Программист «Яндекса» создал беговое движение в России, выиграл топ-марафон и уехал в Европу. Интервью Искандера Ядгарова

Накидайте в голове образ классического спортсмена. Получается что-то вроде помешанного на тренировках, но не слишком образованного человека, не так ли?

Если да, то Искандер Ядгаров – абсолютный антипод.

Он был отличником до 7-го класса, а потом поступил в казанский лицей-интернат, куда по конкурсу брали самых талантливых детей республики. Там выучил турецкий. Попадал в призы на Олимпиаде, но не спортивной, а по физике. К слову, ЕГЭ по этому предмету сдал на 96 баллов (из 100).

Поступил в МГУ. И только там начал полноценно тренироваться. После универа оказался в «Яндексе». К тому моменту Ядгаров заметно прокачался как бегун. В 2017-м выиграл Московский полумарафон, через два года главный шоссейный забег страны – Московский марафон. Между делом эпатировал, забирая победы в престижных пробегах, например, в костюме Джокера.

Самое ценное – Искандер оставался любителем. То есть не стоял на спортивных ставках. Тренировался утром до работы или поздно вечером – после. А когда чувствовал, что для подготовки к важному старту нужны сборы – брал отпуск и рвал не на юга, а в Кению. Чтобы разобраться, почему именно там самые быстрые стайеры мира. 

Программист на равных рубился с лучшими профи страны и не стеснялся стебать их по этому поводу. Ироничные посты работали – интерес к стартам с его участием рос. Как и аудитория в соцсетях. Начали появляться спонсоры. У любителя!

Вышло так, что Ядгаров стал флагманом любительского бегового движения в стране. Показывая посредственные в мировых масштабах результаты, в России он остается более популярным и узнаваемым, чем чемпионы мира в легкой атлетике. Потому что шест, в котором бесподобна Анжелика Сидорова, – нишевая дисциплина. А выйти в парк и пробежать 5-10 км – доступная любому история. 

У Искандера не все шло гладко. Он хотел отобраться на Олимпиаду в Токио, но даже не выполнил норматив. Были годы без серьезных побед. Жесткие травмы. Однако он регулярно привносил что-то в бег. Так, смирившись с тем, что ЧР-2021 по марафону – последний шанс отобраться на Игры – пройдет без него,  организовал онлайн-сборы на пейсмейкеров (у федерации денег не нашлось). Чтобы они вытащили на нужный результат Степана Киселева – главного конкурента. И первым задонатил большую часть. 

Его детище – DieHard: народ собирается утром по воскресеньям и устраивает длительные пробежки с увеличением темпа. История бесплатная. Или клуб – «Беговой монастырь». Название символично, потому что тренер там – Михаил Монастырский. Прошлым летом парни и девчонки из этого клуба вынесли все главные шоссейные забеги страны. На некоторых закрывали всю первую пятерку.

Красивый итог ушедшего сезона – победа идеолога «Бегового монастыря» Ядгарова в Московском марафоне. Примерно через месяц после которой он уехал из России. А на днях выступил на первом для себя зарубежном старте за 5 лет: 5-е место на 10 км в Порту.

С переезда и начали.

Ядгаров сменил комфортную работу и перебрался в другую страну, потому что жизнь стала как день сурка

– Ты сейчас в Португалии. Почему?

– Версия, которую я писал в своем телеграм-канале – основная: мне просто наскучило. Я зачем-то постоянно сам себе все усложняю. Февральские события просто подтолкнули. Начинать новую жизнь, когда много чего потерял, проще. 

– В 2017 году в интервью Irondeer ты объяснял свое нежелание уезжать за границу так: настолько удобно сижу, что не хочу двигаться.

– Там же я сказал, что задумаюсь об изменениях, когда жизнь станет похожа на день сурка. Это случилось. Я вышел на плато. Стало слишком комфортно. Я обзавелся квартирой в Москве, у меня были солидные доходы от рекламодателей, все хорошо на работе. В России произошел большой отток IT-специалистов, поэтому спрос на оставшихся еще вырос. Оставаться было выгоднее. Но скучнее.

– Проясним: если бы не февральские события, ты бы уехал?

– Не так быстро. А, может быть, никогда бы не решился. Но я выделил еще три пункта, независимых от произошедшего, которые по-настоящему подталкивали к переезду.

Первое – достала бесконечная зима. В прошлую я очень много болел.

Второе – бесит, что я уже который год не могу выступать там, где хочу. Время уходит. А я всегда кайфовал от зарубежных забегов. Несколько лет был заложником ситуации и тут осознал: да какого хера? Я не заложник, а властен над своей судьбой.  

Третье – работа. 8 лет в «Яндексе». Все. Подустал. Там отлично, классная команда, но я, наверное, просто выгорел. Хочется попробовать себя в другом месте, в другой языковой среде.

– Когда идешь на глобальные перемены, всегда что-то сдерживает. Что больше всего тормозило тебя?

– Долго думал, стоит ли соглашаться на первое же предложение. Когда в феврале все произошло, понял: это знак, пора действовать. Открыл LinkedIn. А там чем больше стаж, тем больше сообщений от рекрутеров. Посмотрел три последних предложения. Первое – дубайская компания Careem, это типа Гугла. Meta * – и тут нужна приписка, что компания в России признана экстремистской и ее деятельность в стране запрещена. И третье – Revolut. 

Пообщался со всеми HR. Revolut первыми предложили собеседование. Прошел его, и мне тут же сделали оффер. Я такой: «Ну все, отлично». К Meta даже готовиться не стал – там сложное собеседование, лень было заморачиваться. 

И дальше все сомнения строились на том, мог ли я с первой попытки выбрать то, что мне действительно нужно.

– Еще ты говорил, что не веришь, будто в Европе суперклассно. В итоге оказался в самой западной ее части.

– Просто здесь офис. После собеседования мне сказали, что есть две локации на выбор: Берлин или Порту. А я-то хотел классный климат! И в Португалии не был никогда. 

– Порту – дико красивый, но дорогой.

– Очень красивый – да. Но о какой дороговизне ты говоришь, если кроссовки тут в три раза дешевле, чем в России?

– Как-то я три недели гонял по Европе – и самый высокий ценник на жилье был как раз в Порту.

– Да ладно? Видишь, я давно не выезжал в Европу, не с чем было сравнивать. Но после того, как тут отрылся офис Revolut – жилье еще взлетело. Много айтишников, некоторые начинают заламывать цены, в итоге айтишники торгуются с айтишниками. Жесть! Мне даже пришлось скидывать хозяину ссылку на соцсети – ему надо было убедиться, что я не какая-то подозрительная личность.

– За сколько снимаешь?  

– 1250 евро в месяц. Но это хорошая квартира, больше 100 квадратов.

– Отслеживал реакцию в России на твой переезд?

– Почитал некоторые некрологи. Мнения ожидаемо разделились.

– Уже в Порту ты выложил сторис – типа надоели дожди. Потом в некоторых СМИ вышли заголовки: «Уехавший в Европу российский бегун пожаловался на жизнь в Португалии».

– Это было смешно. Даже почувствовал себя известным. Когда так вырывают слова из контекста – признак нового уровня.

Ядгаров завершил карьеру, чтобы иметь возможность выступать по любителям

– На сколько у тебя контракт с Revolut?

– Как обычно – год, с последующим продлением. Но если захочу уехать раньше, должен буду возместить билеты, визу и все расходы, которые на меня ушли. Да и квартира уже практически на год оплачена. Так что завязан. Но мне пока нравится все.

Опасался, что, если здесь не будет группы, заскучаю. Одному тренироваться – не то. Но тут как будто бы есть вообще все: работа, группа, климат, океан рядом, красивый город, дешево – что еще нужно?

– Как сейчас выглядит твой обычный день?

– Пока это не показательно. Первые месяц-два после переезда – всегда жесть. Работодатель оплатил мне перелет и проживание, пока я искал квартиру. Но нужно было самому получать ИНН, оформляться на работу, пересмотреть жилье. Когда нашел, надо было его обставить. Потом заключить контракты на свет и воду, провести интернет.

Еще важно было не умереть от голода, плюс выкручиваться без карты. Я за первые три недели даже по городу ни разу не погулял.

– Зато успел вписаться в беговую группу.

– Здесь работает массажистом друг нашего тренера – Рашид. Он переехал в Порту еще в 90-х. Рашид связал нас с местным офигенным тренером. 

– Нас?

– Меня и Антона Тишакина, который тоже был в «Беговом монастыре», но перебрался сюда пару месяцев назад. Местный коуч говорит исключительно по-португальски. Но нами заинтересовался. Мы пришли на тренировку, и я понял, что это прям оно. Веселые ребята, тоже практически все работают или учатся, похожий подход к тренировкам – почти все как в «Беговом монастыре».

Вот только когда началась работа, стало сложнее. Они выходят бегать в 9, а у нас это как раз время созвонов. Но у меня есть опция работать как дома, так и из офиса. Так что сейчас постепенно начну выстраивать оптимальный режим.

– Можешь ли ты теперь принимать участие в забегах в Португалии?

– В России я написал заявление о завершении карьеры, поэтому, думаю, могу бегать как любитель. Писал в WorldAthletics, чтобы уточнить этот момент, но они ничего не отвечают. Ну и идите лесом. Бесят! ВФЛА уже больше уважаю, чем их. 

Думаю, как любитель выступать я могу. Что они сделают? Нигде ничего не написано, нет четкого регламента, сами – тупо нигде не отвечают. 

– Какой уровень результатов в Португалии?

– Плотность выше, чем в России, но топовые показатели – не супервысокие. В нашей группе парень, единственный профессионал, бежит полумарафон – 1:02.50. 

– Каким видишь свое беговое будущее?

– Последние годы меня часто посещали мысли разной степени яркости, что с бегом пора прекращать – и больше вкладываться в карьеру, семью. И только в этом году я осознал, что не надо пытаться себя обмануть. Я люблю бег, у меня офигенно получается, так зачем я постоянно от него открещиваюсь? Теперь ответственно могу сказать, что бег – часть моей жизни и буду заниматься им, пока лежит душа. 

Сейчас вынужденная передышка. Но здесь планирую стать еще сильнее. Сначала буду бомбить полумарафоны и десятки, а потом снова попробую залезть в марафон.

«В ВФЛА много старперов. Но кто туда пойдет работать? Способные люди выберут другие сферы»

– Что сейчас с российской легкой атлетикой?

– А я не буду говорить, что всему конец. Россия настолько большая, что полностью там ничего не вымрет. Тем более, пока остаются энтузиасты. А их у нас достаточно много. Даже в текущих реалиях можно что-то выиграть.

– Ты серьезно?

– Очевидно, что нормальное развитие тесно связано с экономикой. Будет она падать, это отразится на всех сферах. Но что будет дальше с российской экономикой – я не знаю, не специалист.

Что касается изоляции, то выход во внутреннем развитии – по сценарию Японии с ее экиденами и внутренними марафонами. Экиден – это беговая эстафета по шоссе. Самый популярный вариант – 42 км с шестью этапами. У них это безумно популярная история: участвуют дофига команд, а смотрит вся страна. Отсюда безумная плотность результатов. Полумарафоны из 70 мин там бегут по 500 человек. А нас – 20. При этом японцы не выезжают из страны на сборы и даже на другие старты. 

Нужно ли подобное кому-то в России – не знаю. Но говорить, что все ужасно и безнадежно, я бы не стал. Варианты есть.

– Сардана Трофимова, лучшая марафонка, теперь бегает за Кыргызстан. Ты в Португалии. За кем тянуться людям?

– Ковид научил, что работать и вдохновлять можно на расстоянии. Даже компании, которые были жестко консервативны, теперь допускают удаленную работу. И это должно коснуться всех сфер.

Так что российский бег ничего не потерял, мы так же будет взаимодействовать с аудиторией. Да и замены нам на местах найдутся быстро. Я убежден, что ключевую роль в развитии бега играют не блогеры, а организаторы. Вот если они уедут, реально можно бить тревогу.

– Ты про Дмитрия Тарасова – босса «Бегового сообщества»?

– Всегда уважал и люблю Московский марафон и их команду. Они на самом деле внесли существенный вклад в развитие бега.

– Почему у нас на стадионах трибуны пусты, а на любительские пробеги не хватает слотов?

– Это параллельные истории. Они могут друг друга дополнять, но не обязаны пересекаться. Профессиональный бег у нас развивается ужасно.

– Почему?

– Жутко работает селекция. У нас много талантов в школах и универах, но они либо быстро выгорают, либо не находят себя. 

Беда с медийкой. Много старперов в ВФЛА, которых нужно обновить молодой современной командой. Вот отдала бы федерация маркетинг и организацию тому же Тарасову – разница была бы налицо. Нужен просто грамотный менеджмент в большой структуре.

Даже в нынешней ситуации можно развиваться. В ВФЛА просто люди не те – нужна команда амбициозных специалистов. Но кто пойдет работать в федерацию легкой атлетики? Способные выберут другие сферы – те, где можно больше заработать. Возможно, приход денег в легкую атлетику что-то бы изменил.

Почему кенийцы настолько круты в марафоне?

– Ты сказал: WA хуже ВФЛА.

– Для меня они одного уровня. Огромные бесчеловечные бюрократические махины, преследующие свои интересы. И сейчас есть ощущение, что ВФЛА даже больше думает о спортсменах. Но теплых чувств не питаю ни к тем, ни к другим. 

– Решение WA не банить кенийцев, у которых только за последние полгода дисквальнули 16 заметных бегунов, не удивило?

– Да я и не мог представить, чтобы кенийцев отстранили. Это был бы огромный ущерб мировой легкой атлетике. 

– А отстранение России, которому пошел восьмой год, не огромный?

– Наверное, не такой. Потому что российские атлеты в основном стадионщики, а там хватает своих звезд. Представить же марафоны без кенийцев невозможно. Пострадали бы организаторы, крупные менеджеры, а это большие деньги.

– Ты гонял в Кению на сборы, жил с ними, тренировался. В чем феномен их доминирования в длинных бегах?

– 1. Генетическая предрасположенность.

2. У них с детства идеальная техника, и она не портится неправильным образом жизни – многочасовым сидением, тасканием тяжелых рюкзаков в детстве и так далее.

3. Селекция идеальная. Практически каждый кениец проходит через бег. Мы видим только верхушку в виде чемпионов, но вы не представляете, сколько людей там остается за бортом. Я думал, что все кенийцы офигенно быстрые. Но даже в никакущей форме, когда присоединялся к разным профессиональным группам, везде был выше среднего. Там такие же люди! Талантливые и не очень, упорные и ленивые.

4. У них огромное количество разных групп и тренеров. Комфортный климат. Отличная высота. Если одним словом – условия.

– Правильно понимаю, что Итен, который называют Домом чемпионов – местечко, куда я могу приехать хоть завтра, пристроиться там к любой группе и спокойно тренироваться с чемпионами мира?

– Так и есть. Если удержишься. Это практически туристическое место. Там столько чемпионов, что на них уже не обращаешь внимание.

– На DieHard ты вдохновился там?

– Я приехал в Кению и жил у кенийского друга дома, вместе с семьей. Но это был не попсовый Итен, а деревушка Тика – недалеко от Найроби. Вот там полная экзотика. Маленькая группа, сельская местность. Кайфовал по полной. 

Я же ехал в никуда. Бежал 10 км в Афинах, когда еще можно было стартовать за границей. Стал вторым, первым – кениец Майна. Познакомились с ним, он позвал в гости. Наверное, из вежливости. А я взял и приехал. Толком не зная куда. К человеку, с которым перекинулся парой фраз.

Когда ехали с ним по проселкам, осознал всю дичь ситуации. Со мной могли сделать что угодно. Но он оказался классным парнем, все было офигенно. Как-то Майна рассказал, что по субботам бывает тренировка, которую он называет Die Hard – бег на выживание. Подумал: вау, что это?! Оказалось, бежали всего 6 км, но лютейшего фартлека. Лупишь сразу, потом чуть-чуть переключаешься, трусишь – и снова. Кто выживет, не отвалится и добежит до финиша, тот красавчик. 

Стартует всегда толпа, а к финишу прибегают единицы. Я так кайфанул! И название понравилось. Да и вообще осознал, как круто тренироваться в группе. В толпе даже 20-30 км пролетают незаметно. Вернулся в Москву другим человеком. Понимал, что тренироваться один больше не хочу. И так все появилось.

– Как прошел первый дайхард?

– 2017 год. Началось все с того, что мы, человек 7-10, собрались, и пробежали что-то насмерть. Тот же Антон, который сейчас в Порту, не добежал. Потом поняли, что бегать так каждую неделю – нездоровая тема, начали трансформировать концепцию и адаптировали до нынешних реалий. Думаю, дайхард будет меняться.

Конечно, я не представлял, что все так разрастется. Просто решал свои задачи – хотел подготовиться к марафону. И только потом понял, что это нужно и другим людям. Теперь приходит около 100 человек в Москве. Плюс в Питере. Но я бы оценивал не только сам дайхард, а сдвиг в мышлении. Все увидели, что собираться в воскресенье и бегать длительные толпой – это не какой-то миф. Объединяться – круто. И сейчас в России есть много аналогов дайхарду. Важно не название, а суть.

Ого! К Московскому марафону Ядгарова готовил главный конкурент, про это снимали сериал

– Ты топишь за беговые клубы в России и связываешь с этим возможности для прогресса. Объясни.

– На примере «Бегового монастыря» мы поняли, насколько огромную роль – моральную, психологическую и тренировочную – играет объединение в группу. Это не только конкуренция. Принадлежность к клубу добавляет больше осмысленности стартам – по-другому работают мотивация и моральный дух. У нас в этом году ребята, просто ощущая себя частью крутого клуба, постоянно били личные рекорды. Это что-то нереальное.

А если появился бы клуб-конкурент? Это стало бы интереснее зрителям. Что привлекло бы спонсоров. То есть можно было бы активизировать всю пищевую цепочку. Развитие любого звена толкает всю легкую атлетику.

– Видишь предпосылки к развитию клубной системы в России?

– Пока нет. И это меня тормозило. Очень хотел, чтобы наш клуб развивался, но для этого нужны антагонисты. А с этим сложно. Все упирается в ту самую селекцию. У нас пока просто не хватает людей, которые классно бы бегали.

– Если бы работала хорошая клубная система, а в ВФЛА были толковые менеджеры, в России появились бы марафонцы с результатами по 2:08-2:10?

– Раньше ответил бы: нет. Сейчас убежден, что да. В этом году, попробовав уделять внимание всем сферам в беге, убедился, что все реально. Просто нужно подходить к процессу с умом. 

– То есть это миф, что русские не предрасположены к спринту и марафону?

– Про спринт не говорю, там не разбираюсь. Но в длинных бегах – мы точно можем. Владимир Никитин этому отличный пример. Он в европейском топе по уровню. И потенциал в марафоне у него очень большой. Думаю, начнут они аккуратно. Но он практически сразу сможет штурмовать рекорд России (2:09.07 – Sports.ru).

– Любитель и профессионал – два разных мира?

– Преимущество профессионала лишь в наличии большего количества свободного времени. Но нет гарантий, что им удастся правильно воспользоваться. Любитель может быть конкурентоспособен, если талантлив и ему хватает желания находить время. 

Вот почему я, будучи любителем, бегал как наши профессионалы? Да потому что на тренировки я тратил примерно столько же времени.

– Просто ты в свободное время работал, а они отдыхали.

– А могли бы больше времени посвящать тренировочному процессу и получать с этого больше профита.

– Московский марафон-2022 – пока главная победа в твоей карьере?

– Да. На него я выходил другим человеком. Как никогда понимал, зачем мне это все. Плюс знал, что скоро уеду – это тоже добавляло остроты. 

– Сериал «Мира» «Искандер наносит ответный удар», который был в режиме реалити-шоу. Как тебе этот опыт?

– Когда пробуешь новое, всегда посещают мысли: а не будет ли это мешать? Но тут я полностью себя отпустил. Плавно пришел к тому, что это часть моей жизни. Либо ты умеешь работать и тренироваться параллельно с медийностью, либо учишься, либо совсем закрывайся. Я за первый вариант.

– К этому марафону тебе помогал готовиться Степан Киселев, главный конкурент. В итоге ты выиграл, а он стал вторым, проиграв совсем немного. Понимал, насколько это киношный поворот?

– Да я даже «Рокки» перед этим смотрел! Ту самую часть. Да, классная история! И я осознавал весь драматизм. 

– Правда, что интеграциями со спонсорами перед марафоном ты собрал больше, чем призовыми за победу?

– Да. И это дает психологическое преимущество. Тебе уже насрать, потому что в плане призовых ты выиграл этот марафон еще до первого метра. Осознание этого помогало отпускать сомнения по поводу медийных активностей.

– Как ты объясняешь, что тебе, любителю, удалось пробить стену и показать: можно быть интересным спонсорам?

– Сам много пробовал. Вот на «Мир» вышел я. Они обсудили и дальше все делала их команда. Но идея была моей.

Когда видишь примеры, это вдохновляет. Заметил, что в крупных видах спорта есть партнеры, которые не завязаны с этими видами напрямую. И задумался: а обязательно ли ограничиваться только спортпитами, одеждой и часами? Можно же рекламировать что угодно! Например, окна.

Вот в соцсетях после финиша всегда офигенные охваты. Подумал, что могу их продать. Предлагал сделать финишный пост партнерским, но никто не подписался. И зря. Он набрал миллион просмотров. Любой мог бы получить куда больше, чем вложил бы.

– Может, сам загнул планку?

– Я просил 200 тысяч – мне кажется, это не так много.

– Последнее про марафон. В рамках московского забега проходила Спартакиада. За победу там обещали 400 тысяч. Тебе пришли призовые?

– Нет. И я даже не знаю, что мне нужно сделать, чтобы они пришли. Все настолько непрозрачно. Но я от государства ничего не жду. И никогда в эти деньги не верил. Дадут – здорово. Нет – да пофиг.

«Может, они не знают арифметику?» Минспорт раскрыл призовые за Спартакиаду, но деньги дадут не всем 🤷‍♂️

«Кардинальные перемены не обязательно должны быть резкими, да еще со сжиганием мостов. Можно все делать решительно, но аккуратнее»

– Как ты описываешь свой нынешний жизненный этап?

– Я много всего поменял, и теперь есть возможность понять, а случайно у меня что-то выходило или нет. Например, если я покажу здесь результаты выше, чем в России, то для себя отвечу на этот вопрос. То же самое в рабочей сфере.

– Когда уезжал, тебе было скорее страшно или интересно?

– Страшно вообще не было. Я же всегда могу вернуться. Блин, в мире 8 миллиардов человек. И пока ты переживаешь, что кто-то из них подумает, жизнь уходит. Когда смотришь на ситуацию глобально, любая проблема кажется проще.

– Ты бы рискнул уехать, если бы не было предложения по работе?

– Это безответственно. У меня были мысли уехать в феврале-марте. А потом подумал: и что это даст? Просто потеряю время и деньги. Лучше основательно подготовиться и все сделать с умом. Не надо думать, что кардинальные перемены обязательно должны быть резкими, да еще со сжиганием мостов. Можно все делать решительно, но аккуратнее.

Знаешь, я научился кайфовать от самого процесса. Вот раньше меня накрывало дикое разочарование из-за неудачного старта. И я не замечал, что перед ним были жесткие тренировки или нереальная поездка в Кению. А этот путь – он дорогого стоит. Сейчас, перед Московским марафоном-2022, я кайфанул от всего. И на старте мне в каком-то смысле было пофиг, как все там сложится.

Так надо и в жизни. Стараюсь наслаждаться происходящим. А если прошел какой-то этап, не надо за него цепляться.

– При каких обстоятельствах ты хотел бы видеть наше интервью через пару лет? 

– Я очень много вкладывался во внешнего себя, а теперь сильно хочу вложиться во внутреннего. Поэтому, если мы через пару лет мы созвонимся и внешне ничего не изменится, но я поменяюсь внутренне – это будет прогресс. И для этого этапа неважно, где я географически и что происходит вокруг. Важно, что происходит у меня внутри. 

* – Meta признана экстремистской организацией на территории РФ

Фото: instagram.com/i.yadgarov