лиги, нескольких – из чемпионата Абхазии. Плюс пара человек из Первой лиги и, конечно, Анри Хагуш, который был нашим капитаном.
Руслан проделал великолепную организационную работу: перед матчами была шоу-программа, стадион забивался еще до приезда команд. Билеты продавались на сектора, без конкретных мест, поэтому народу набиралось больше, чем стадион официально вмещал – стояли в проходах.
2016-й для Абхазии – почти как 2018-й для России, естественно, со скидкой на масштабы событий. Это был момент безоговорочной и всеобъемлющей любви. Никаких политических и религиозных конфликтов – только счастье от футбола.
– Команды какого уровня играют в таких турнирах?
– Конечно, было несколько проходных команд – например, острова Чагос. Это настоящая любительская команда с несколькими игроками, не слишком похожими на спортсменов. Топовые команды чемпионата мира среди непризнанных государств – топ-3 Второй лиги и нижняя половина таблицы Первой лиги.
– Что подарило руководство Абхазии?
– Деньги и звание Героя Абхазии. Лучшим игроком признали нашего вратаря – он вытащил серию пенальти в финале. Сопернику надо было просто из двух последних ударов забить хотя бы один, а наш вратарь потащил два подряд. Ему подарили Тойоту Камри.
Гуляли неделю. Идешь по набережной Сухума – все узнают, благодарят, зазывают в рестораны, никто ни копейки с тебя не берет. Поехали с друзьями в Афон – остановили гаишники. Думал, что-то нарушил, а они захотели сфотографироваться и взять автограф.
– Связь с абхазским футболом осталась?
– Да. Два года назад проводились выборы президента Федерации футбола Абхазии, баллотировался мой друг Таращ Хагба, который тоже играл в сборной. Хагба выиграл – предложил мне должность в федерации. Я отказался, потому что живу и работаю в Москве. Так я получил должность советника Хагба. Мне интересно, потому что еще в 2016-м я общался с министром спорта Абхазии – говорили о команде во Второй лиге России. Смотрели на примеры «Монако», валлийских команд в Англии.
Хагба проделал большую работу. Сейчас в Абхазии есть Суперлига из восьми команд, игры транслируются на ютубе в хорошем качестве. Сельская лига превращается в профессиональную. При этом ФИФА и УЕФА никак не общаются с Абхазией – разговор есть только с федерацией, которая организовывает чемпионат среди непризнанных государств.
– Понимаешь, что примеры «Монако», валлийцев, «Вадуца» не применимы к Абхазии?
– Мы общаемся с РФС по поводу включения абхазской команды во Вторую лигу. Конечно, не собираемся подставлять ни РФС, ни Россию – реакция УЕФА и ФИФА предсказуема. Мы выступаем за диалог с ними, потому что без профессионального футбола тяжело развиваться. До определенного возраста ребятам интересно, но дальше они не видят перспектив и заканчивают.
Если абхазский мальчик перейдет в российскую академию, Грузия должна подтвердить его футбольный паспорт. А этот мальчик никогда в Грузии не был. С этим тоже возникают сложности. Нужна работа ФИФА и УЕФА.
Но я тебе гарантирую: если в какой-то момент абхазская команда окажется во Второй лиге, на каждую игру будут приходить минимум семь тысяч человек.
– Ты – чемпион мира среди непризнанных государств. Сейчас России запрещено участвовать в отборах на Евро и ЧМ, клубы отстранены от еврокубков. Что делать?
– Я абсолютно спокоен, потому что сейчас у нас есть возможность развивать свой продукт. Зачем смотреть на Европу или Азию? Нам нужно улучшить то, что есть внутри: детско-юношеский футбол, Вторая и Первая лиги, РПЛ.
Когда придет время для возвращения, нужно быть сильными.
Медиалига: как Кортава попал в нее и за что отвечает. Зачем нужны профессиональные игроки и матчи на больших стадионах?
– Как ты оказался в Медиалиге?
– Я тренировал команду «Мегамужики» в ЛФЛ – за нее играли Дмитрий Шнякин, Сослан Гатагов, Дмитрий Егоров, Федор Маслов. Как-то позвонил Гатагов: «Друг создает турнир, в него заявляется команда велосипедистов. Не хочешь ее тренировать?» Николай Осипов оказался другом организатора команды – так мы и познакомились. Поговорили о команде, а затем я задал Осипову несколько вопросов об организации турнира. Оказалось, что у него не было человека, который отвечал бы за спортивный блок: регламент, расписание матчей, судьи. В итоге я выбрал это, а команда велосипедистов так и не доехала до Медиалиги.
Для соблюдения регламента в первом сезоне создали экселевский документ, при заменах переносили игроков из одного столбика в другой – на поле могло находиться не более четырех профессионалов. Во втором сезоне у нас появился бот в телеграме. Теперь система не дает выставить неправильный состав – соблюдает количество медийных и профессиональных игроков. Плюс у нас появились электронные замены – никаких бумажек. Надеюсь, внедрим это и в ФНЛ.
– В чем преимущество электронной замены?
– Информация о замене тут же поступает комментатору, организаторам трансляции и мне. Поэтому в Медиалиге сразу появляется плашка, кто вместо кого выходит. В РПЛ, как и во всех профессиональных лигах, другой алгоритм: начальник команды передает листок с заменой судье, матч-менеджер по рации передает информацию телевизионщикам, и только после этого начинается работа с графикой. У нас – моментально.
– Читатели футбольного раздела Sports.ru не очень любят Медиалигу, но не могут пройти мимо новостей об участии в ней Глушакова. Что еще лига получает от участия профессиональных игроков?
– Глушаков – это статус, о том, что он сыграл в Медиалиге, написали все. На поле тоже интереснее: и тому, кто с Денисом в одной команде (Reality – Sports.ru), и тому, кто против них. Глушаков – открытый, где-то лишний раз про нас в интервью скажет. Так что вообще не вижу минусов.
– Во втором сезоне в Медиалиге появилась команда РФС, за которую играют Филимонов, Шишкин, Янбаев, Билялетдинов, в одной игре выходил Титов. Зачем это лиге?
– Перед заходом в лигу РФС боялся негатива: мата, драк, репутационных потерь. Мы им показывали пример «Матч ТВ» – что бы ни происходило на поле и на конференциях, никто никогда не оскорблял канал. Объясняли, что это хороший шанс для РФС показать молодежи, чем занимается союз. Хорошо ли это было реализовано? Пускай оценивают другие. Внутри мы видели, что для соперников команды РФС игра против Билялетдинова и других была важна.
– Что говорили представители РФС?
– Например, после матчей, когда, по их мнению, команду РФС отсудили не очень качественно, недоумевали, что за судьи работают у нас. Это происходило в момент, когда Федерация футбола Московской области запретила своим судьям работать у нас. Я отвечал РФС: «Если вы хотите качественного судейства, договоритесь с Московской областью, мы вернем судей, которые работали раньше». Со временем такие разговоры исчезли.
С судьями вообще весело. С разных сторон мне предлагают Игоря Федотова – в том числе на финал первого сезона. Как мы можем поставить его на финал, если у нас есть свой пул – судьи, которые поверили в проект с самого начала? Если Федотов хочет зайти в медиалигу, пускай набирает мне. Пару раз мне звонил его помощник – да, возможно, я не такая большая личность, чтобы мне лично звонил Игорь Федотов, но пока он мне не наберет, никакого решения по нему не будет.
– Полуфиналы первого сезона играли на стадионе ЧМ-2018 в Нижнем Новгороде, финал – на «ВТБ Арене». Одну из игр второго сезона проводили на «Открытие Банк Арене», финал хотели сыграть на «Газпром Арене» или «Фиште». Зачем лиге матчи на больших стадионах?
– Когда мы сыграли в Нижнем Новгороде, о нас все написали и заговорили – это был большой буст узнаваемости Медиалиги.
Я не сторонник проведения матчей регулярки на больших стадионах (если это не супердерби), мне кажется, это выглядит неуместно. Полуфиналы и финал – другое дело. Это дополнительная мотивация, в то же время – награда.
Изменение традиционных правил: мяч, которым можно забить два гола одним ударом, чистое время. Итоги реформы Кортава хочет отправить Венгеру
Во втором сезоне Медиалиги ввели новые правила: чистое время игры (двадцать пять минут), красный мяч, гол которым считается за два (можно брать на три минуты при начале атаки со своей половины поля), оранжевая карточка за нарушение между желтой и красной, таймауты. Сначала для нововведений отвели тур регулярного чемпионата – чистое время и красный мяч так всем зашли, что остались на постоянку (правда, красный мяч не использовался в плей-офф).
Как все это пришло в голову Кортаве и воплотилось в жизнь?
– Как возникла идея об изменении правил?
– Наткнулся на текст Sports.ru, там ссылались на исследование CIES о чистом времени игры. Я задумался: где что-то менять, если не у нас? Все началось со времени, дальше уже докручивали другое – отдельное спасибо за активность Диме Шнякину.
Должны были менять правила еще в первом сезоне, но тогда приближался плей-офф – отложили. Во втором сезоне выделили для нововведений тур. Боялся, что уже в первой игре что-то пойдет не так – и мы все свернем. К счастью, все получилось.
– Чистое время игры в Медиалиге тебя удивило?
– До введения правила мы провели внутреннее исследование. Получалось, что полчаса – много, поэтому пришли к 25 минутам. На вышку поднимался хронометрист с рацией, рация была и в ПТС, а на LED-бортах шел обратный счет.
Очень доволен тем, какими получались последние минуты таймов. Никаких задержек, все играют в атаку. Единственное – было не очень понятно, в какой момент завершать тайм. Конечно, нужно было дождаться выхода мяча за пределы поля, но нужно ли давать шанс на атаку отоборонявшейся команде? Почему нет, если они качественно отзащищались, а мяч – в поле?
– Я бы не давал право на ответную атаку, если вратарь забрал мяч намертво после удара. Если серия рикошетов, отбор, то есть активная игра – пожалуйста.
– Может быть. Я не говорю, что у нас идеальный вариант. Медиалига основывалась на атаке, даже ее третьей-четвертой фазе.
Мы же должны развлекать людей: атака всегда привлекает, а на последних секундах тайма – тем более. И были случаи, когда команда могла выбить мяч в аут, а бежала в атаку. Так немного возвращался в детство, когда нужно просто забить гол. Это праздник души.
– Как появился красный мяч?
– Несколько лет назад организовывал детские турниры. Мне не нравится, что на них все зациклены на результате, поэтому на турнирах для частных школ попробовали новые форматы. Игра без турнирной таблицы, игра без подсказок тренеров и родителей (за одну подсказку – замечание, за вторую – пенальти), удар от ворот – только через передачу, чтобы вратарь не выбивал мяч.
Еще один формат: диджей в любой момент матча включает музыку, и если кто-то под нее забивает, гол считается за два. Когда думали, как разнообразить правила Медиалиги, вспомнил эту историю. Пацаны сказали, что музыка не нужна – в игре FIFA особенные голы считаются за два, поэтому решение уже есть.
Нам очень повезло: в первой же игре победный гол забили красным мячом. Проиграла команда Александра Соболева и Георгия Джикии – Джикия признавался, что ему все очень понравилось, несмотря на результат.
– Два очень спорных нововведения: таймауты и оранжевые карточки. На что влияют таймауты? От оранжевой карточки вы отказались сразу после экспериментального тура.
– Тренер любого уровня сталкивался с моментами, когда команда неуправляема. В других игровых видах спорта таймаут помогает завершать такие ситуации, поэтому попробовали применить его в футболе. Пока не могу сказать о влиянии таймаутов на игру, сейчас мы проводим исследование. Но в любом случае таймаут в Медиалиге – шанс на создание контента. Установки от Николая Карполя и Владимира Алекно, думаю, видели все.
Оранжевая карточка – сложная история. В Медиалиге ее получили три игрока – все по делу. Но случилась ошибка в одном матче: в эпизоде, когда нужно было показывать оранжевую, судья дал красную. Он ошибся, потому что никогда не работал с оранжевой – точно так же, как некоторые боковые судьи моментально показывали офсайд на старте внедрения ВАР, хотя должны были дожидаться конца эпизода.
Мне кажется, оранжевую карточку нужно было оставлять. Хотя бы до конца регулярного чемпионата – так у нас было бы больше данных для глобальных выводов.
– Ты говорил, что хочешь отправить отчет о новых правилах в ФИФА Арсену Венгеру. Самые популярные комментарии под этой новостью на Sports.ru: «Им бы завязать с наркотой», «Закинут в корзину, как спам с психбольницы». Тебя обижает такая реакция?
– Да нет, я же понимаю, что болельщики профессионального футбола не принимают Медиалигу. Мне не хочется что-то делать просто так. Мы протестировали новые правила с двумя целями: сделать шоу и попытаться сделать выводы на будущее, потому что футбол будет меняться. Нам нужно все подсчитать, подвести итоги и отправить их тому, кто отвечает за глобальные идеи – Венгеру.
Мы нанимаем компанию, которая умеет методически верно строить исследования. Как только оно будет готово, мы им поделимся. А так – скепсис понимаю. Думаю, десять лет назад мало кто верил, что Алексей Сапогов передаст видео своих голов в «Ювентус», но ведь это произошло. Это, конечно, шутка.
С Венгером можно связаться через РФС, через Андрея Аршавина. Выходы есть.
Молодые игроки выбирают Медиалигу, а не профессиональный футбол? Что дальше ждет сообщество?
– Ты сказал, что болельщики профессионального футбола не принимают Медиалигу. С этим бессмысленно спорить, негатив очень силен. Предполагал, что так будет?
– Не обращаю на хейт много внимания.
Мне сложно сказать за болельщиков. Скажу, почему есть хейт у некоторых представителей профессиональной среды. На их взгляд, наши участники – читеры, они получают внимание, славу, приглашения в профессиональный футбол не за счет труда, не за счет спортивной составляющей, а за счет медийности.
– Я спокойно отношусь к Медиалиге, в курсе происходящего в ней, но вижу, что зрителю РПЛ не нравятся постоянные трэштоки, мат, низкий (относительно того, что показывают по ТВ) уровень футбола. Плюс люди всегда настороженно относятся к новому большому явлению.
– Люди думают, что у нас все строится на негативе. Конечно, он есть – по сути, мы поле микрофонов. Если повесить микрофоны на футболистов и тренеров из профессионального футбола, мы услышим примерно те же фразы.
– Понимаешь, как изменить отношение к вам?
– Больше взаимодействовать с профессиональным футболом. Проводить контрольные матчи с клубами РПЛ, Первой лиги, Второй лиги, возможно, ЮФЛ.
Есть большое заблуждение, что молодые игроки при выборе между профессиональным футболом и Медиалигой останутся с нами. Матвей Ивахнов подписал контракт с «Факелом», Максим Турищев перешел из «Ростова» в «Торпедо», Артем Нтумба первую часть сезона провел в «Ростове», Данила Ежков играет за «Велес». Эти ребята довольно плотно соприкасались с медийным футболом. В Медиалигу идут молодые ребята, которые не востребованы на профессиональном уровне.
Нам хотелось бы быть хабом: дать дополнительную площадку для докрутки их футбольных качеств, для взросления их психики, развивать тех, у кого на каком-то этапе юношеского футбола что-то не получилось, и отпускать в большие команды. В этом смысле хороший пример – Миша Прокопьев, который играл за «Амкал» и подписал контракт с болгарским «Ботевом». Точно так же я за то, чтобы дети, которые увлеклись просмотром Медиалиги, дальше становились зрителями профессионального футбола.
Я разговаривал с Павлом Каманцевым (глава департамента судейства РФС – Sports.ru), просил дать нам молодых судей. На соревнованиях МРО, в молодежной лиге на судей не будет оказываться такого давления, как в Медиалиге. Почему этим не воспользоваться? У нас судья может отработать язык жестов, мимику, повысить стрессоустойчивость, лишний раз поработать с видеопомощником.
– Тебе не кажется, что сейчас Медиалига в тупике? Для обычного зрителя уровень футбола в ней – низкий. Для блогеров, с которых все начиналось, высокий, поэтому они теперь либо на скамейках, либо вообще не в командах.
– Обычный зритель и не приходит к нам за футболом, он ищет то, что невозможно увидеть в профессиональном. Игра – лишь дополнение.
О высоком уровне говорит первое поколение медийных футболистов, многие из них вообще не занимались в академиях. К таким ребятам у меня есть вопросы. Что вы делаете, чтобы прибавлять в игре? Постоянно посещаете тренировки? Спрашиваете советы у тех, кто играл во Второй лиге и ЛФЛ? Конечно, есть исключения – например, Саша T-Killah, который тренируется не только с командой, но и с личным тренером. Ему хочется получать свои пять-десять минут в каждой игре и выглядеть достойно. При этом многие из тех, кто у нас считаются профессионалами, уделяют внимание медийности, снимают видео, ведут телеграм-каналы.
Медийный футбол эволюционирует, в него приходят новые люди. Это естественный процесс, но, конечно, мы не должны превращаться в ЛФЛ. Нужно разработать более прозрачные критерии медийности, хотя понимаю, что это очень тяжело. Наверное, нужно, чтобы перед сезоном представители команд предоставляли медийную статистику каждого игрока, затем проводилось голосование среди всех команд, а затем мы открывали заявки – так все поймут, кто есть кто.
– Возможно, «Амкал» будет проводить свой турнир (Московский кубок селебрити) в период, когда должен проходить третий сезон Медиалиги. T-killah разговаривал с главой «Телеспорта» Петром Макаренко о создании своего турнира. Медийное футбольное сообщество близко к расколу?
– Когда летом 2022-го я смотрел МКС, ждал, что там будет что-то такое, что заставит нас придумывать новые идеи. К сожалению, таких вещей не было. Сейчас конкуренция становится больше, поэтому Медиалига должна становиться лучше: и с точки зрения шоу, и с точки зрения игры. С одной стороны, это хорошо, с другой – нет, потому что болельщик не может потреблять все.
Раскол очень вероятен. Конечно, самым большим игрокам нужно договариваться. Честно говоря, не очень верю в это. Скорее всего, каждый будет создавать что-то свое: у кого-то получится плохо, у кого-то – хорошо. К тому, у кого получится, позже примкнут отколовшиеся сейчас.
– Раскол – это естественная ситуация при росте индустрии и желании получать больше или недовольство Медиалигой?
– Скорее первое. Люди понимают, что у них есть возможность делать свой продукт. Даже если Медиалига была бы идеальным проектом, все равно кто-то захотел бы сделать что-то свое. Это сочетание амбиций и больших денег в индустрии.
Это нормально. Давайте конкурировать.
Телеграм-канал Дорского
◻️ В футболе впервые показали белую карточку. Что это?
Почему к матчам ЧМ добавляют по 10+ минут? Детали эксперимента ФИФА
Фото: из личного архива Дмитрия Кортавы; РИА Новости/Антон Денисов; rfs.ru; Winline Media Football League; fcalania.com